Неизвестные страницы истории флота и МЧПВ

[tolkava]

Ну вот мы и дождались полной деградации командования ВМФ и верховного главнокомандующего:

У меня большие сомнения на счет инициативы и полномочий МО или ГК ВМФ в вопросе вывода крейсера ,,АВРОРА,, из состава ВМФ... за всем этим видны уши других деятелей.

[ALEXANDRIN]

Дополнение. Рассказ радиооператора ВТР "Иргиз" Чупрета Александра Владимировича:(взято с сайта //yuvit.mylivepage.ru/wiki/580/152_ПОМНИ_ИРГИЗ_!_!_!) Немного о капитане Савельеве. Он очень ретиво относился к несению службы, контролировал вахты в ходовой рубке беспрерывно. Бывало, скажет: «Ну всё ребята, я ухожу, спокойной ночи», - и уходит. После его ухода начинаются вольные разговоры "за жизнь", как обычно, время же на вахте тянется медленно, особенно если вахта с 00.00., которую мы называли "собачьей". И, вдруг, за нашими спинами, в полутьме (подсвечены только приборы) раздаётся голос Олега Ивановича: "Вахтенный помощник, сколько на румбе…"? От неожиданности вахтенные слегка вздрагивают, разговоры замолкают.

111

[Shultz]

111

Александр, а что вы этим хотели сказать?

[Беланов А.П.]

ДВЕ ВОЙНЫ ОДНОГО КОМСОРГА"На ваш век пороху хватит"17-летний Михаил Хнытиков был призван на флотскую службу в сентябре 1944 года. Мечтал попасть на один из воюющих флотов, чтобы там бить фашистов. Но эшелон с призывниками пошел совсем в другую сторону — во Владивосток. Там, в учебном отряде Тихоокеанского флота, Михаил получил специальность гидроакустика и был зачислен в экипаж большого охотника за подводными лодками БО-122 "Связист".9 мая 1945-го пришла весть о победе. Когда первый шквал ликования схлынул, кто-то из новобранцев вздохнул: "Эх, жаль, так и не довелось фашистам морду набить!" Услышавший это мичман строго заметил: "Не торопись, сынок, на твой век пороху хватит!" А один старослужащий матрос добавил: "Теперь наш черед пришел! Готовься, братишка, скоро пойдем с японцев за Цусиму спрашивать!"Думал, последняя Приближался август 1945 года. Вершины сопок вокруг Владивостока ощетинились стволами зениток. По улицам города день и ночь шли войска, гремела тяжелая техника. На причалах круглосуточно грузились корабли. По радио чуть не каждый день передавали песню про "Варяга".8 августа "Связист" начал готовиться к дальнему походу.Михаил Иванович Хнытиков вспоминает:— Мы все рвались в бой. Работали как заводные. Грузили боеприпасы, горючее, воду. В ночь на 9 августа наш "Связист" вышел в море. И до самого разгрома японцев в порт не возвращался.Воевали мы отчаянно. А ведь если вдуматься — пацаны совсем были! Команда у нас была всего полсотни человек. Из них человек тридцать — комсомольцы. И вот эти 18—20-летние парни охраняли подступы к Владивостоку, сопровождали десанты в Корею в порты Сейсин, Гензан, Расин, Юки. В море расстреливали плавучие мины, бомбили японские подлодки.2 сентября, когда объявили о победе над Японией, мы радовались не меньше, чем 9 Мая. Думали — все, больше никаких войн никогда не будет. Ошибались...— Когда разгромили японцев, наш корабль пришел в корейский порт Сейсин (ныне Чхончжин. — А.Д.). Там на нашем "Связисте" была создана первичная комсомольская организация, ее секретарем избрали меня. Я занимался организацией культпоходов в музеи Сейсина и Владивостока, в кино. Спорт — тоже наше, комсомольское дело. Помню, в Сейсине был отличный пирс. С одной стороны стояли тральщики, с другой — охотники за подлодками. Чуть подальше, за заводами "Мицубиси", — торпедные катера. У всех были свои спортивные команды, соревнования проводились при каждом удобном случае. Самые любимые виды — традиционно флотские: гири, перетягивание каната. Уважали городки, волейбол.За Корею как за Родину— В 1950-м началась война в Корее. Так получилось, что мы оказались вблизи корейских берегов в самый первый ее день. Тогда мы шли из Владивостока в Дальний, перегоняли корабли для Китая... Ну, шли — громко сказано. Двое суток еле ползли в сплошном тумане. Едва пробилось солнце, вздохнули с облегчением: сейчас полный вперед, и скоро будем на месте. Но неожиданно весь отряд развернули на обратный курс. Нам объявили: в Корее война.Мы в это время как раз проходили мимо Сейсина. Вся команда высыпала на палубу посмотреть. Мы же там каждый мысок, каждую бухточку на память знаем! Это ж вроде как совсем родная земля для нас. Чувство было такое, что лично каждому из нас войну объявили."Связиста" перевели в нейтральные воды. Три месяца мы болтались в виду корейских берегов. Американцы накидали с самолетов плавучих мин, так что работы хватало. Мы следили за американцами подводными лодками, расстреливали мины. Корейцам помогали, насколько это было возможно, чтоб нейтралитета не нарушать.Северокорейцы были отчаянные, мужественные ребята. Они в любой шторм выходили в море на своих торпедных катерах, их нередко переворачивало волнами. Мы не раз подбирали из воды корейских моряков. Если удавалось спасти катер, брали его на буксир и тащили в наши приграничные бухты. Как корейцы были обозлены на американцев, вы бы видели, — наши к фашистам так относились.Кстати, к нам американцы боялись близко подходить. Знали: мы сперва стрелять будем, а потом у оставшихся спросим, чего им, собственно, надо было. Так что обходили нас стороной, и правильно делали.ашttp://pressa.irk.ru/kopeika/2005/16/008001.html

[Беланов А.П.]

В Желтом море обнаружена советская субмарина, потопленная американцами в ходе Корейской войны"На дне Желтого моря недалеко от западного побережья Кореи лежит советская подводная лодка, потопленная американским эсминцем в 1951 году. Эта история не предавалась огласке более полувека. Военно-морские силы Южной Кореи установили точное местонахождение и тип субмарины, но решили пока не поднимать её на поверхность во избежании международно-правовых проблем. Похоже, что историкам придется заново переписывать историю Корейской войны, где считалось, что в ходе ее моряки США и СССР ни разу не воевали друг против друга". Такие достаточно любопытные заявления были сделаны в одном из недавних номеров южнокорейского ежемесячного журнала "Вольган Чосон". В ходе проведенного корейским журналистом расследования были получены документальные доказательства того, что в июле 1951 года, когда на Корейском полуострове вовсю бушевала Корейская война (1950-53 гг.), эсминцы американских военно-морских сил потопили неизвестную подводную лодку. Когда американские военные разобрались, что их противником была скорее всего советская субмарина, был отдан приказ засекретить все данные, относившиеся к данному инциденту, и, по возможности, уничтожить все доказательства. В то время и США, и СССР, которые прямо (американские войска под флагом ООН принимали участие в войне) или косвенно (Советский Союз оказывал активную помощь Северной Корее и Китаю) участвовали в Корейской войне, начали вести переговоры с тем, чтобы окончить затянувшийся конфликт. Огласка же морского боя, где напрямую столкнулись две соперничающие сверхдержавы, могла привести не только к провалу всех усилий по прекращению кровопролития в Корее, но и к расширению масштаба военных действий и даже вплоть до Третьей мировой войны.Пролить свет на эти события более полувековой давности помогли усилия бывшего моряка американского эсминца "Ranshaw" (DD-499) Дональда Мекелплэша, который сохранил копию бортового журнала, где был отчет о произошедшем бое, а также лично приезжал в Южную Корею и Россию в поисках дополнительной информации по инциденту.Согласно воспоминаниям американца, бой начался 28 июля 1951 года в 19 часов 13 минут. Авианосная группа, состоявшая из американского авианосца "Сицилия", авианосца ВМФ Великобритании "Глори" и шести кораблей охранения, следовала в Желтом море западнее острова Пэкнендо (ныне принадлежит Южной Корее). Внезапно акустики эсминца "Ranshaw" на удалении 731 метр зафиксировали крупный подводный объект, который двигался со скоростью полутора-двух узлов. Эсминцы "Ranshaw" и "Moore" отошли от группы охранения и начали преследование объекта. В результате погони было получено подтверждение, что под водой находится неизвестная подводная лодка. Командующий авианосной группой Джон Сэч приказал уничтожить подлодку.Подлодку бомбардировали глубинными бомбами постоянно, начиная с вечера 28 июля в течение 28 часов попеременно пять американских эсминцев. В конце концов она снизила ход и легла на дно и потом, согласно записям в бортовом журнале американцев, не двигалась более двадцати часов. На поверхности воды затем появилось огромное масляное пятно длиной 7-8 километров и шириной пятьсот метров. Было установлено, что это дизельное топливо подлодки. Учитывая длительность боя, необходимость субмарин того времени регулярно подниматься на поверхность, появившиеся пятно, неподвижность объекта и ряд прочих факторов ВМС США признали объект уничтоженным. Было зафиксировано и точное местонахождение потопленной субмарины: 37 градусов 25 минут 5 секунд северной широты, 124 градуса 25 минут 3 секунды восточной долготы, в 42 км к юго-западу от острова Тэчхондо (Южная Корея), на глубине 80 метров в Желтом море.Однако через месяц всем участникам сражения было приказано забыть о бое и никому ничего не рассказывать, всю относящуюся к инциденту документацию дали указание уничтожить, а все то, что могло хоть как-то навести на мысль о потопленной подлодке, было занесено в разряд сведений с грифом "совершенно секретно". Но моряк Дональд Мекельплэш пошел на нарушение инструкций. Он сохранил ту часть боевого журнала, где был отчет о бое, а также карту-схему боевых действий. Мекельплэш предположил, что затопленная подлодка была советской, а США тогда не хотели осложнять отношения с СССР, так как пытались прекратить войну на Корейском полуострове. Догадки моряка основывались на сопоставлении фактов: "В начале июня 1951 года в бухту реки Амноккан упал советский самолет МИГ-15. Американо-английская авианосная группа в июле провела работы по поиску самолета, который тогда очень сильно интересовал США, и подняла его. При этом однажды объявлялась тревога в связи с обнаружением неизвестной подводной лодки. Наверняка мы эту субмарину потом и потопили. Это была советская подводная лодка класса "М", экипаж которой состоит из 18 человек", - отметил он.Естественно одних таких догадок мало. Мекельплэш с начала 1990-х годов начал активную работу с тем, чтобы выяснить все подробности той схватки на море. Все доказательства говорят в пользу того, что субмарина действительно советская. Военно-морские специалисты из Южной Кореи категоричны: "Во время Корейской войны ни Китай, ни Северная Корее не имели не только полноценных подводных лодок, но и каких-либо иных подводных аппаратов".Американец, как он сам утверждает, сумел в 1997 году посетить Россию. В военно-морские архивы РФ его не пустили, но он смог пообщаться с бывшим советским моряком, который был специалистом по оборудованию подводных лодок, и с женой советского офицера особого отдела, который служил в Порт-Артуре. Этот город, напомним, был в то время и вплоть до 1955 года базой советского ВМФ в Китае. Мекельплэш встречался и с южнокорейскими и американскими военными специалистами и историками. В итоге выяснилось, что в Порт-Артуре, откуда не так далеко до берегов Кореи, тогда базировалось 12 советских подводных лодок, включая шесть кораблей класса "М", два корабля класса "С", два корабля класса "Р" и еще пара субмарин.Рассказы бывшего американского моряка очень заинтересовали южных корейцев, в чьих водах находится подлодка. Сначала в 1993 году силами ВМФ Южной Кореи трижды были проведены поисковые работы в возможном месте затопления подлодки, а затем в 1995 году дважды уже силами специальной группы при Академии ВМФ Республики Корея. Но все было безуспешно. В итоге помог случай. Корейские рыбаки постоянно жаловались, что недалеко от места, где велись поисковые работы, рыболовецкие сети постоянно цепляются за что-то на дне и рвутся. Глубина была как раз та, про которую говорилось в бортовом журнале эсминца - 80 метров. В итоге именно там и был обнаружен корпус субмарины, а ее вид был зафиксирован даже на камеру.Все материалы были отданы на изучение в НИИ обороны и науки РК. Южнокорейские военные специалисты, дали следующее заключение, которое удалось получить журналу "Вольган Чосон": "Длина объекта: 50-60 м, высота: 5-9 м, диаметр: около 5 м, высота в районе рубки: 11-12 м, центральная и носовая часть сильно разрушена. Если предоставленные американской стороной (Дональд Мекельплэш - прим. авт.) факты соответствуют действительности, то обнаруженный на дне моря объект является потопленной советской подводной лодкой класса "М-V", длиной 50,9 м, весом 350 тонн".Тут же стал вопрос, что делать с субмариной. Южные корейцы хотели поднять ее без лишнего шума. Возможность проведения совместных работ с США отвергли из-за опасений утечки информации в прессу. Сделали вывод, что необходимо поднимать самим в 1998 году. Даже подсчитали необходимую для этого сумму - 685,3 миллиона южнокорейских вон. Но несколько раз отказывались из-за различных причин. Среди проблем, которые, возможно, появятся в случае подъема подлодки, были отмечены: возможность предъявления требований Россией как наследницы СССР вернуть ей подлодку и возникновение в этой связи международно-правового спора, вероятность осложнений отношений с Северной Кореей. Южнокорейский капитан первого ранга в отставке Хван Дон Хван, который принимал участие в поисках и съемках подлодки, отметил, что в первую очередь не хотят провоцировать КНДР. "Подлодка находится в 26 милях (42 км) в юго-западу от нашего острова Тэчхондо. С точки зрения права, это международные воды, но они входят в зону ответственности наших военно-морских сил. Вместе с тем там совсем рядом Северная Корея. Если мы начнем полномасштабные работы по подъему субмарины, то это может вызвать сильное недовольство Пхеньяна. Могут начаться и споры по поводу того, кому лодка должна принадлежать. Да и историю Корейской войны придется заново переписывать", - отметил Хван.В общем, так и лежит пока на дне Желтого моря скорее всего советская подлодка. А официальная история конфликта на Корейском полуострове, который длился с 1950 по 53 годы и унес жизни миллионов людей, считается незаконченным до сих пор (в 1953 году было подписано лишь перемирие, а не соглашение о полном прекращении огня). И гласит, что ВМФ СССР и США друг против друга не воевали. Бои между летчиками двух сверхдержав признаются, а вот про моряков: "столкновений не было". Очень вероятно, что бой 28-29 июля 1951 года был единственным исключением, признают который может быть когда-нибудь позже...ашttp://www.rg.ru/2008/09/29/korea-lodka-anons.htmlНа фото - эсминец "Ranshaw" 1951 год

Изменено 3 февраля, 2011 пользователем Беланов А.П.

[Беланов А.П.]

Спасательная экспедиция советских военных моряков в Бангладеш (1972-1974 гг.) Народная Республика Бангладеш была провозглашена в апреле 1971 г. в результате победы национально-освободительного движения в борьбе против правящих кругов Западного Пакистана, осуществлявших политическую, экономическую и национальную дискриминацию восточно-бенгальского народа. Предоставляя независимость после Второй мировой войны своей бывшей колонии — Индии, Великобритания добилась расчленения этой страны на два государства по религиозному принципу, что привело к незатухающему конфликту, который продолжается вот уже более полувека и периодически принимает вооруженные формы. Объединив в рамках одного государства — Пакистана — два различных района бывшей Индии, резко отличающихся по экономике и социальному составу, Лондон способствовал сохранению неравенства между его западной и восточной частями. В Восточном Пакистане (Бенгалии) проживает большая часть населения, которое производит и большую часть валового национального продукта. Однако после объединения Бенгалия превратилась в колонию Западного Пакистана, где военная диктатура сконцентрировала в своих руках все рычаги власти. При всей жестокости военного режима бенгальский народ тем не менее боролся против дискриминации и попрания национальных прав. На выборах в Национальное собрание в декабре 1970 г. представлявшая народ Бенгалии Национальная лига ( «Аврами лиг») получила 97 процентов голосов населения Восточного Пакистана и 26 марта 1971 г. провозгласила его независимость, назвав страну Республикой Бангладеш. Так ответил народ на массовые репрессии пакистанских властей. Бангладеш, население которой составляет около 100 млн. человек, а площадь — 141,2 тыс. кв. км, находится на северо-востоке Южно-азиатского субконтинента и граничит с Индией и Бирмой. С первых дней вооруженная борьба бенгальцев с западно-пакистанской армией приняла широкий размах и ожесточенный характер. Молодая республика создала вооруженные силы ( «мукти бахини»), в которые входили как регулярные войска, так и партизанские отряды. Если в первые месяцы 1971 г. (март-апрель) эти формирования еще не могли противостоять противнику и вынуждены были отступать, то к сентябрю-октябрю общая численность «мукти бахини» выросла до 100 — 150 тыс. человек, включая 30 тыс. регулярных войск. Были созданы военно-воздушные и военно-морские силы, которые в августе-ноябре потопили до 25 судов противника. Вооруженные конфликты, порожденные разделом прежней Индии, постоянно держали народы этих стран в напряжении. На осень 1971 г. пришлась очередная конфликтная ситуация, начались военные действия между Индией и Пакистаном. Агрессия против Индии началась 3 декабря 1971 г. внезапным одновременным ударом пакистанских ВВС по семи крупнейшим аэродромам, затем по западной границе Индии — от Джамму и Кашмира до Раджастана. Перешли в наступление и сухопутные войска Пакистана. Но если в предыдущих конфликтах оперативно-стратегические планы индийских вооруженных сил в войне против Пакистана предусматривали сосредоточение основных усилий на западном фронте, то на этот раз в него внесли существенные изменения. Суть плана определялась провозглашенными премьер-министром Индии Индирой Ганди политическими целями войны — оказать поддержку вооруженным силам «мукти бахини», предотвратить дальнейшее уничтожение восточно-бенгальского населения. И это во многом определило успешное ведение боевых действий. 16 декабря 1971 г. пакистанский генерал Ниязи подписал акт о безоговорочной капитуляции перед индийской армией и «мукти бахини». В ходе боев на территории Бенгалии пострадали многие населенные пункты, дороги, но особенно большие разрушения были в портах, которые играли ключевую роль в экономике молодой республики. Добившись победы, новое государство лишилось возможности использовать порты для доставки грузов и продовольствия и оказалось перед угрозой полного развала и без того слабой экономики и голода населения. Как и во многих аналогичных случаях, помощь пришла с ожидаемой стороны — от Советского Союза, который сформировал и направил в Бангладеш по просьбе ее правительства спасательную экспедицию. В период со 2 апреля 1972 по 24 июня 1974 г. советские специалисты со своей техникой приняли участие в разминировании и расчистке морских ворот Бангладеш — порта Читтагонг (ныне — Чатагам). Советская экспедиция, которой командовал контрадмирал С. Зуенко, состояла в основном из судов и кораблей Военно-Морского Флота и отдельных судов Министерства морского флота. В нее входили специальные подразделения водолазов и такелажников. Первой прибыла в Читтагонг 2 апреля 1972 г. плавмастерская ПМ-40. Она прошла через узкий фарватер в Бенгальском заливе, проделанный в минном заграждении индийскими тральщиками, поднялась вверх по мутным водам реки Карнапхули, на берегу которой расположен порт, и под восторженные возгласы встречавших ошвартовалась у разрушенного причала. Войдя в порт, советские моряки увидели безрадостную картину. Одинокие суда стояли на дальнем рейде и войти в порт опасались: на подходах к нему было выставлено минное заграждение. У большинства причалов из-под воды торчали мачты, трубы, надстройки затонувших и поврежденных судов, некоторые из них лежали на боку. Всего, по данным администрации порта, было повреждено и затоплено более 40 судов, причем одно из них — на повороте реки, на самом судоходном и узком месте, из 18 причалов — 12 разрушены. Заход судов в порт ограничивался по водоизмещению и особенно по длине (не более 90 м). Замерли портовые краны, часть из них стояла на причалах, повсюду виднелись разрушенные складские помещения. Лишь отдельные суда рисковали заходить в порт. Советским морякам предстояло возвратить Читтагонг к жизни. Работать пришлось в непривычных условиях тропического климата. Нещадно палило солнце, а влажность воздуха достигала 100 процентов. Дули сильные ветры и лили муссонные дожди с градом, внезапно налетали циклоны, которые превращали день в ночь. 15 апреля на дно реки опустился первый водолаз — старшина 2-й статьи Николай Ламухин. Он осмотрелся вокруг и ничего не увидел: перед глазами — желто-коричневая вода, мутная из-за сильного течения, несшего массу ила. При повторных спусках водолазы установили, что бывают моменты, когда вода стоит спокойно ( «стоп-вода»), это длится 35 — 45 минут. Подобное явление повторялось через каждые шесть часов во время смены приливно-отливных течений. «Стоп-вода» позволяла водолазам работать от двух с половиной до трех часов в сутки. Суда, затонувшие на глубине 17 — 35 м, обследовались в полной темноте, все делалось на ощупь. В апреле началась подготовка к выводу из порта трех большегрузных судов общим водоизмещением около 50 тыс. тонн. На них заделали пробоины, откачали воду, затем поставили на плав и в конце апреля за три дня поочередно вывели из порта в район последующей разделки. Таким образом, к 27 апреля были освобождены три причала длиной около 600 метров. Матросы, старшины и офицеры трудились, не считаясь со временем, работу начинали в 5 часов утра и заканчивали далеко за полночь. С прибытием тральщиков экспедиция вплотную занялась тралением. 2 мая подняли и расстреляли первую мину. Приходилось преодолевать огромные трудности при ликвидации минного заграждения. Низкие берега, отсутствие ориентиров для определения точного места кораблей при тралении, мутная вода, малые глубины, большая засоренность района затонувшими судами и шхунами, многочисленные движущиеся по реке парусные суда — все это тормозило ход разминирования. А главное, советские специалисты не имели ни карт, ни других документов о поставленном минном заграждении. Тем не менее в июле 1972 г. порт Читтагонг уже начал функционировать, его месячный грузооборот составлял более 500 тыс. т, что превышало даже довоенный уровень. Открытие «ворот жизни» — настоящий подвиг советских моряков. Не сбылись предсказания многих западных специалистов, что порт может начать нормальную работу в лучшем случае через 2 — 3 года, когда будут подняты 6 — 7 судов и закончится траление. Советская экспедиция выполнила эту задачу за три с небольшим месяца. К концу июля 1972 г. фарватер был расширен до трех миль, уничтожено 50 процентов минных заграждений, освобождены семь причалов после вывода девяти поврежденных и затонувших судов. Капитан порта Камал в те годы говорил: «Спасательные работы ведутся в очень сложной обстановке, с которой столкнулись здесь, в Читтагонге, советские моряки. Мы — опытные моряки, и то нам в этих условиях бывает трудно. И все-таки я приятно удивлен, как дружно они работают, все — от адмирала до матроса. Я много плавал, многое видел, но такого еще не приходилось. Советские моряки творят чудеса. По мнению многих специалистов, на восстановление порта требовались годы, но годы стали месяцами. Разве это не чудо? Если бы меня спросили, какая самая популярная страна в Читтагонге, я бы ответил — Советский Союз». 25 октября 1972 г. досрочно, на два месяца раньше запланированного срока, советские моряки траление закончили, минную опасность на подходах к порту ликвидировали. На тралении отличились офицеры В. Коростылев, Г. Мурзаев, Р. Насыров, В. Антонов, В. Лебедев, Н. Завадский и многие другие. Первая годовщина экспедиции — 15 апреля 1973 г. — отмечалась торжественно. К этому времени подняли 13 судов из 15, освободили 10 причалов. Порт работал уже с большой отдачей, обеспечивая молодую республику всем необходимым для восстановления народного хозяйства, поддерживая жизнедеятельность многомиллионного народа Бангладеш. В декабре 1973 г. советские специалисты подняли судно «Сурма», водоизмещением 14 тыс. т. На нем они заделали около 300 пробоин, откачали 25 тыс. т ила из внутренних помещений. Поднятием его экспедиция досрочно выполнила поставленную задачу по расчистке порта. Однако экспедиция возвратилась на Родину не сразу. В то время в Читтагонге начались подготовительные работы по реконструкции порта. Многие страны предложили правительству Бангладеш свою помощь. Но эта важная и трудоемкая работа была доверена только советской экспедиции. Работать теперь стало легче: был накоплен немалый опыт по использованию водолазов в реке Карнапхули, основной личный состав прошел акклиматизацию. В ноябре 1973 г. экспедиция пополнилась двумя 800-тонными кранами. С их помощью были подняты, поставлены на плав и после небольшого ремонта сданы в эксплуатацию две большегрузные океанские баржи. В 1974 г. со дна Карнапхули подняли еще шесть судов. Более 45 тыс. часов провели в стремительной, насыщенной илом воде водолазы В. Великанов, В. Медяный, Г. Парфенов, И. Пасечник, В. Сотников и другие. Всего за 27 месяцев трудной и опасной работы спасатели подняли и отбуксировали в места разделки 26 поврежденных и затонувших судов общим водоизмещением 100 тыс. т, подняли со дна 1900 т железных предметов, протралили 1002 кв. мили акватории порта для ликвидации минных заграждений и освободили от мин подходы к Читтагонгу. Советские моряки обучили аварийно-спасательному делу 44 бенгальца. После окончания работ экспедиция безвозмездно передала правительству республики три водолазных судна, большое количество водолазной техники и аварийно-спасательного имущества. Народная Республика Бангладеш получила возможность нормально эксплуатировать порт, который играл ведущую роль в становлении экономики страны. 12 июня 1974 г., после погрузки имущества и оборудования на специально выделенные суда, основной состав экспедиции на теплоходе «Хабаровск» отбыл во Владивосток. Провожали его с цветами и флагами тысячи людей. Спустя 12 дней уехали из Бангладеш и остальные члены экспедиции. Не дождались на Родине старшего матроса Юрия Викторовича Редькина, погибшего на борту плавучей мастерской при исполнении служебных обязанностей. За самоотверженный труд в порту Читтагонг многие участники экспедиции были награждены орденами и медалями СССР. Правительство Бангладеш дало высокую оценку деятельности советских моряков. Премьер-министр Маджибур Рахман на проводах заявил: «Я горячо благодарю всех членов советской экспедиции за проделанную работу. Не приди советские моряки на помощь, наша молодая республика оказалась бы в чрезвычайно трудном положении. Благодарю всех советских моряков за огромную работу по восстановлению порта Читтагонг, которая велась несмотря на сложные климатические и бытовые условия. Я уверен, что ваш труд послужит дальнейшему расширению дружбы и сотрудничества между нашими странами».ашttp://bg-znanie.ru/print.php?nid=20421

[Беланов А.П.]

«До сих пор мучаюсь, что не открыл люк товарищу, находившемуся в соседнем задымленном отсеке»Владимир ШУНЕВИЧ, «ФАКТЫ» Подробности катастрофы атомной подводной лодки К-8, затонувшей ровно 40 лет назад - 12 апреля 1970 года - в Атлантике, "ФАКТАМ" рассказал чудом выживший член экипажа Иван ОлейникДвенадцатого апреля 1970 года после пожара на борту и аварийного всплытия в Атлантике, севернее Азорских островов, по пути на крупнейшие флотские учения "Океан" затонула советская атомная подводная лодка К-8. Из 125 членов экипажа погибли 52 матроса и офицера, в том числе командир субмарины капитан второго ранга Всеволод Бессонов. За мужество и грамотные действия по спасению людей и корабля он посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. То была первая потеря советского атомного флота.Среди тех, кто уцелел в подводном огненном кошмаре, был и выходец из Украины, житель села Малые Каневцы Чернобаевского района Черкасской области Иван Олейник, в то время - 21-летний старшина девятого отсека."Две наши торпеды могли стереть с лица земли Неаполь..."- В ту, последнюю для лодки К-8 и многих наших товарищей, автономку мы пошли в феврале 1970 года, - рассказывает Иван Олейник. - За 20 суток похода скрытно обогнули Европу. На вооружении у нас, кроме обычных, было две торпеды с ядерными боеголовками. Их мощности хватало, чтобы стереть с лица земли итальянский город Неаполь, где находился штаб и главная база шестого американского флота.Отдежурили - и в начале апреля легли на обратный курс. Все было нормально. Ночью всплыли в Средиземном море для встречи со вспомогательным судном, доставившим продукты и регенерацию - напоминающее пенопласт вещество в металлических банках, из которого на подлодках получают кислород для дыхания.Вскоре выяснилось, что по пути домой К-8 предстоит принять участие в крупных флотских учениях "Океан" в Северной Атлантике. Наши командиры знали, что всевозможные ЧП случаются, как правило, в конце похода: когда люди устали, они теряют бдительность и допускают ошибки. Поэтому командир, старпом и другие офицеры ходили по отсекам, просили членов экипажа быть внимательнее. Даже комсомольское собрание посвятили этому вопросу.После собрания я занялся текущими делами. И тут вдруг зазвучали прерывистые звонки аварийной сигнализации. По "Каштану" (громкая связь) командир БЧ-5 капитан второго ранга Валентин Пашин объявил о пожаре на центральном посту. Вскоре последовало сообщение, что в седьмом отсеке горит регенерация. А ее практически невозможно потушить: при горении выделяется кислород, в нем сгорает даже металл - температура повышается до трех тысяч градусов!По инструкции, чтобы пожар не распространился по всему кораблю, личный состав каждого отсека должен загерметизироваться, то есть наглухо задраить все двери, люки, вентиляционные системы. Иначе может погибнуть весь корабль.Я бросился к носовой переборке, загерметизировал дверь, закрыл клинкеты - задвижки общекорабельной вентиляции, залил пенообразователь в пожарную установку. Тут погасло освещение. Только аварийные лампочки тускло горели. Слышу, как из соседнего, восьмого, отсека пытаются открыть дверь к нам, стучат. И кто-то открыл. А ведь этого делать нельзя!В три прыжка оказываюсь возле переборки и вижу на пороге в дыму закопченного, очумелого командира нашего отсека капитан-лейтенанта Семакова. За него уцепился матрос Фролов. Я втащил их к нам, сразу закрыл дверь, загерметизировал - свинцовой кувалдой забил уплотняющие запоры - и возвратился к пожарной установке. В этот момент погас аварийный свет. Взвыли корабельные ревуны. Значит, реактор заглушили. Лодка обесточена.Я положил почти бесчувственного капитан-лейтенанта на диван. Вдруг в оглушительной тишине заскрипели воздушные клапаны. Вскоре мы услышали, как за стенками волны бьют о борт. Значит, лодка всплыла.Выбраться на палубу можно было только через люк восьмого отсека. Но туда нельзя: задымление, а возможно, и пожар. И мы, девятнадцать человек, сидели в полной темноте, ожидая подмоги.Еще перед походом я проверил два найденных в отсеке аккумуляторных фонарика. Один погас сразу. Второй немного светил. Я его зарядил и оставил у себя. Электрик еще хмыкнул: "Оно тебе надо?""Ваня, дым!" - вдруг крикнул мне матрос Володя Богданов, сидевший у двери. Подхожу: да, шипит из-под резинового уплотнения. Снова стучу кувалдой по запорам. Они прижали дверь плотнее. Прислушался: все равно шипит. Шум воздуха, смешанного с дымом, нарастал. И ребята из восьмого стучали в дверь, просились к нам. А там два кока - мои товарищи. Зовут меня, умоляют. Господи!.. А я не могу, не имею права открывать!.. Пустим дым в наш отсек - погибнем все.Загоняю запоры до предела, но дым все равно пробивается! Он ужасно ядовит: горела изоляция кабелей, прочая синтетика, краска. А у нас всего три дыхательных аппарата. Я метался по помещению в поисках чего-нибудь подходящего для уплотнения двери - все напрасно. Фонарик начал гаснуть. Ну все, думаю, нам тоже каюк."Свой дыхательный аппарат врач отдал прооперированному мичману..."- Подождите, но почему, когда лодка всплыла, моряки из восьмого отсека не открыли люк на палубу?- Произошла цепь трагических случайностей. Фонарики, с помощью которых люди могли найти дыхательные аппараты, были у старшины отсека мичмана Юрия Ильченко. Он также без проблем открыл бы люк. Но накануне пожара корабельный врач капитан медслужбы Арсений Соловей сделал Юре операцию по удалению аппендикса. Причем у врача был свой дыхательный аппарат. Он отдал его пациенту, а сам погиб.Когда из седьмого отсека в восьмой повалил дым, в темноте началась паника. Ручка верхнего люка, которую надо было повернуть, не поддалась. Может, поворачивали не в ту сторону. Потом по ней начали бить молотом и... отбили. А без ручки люк можно открыть только снаружи.Когда мы поняли, что из восьмого не могут выйти на палубу, стали ждать смерти. Ведь дым, несмотря на все мои усилия, продолжал просачиваться! И тут я зацепился ногой за ящик с посудой. А что, думаю, если ручки алюминиевых ложек вставить между рычагами аварийной герметизации двери и выступами на комингсе (ограждение по периметру двери на кораблях. - Авт.)? Вставили, подбили кувалдой - шипение прекратилось. Но стало тихо и в восьмом отсеке. Оттуда уже никто не звал, не стучал...Часа через три услышали, как там, за переборкой, открывают сверху люк, голоса снаружи. Эх, если бы помощь подоспела раньше...Из девятого отсека мы выходили, переступая через мертвых товарищей. Они лежали возле наших дверей, почти все - с откинутыми дыхательными масками. И оба моих друга тоже. Я минут пятнадцать пытался оживить Сашу Кирина, пока хлопцы меня не оттащили. До сих пор мучаюсь, что не открыл дверь товарищу, находившемуся в задымленном помещении. Не успокаивает даже мысль о том, что, если бы сделал это, вместе с ним мог погибнуть и весь личный состав нашего отсека.Погибших - только в восьмом отсеке их было 16 человек - вынесли на палубу и уложили в длинный ряд. Командир приказал прикрепить к каждому бирку с фамилией.Как несправедлива бывает судьба! Из моряков восьмого в ту кошмарную ночь выжил только мичман Ермакович. Он был сверхсрочником, практически окончил службу. Но перед дембелем решил сходить в поход в последний раз, ведь за каждую автономку платили в тройном размере. Мичман получал 700 рублей, почти как командир лодки.Ермакович так радовался, что живой!.. А через четыре дня ушел на дно вместе с лодкой и 22 членами аварийной команды, которых командир оставил на корабле...Светало. Лодка дрейфовала. Мы сбились на палубе над первым, носовым, отсеком, периодически спускались в лодку. Там осталась еда. Поначалу есть не хотелось. Когда проголодались, жевали печенье. Мясо есть не могли. Как его есть, если рядом покойники?Связи не было. Радиорубка сгорела, радиостанция особого назначения, которой пользовались разведчики, не работала. Дизель-генератор запустить не смогли. Обесточенная, неуправляемая лодка превратилась в бревно... с ядерным оружием!На горизонте вскоре появились огоньки какого-то судна. Когда оно приблизилось, мы подняли автоматы. Канадский разведчик обогнул нас по кругу и... ушел.Под утро снова заметили огни. Мы пустили красные ракеты. Судно ушло. Потом снова появилось. Это оказался болгарский сухогруз "Авиор", шедший из Гамбурга на Кубу. Капитаном на нем был советский моряк по фамилии Смирнов. "В какой помощи нуждаетесь?" - спросил он. "Передайте шифр на Москву..." Когда увидели в небе два больших советских Ту-95, поняли, что радиограмма дошла."Вместо субмарины на поверхности океана плавал мусор, сигнальный буй и несколько буханок хлеба в целлофане"- Наш командир приказал отправить на болгарское судно обожженных и травмированных, - вспоминает Иван Олейник. - Первым делом мы посрывали с формы нагрудные карманы со штампами "РБ" (радиационная безопасность), чтобы гражданские моряки не узнали, что имеют дело с атомной подлодкой.Мне поручили подготовить к подъему прооперированного Ильченко. Привязали носилки с Юрой к тросам крана. Я на всякий случай дополнительно обвязал туловище мичмана веревками. Болгары еще возмутились: зачем? Теряем время!А во время подъема носилки вдруг перевернулись в воздухе! Юра, бедный, заорал. Мы застыли в ужасе. Но моя страховка не дала парню упасть и разбиться о борт шлюпки. Правда, от перегрузок у него разошлись швы, а у болгар не оказалось врача. Я же зашить рану не умел - просто залил перекисью водорода.Гостеприимные болгары ни о чем нас не расспрашивали. Накрыли шикарный стол: свежие помидоры, огурцы, зелень, сытный обед...Через пару дней подошли советские транспорты "Комсомолец Литвы" и "Касимов". Из Москвы поступила команда: спасать атомную подлодку - брать на буксир. Начали готовить стальной трос, один метр которого весил около пятидесяти килограммов. Но разыгрался шторм, наступила темень. Решили дождаться утра. Командир вместе с 22 членами аварийной партии остался на К-8.Поздно вечером мы задремали на "Касимове". И вдруг я услышал глухой удар о корпус, второй... Выскакиваю из каюты - и встречаю капитан-лейтенанта: "Вcе, Ваня, лодки нет!.." Лучи корабельных прожекторов обшаривали темноту. Но на том месте, где должна была находиться лодка - метрах в трехстах от нас, - выхватывали только гребни огромных волн. Глубина там - 4680 метров.Когда шторм утих, на поверхности океана плавал мусор, сигнальный буй и несколько буханок хлеба в целлофане. Вскоре обнаружили и подняли тело помощника командира капитана третьего ранга Рубеко.На рассвете выловили тело командира второго дивизиона БЧ-5. Зацепили кошкой за китель штурмана, старшего лейтенанта Шмакова. Но ткань лопнула - и человек исчез. Сумели зацепить багром и даже схватить за руку не подававшего признаков жизни командира лодки Бессонова. Но набежавшая волна отбросила шлюпку... В руке матроса осталась только книжка "Боевой номер" со списком находившихся на корабле людей, которую Бессонов сжимал в кулаке, словно хотел донести до нас имена двадцати двух подводников, погибших вместе с ним.Они еще успели пустить красную ракету. Это случилось глубокой ночью, в два двадцать по местному времени.- Что могло стать причиной трагедии?- До сих пор об этом думаю. Под конец похода, во время всплытия, когда лодка задирала нос, в электросети периодически возникало короткое замыкание - выбивало предохранители. Но, как только субмарина выравнивалась, все возвращалось в норму. Сколько ни бились электрики, место повреждения кабеля так и не нашли. С этим вроде бы несущественным дефектом смирились. Возможно, о кабель терлась острой кромкой плохо закрепленная банка с регенерацией. В конце концов протерла изоляцию. Да и влага могла попасть. Вот и коротнуло... Так полыхало, что, видать, прогорел даже прочный корпус, начала поступать забортная вода. Мы видели, что кормовая часть судна погружена больше обычного. А во время шторма течь, скорее всего, увеличилась, и лодка, перегрузившись, встала на дыбы, разломилась, ушла хвостом вниз. Потом аккумуляторная батарея взорвалась. Всего было два взрыва.После суток нашего пребывания на "Касимове" пришла плавбаза "Волга". На ней нас встретили дозиметристы в полной экипировке. Каждого обмерили, раздели, помыли, снова замеряли дозиметрами. Но по сей день мы так и не знаем, облучились или нет.Когда пришли в Североморск, плавбазе скомандовали пришвартоваться к отдельному причалу, окруженному двумя рядами морских пехотинцев с автоматами. Словно каких-то преступников привезли... Прямо к трапу подогнали автобусы с зашторенными окнами и отправили нас в дом отдыха подводников в Щукозеро. А там никого нет: всех отдыхающих выселили. Кормили нас хорошо, обслуга обходилась корректно, никаких вопросов не задавала.Зато очень подробно расспрашивали прибывшие вскоре в санаторий члены правительственной комиссии: секретарь ЦК КПСС Иван Капитонов и министр обороны Андрей Гречко... Грозный маршал разговаривал с нами тихо, доброжелательно.После отдыха и лечения многих членов экипажа перевели на берег. Оставшиеся тринадцать месяцев я дослуживал инструктором полит-отдела соединения. Но перед этим мне дали отпуск. Родители, конечно, накрыли стол, созвали родственников. О трагедии на атомной лодке никто ничего не знал. Да и нам было приказано помалкивать.Когда выпили по сто граммов, отец тихонько говорит: "Что-то у вас там было. Не так выглядишь, сынок..." Оказывается, когда сосед накануне меня подстригал, заметил седые волоски. Что тут отпираться? Я отцу рассказал. А он: "Да, не зря в те дни наши голуби улетели, и сны нам с матерью снились очень плохие, и собака выла..."ашttp://fakty.ua/print/12402

[Беланов А.П.]

Боевые дельфины

 

Считается, что человек обладает самым крупным мозгом на Земле относительно массы тела. При массе 100 кг его мозг весит 1,5 кг. Похожее соотношение и у дельфинов. Мозг дельфина-белобочки с массой тела 50–100 кг весит около 1 кг. А афалины – почти 2 кг! (Мозг 100-кг акулы весит всего несколько десятков граммов)

 

Ни для кого не секрет, что война – двигатель прогресса. Для достижения военного превосходства люди готовы использовать любые средства, даже привлекать на свою сторону животных. В результате на свет появились совершенно уникальные подразделения дельфинов-диверсантов.

 

Идея о превращении морских млекопитающих в солдат возникла не где-нибудь, а в России. Еще в 1915 году в Генеральный штаб ВМФ обратился дрессировщик Владимир Дуров, который предложил обезвреживать подводные мины с помощью тюленей. Военное министерство заинтересовалось, и за три месяца в Балаклавской бухте были обучены 20 животных. Во время показательных тренировок они легко обнаруживали под водой муляжи противокорабельных мин и помечали их специальными буйками. Но применить тюленей в боевых условиях так и не удалось. Немцы были обеспокоены появлением необычного спецподразделения, и однажды ночью все «морские саперы» были отравлены. Военная контрразведка начала расследование этого темного преступления. К сожалению, завершить его не удалось. Грянула революция, и дело о гибели боевых тюленей закрыли. С приходом к власти большевиков возникла опасность того, что секретная методическая литература по подготовке ластоногих диверсантов окажется у врага, поэтому бОльшая часть документов была уничтожена.

 

Истребители диверсантов

 

Повторно к приручению морских млекопитающих и использованию их в военных целях люди вернулись полвека спустя, во время Вьетнамской войны.

 

На этот раз колоссальных успехов достигли американцы. Наряду с тюленями и морскими львами они стали привлекать к подводной работе дельфинов. Первым их боевым крещением стало патрулирование крупнейшей военно-морской базы США во Вьетнаме – Камрани. К 1970 году в операции «Быстрый поиск» участвовало шесть животных, обученных на базе Сан-Диего. Обитатели моря помогли поймать свыше 50 пловцов-диверсантов, пытавшихся прикрепить к бортам американских кораблей магнитные мины. Причем, как утверждали военные, бывали случаи, когда морские львы самостоятельно уничтожали пловцов при помощи закрепленных на носу ножей или игл с ядом. По рассказам бывших спецназовцев Черноморского флота, в то время погибли два советских аквалангиста-подрывника.

 

Очевидно, это и вдохновило советских специалистов на возобновление работ с морскими животными. В 1967 году в Казачьей бухте Севастополя был открыт первый советский военный океанариум. На довольствие было поставлено 50 дельфинов-афалин. В 1970-х к работам подключилось несколько десятков научных институтов СССР. «Дельфинов и тюленей готовили по нескольким направлениям: охрана и патрулирование местности, уничтожение диверсантов, поиск и обнаружение тех или иных подводных объектов», – рассказывает главный военный тренер Севастопольского океанариума Владимир Петрушин.

 

Обучение проходило по давно наработанным шаблонам: действие – подкрепление. У животных вырабатывались навыки нужного поведения. За выполнение задания они получали рыбку. Однако, поняв смысл происходящего, дельфины проявляли инициативу и сами предлагали те или иные алгоритмы сотрудничества. Вскоре удалось добиться неплохих результатов.

 

«Я присутствовал на военных учениях, когда дельфины занимались поиском диверсантов в Севастопольской бухте, – рассказывает руководитель группы морских млекопитающих НИИ проблем экологии и эволюции РАН Лев Мухаметов. – Зрелище незабываемое. Вход в порт там очень узкий, всего 700 м. На берегу стояли постоянные клетчатые вольеры, в которых и содержались животные. Афалины при помощи своего природного сонара, даже сидя взаперти, способны замечать любой подводный объект на дальности примерно полкилометра. Так вот, обнаружив пловцов, они нажимали на специальную педаль. В воздух поднималась ракета, и раздавался сигнал тревоги. Потом зверь вставал так, что указывал носом примерное местоположение ‘гостя’. После чего он нажимал на другую педаль, и двери вольера открывались. Дельфин несся к нарушителю и обезвреживал его». В сентябре 1973 года Океанариум посетил Главком ВМФ адмирал Горшков, который был приятно поражен увиденным. Морские млекопитающие обнаруживали диверсантов в 80% случаев. Несколько хуже дело обстояло с ночными пловцами – 28–60%. Правда, не выходя из прибрежного вольера. В открытом море вероятность обнаружения приближалась к 100%.

 

«Скрыться от дельфина просто невозможно, – рассказывает тренер Владимир Петрушин. – Да и сражаться с ним под водой человеку не с руки. Мы регулярно проводили учения. Пловцам ГРУ ставилась задача проникнуть на охраняемую территорию, а мы в это время выпускали животных. В итоге не было ни одного прорыва. Иногда пловцы предпочитали сразу выбираться на старые брошенные буи или волнорезы и грелись на солнышке, пока в зоне «боевых действий» хозяйничали дельфины. Из-за этого возникала масса недоразумений, ведь мы-то считали, что в зоне есть люди, и требовали от животных их искать. А они показывали, что никого нет. И только перед демобилизацией гэрэушники признались, что все это время они просто дурачили командование и не думали выполнять свое задание».

 

«Вопреки всеобщему мнению севастопольских дельфинов не обучали убивать людей, – продолжает Лев Мухаметов. – В противном случае они бы просто начали нападать на своих, ведь отличить нашего аквалангиста от чужого животному сложно. Поэтому, достигнув цели, они только срывали с диверсанта ласты, маску и выталкивали его на поверхность. Но и этого было вполне достаточно. Тем временем с берега выходил быстроходный катер со спецназом, который и подбирал незадачливого аквалангиста».

 

Тем не менее боевые средства поражения (ножи, иглы с парализующими или отравляющими веществами и даже пистолеты, надеваемые на нос и срабатывающие при ударе) в арсенале спецподразделений имелись. Но, как показала практика, после атаки со смертельным исходом дельфины переживали сильный стресс и зачастую саботировали дальнейшие приказы, недаром об их доброжелательности по отношению к людям слагались легенды. Поэтому и советские и американские специалисты старались не доводить дело до крайности. Другое дело – морские львы и тюлени. Они без всяких угрызений совести тыкали людей отравленными иглами.

 

С 1975 года боевой отряд морских млекопитающих заступил на штатное дежурство в севастопольской бухте и совместно с отрядом спецназа нес круглосуточное патрулирование. Каждая смена стояла четырехчасовую вахту, выходя на позиции по специальному каналу у Константиновского равелина. Но служба боевых дельфинов не сводилась только к выявлению вражеских лазутчиков.

 

Мозг дельфина имеет сложную структуру и очень большое количество извилин коры больших полушарий, – высшего отдела мозга, отвечающего за сложные психические функции. А высокоразвитый мозг – это высокий интеллект, высокоорганизованное, сложное поведение. Дельфины – умелые охотники, заботливые родители, дисциплинированные члены стаи, а если понадобится – умелые ее руководители

 

Подводный поиск

 

В марте 1973 года руководство ВМФ получило в распоряжение секретный отчет американского военно-морского центра в Сан-Диего, в котором утверждалось, что за два года американцам удалось обучить группу дельфинов и еще двух касаток находить и поднимать затонувшие боевые торпеды. Подобные опыты тут же стали проводить и в Севастополе. В феврале 1977-го на Черноморском флоте появилось еще одно подразделение – поисковое. Именно оно прославило океанариум и принесло огромную пользу флоту.

 

«Способности дельфинов успешно искать потерянные предметы поражала наших тренеров, – рассказывает Владимир Петрушин. – Они могли находить даже болты и гайки, показанные когда-то им и потом разбросанные по акватории бухты». Грех было не применить столь выдающиеся таланты на практике, благо и повод для этого был.

 

На специально отведенных полигонах в Черном море постоянно проходили корабельные стрельбы. И хотя командование предпринимало все меры предосторожности, моряки теряли несколько учебных торпед в год. Найти их аквалангистам было практически невозможно. Потеряв ход, торпеда тонула и тут же зарывалась в глубокий ил. Вот здесь-то и была необходима помощь дельфинов.

 

«У афалин имеется прекрасный акустический радар, – рассказывает Лев Мухаметов. – При этом он намного совершеннее всех технических устройств подобного характера, что придумал и сделал человек. При помощи эхолокатора животные могут не только находить даже самую мелкую рыбешку в воде, но и заглядывать под землю до полуметровой глубины. И при этом они безошибочно определяют, из чего сделан затонувший объект: из дерева, бетона или металла».

 

На практике это выглядело следующим образом. Дельфинам на морды надевали специальные рюкзаки с аудиомаяками и буйки с якорями. Обнаружив потерянную торпеду, они подплывали к ней, тыкались носом в грунт и сбрасывали аудиомаяк вместе с буйком. А дальше в дело вступали водолазы.

 

Как утверждали военные, создание и содержание службы боевых дельфинов в Севастополе окупилось уже через несколько лет. Одна учебная торпеда стоила примерно 200 000 советских рублей, а таких торпед животные спасли сотни! При этом они обнаруживали такие вещи, о которых давным-давно позабыли и сами адмиралы. «Я сам был свидетелем, как во время учений наш дельфин наткнулся на автоматическую мини-подлодку, потерянную еще 10 лет назад, – рассказывает Лев Мухаметов. – Он поставил буек, а когда объект подняли на корабль, то радости военных не было предела, потому как субмарину давно отчаялись найти, списали и получили хороший нагоняй от начальства. А здесь для всех подвернулась удачная возможность исправиться».

 

В своей специальности поисковые дельфины достигли невероятного мастерства. Они даже освоили подводное фотографирование. Специально для спецподразделения был разработан фотоаппарат, выдерживающий глубины свыше 100 метров. Животных учили правильно направлять объектив на цель, замирать и только в этот момент спускать затвор. Одна из сложностей при подводной съемке состояла в том, что мощная вспышка слепила животных, поэтому пришлось учить их закрывать глаза. Потом по фотографиям можно было легко определить, что за находка лежит на дне и стоит ли тратить силы на ее подъем.

 

Иногда за помощью к военным обращались и гражданские ведомства. К примеру, по просьбам археологов боевые дельфины искали и находили останки античных кораблей. С их помощью со дна поднимались древнегреческие амфоры и другие предметы старины.

 

Дельфин-фотограф пользуется камерой, выдерживающей глубины свыше 100 м. Животное умеет правильно направлять объектив на цель, замирать и только в этот момент спускать затвор

 

Несостоявшиеся биороботы

 

Естественно, все эти фокусы требовали недюжинных умственных способностей. «Дельфины очень умные и веселые существа, и всякая работа давалась им легко, – рассказывает заведующий лабораторией НИИ проблем экологии и эволюции РАН Александр Супин. – Некоторые ученые всерьез говорят о наличии у них зачатков разумной деятельности – между тем, военным этот самый ум иногда мешал».

 

Долгое время аналитики ВМФ вынашивали идею превратить дельфинов в подрывников-смертников, но безуспешно. Каким-то шестым чувством животные понимали, что их хотят послать на верную смерть, и отказывались выполнять команды. Тогда-то военные и задумались: а не превратить ли дельфинов в живых роботов.

 

«Существующие технологии и технические средства позволяли добиться этого, – продолжает Александр Супин. – Пропуская через определенные зоны мозга электрический ток, можно создать иллюзию громких звуков или световых вспышек. Если вспышка следует с одной стороны, животное пугается ее и плывет в другую. Этим самым и обеспечивается управление его движениями вправо или влево. Так же можно заставить его остановиться или плыть быстрее. Например, в сторону корабля с миной на спине. Но от этих опытов быстро отказались». Слишком уж сложными были операции на мозге. Да и сами ученые в большинстве своем не хотели уродовать зверей и жечь им мозг электричеством. Да и «биороботы» оказались на редкость болезненными созданиями. Очень скоро военные закрыли проект, хотя эксперименты по вживлению в головы дельфинов электродов в чисто научных целях проводились еще долго. К примеру, с их помощью в НИИ проблем экологии и эволюции РАН удалось сделать выдающееся открытие: у дельфинов был зарегистрирован однополушарный сон. Вскоре, однако, все инвазивные (с внутренним проникновением в тело) эксперименты на дельфинах в большинстве стран были запрещены.

 

В настоящее время ни один уважающий себя научный журнал не опубликует результаты экспериментов, в которых использовались методы, калечащие этих животных.

 

Гроза Персидского залива

 

В 1991 году после распада Советского Союза дельфинарий в Севастополе перешел под юрисдикцию Украины. Буквально сразу же все военные эксперименты с животными были прекращены. Сильные тренеры уволились и работают теперь преимущественно в Московском дельфинарии. Оставшийся не у дел океанариум выживал тем, что готовил представления для публики, но ситуация продолжала ухудшаться. В 2000 году в СМИ просочилась информация о том, что три дельфина и одна белуха еще советского призыва были проданы Ирану. Украинские чиновники поспешили заявить, что «чисто в мирных целях».

 

Между тем в США военные исследования продолжаются. На сегодняшний день на семи специальных базах ВМС США работают по различным программам 250 животных. Из-за все возрастающего давления «зеленых», а также из соображений безопасности все эти эксперименты засекречены, так что известно о них немного. По сообщениям американских СМИ, одно из подразделений уже охраняет акваторию военно-морской базы Кингс-Бэй в штате Джорджия, а в ближайшем будущем планируется использовать их при охране базы Бангор в штате Вашингтон, где дислоцируются подводные ядерные ракетоносцы класса «Огайо».

 

Выучка членов этого спецотряда была проверена в боевой обстановке в ходе операции «Буря в пустыне». У побережья Кувейта морские животные сначала зачистили территорию от боевых пловцов противника, а потом приступили к обнаружению мин. Во время второй иракской войны дельфинов активно применяли для разминирования иракского порта Умм-Каср. В 2003 году в район Персидского залива было доставлено девять животных. С их помощью в гавани было обнаружено более 100 мин. Совместная служба человека и дельфина, особенно в боевых условиях, сильно сближает их. Люди стремятся оказать почести своим боевым товарищам. За выдающиеся заслуги один из дельфинов по имени Таффи недавно был торжественно произведен в сержанты ВМС США.

 

Сейчас интерес к боевым дельфинам проявляют Индия, Иран, Израиль и ряд других государств. Между тем, по единодушному мнению сотрудников Института проблем экологии и эволюции, гораздо продуктивнее использовать дельфинов не в военных, а в мирных целях. Например, они могут быть очень эффективны при обследовании подводных сооружений, в частности газопроводов. Дельфин способен заметить любое механическое повреждение или струйку газа, выходящую из трубы, сфотографировать их, закрепить тросы, по которым можно спустить под воду необходимое оборудование. Специалисты института готовы предложить свои услуги по подготовке первого в мире подразделения гражданских дельфинов, в задачи которого будет входить обслуживание и контроль за состоянием европейского газопровода, проложенного по дну Балтийского моря. И кто знает, может быть, использование дельфинов в мирных целях принесет большую пользу науке и откроет двум самым умным биологическим видам на Земле новые пути к полноценному сотрудничеству. А это, согласитесь, гораздо интереснее, чем война

 

 

ашhttp://topwar.ru/print:page,1,2650-boevye-delfiny.html

 

 

Секретное оружие Ирана - дельфины из Севастополя

 

На учениях «Удар Зульфакара» отрабатываются маневры с участием живых средств доставки бомб

 

В СМИ Ирана появилась информация о том, что на значительной части территории страны в эти дни проходят военные учения «Удар Зульфакара». Сообщается об испытаниях нового противовоздушного комплекса, крылатой ракеты, управляемых авиабомб собственного производства. На море совершены ракетные пуски с подводной лодки. Все это довольно широко

освещается иранским телевидением и радио.

 

Но вот другая часть учений проводится в обстановке строжайшей тайны. В условиях, максимально приближенных к боевым, испытывается живое оружие. Против кораблей-мишений действует отряд боевых дельфинов. Как и откуда он появился у Ирана.

 

«Морской спецназ» из Казачьей бухты

 

Американские СМИ утверждают, что из Севастополя. Именно там была главная база подготовки советских дельфинов-диверсантов. За разъяснениями корреспондент «СП» обратился к служившему на этой базе капитану первого ранга Сергею Новикову. Он рассказал:

 

- Под Севастополем действительно был центр дрессировки морских животных. Назывался он «Аквамарин», располагался в Казачьей бухте. Там боевым дельфинам прививали самые разные навыки. На первом плане - поиски затонувших мин и торпед, борьба с кораблями и подводными лодками противника, подводными диверсантами.

 

Капитан 1 ранга Сергей Новиков сам когда-то тренировал дельфинов-диверсантов. Он

вспоминает, какими «умными» были его ученики. Так, своими эхолокаторами дельфины пеленговали пловца противника на расстоянии до 400 метров. Против него дельфина вооружали специальной полой иглой с баллончиком газа высокого давления. В настоящем бою игла, закрепленная на носу дельфина, вонзалась во вражеского диверсанта, и газ разрывал внутренности пловца. Такие «морские спецназовцы» в советские времена были лучшими подводными часовыми. Как вспоминает Новиков, с 1975 по 1987 год дельфины несли боевое дежурство у входа в Севастопольскую гавань.

 

А вообще идея о превращении морских млекопитающих в бойцов возникла в России еще в 1915 году. В Генеральный штаб ВМФ обратился дрессировщик Владимир Дуров, который предложил

обезвреживать подводные мины с помощью тюленей. Военное министерство заинтересовалось, и за три месяца в Балаклавской бухте были обучены 20 животных. Во время показательных тренировок они легко обнаруживали под водой муляжи противокорабельных мин и помечали их специальными буйками. Но применить тюленей в боевых условиях так и не удалось. Немцы были обеспокоены появлением необычного спецподразделения, и однажды ночью все «морские саперы» были отравлены. Военная контрразведка начала расследование этого темного преступления. К сожалению, завершить его не удалось. Грянула революция.

 

Повторно к приручению морских млекопитающих и использованию их в военных целях люди вернулись полвека спустя, во время Вьетнамской войны. На этот раз колоссальных успехов достигли американцы. Наряду с тюленями и морскими львами они стали привлекать к подводной работе дельфинов. Первым их боевым крещением стало патрулирование крупнейшей военно-морской базы США во Вьетнаме – Камрани. К 1970 году в операции «Быстрый поиск» участвовало шесть животных, обученных на базе Сан-Диего. Обитатели моря помогли поймать свыше 50 пловцов-диверсантов, пытавшихся прикрепить к бортам американских кораблей магнитные мины. Причем, как утверждали военные, бывали случаи, когда морские львы самостоятельно уничтожали пловцов при помощи закрепленных на носу ножей или игл с ядом. Во время одной из операций по подрыву американских транспортных кораблей с боеприпасами в бухте Камрань погибли двое пловцов советского диверсионно-разведывательного подразделения "Дельфин". Их убили именно боевые дельфины, доставленные туда из США для охраны акватории бухты. После этого с нашими разведчиками-диверсантами стали проводит противодельфинную подготовку. Впоследствии попытки американцев применить своих дельфинов против советских боевых пловцов у побережья Никарагуа закончились уничтожением животных. После того случая в 1967 году в Казачьей бухте Севастополя и был открыт первый советский военный океанариум. На довольствие было поставлено 50 дельфинов-афалин и тюленей. В 1970-х к работам подключилось несколько десятков научных институтов СССР.

 

- Дельфинов и тюленей готовили по нескольким направлениям: охрана и патрулирование местности, уничтожение диверсантов, поиск и обнаружение тех или иных подводных объектов, – рассказал бывший главный военный тренер Севастопольского океанариума Владимир Петрушин.

 

 

Подводные «бультереры»

 

По словам военных моряков, секретные океанариумы были и на других флотах. В этих спецподразделениях в советское время «проходили службу» более 150 дельфинов и белух, около 50 сивучей и морских львов.

 

Мощные ластоногие, длина которых достигает 3,5 метра и вес - 900 килограммов, нисколько не уступают в сообразительности дельфинам. А боевую нагрузку могут нести намного больше.

 

Капитан второго ранга запаса Александр Кузнецов в 80-е годы, будучи еще молодым офицером, работал с морскими львами. Его ластоногие подопечные не только находили под водой несработавшие торпеды, но и поднимали их на поверхность с помощью специальных захватов. Более того, боевые сивучи освоили приемы борьбы с подводными диверсантами. Они срывали ласты с пловцов, перекусывали воздуховодные трубки аквалангов и терзали диверсантов, как бультерьеры.

 

К сожалению, в 1992 году, после развала СССР, из-за неясного статуса Севастополя и Черноморского флота, а главным образом, из-за скудного финансирования уникальный спеццентр был расформирован. Животных стало нечем кормить. Часть животных просто выпустили в море. Многие из них, утратившие навыки поиска пищи на свободе, погибли.

 

Но самых лучших подводных «бультерьеров» вместе с частью тренеров и другого обслуживающего персонала взяла под свою опеку Украина. Под юрисдикцией украинских ВМС севастопольский «Аквамарин» просуществовал еще почти восемь лет.

 

И только в 2000 году 27 уцелевших подводных «спецназовцев» продали Ирану. По официальной версии, месячное содержание одного дельфина в 120 долларов – сумма для нищих украинских Военно-морских сил оказалась непомерной. Поэтому животные вместе с уникальным оборудованием и не менее уникальными тренерами отбыли в Иран. Там их поставили на хорошее довольствие.

 

 

 

 

Из досье «СП»:

 

Кроме Ирана сейчас с дельфинами работают только американцы. На базе ЦРУ во Флориде

проводятся эксперименты по размещению в дельфиньих желудках сверхмалого ядерного тактического заряда.

 

На сегодняшний день на семи специальных базах ВМС США работают по различным программам 250 животных. Из-за все возрастающего давления «зеленых», а также из соображений безопасности все эти эксперименты засекречены, так что известно о них немного. По сообщениям американских СМИ, одно из подразделений охраняет акваторию огромной военно-морской базы Бангор в штате Мэриленд, где дислоцируется Атлантическая эскадра подводных ядерных ракетоносцев. В ее состав входят самые мощные субмарины, принадлежащие к классу «Огайо».

 

Выучка членов этого спецотряда была проверена в боевой обстановке в ходе операции «Буря в пустыне». У побережья Кувейта морские животные сначала зачистили территорию от боевых пловцов противника, а потом приступили к обнаружению мин. Во время второй иракской войны дельфинов активно применяли для разминирования иракского порта Умм-Каср. В 2003 году в район Персидского залива было доставлено девять животных. С их помощью в гавани было обнаружено более 100 мин. За выдающиеся заслуги один из дельфинов по имени Таффи недавно был торжественно произведен в сержанты ВМС США.

 

 

ашhttp://svpressa.ru/all/article/6201/

[Беланов А.П.]

ИСТОРИЯ СЕКРЕТНОГО «ОБЪЕКТА 1ОО»Для защиты южных морских рубежей и Севастополя с моря в разгар «холодной войны» в 1954 году высоко в горах у Балаклавы начал создаваться первый в мире подземный ракетный комплекс берегового базирования «Сопка» с радиусом действия в акватории Черного моря до 100 км.Строительство «Объекта 100» (такой код получила секретная стройка) осуществлялось 95-м специализированным управлением подземных работ ЧФ. Объект состоял из двух одинаковых подземных комплексов и стартовых площадок, удаленных друг от друга на 6 км. Военными строителями руководил главный инженер строительного управления ЧФ полковник А. Геловани - будущий заместитель министра обороны, маршал инженерных войск. Начальником строительства площадки № 1 был капитан А. Кузнецов, площадки № 2 - инженер А. Клюев. Монтажными операциями от предприятия «Эра» руководил инженер Ф. Карака. И на каждом объекте строительства было занято до 1000 человек.Береговой ракетный комплекс (БРК) м тактического назначения «Сопка» с крылатой ракетой С-2 размещался на высоте 500 метров над уровнем моря и предназначался для поражения морских целей - пс надводных кораблей. На строительных площадках возводились из жаропрочного бетона стартовые позиции и защищенные от атомного оружия подземные сооружения, в которых размещались КП, хранилища ракет и цеха для подготовки и заправки топливом. Ракеты в сооружениях находились на специальных технологических телегах со Т1 сложенными крыльями и перемещались до стартовых позиций специальными механизмами. Подземный комплекс имел полное инженерное обеспечение, дизельные электростанции, фильтровентиляционные установки, запасы горючего, воды и продовольствия, обеспечивающие жизнедеятельность обьекта при полной его герметизации после атомного удара. У оголовков рядом со стартовыми позициями размещались защищенные железобетонные бункера для укрытия снятых со старта ракет.Система наведения и управления стрельбой комплекса «Сопка» включала в себя РЛС обнаружения «Мыс», центральный пост, совмещенный с РЛС наведения С-1М и РЛС слежения «Бурун». Радиолокационные станции «Мыс» и «Бурун» в 1955 году прошли государственные испытания. Радиолокационная станция «Мыс» предназначена для обнаружения морских целей и выдачи данных цели в центральный пост и размещалась на высоте более 550 метров мыса Айя.В конце 1956 года практически было завершено строительство «Объекта 100», личный состав прошел спецподготовку. Был сформирован отдельный береговой ракетный полк, который 23 февраля 1957 года был включен в состав сил боевого ядра флота. Первым командиром полка был подполковник Г. Сидоренко (позже генерал-майор, начальник береговых войск и морской пехоты ЧФ).По плану испытаний полком было выполнено несколько ракетных стрельб. Самая первая из них была проведена 5 июня 1957 года в присутствии командующего ЧФ адмирала В. А. Касатонова. Пуск производили со второй батареи (командир лейтенант В. Карсаков). Успешный результат возвестил о появлении в Военно-Морском Флоте СССР нового рода сил - береговых ракетных частей.25 июля 1957 года государственная комиссия приняла «Объект 100». А в начале 1959 г. полку впервые был вручен переходящий приз ГК ВМФ за ракетную стрельбу. 30 июля 1960 года полк получил свое постоянное наименование - 362-й отдельный береговой ракетный полк (ОБРП). За время эксплуатации БРК «Скала» с 1957-го по 1965 год полком было произведено более 25 практических пусков ракет.16 июля 1961 года вышло постановление Совета Министров о перевооружении береговых стационарных комплексов «Утес» с ракет «Сопка» на ракеты П-35Б.16 сентября 1964 года в расположение полка прибыла первая партия военных строителей специального отряда ЧФ. Подземные фортосооружения, которыми располагал полк, подлежали реконструкции под габариты нового берегового ракетного комплекса. Строители под руководством капитана А. Климова вместе с личным составом второго дивизиона приступили к работам. До этого полностью был демонтирован прежний комплекс.Опыт строительства в скальном массиве уникальных фортосооружений, способных выдержать прямое попадание фугасной авиационной бомбы весом полтонны, обеспечивающих живучесть в условиях применения ядерного оружия, еще нуждаетсяв исследовании точно так же, как доставка многотонного оборудования в горнолесистый район (на вершину горы) при отсутствии нормальных подъездных путей. Береговой ракетный комплекс «Утес» оперативно-технического назначения, которым был оснащен полк, вобрал в себя все достижения науки и техники своего времени и не имеет аналогов в мире до сих пор...В 1974 году на базе комплекса П-35 началась разработка комплекса ЗМ44 «Прогресс». Основным изменением в ракете стала новая бортовая система наведения. Для нее были разработаны новые агрегаты бортового электрооборудования и стартовый агрегат, обеспечивающие лучшие эксплуатационные характеристики. Повышены скрытность и неуязвимость ракеты при подходе к цели за счет увеличения протяженности конечного участка траектории и снижения высоты полета на этом участке.После государственных испытаний в 1976 — 1977 годах комплекс «Прогресс» был рекомендован к принятию на вооружение кораблей проектов 58 и 1134, а также береговых систем «Редут» и «Утес». В его состав вошли крылатые ракеты второго поколения П-35Б, стартовое оборудование, системы управления, агрегаты и аппаратура технической позиции. Система управления позволяла ракетному дивизиону формировать в залпе до четырех ракет, а в полку - до восьми. Ракеты П-35Б могли оснащаться ядерными боеголовками. Крылатая ракета П-35 морского и берегового базирования - лучшая в мире. Она по всем своим параметрам далеко превосходила зарубежные образцы подобного оружия, а универсальный ракетный комплекс «Утес» надежно защищал морские подступы к Севастополю. Восьмира-кетный залп до сего времени не может выполнить ни один береговой ракетный комплекс в мире.По 16 крылатых ракет имел каждый дивизион, хранение их осуществлялось в спет циальных подземных помещениях. Десятиметровые ракеты в горизонтальном положении со сложенными крыльями хранились на технологических телегах со стартовыми агрегатами и после предстартовой подготовки и заправки жидким топливом были готовы к пуску. Выдвигающиеся из-под земли спаренные пусковые контейнеры позволяли быстро производить перезарядку новых ракет.Полк неоднократно носил звание отличного, награждался переходящими Красными знаменами Военных советов ЧФ и ВМФ за ракетную стрельбу по морской цели. В 1982 г. имя полка было занесено на мраморную Доску почета в Центральном военно-морском музее.В 1996 году в связи с разделом Черноморского флота «Объект 100» был передан Военно-Морским Силам Украины. В.Б.Ивановашhttp://sevdig.sevastopol.ws/issl/sotka.html

[Беланов А.П.]

Whisky on the Rocks или похождения "Шведского комсомольца".27 октября 1981 вблизи шведской военно-морской базы Карлскруна села на мель шедшая в надводном положении советская дизельная подводная лодка C-363 (проект 613) под командованием Петра ГУЩИНА, сразу же прозванная "Шведским комсомольцем"."...В ночь с 27 на 28 октября с.г. советская дизельная подводная лодка №137, совершая обычное учебное плавание в Балтийском море, вследствие выхода из строя навигационных приборов и возникновения в связи с этим ошибок в определении места, в плохую видимость сбилась с курса и села на мель у юго-восточной оконечности Швеции... /Из Сообщения ТАСС "О происшествии с советский подводной лодкой", опубликованного 6 ноября 1981 г./«В начале февраля 1993 г в России с официальным визитом побывал премьер-министр Швеции. В числе прочего, в ходе бесед с российскими представителями был поднят вопрос и о несанкционированных визитах советских подводных лодок к шведским берегам в 70-80-е годы. Б.Н.Ельцин выразил полное понимание в отношении намерений шведской стороны расставить здесь все точки над "I". Было заявлено, что российская сторона предоставит все необходимые материалы и приложит все усилия, дабы раз и навсегда ликвидировать это неприятное наследие прошлого.В телевизионном репортаже об итогах встречи присутствовал один любопытный эпизод. По обоюдному мнению, ни один факт нарушения морской границы Швеции советскими ПЛ достоверно зафиксирован не был. Единственным, что действительно "имело место быть", стала посадка на мель советской ПЛ (о чем говорилось в приведенном выше сообщении ТАСС). Тогда в мире разыгрался немалой силы скандал, отголоски которого, несмотря на все усилия советской контрпропаганды, так или иначе просочились в СССР.Родная отечественная бюрократия отреагировала немедленно и в лучших традициях, маскируя (весьма, надо признать, умело) за дежурной пропагандистской трескотней серьезный конфуз так красочно декларируемых принципов международного сотрудничества и миролюбия советской внешней политики, а также крупный подрыв престижа страны на международной арене.Классический лозунг "нас не поймут" в очередной раз сослужил свою недобрую службу, объективно сыграв на руку недругам и посеяв очерендную порцию сомнений у доброжелателей.Реакция же рядовых советских людей, в силу своего положения далеких от повседневной жизни флота, была довольно вялой. В навигационную аварию никто по большому счету не верил, а принципиальное отношение было примерно таким: "Подумаешь, словили шпиенов! А "они" что, к нам не ходят?" Да, собственно и вспоминали-то сие приключение только если возникало желание лишний раз ругнуть любимую советскую власть.Пресса же Запада кормилась вокруг такого "скупа" еще долго. Пока советские официальные органы "травили концы в воду", все мало-мальски серьезные средства массовой информации успели поместить подробные репортажи с пространными коментариями, многочисленными фотографиями и схемами. И к тому времени, когда советскому народу наконец-то было позволено узнать о самом факте аварии, западный читатель сумел хорошо убедиться, чего на деле стоят миролюбивые заявления Москвы. Со временем, впрочем, сенсация потеряла свою остроту, будучи заслоненной новыми животрепещущими проблемами.Что до СССР, то все разговоры затихли намного быстрее. Поработали соответствующие комиссии, издали соотнесенные с тяжестью содеянного и духом времени приказы, зачитали их "в части касающейся" “в ротах, эскадрильях, батареях и на кораблях”, и предписано было больше о происшествии не вспоминать.И прошло немало лет, прежде чем в ходе открытия других белых пятен новейшей советской истории стало возможным рассказать и об этих 10 днях у каменистых шведских берегов.Как это былоВ октябре 1981 г дизельная подводная лодка С-363 (бортовой №137) дважды Краснознаменного Балтийского флота под командованием капитана 3 ранга Н.Гущина находилась в обычном учебном походе. По классификатору NATO эти ПЛ обозначаются как тип W (WHISKEY), а официальное их обозначение в советском ВМФ - "проект No 613". Прототипом была избрана германская лодка XXI-й серии. Уже на стадии проектирования конструктора использовали весь тактический и технический опыт применения подлодок, который удалось накопить в ходе войны. Разработка проекта осуществлялась в ЦКБ-18 МСП (ныне ЦКБ МТ "Рубин") в Ленинграде, а строительство всей серии из 215 единиц - крупнейшей в истории советского флота - на судостроительных заводах в Ленинграде, Николаеве, Горьком и Комсомольске-на-Амуре в период 1950-56 гг. В разное время 39 ПЛ этого типа было передано во флоты Албании, Болгарии, Египта, Индонезии, КНДР, Польши и Сирии.Кстати сказать, ответственным за строительство "613-ых" на заводе "Красное Сормово" был назначен заместитель главного инженера завода М.И.Лернер, - капитан 2 ранга-инженер в отставке, в 1990 г репатриировавшиися в Израиль. В 1995-96 гг мне удалось дважды побывать в гостях в его квартире на тихой улице Ейн-Геди, что на горе Кармель, с которой открывается великолепный вид на Хайфу (а где еще жить старому моряку?), и Михаил Исаакович поведал немало интересных подробностей о тех делах полувековой давности.По словам участников этого похода, неприятности начались чуть ли не с самого начала. Еще в первой половине дежурства, до промежуточного отдыха, 137-я зацепила рыбацкий трал. Снасть осталась цела, а у ПЛ оказалась свернутой рамка-антенна радиопеленгатора. И вот тут сработало золотое флотское правило, что каждый пункт уставов и инструкций следует выполнять неукоснительно, ибо все они написаны кровью. А для штурмана ПЛ старшего лейтенанта А. Коростова слова "предпоходная подготовка" оказались пустым звуком. Трудно сказать, на какое "авось" он рассчитывал, но уже потом, на мели, выяснилось, что никаких иных, кроме как пеленгация и счисление методов определения места корабля, Анатолий не знал. Секстаны оказались неотрегулированными, а "ПИРСом" - прибором международной системы МАМС, основанной на сигналах фиксированных радиомаяков, штурман пользоваться не умел. Итог - уникальный для Балтики: за 2 недели плавания - 57(!) миль невязки. Результаты себя долго ждать не заставили...В ночь с 27 на 28 октября лодка всплыла и начала движение в режиме "винт-зарядка" - дизеля, вращая гребные винты, одновременно заряжают аккумуляторы. Приблизительно около полуночи, когда все находившиеся на мостике были уверены, что на многие мили вокруг открытое море, двигавшаяся со скоростью 7,2 узла ПЛ внезапно наскочила на мель.Момент этот был в прямом смысле слова сногсшибательным. Нос подняло и лодку положило на левый борт с креном 15º. Все, кто находился на мостике, были сбиты с ног и едва не повылетали за борт. Еще не оправившийся от боли командир сыграл боевую тревогу и дал команду "Стоп моторы!". Попытки сняться с мели задним ходом успехом не увенчались, - лодку только немного развернуло. Правда, несколько уменьшился крен.Включенный прожектор выхватил из мрака какие-то белые глыбы. Не потерявшие присутствия духа старпом и боцман еще нашли в себе силы пошутить на тему "А не на Северном ли мы полюсе?" К счастью, после того, как экипаж осмотрелся в отсеках, выяснилось, что ни повреждений, ни течи, ни замыканий нигде нет.Бывший замполит корабля в то время капитан-лейтенант Василий Беседин впоследствии рассказывал: "...Я сразу вниз спустился и - по отсекам, к людям. На лодке самое страшное в аварийной ситуации - отсутствие информации. А тут еще надо учесть момент: до конца боевой службы - полторы недели. Как говорится - нос к дому. Иначе говоря, "плато успокоения", т.е. пик усталости, и физической, и психологической. Спад бдительности, работоспособности, ну и всего такого. Тут до паники, до нервного срыва не то, что шаг - полшага. И неизвестность в этом деле - самый мощный катализатор.Удар, скрежет, крен в лодке - естественно, слышали и ощутили все. Но держались ребята молодцом. Однако в глазах у всех немой вопрос: что случилось? Говорю как есть: сели на мель, где и почему - пока не знаем. Будем разбираться, попробуем сняться своими силами. Экипаж несколько успокоился, напряжение понемногу начало спадать..."Дальше вновь начались попытки сняться с мели. До 6 утра перепробовали все мыслимое и немыслимое, но т.к. в полной темноте правильно оценить обстановку не удалось, сумели только еще плотнее улечься на камнях - от носа до рубки. Уже потом, в базе, обнаружилось, что в пробитом обтекателе гидролокатора лежал камень с этой самой мели. Единственный шведский сувенир...Когда забрезжил рассвет, появилась возможность осмотреться вокруг, но одновременно с ясностью визуальной нарастало и полное недоумение. Вокруг ПЛ - земля, только спереди и сзади узкая полоска воды. Прямо по курсу - вышка береговой РЛС. Примерно в это время подал голос штурман. Ему наконец-то удалось определить место. Можно себе представить реакцию экипажа, когда Коростов наконец выдавил, что лодка сидит на камнях... у юго-восточного побережья Швеции по соседству с военно-морской базой Карлскруна. По словам Беседина, много "теплых" слов адресовал самому Анатолию, его ближней и дальней родне, а также выпустившему ТАКОГО штурмана училищу командир.Вновь слово замполиту: "...Честно говоря, в тот момент я не столько среагировал на ошеломляющее известие, сколько боялся за командира и штурмана. Состояние обоих было предельно подавленное. Способ вывести их из него тут один - отвлечь на работу. Ну, командиру ее и так хватало, а штурману я сказал: "Ищи, Толя, где, как и когда появилась ошибка. Надо, чтобы ты сам, а не кто-нибудь другой ее нашел."Уже потом, когда во время разбора произошедшего на стол легла вся походная документация и была выстроена вся цепочка событий, убежденный атеист Беседин испытал, по его собственным словам, непреодолимое желание перекреститься. Иначе как шутки в духе мадам Судьбы то, что с ними приключилось, назвать было нельзя.В самом деле, только немыслимым стечением обстоятельств можно объяснить, что примерно за 2 часа до аварии лодка, двигавшаяся в подводном положении, подвсплыла на несколько минут под перископ, перескочив при этом подводную банку, в которую она иначе неминуемо бы "впечаталась". Или как могло случиться, что шедшая уже в надводном положении и грохочущая дизелями на пол-Балтики 137-я не была засечена ни одним шведским радаром. И это на одной из главных ВМБ страны, где, кстати, располагается штаб Южного военного округа! Ну и, наконец,что, кроме сумасшедшего везения могло заставить рулевого вести ПЛ точно по фарватеру (между прочим, искусственному, секретному), ширина которого не превышает 12 м, да еще в кромешной тьме и без всяких ориентиров? Причем, стоило на последних минутах хода подвернуть всего на 1º влево - и оказалась бы советская лодка у причалов, где швартуются корабли под флагом с желтым крестом на голубом поле.Всего же (когда во время "сидения" на камнях комсостав ПЛ попытался "пройти задним ходом по событиям"), было выявлено не менее 10 ситуаций, при которых можно и нужно было понять, что 137-я идет "не туда". Например, запись в бортовом журнале, что исчезли рыбаки и появились сухогрузы. Или доклад радиометриста: "Прямо по курсу - шведская береговая РЛС!". Командир, ориентировавшийся на доклады штурмана, среагировал адекватно: "Ты думай, чего городишь-то! В открытом море!" Подчиняясь авторитету командира, метрист быстро "переклассифицировал" цель, но действительность от этого, конечно, не изменилась.Почти сразу же все, кто находился на мостике, увидели во мраке ночи огонь прямо по курсу. "Рыбак лезет, давай вперед", - скомандовал Гущин. Через несколько минут сигнальщик доложил о темном пятне. На мостике решили, что это разлитое кем-то топливо, но это приближалась злополучная гряда камней... В дело вступили скандинавы.После того, как все перипетии аварии остались позади, экипаж еще долго удивлялся беспечности шведской службы наблюдения. Ну ладно, ночью прохлопали (хотя тоже разгильдяйство непростительное). Но вот как уже после рассвета лодка под советским флагом "сидела" по соседству с иностранной военной базой - и как-будто так и надо? Причем, режим полного радиомолчания командир отнюдь не соблюдал.Только примерно к 10 утра появился на моторке одинокий рыбак. Узрев открывшуюся его глазам картину, он прямо на месте развернулся и рванул назад. Надо думать, его сообщение вызвало немалый шок, ибо лишь минут через 40 появился военный катер. Когда он подошел к борту, нахо-дившийся на его борту офицер по-английски спросил: "Что случилось?". Ему ответили: "Навигационная авария". Узнав фамилию командира, офицер осведомился, не нужна ли помощь. Помощь, конечно, требовалась, но здесь вступали в силу политические и экономические факторы. Например, командир не знал, как быть со ст. 2 КУ-78 (Корабельного Устава редакции 1978 г), где жирным шрифтом выделено: "Корабли и суда ВМФ СССР подчиняются только Законам СССР... где бы они не находились. Ни одно иностранное правительство не имеет права вмешиваться в жизнь военного корабля СССР. Всякая попытка в этом направлении должна пресекаться самым решительным образом, в крайнем случае силой оружия".Во-вторых, никто из советских моряков не знал, как подобная помощь оформляется юридически, и, главное, кому и сколько за нее придется заплатить.К тому времени штаб флота уже все знал, но никакой информации оттуда не поступало. Как видно, "переваривали" случившееся. В итоге, Гущин от помощи решительно отказался, причем, как позже оказалось, совершенно напрасно. Дело приняло официальный оборот, и в итоге С-363 с камней снимали все равно шведские спасатели. Но произошло это только через неделю, и "выложить за все про все" пришлось изрядную сумму (упоминается 600 тыс, правда, неясно чего - рублей, долларов или крон).Что происходило на борту.Конечно, по прошествии времени, легко анализировать все обстоятельства и выдавать рекомендации. А тогда командир получил приказание ожидать своих спасателей и быть готовым отразить попытку захвата ПЛ. Позже стало известно, что на кромке территориальных вод вместе со спасательными судами находился и отряд боевых кораблей, получивший задачу прорваться и отбить лодку, если ее попытаются захватить. Время было такое, что миролюбивых заявлений произносилось много, а верить друг другу не спешили...Безусловно, ситуация на борту ПЛ была достаточно напряженная, но, к чести замполита, надо сказать, что он сумел сделать все, дабы сохранить на лодке обычный ритм походной жизни. Четко неслись вахты, проходили занятия по специальности, ежедневно подводились итоги прошедшего дня... При этом отнюдь не делалось вида, что ничего серьезного не произошло - все, что знал о происходящем Беседин - знал и экипаж. Люди оценили доверие, и ответили не только пониманием ситуации, но и каким-то коллективным достоинством: ни одного срыва, ни одного слова в адрес командира или штурмана, приведших к аварии. Более того, за все 10 суток не было даже намека на расхлябанность, малейшего нарушения дисциплины.Несложно понять, чего стоило это спокойствие. Сорвана боевая задача, лодка стоит в таком месте, что и спать, и ходить по ней удается с трудом. О поощрениях за поход, на которые многие рассчитывали, говорить уже не проиходится, хотя люди ни в чем не виноваты. В 30-ти метрах - направленное на лодку чужое оружие. И - и это знают все - в случае попытки захвата корабль будет взорван.Кстати, о поведении шведской стороны. Первые 3 дня охранную службу на берегу рядом с С-363 нес пограничный наряд. Смена осуществлялась около полуночи. И вот вечером 3-х суток подошел моторный катер, погрузил всех шестерых и повез на смену. Примерно в 70 м от берега катер перевернуло волной. Сигнальщик, несший вахту на мостике, сразу же осветил это место лодочным прожектором, а вахтенный дал сигнал на стоявший у борта ПЛ патрульный катер. Шведские моряки сработали быстро - спустили на воду свою шлюпку, и через несколько минут пограничники уже были на палубе катера. Беседин позже рассказывал: "...Сидят они мокрые, жалкие, а на нас смотрят уже совсем другими глазами - подобревшими".Уже на следующее утро на берегу вместо пограничников появилось подразделение морской пехоты в полной боевой амуниции: раскрашенные темным кремом лица, винтовки М-16 с оптическим прицелом, 2 пулемета, 100-мм орудие, радиостанция... За каждым, находившимся на мостике или верхней палубе следил через свой прицел "персональный" морпеховец.Не внушало оптимизма и каждодневное общение с начальником штаба базы Андерсоном. В то время, как экипаж не имел никакой информации с Родины, Андерсон периодически рассказывал, какая мощная волна антисоветских настроений поднялась в Швеции в связи с этой аварией. Шведские средства массовой информации отводили под нее свои центральные места.Впрочем, Андерсон оставил у экипажа о себе неплохую память. На все просьбы реагировал мгновенно, тем более, что проблем возникало великое множество. Например, требовалось убирать с лодки мусор, потом закончилась пресная вода... Дальнейшая судьба этого офицера сложилась печально - за "прохлоп" русской "шпионской" подлодки он был снят с должности..."Шведские каникулы" завершились 6 ноября, в тот самый день, когда советские газеты наконец-то сообщили о случившемся. Снятая с мели 137-я, несмотря на восьмибалльный шторм, своим ходом в надводном положении двинулась к родным берегам. Утром 7-го она уже входила в свою базу.В эти минуты на Красной площади начинался военный парад по случаю 64-й годовщины Великого Октября...»Казачков РоманК слову о Беседине, выведенным Казачковым 100%-ным умницей... «...В конце октября 2006-го Швеция и Россия отметили 25-летний юбилей славного сидения С-363 на самостийной шведской скале. На главной военно-морской базе Карлскруна, которой 25 лет назад было суждено стать ареной описываемых событий, собрались практически все причастные: командор-капитан Карл Андерсон – бывший начальник штаба базы, Турбьёрн Фэлдин – бывший премьер-министр, Борис Григорьев – бывший вице-консул советского посольства, по совместительству – резидент нашей разведки, а ныне – известный писатель. Последний был одним из немногих, кто был в своё время допущен на допрос незадачливого командира С-363 – Анатолия Гущина. Любопытно, что участником этих встреч и главным героем специально снятого шведами телефильма, уже в который раз, стал бывший замполит злополучной субмарины Василий Беседин, исполнявший обязанности вахтенного офицера в момент ее посадки на мель октябрьским вечером 1981 года. Именно его стараниями лодка столь долго маневрировала на мелководье, искусно обходя «масляные пятна», оказавшиеся на поверку оказались подводными камнями, и игнорируя сигналы береговых РЛС. Всего за три минуты до окончания вахты корабль прочно обосновался на скале в 35 метрах от берега пустынного островка Турумшёр в шведской провинции Блекинге...Незатейливая навигационная авария мгновенно переросла во вселенский скандал, ввергнувший отношения между влиятельной нейтральной страной и СССР в глубокий анабиоз. Впрочем, иного развития событий и быть не могло. Скандинавы давно испытывали особый зуд на предмет так называемых нарушений территориальных вод советскими подлодками. Со временем, эта тема стала традиционным фоном единоборства двух систем на северном фланге.Скандинавы долго и безрезультатно «утюжили» свои воды, и вот, наконец-то шведам повезло. Нелепый случай и, увы, флотское разгильдяйство, имевшее место на борту пожилой советской дизелюхи, поднесло им долгожданный «подарочек» в виде субмарины, оказавшейся на мели в районе их главной военно-морской базы. Явной злонамеренности в ходе расследования, предпринятого шведами, установить не удалось, зато на борту (с подачи ЦРУ) были выявлены две штатные торпеды с ядерными боеголовками. Вот тут-то западные СМИ отыгрались по полной. На идее создания безъядерной зоны на Балтике был поставлен крест. Различные версии (от минирования шведских баз ядерными минами, до прощупывания слабых мест национальной ПЛО) запестрели на полосах газет и замелькали на голубых экранах. А шведские военные на волне откровенной истерии успешно решили все свои проблемы с бюджетом. Шли годы, но подводно-русская тематика для наших ближайших соседей остается неизменно популярной. В июле 2002 г. на страницах газеты «Дагенс нюхетер» бывший премьер Фэлдин заявил, что советская подводная лодка попала в шведские терводы отнюдь не по ошибке, а для высадки десанта на суверенную территорию королевства! Выяснилось, что все эти годы он анализировал показания шведских офицеров, допущенных на борт злополучного корабля, и пришел выводу, что русские не просто так носили под униформой гражданскую одежду! Цивильное платье подводникам было нужно для того, чтобы, оказавшись на берегу, смешаться с ничего не подозревающим шведским населением. Ну, а дальше, как повелось у коварных соседей...Не удивительно, что число шведов, убежденных в том, что от Советского Союза исходит прямая угроза, выросло с 5% (1980 г.) до 45% (1983 г.). И лишь 20% шведов не считали СССР потенциальным агрессором.После злополучного инцидента С-363 с легкой руки флотских остряков стала именоваться не иначе как «Шведский комсомолец» (по аналогии с традиционными для той поры наименованиями советских кораблей "Комсомолец Украины", "Комсомолец Белоруссии" и ТыДы). Западная печать предпочитала "Whisky on the Rocks" (каламбур, обыгрывающий натовское наименование проекта 613 – «Виски» с английским термином - виски со льдом, буквально – на скалах).А в шведских водах стало выявляться несметное количество неопознанных подводных аппаратов, которые автоматически стали считать советскими. Местные газеты, следуя духу истерии, успели окрестить это «крупнейшее советской военной акцией, направленной против западноевропейского государства, со времен Берлинского кризиса».Правительственные комиссии, сменявшие одна другую, годами изучали груды документов и заслушивали толпы экспертов, толковавших таинственные подводные шумы, оказавшиеся на поверку криками брачующихся тюленей и выдр. Мотивированные СМИ не скупились на сенсации. Результатом «октябрьской охоты» за подлодками 1982 года в Стокгольмском архипелаге стало сообщение об обнаружении минимум шести советских подлодок, одна из которых ухитрилась мелькнуть даже в прямой видимости королевского дворца. Было изведено немало глубинных бомб и гранат, но ни одного реального факта, указывавшего на национальную принадлежность подводных объектов, военным обнаружить не удалось. Однако те крепили бдительность, время от времени постреливая по стаям лебедей, чьи шеи подозрительно напоминали русские перископы, и проверяя похоронные процессии в погранзонах на предмет наличия в гробу русских спецназовцев. В 2002 году комиссия Рольфа Экеуса поставила точку в набивших оскомину спекуляциях. Истерия пошла на спад, однако многие шведы продолжают верить, что СССР повинен в подводных нарушениях хотя бы в силу самой порочности коммунистической системы. Ну, а поскольку Россия – правопреемник канувшего в Лету Союза, часть косых взглядов перепадает ей, так сказать, по наследству. В скандинавской периодике и поныне встречаются «утки», будоражащие сознание скандинавов, утомленных однообразием благополучной жизни. К примеру, сенсационные фото затопленной «русской» подлодки, якобы обнаруженной в 2005 году на дне норвежского фьорда или отпечатков гусениц неведомых подводных аппаратов. Не беда, что в бедной лодке через неделю признали японскую, покоящуюся в пучинах Тихого океана со времен Второй мировой, - до опровержений, как правило, никто не опускается. В упрек ставится даже точность наших карт скандинавского побережья. Охота – пуще неволи! Увы, горячему желанию поймать в своих территориальных водах что-нибудь советское и желательно подводное, так и не суждено было сбыться. Ничего не поделаешь: трудно поймать черную кошку в абсолютно темной комнате, особенно, если ее там нет. Поэтому «Шведскому комсомольцу» суждена долгая жизнь, ведь его места в новейшей истории никому не занять. И все это благодаря роковым обстоятельствам и нескольким флотским офицерам, среди которых особое место по праву принадлежит капитан-лейтенанту Василию Беседину. Что и подтверждается регулярностью, с которой бывшего «комиссара» приглашают в Швецию.Приложение №1.Из служебного формуляра С-363.1956 год 12 января - Заложена на Балтийском Заводе (ССЗ № 189) им. С. Орджоникидзе в городе Ленинграде;1956 год 16 ноября - Спущена на воду;1956 год 18 мая - Зачислена в списки кораблей ВМФ как средняя торпедная подводная лодка;1957 год 17 сентября - Вступила в строй;1957 год весна - Переведена по ББК в Северодвинск для прохождения сдаточных испытаний;1957 год 26 сентября - Включена в состав СФ;1966 год лето - Переведена по ББК из Белого в Балтийское море;1966 год 20 августа - Перечислена в состав ДКБФ;1967 год 14 июня - 1968 год 21 сентября - На КМОЛЗ в Кронштадте прошла средний ремонт, после которого была выведена из боевого состава, законсервирована и в Усть-Двинске (Даугавгрива) поставлена на отстой;1979 год ноябрь - Была расконсервирована и вновь введена в строй;1979 год 29 ноября - 1981 год 24 февраля - На СРЗ-29 "Тосмаре" в Лиепае прошла капитальный ремонт;1981 год 18 октября - Поломка радиопеленгатора о трал рыболовного судна;1981 год 27 октября - При маневрировании в подводном положении в Балтийском море из-за большой ошибки в счислении в районе базы ВМФ Швеции Карлскруна у о-ва Турумшер выскочила на прибрежные камни. Получила прозвище "Шведский комсомолец";1981 год 6 ноября - Была снята шведскими спасателями и самостоятельно возвратилась в базу;1988 год 17 июля - Исключена из состава ВМФ в связи со сдачей в ОФИ для демонтажа и реализации;1988 год 1 октября - Расформирована и передана на судоразборочную базу в Лиепае для разделки на металл;В 90-х годах В Швеции открыт музей, в качестве которого, якобы, представлена ПЛ С-363 (на рубке лодки-музея бортовой номер С-363 в 1981 году - 137) возможно это и С-363, но скорее всего это другая ДЭПЛ из состава Балтийского флота - С-375, С-362, С-285, С-156 (планировались к разделке в Ленинграде после 1990 года) или С-277, С-349, С-364, С-374 (планировались к разделке в Таллинне после 1990 года).Приложение №2. "Шведский комсомолец" С-363 или "Whisky on the Rocks". Дело было у Карлскруна, Рядом с островом Борнхольм, Наша лодка, класса "Уиски", Мель цепляла своим дном, Год был восемьдесят первый, Шхеры, фьорды, в октябре - Лодка - "Шведский комсомолец", Заблудилась на заре. Море вроде не штормило, По компАсу лодка шла, Курс со звездами сверяли, Офицеры БЧ-2. МаякИ в ночи мерцали, При луне и в полный штиль, Наша лодка с курса сбилась, На полсотню морских миль. "Эска" - дизельная лодка, Две торпеды с ЯБП, С поврежденною антенной И с подсевшей АКБ. Флот был на "уши" поставлен, Кораблей маячил строй, Помнит Балтика: Либаву, С, БПК "Сторожевой", Помнит Саблина Валеру, Как он бунт поднять сумел И как позже к смертной казни, Приведен через расстрел. Экипаж притих в отсеках, Пятьдесят три мужика, Поминают добрым словом - Командира - мудака, Как о сейнер, пеленгатор Подвсплывая повредил И случайно, к шведам в базу, Сам с подлодкой угодил. Шведы в трансе, их фарватер, Что секретным был досель, Шириной в 12 метров, Глубиной - сплошная мель, Расшифрован и изучен, Вместе с ихней ВМБ, И с границей - нараспашку, Всякой, значит, голытьбе. На борту начальник штаба, Обалдевший, но живой, С замполитом в переборку, Дружно бьются головой. Все, и Гущин и Беседин, Лодку пыжились столкнуть, А она сидит на скалах, Не торопится тонуть. Шведы видимо струхнули - Репутация, там, честь, Втихаря нам предложили, На буксире, в море слезть, Наши с дуру отказались, Говорят, что: "От врага, Королевства и рейгсдага Нам не надо, ни фига!" Эпопея продолжалась, Где-то 9 с лишним дней, А на траверзе сверкала, Сталь балтийских кораблей.... Лодку сдернули буксиром, Подтащили к БПК, Напоследок консул рявкнул, Толе Гущину: "Пока!"Если флотом заправляют, Вот такие мудаки моряки, За Отечество "спокойны", Будут Ваши земляки! (с)ашhttp://clubs.ya.ru/4611686018427433389/replies.xml?item_no=1333на фото: Балтийская ДЭПЛ С-363 по прозвищу "Шведский комсомолец", оседлавшая скалу в 35 метрах от берега пустынного шведского островка Турумшёр (провинции Блекинге).

[Виталий Баченин]

Море вроде не штормило, По компАсу лодка шла, Курс со звездами сверяли, Офицеры БЧ-2.

Не понял, почему за курсом БЧ-2 следила????

[Виталий Баченин]

Отстал не много, выше было про НЛО. Вспомнил случай, что был со мной во время службы...

Вот здесь: http://forum.pogranichnik.ru/index.php?showtopic=7184

[Беланов А.П.]

Не понял, почему за курсом БЧ-2 следила????

Судя по результатам счислений за курсом вообще никто не следил... все на уровне лопаты делалось....

[Беланов А.П.]

Наши корабли начали бороться с пиратством далеко не сегодняВремя от времени, после того, как очередной корабль под флагом России или какой-то из стран СНГ оказывается жертвой сомалийских, а также иных пиратов, либо арестовывается местными властями, в прессе и обществе звучат риторические вроде бы вопросы в духе «Да разве б кто-то осмелился тронуть корабль под советским флагом?»Это не совсем так. Советские корабли (точно так же, как, впрочем, и американские, английские и других стран) время от времени становились жертвами режимов, которые сейчас назывались бы «изгоями», или разнообразных мятежников, региональных войн и конфликтов, диверсий и террора. Печальная история танкера «Туапсе» далеко не единственный пример.Однако сейчас речь пойдет о другом – о том, как отечественные военные моряки выручали из беды корабли и моряков нашего рыболовного флота. Надо сказать, что эта отрасль, приносившая стране в год до 2 млрд. долл. США (еще, заметим, долларов не нынешних, не инфляционных), была предметом особой заботы руководства страны.Уже в 60–70-х годах тралфлот нашей страны стал самым большим на планете (примерно 4000 судов) и работал буквально по всему миру – у берегов Африки, Южной Америки, Новой Зеландии, Канады, в водах Антарктики, в Тихом и Индийском океанах.Наши рыбаки осуществляли морской промысел в водах 25 государств, добывая 5,5 млн. тонн из 10,4 млн. тонн приходившихся на всю отечественную рыболовную отрасль. Причем их охотно допускали в свои экономические зоны слаборазвитые и развивающиеся страны, ибо СССР не гнался за сверхприбылью и ориентировался на долговременные отношения, а не сиюминутную выгоду.Неудивительно, что довольно быстро встал вопрос о том, что все это хозяйство нуждается в защите в нашем несовершенном и неспокойном мире. И там, где не хватало авторитета одной из сверхдержав, в дело вступали корабли Военно-морского флота.На долю наших военных моряков не выпало ничего подобного печально знаменитым «тресковым» и «сельдяным» войнам, но сделано для защиты промысловых интересов страны было немало.ГАНСКИЙ ИНЦИДЕНТ24 февраля 1966 года, когда президент Ганы Кваме Нкрума находился с визитом в Пекине, группа заговорщиков из числа офицеров среднего звена осуществила переворот в этой стране.Взаимоотношения с Москвой были свернуты, а специалисты из социалистических стран высланы.Но этим дело не ограничилось...Вскоре у берегов Ганы был захвачен теплоход «Ристна», принадлежавший к числу «кораблей науки» космического флота и буквально нашпигованный секретной аппаратурой. 28 января 1967 года, когда «Ристна» стояла на рейде порта Такаради, два сторожевых корабля ВМС Ганы высадили на судно десант автоматчиков. Однако радист успел дать радиограмму о нападении и в дело вступил МИД. Как выяснилось, причиной нападения стали утверждения местных СМИ, что якобы «Ристна» «везет оружие для террористов». На секретную аппаратуру космической связи простодушные африканцы просто не обратили внимания.Кроме того, оказалось, что старпом «Ристны» и командир ганских пограничников вместе учились в Москве, и официальная акция плавно перешла в дружескую пирушку, после чего наш корабль освободили.Но в октябре 1968 года ганские ВМС захватил в Гвинейском заливе два траулера севастопольской промысловой экспедиции – «Холод» и «Ветер». Членов команд бросили в портовую тюрьму Такаради.Предлогом было нарушение границ 12-мильной зоны, но на самом деле, как предполагают очевидцы, имела место провокация – ибо в трюмах рыбаков особо старательно искали оружие.Под арестом наши моряки провели полгода.Дипломатические усилия освободить корабли и команды ни к чему не привели. После этого было решено задействовать экономические рычаги. В конце января 1969 года СССР прекратил поставки нефтепродуктов в Гану – и вновь никакого толка.Во время тюремного заключения моряков всячески унижали и издевались над ними. Людям не давали есть и пить по несколько дней, при этом тюремщики обжирались и пьянствовали на их глазах и устраивали оргии с проститутками – видимо, таким способом желая лишний раз показать, как мало в их глазах значат пленники.И вот после неудачной попытки решить ситуацию дипломатическим и экономическим давлением, к делу решили подключить флот. Был сформирован отряд боевых кораблей под командованием начальника штаба 5-й эскадры ВМФ капитана 1 ранга Платонова. В его состав входили корабли трех флотов. От Северного флота -- дизельная подводная лодка проекта 641 «Б-26» – «Ярославский комсомолец». БРК пр.56-М «Неуловимый» принадлежал к Балтийскому флоту. Черноморский флот выделил БРК пр.57-бис «Бойкий» и судно снабжения «Олекма». Это была первая эскадра советского флота, направленная в воды Западной Африки.У берегов Марокко корабли соединились и в феврале 1969 года отряд прибыл к берегам Ганы. Властям Ганы было о чем задуматься: небольшая советская флотилия оказалась намного сильнее, чем все военно-морские силы этой африканской страны.По прибытии на место флагман передал по радио грозное заявление относительно «возможных последствий», если траулеры и их команды не будут освобождены.Встав на рейд Такаради, корабли эскадры начали проводить демонстративное приготовление ракет к боевой стрельбе. Подогревала ситуацию та пикантная деталь, что ПКР «Щука», состоявшие на вооружении кораблей БРК 56 и 57-го проектов, предназначались для поражения как надводных, так и наземных целей. Опасаясь получить в борт трехтонный реактивный снаряд, суда под флагом Ганы старались не показываться в пределах видимости.При предъявлении таких аргументов, как большие ракетные корабли, 3 марта власти Ганы освободили и траулеры, и команды. Однако оба капитана оставались задержанными, ибо им по-прежнему было предъявлено обвинение в заговоре.5–10 марта часть кораблей ушла с «визитом вежливости» в нигерийский порт Лагос: об использовании соединения для силового давления на руководство Ганы по-прежнему официально нигде не упоминалось.Кстати говоря – в Лагосе произошел один из крайне немногих реальных случаев бегства советских моряков с корабля. С «Бойкого» пытался сбежать матрос-радист: спрыгнув с корабля, он вплавь добрался до английского судна, но был замечен нигерийским лоцманом, доложившим об этом нашем командованию. После этого благодаря участию нигерийской стороны (англичане не желали выдавать беглеца) матроса вернули на корабль. Официальной стала версия о несчастном случае: матрос якобы поскользнулся и упал в море и его насильно пытались удержать англичане, на пресс-конференции матрос подтвердил эту версию, однако по возвращении его осудили на семь лет, пострадало и командование корабля.19 марта наконец были освобождены капитаны траулеров, после чего корабли вернулись к местам базирования, причем БРК «Неуловимый» вошел в состав Черноморского флота.Ганский инцидент кроме всего прочего показал, что отечественный ВМФ способен на успешные операции далеко от наших территориальных вод, не используя при этом авианосцев, и не имея больших военных баз за рубежом. (Впрочем, с 1971 года флот получил пункт базирования в Западной Африке на постоянной основе – в гвинейском порту Конакри.)После этого на долгие годы – до самого переворота в Чили в 1972 году – наши корабли никто не осмеливался задерживать.СВИДЕТЕЛИ С «ЭКЛИПТИКИ»В начале 70-х годов между Москвой и Сантьяго был подписан ряд соглашений о совместной деятельности в области развития рыболовства. В числе прочего упоминался и поиск рыбы научными методами в интересах чилийских рыбаков – чем и занималось научно-исследовательское поисковое судно «Эклиптика». Но в первых числах сентября неподалеку от порта Вальпараисо «Эклиптика» села на камни. После этого часть экипажа была отправлена самолетом на родину, а 13 человек во главе с капитаном Владимиром Афиногеновым остались для устранения повреждений. 11 сентября в стране произошел военный переворот, и в отель «Пратт», где проживали моряки, ворвался отряд чилийских морских пехотинцев-«чернобереточников».Моряков связали и загнали в кузов военного грузовика. Сперва их повезли за город к песчаному карьеру, где инсценировали расстрел. Потом, вдоволь поиздевавшись, привезли на печально знаменитый Национальный стадион Сантьяго, ставший концлагерем, и наши моряки стали свидетелями массовых убийств и истязаний тех, кто имел несчастье не понравиться новым хозяевам Чили.Затем моряков доставили в военный порт, в котором главари переворота устроили плавучие тюрьмы на учебном паруснике ВМС Чили «Эсмеральда» и сухогрузе «Майпо». Моряков били прикладами и кололи штыками несколько часов, после чего загнали в трюм.Надо отметить, конфликт мог иметь куда более серьезные последствия – если бы в момент начала путча в Чили оказались корабли нашего ВМФ. Ибо в середине сентября в Сантьяго с визитом вежливости должна была прийти плавучая база подлодок «Иван Кучеренко» (проекта 1886) с курсантами ТОВВМУ имени С.О.Макарова и судно снабжения «Вишера». Помимо курсантов в походе участвовал оркестр 390-го полка морской пехоты. Походом командовал лично начальник ТОВВМУ вице-адмирал Борис Потехин, а замполитом отряда: начальник политотдела ТОВВМУ капитан 1 ранга Виктор Постников. Кроме того, как вспоминал Анатолий Штыров, первый заместитель начальника разведки ТОФ, на плавбазе еще находилась усиленная группа ОСНАЗа с аппаратурой радиоразведки, причем ее состав хорошо знал испанский язык. Сразу после известия о перевороте корабли легли в дрейф, и лишь через трое суток наши моряки получили указание – следовать в Перу. «С программой делового захода», как сообщалось официально.А вскоре экипаж «Эклиптики» и само судно были освобождены.Официальная версия – в результате грозных дипломатических нот Москвы и содействия французского Красного Креста. Неофициально же военное руководство Чили через дипломатические каналы третьих стран предупредили, что при отказе освободить наших моряков в ответ будут арестованы все чилийские суда в портах СССР и стран Варшавского договора (таких насчитывалось семь единиц). А в случае если и это не поможет – советский военный флот в порядке дозволенных международным правом репрессалий начнет захватывать суда под чилийским флагом, где бы они ему ни попались.Боцман «Эклиптики» Василий Медведик даже в свое время давал показания как свидетель Хельсинкской международной комиссии по расследованию преступлений режима Пиночета.ВЕЖЛИВЫЕ ФАШИСТЫ И МЯСО КРИЛЯВ 1977 году обострился в очередной раз давний конфликт между Аргентиной и Великобританией из-за Фолклендских островов. И в ходе этого обострения аргентинцы решили подтвердить свой суверенитет над спорной акваторией, выгнав прочь из спорных вод все иностранные промысловые суда.В операции были задействованы легкий авианосец «Бетсинко де Майо», крейсер «Генерал Бельграно» и четыре эсминца. Руководил операцией сам главнокомандующий ВМС Аргентины, член хунты, адмирал Эмилио-Эдуардо Массера.По странному стечению обстоятельств жертвами новой «рыбной войны» стали почти исключительно наши суда.21 сентября 1977 года аргентинским эсминцем был захвачен производственный рефрижераторный траулер (ПРТ) Мурманского тралфлота «Апатит». Высадившаяся на борт абордажная команда запретила любые передвижения экипажа, выставив в коридорах и на палубе пулеметы, опечатала трюм, радиорубку и радиотрансляционный узел. Захватчики обыскали каюты и кубрики и даже вскрыли сейфы (не ясно, что они там рассчитывали найти). Они конфисковали судовой журнал и карты, видимо рассчитывая использовать их как улики.Капитана – директора Цымбалюка и всех его помощников держали под арестом в штурманской рубке под прицелом пистолетов.В этот же день оказались взяты в плен траулеры «Буссоль», «Теодор Нетте» и «Магнит».Через пять дней – 26 сентября – аргентинскими ВМС был под угрозой оружия остановлен траулер «Нерей». Что показательно, координаты, сообщенные нашим морякам в момент задержания (единственный случай, когда аргентинской стороной координаты вообще были названы), указывали, что судно находилось вне 200-мильной экономической зоны Аргентины.Но и этого оказалось мало: 1 октября аргентинские адмиралы пополнили свои «трофеи» мурманскими ПРТ «Прокопьевск» и «Франс Галс». При этом «Прокопьевск» вообще не вел промысел, а стоял на якоре и ремонтировал главный двигатель в нескольких десятках миль от границы спорной зоны. В тот же день были задержаны болгарские траулеры «Офелия» и «Аурелия».Представитель Аргентины в ООН тут же заявил, что его страна предпримет аналогичные действия по отношению «к любым другим иностранным судам и в любом другом месте». Надо сказать, что на тот момент Южная Атлантика стала довольно «горячим» местом – и конфликты из-за границ экономических зон стали регулярными: например, за несколько месяцев до инцидента аргентинский эсминец открыл артиллерийский огонь по английскому траулеру, находившемуся в спорных водах. К тому же загнавшее страну в перманентный кризис правительство диктатора Хорхе Виделы пыталось найти спасение в агрессивном национализме и предъявило территориальные претензии фактически всем соседям – даже «духовно близкому» чилийскому режиму.Более 50 дней находились советские моряки под арестом. Как вспоминали сами аргентинцы, «они проявляли высокую бдительность, выдержку, сознательность, веру в правоту своих действий». Между экипажами были поровну распределены продукты и топливо. Моряки занимались хозяйственными работами, не прекращались занятия в заочной школе, проводились спортивные соревнования и выступления самодеятельности. Для координации действий ежедневно проводились совещания капитанов и первых помощников, совместно отмечали праздники.Отметим важную деталь: власти Аргентины, правитель которой генерал Видела публично называл себя фашистом, обращались с нашими гражданами не в пример корректнее, чем не только чилийская хунта, но и «дружественная» Гана.В конце концов, суда были отпущены, хотя улов конфисковали.Что любопытно, этот инцидент никак не повлиял на достаточно активные, хотя и не афишируемые торгово-экономические отношения Аргентины и нашей страны.Буэнос-Айрес даже обращался в Москву на предмет покупки вооружений: в конце 70-х годов в нашу страну дважды прибывали делегации аргентинских военных, изучавших вопрос приобретения советских средств ПВО.(По достаточно достоверным сведениям, СССР даже передавал аргентинцам развединформацию о действиях британского флота во время англо-аргентинской войны 1982 года.)А 10 мая 1982 года аргентинский министр иностранных дел Коста Мендес неожиданно заявил в своей беседе с глазу на глаз с госсекретарем США Александром Хейгом, что его страна может обратиться за военной помощью к Москве. Информация об этом, попавшая в прессу, вызвала сенсацию на Западе.Однако дело дальше разговоров не пошло, а вскоре хунта, проиграв войну, пала.Что до инцидента с захватом траулеров, то одним из его итогов стало создание в апреле 1977 года в ангольском порту Луанда пункта материально-технического оснащения (ПМТО) советского ВМФ, одной из задач которого отныне стала охрана наших рыболовецких судов в Южной Атлантике.А вскоре страсти улеглись, и советские рыбаки без лишнего шума вернулись в район Фолклендских островов. Люди старшего поколения должны помнить в изобилии встречавшиеся в наших магазинах консервы из мяса криля, выловленного именно в тех краях.«БОЕВЫЕ СЕЙНЕРЫ КГБ»Надо сказать, что отечественные рыбаки отнюдь не всегда были беззащитными жертвами.Так, в феврале 1959 года траулер «Новороссийск» был задержан военно-морскими силами США в месте, где произошли «странные обрывы» кабеля американской правительственной линии связи. На борт траулера поднялась американская «экспертная группа», которая ничего подозрительного не обнаружила. Тем не менее было официально заявлено, что траулер занимался «запрещенной деятельностью». 4 марта того же года Москва в официальной ноте объявила выдвинутые обвинения домыслами, и в конце концов траулер был отпущен, а руководство двух стран решило замять сомнительный инцидент. (Тем более близился визит Хрущева в США.)В ходе войны во Вьетнаме советские траулеры временами настолько серьезно затрудняли действия авианосцев США, что это стало предметом дипломатических протестов. Так, в январе 1966 года заместитель госсекретаря США Джонсон заявил протест послу Анатолию Добрынину по поводу действий советского траулера «Гидрофон», своими маневрами неоднократно пытавшегося сорвать взлет палубной авиации с авианосцев «Энтерпрайз» и «Кити Хок».В январе 1968 года траулер «Гидролог» заблокировал путь движения авианосной ударной группе во главе с тем же «Энтерпрайзом», спешившим на помощь атакованному в северокорейских водах разведывательному кораблю «Пуэбло», о чем написали все газеты мира (за исключением отечественных). Авианосцу при этом пришлось остановить машины и даже дать задний ход. Сами американские моряки восхитились мужеством, с каким экипаж 600-тонного суденышка маневрировал перед самым носом американского гиганта с его 90 тыс. тонн водоизмещения.Трудно сказать – было ли это поведение следствием каких-то указаний сверху, или это было проявление самочинных действий в рамках солидарности с воюющим Вьетнамом. Здравый смысл указывает на первый вариант, но отсутствие доказательств позволяет предположить что угодно.В США и зарубежной эмигрантской прессе даже возникла версия о неких «сейнерах КГБ» с экипажами, укомплектованными офицерами действующего резерва этого ведомства и «сексотами»; которых были десятки, если не сотни, и которые совмещали лов рыбы с разведывательной деятельностью и контрабандой оружия антиамериканским повстанцам в различных уголках мира.(Идея, хотя и достойная Голливуда, но к реальности отношения само собой не имеющая.)***Последний случай захвата в плен рыбаков, ходивших под флагом СССР, произошел в 1990 году – траулер «Кафф» стал одной из первых жертв только-только нарождающихся сомалийских пиратов. Формальным поводом для нападения стал лов омаров и лангустов, якобы проводившийся в исконных водах одного из местных племен. Траулер был поставлен на якорь неподалеку от берега, а 16 человек из его экипажа захватчики переправили в горы в качестве заложников, в то время как оставшихся членов команды во главе с капитаном оставили на борту корабля под вооруженной охраной.Однако на дворе уже были времена «нового мышления», и власти нашей страны не стали посылать в Красное море эскадру, а после почти двух недель переговоров заплатили выкуп в 250 тыс. долл.Благодаря чему «Кафф» благополучно вернулся домой.А что до нынешнего положения, то российский флаг (как и флаги иных стран СНГ) давно уже не является надежной защитой ни от пиратов, ни от кредиторов, арестовывающих суда вместе с командами прямо в порту за долги темных дельцов, которые зачастую распоряжаются нашим рыболовным промыслом. Да и стремительно стареющим отечественным ВМС все труднее поспевать на помощь…На фото: БРК "Бойкий"ашhttp://nvo.ng.ru/history/2010-12-17/14_pirates.html

[Беланов А.П.]

Самый крупный в мире боевой корабль с ядерной силовой установкой умер у причала с позорной кличкой «каютоносец». Все это вовсе не персонажи фантастических фильмов. Над созданием этих невиданных смертоносных машин работали тысячи наших ученых и конструкторов. Что-то из их идей так и осталось на архивных полках. Но кое-что удалось воплотить в жизнь. Например, гигантский атомный корабль радиоэлектронной разведки ССВ-33 «Урал», который сегодня умирает на Тихоокеанском флоте. (Аббревиатурой ССВ в ВМФ СССР называли все разведывательные корабли. Делали это в расчете запутать врага. Потому что ССВ – это сокращенно «судно связи»).Если и бывают корабли, которым на роду написано стать плавучим несчастьем собственного флота, то «Урал» - в первых рядах. Любители мистики могут углядеть зловещий знак в самом номере проекта этого плавучего острова с ядерным двигателем – 1941. Это ж додуматься надо было из множества цифровых комбинаций для «Урала» выбрать именно такую. В нашей стране никому не стоит объяснять, с какими трагедиями она связана в общественном сознании. Словом, мистика виновата, или не в ней дело, но проект 1941, на который в 80-е годы угрохали миллиарды полновесных советских рублей, кончился крахом.Чтобы понять, для чего понадобился злополучный «Урал», придется заглянуть в южную часть Тихого океана. Там, вблизи девяти десятков мелких островов атолла Кваджалейн, находится сверхсекретный полигон Соединенных Штатов. Межконтинентальные баллистические ракеты «Минитмен» и МХ, стартующие в испытательных целях из штата Калифорния, летят именно сюда. А с 1983 года Квавджалейн стал одним из американских научно-исследовательских центров осуществления Стратегической оборонной инициативы, задуманной президентом Рональдом Рейганом с целью обезоружить СССР. Отсюда в рамках подготовки к «звездным войнам» стали запускать ракеты-перехватчики, призванные поражать советские ядерные боеголовки. Телеметрическая информация этих испытаний могла бы многое рассказать Москве о кознях Рейгана. Однако как ее добыть?Гражданские суда «Академик Сергей Королёв», «Космонавт Юрий Гагарин» или «Космонавт Владимир Комаров», оснащенные специальными контрольно-измерительными комплексами для наблюдением за космическими объектами, для разведки происходящего на Кваджалейне не годились. Главное - они не имели активных радиолокаторов и предназначались лишь для приема сигналов с отечественных спутников. Значит, необходимо было строить специальный атомный боевой корабль, который был бы способен собирать весь объём доступной информации о любом субкосмическом объекте на любой части его траектории в любом районе Мирового океана. Так возник проект 1941 «Титан». Проектантом корабля стало Ленинградское ЦКБ «Айсберг» Минсудпрома, заводом-строителем - Балтийский завод имени С.Орджоникидзе.Для сбора огромного количества разведданных о пусках баллистических американских ракет необходима была электроника с невиданными по тем временам возможностями. Над ее созданием для «Урала» трудились сразу 18 советских министерств со своими КБ и НИИ. Оснащением уникального корабля спецаппаратурой занималось специально созданное для этой цели Ленинградское производственно-техническое предприятие.То, что получилось в итоге, назвали корабельной системой наблюдения «Коралл». Ее основу составляли семь мощнейших радиоэлектронных комплексов. Для обработки получаемой информации на «Урале» смонтировали уникальный, для своего времени, вычислительный комплекс, состоящий из нескольких ЭВМ «ЕС-1046» и «Эльбрус». С их помощью можно было расшифровывать характеристики любого космического объекта на удалении до 1500 километров. Специалисты утверждают, что экипаж «Урала» способен был по составу выхлопных газов двигателей баллистических ракет определять даже секреты их топлива.В случае войны в отдаленных районах океана уникальный корабль должен был суметь постоять за себя. Для этого он получил артиллерию, которая приблизительно соответствовала вооружению эсминца: по одной 76-мм артиллерийской установке на носу и в корме, четыре счетверенных пусковых установки переносного зенитно-ракетного комплекса «Игла», четыре шестиствольные 30-мм артустановки АК-630 и четыре двуствольные 12,7-мм пулемётные установки «Утёс-М». Боезапаса должно было хватить минимум на 20 минут боя. В авиационном ангаре на корме размещался вертолет Ка-32. Ядерная силовая установка позволяла неограниченно долго идти со скоростью в 20 с лишним узлов.Управлять чудо-кораблем должен был экипаж в составе приблизительно 1000 человек, из которых не менее 400 – офицеры и мичманы. Персонал разведывательного комплекса подразделялся на 6 специальных служб.Для отдыха моряков в длительном плавании на «Урале» предусмотрели курительный салон, бильярдную, спортивный и кинозалы, салон природы, игровые автоматы, две сауны и бассейн.Понятно, что для размещения всего этого технического великолепия необходим был корабельный корпус огромных размеров. Его и сделали таковым, взяв за основу конструкцию атомного ракетного крейсера проекта 1144 типа «Киров». В результате длина «Урала» оказалась примерно в два футбольных поля, а высота от киля до клотика – с 28-этажный дом.О надеждах, которые Министерство обороны СССР возлагало на новейший разведывательный корабль, говорит поистине уникальный факт: абсолютно гражданскому главному конструктору «Урала» Архарову по окончанию работ было сразу присвоено воинское звание «контр-адмирал». Ну, и звание Героя Социалистического Труда – это само собой.На Балтийском заводе «Урал» заложили летом 1981 года. На воду его спустили в 1983-м. В 1989 году корабль вошел в боевой состав ВМФ СССР. И сразу же под командованием капитана 1 ранга Ильи Кешкова отправился в двухмесячный переход к месту постоянного базирования на Тихом океане. В походе корабль-разведчик скрытно сопровождала наша многоцелевая атомная подводная лодка. А еще – множество самолетов и кораблей стран НАТО, которые терялись в догадках: зачем русским этот океанский гигант с космическим антеннами?На первых порах все складывалось великолепно. Экипаж по дороге в тихоокеанскую базу опробовал возможности своей разведывательной аппаратуры. Без труда за тысячу верст был обнаружен старт американского космического челнока «Колумбия». Потом - вывод на орбиту с территории Соединенных Штатов двух спутников оптикоэлектронной и радиотехнической разведки, запущенных по программе «звездных войн». О таких мелочах, как попутная фиксация параметров радиолокационных станций расположенных по пути иностранных военных баз, а также сопровождавших «Урал» натовских кораблей и самолетов, не стоит и упоминать.Однако это не была бы советская военная техника, если бы с ней все проходило гладко. Особенно с неосвоенными образцами, опыта эксплуатации которых ни у кого не было. Сотни представителей промышленности, вместе с экипажем вышедшие в океанский поход, денно и нощно пытались отладить то и дело выходившую из строя аппаратуру. Давала сбои система охлаждения ядерного реактора, некорректно работали компьютерный комплекс, некоторые комплексы сбора информации. Возник крен в пять градусов на левый борт, который так и не удалось ликвидировать.Все оказалось еще хуже, когда «Урал» прибыл в свою базу в город Тихоокеанск, прозванный моряками Тихасом. (он же – Фокино). Никто и предположить не мог, что первый поход чудовищно дорогостоящего уникального корабля окажется и последним. Причальной стенки для него не приготовили. Как не приготовили до этого ничего подобного для тяжелых авианесущих крейсеров «Минск» и «Новороссийск». Поэтому ни топлива, ни пара, ни воды, ни электричества с берега на корабли подать было невозможно. Их дизель-генераторы и котлы молотили безостановочно, выбивая драгоценный моторесурс, расходовать который полагалось лишь в походах. Неудивительно, что те крейсера, по сути, «съели» сами себя и были списаны в утиль задолго до положенных сроков.Теперь та же участь ждала и «Урал». Он тоже большую часть времени стоял на швартовых бочках в заливе Стрелок. А летом 1990 года на атомном корабле-разведчике случился пожар, который вывел из строя кормовое машинное отделение. Выгорели электрические кабели, идущие от кормового котла. Больше года энергообеспеченность корабля обеспечивала только носовая машина, но вскоре сгорела и она. После этого всю энергию кораблю давали лишь аварийные дизель-генераторы. Денег на ремонт не было. Командир корабля капитан 1 ранга Кешков в отчаянии написал даже официальное письмо тогдашнему президенту России Борису Ельцину. Как и следовало ожидать, ни денег на ремонт, ни ответа командир не дождался.В итоге всех злоключений в 1992 году ядерные реакторы «Урала» заглушили, а его самого поставили к отдаленному пирсу, превратив в невиданных размеров офицерское общежитие. За это тихоокеанцы язвительно прозвали ССВ-33 «Урал» каютоносцем. А аббревиатуру ССВ стали расшифровывать так: специальный спальный вагон.Что же, затею с атомным кораблем-разведчиком можно назвать адмиральской авантюрой? Да нет, конечно. Даже стоя на бочках в заливе Стрелец «Урал» уверенно контролировал всю северную часть Тихого океана, перехватывая радиообмен в сетях ВМС, ВВС и ПЛО США и Японии. Если бы подошел поближе к территории Соединенных Штатов, нам не пришлось бы сегодня сожалеть о бездумной потере по собственной инициативе разведывательного центра в кубинском Лурдесе, откуда российские военные ушли по указанию преемника Ельцина Владимира Путина в 2002 году. Практически все, что делали разведчики Главного разведывательного управления и ФАПСИ в Лурдесе, мог бы проделать и «Урал»: перехватывать любую информацию с американских спутников связи, наземных телекоммуникационных кабелей. Вплоть до телефонных переговоров американцев с собственных кухонь.Впрочем, теперь об этом жалеть поздно. В минувшем году атомный разведывательный корабль «Урал» отправили на утилизацию на дальневосточный завод «Звезда». Справка Тактико-технические характеристики CCB-33 «Урал» Водоизмещение, т 34640 Длина, м 265 Ширина, м 29,9 Осадка, м 7,8 Скорость, узлов 21,6 Атомный реактор, шт. 2 Экипаж, чел. 923 Вооружение: Орудия: 2 АК-176 Зенитные установки: 4 AK-630 ; 4 ПЗРК «Игла» Пулеметы: 4 12-мм Вертолеты: 1 Ка-32 Радиолокационное оборудование: Локатор/Радар: 3 МР-212/201 «Вычегда-У»; РЛС обнаружения воздушных целей МР-750 «Фрегат-МА».ашttp://cripo.com.ua/index.php?sect_id=9&aid=107555Устройство корабляЕсть версия, что за основу корабля проекта 1941 («Титан») был взят корпус рудовоза. Вероятно, истоки этого мнения проистекают из того факта, что некоторые корабли-измерительные комплексы (тот же ЦУП «Космонавт Юрий Гагарин») действительно строились по такому принципу.Также, по мнению большинства источников, «Урал» своей энергетической установкой идентичен ТАРК проекта 1144 «Орлан» (из чего часто делается ошибочный вывод о принадлежности «Урала» проекту 1144).Кроме ядерной силовой установки, энергию кораблю давали два котла КВГ-2, работающих на мазуте — в носовом и кормовом машинных отделениях. Резервная энергетическая установка предназначалась для использования в портах, так как реакторы полагалось глушить до входа в территориальные воды страны с целью исключения возможных неприятностей.Будучи боевым кораблём, «Урал» нёс вооружение — по одной 76-мм артиллерийской установке на носу и в корме, четыре шестиствольные 30-мм артустановки «Ока» и четыре двуствольные 12,7-мм пулемётные установки «Утёс-М». Боезапаса должно было хватить минимум на 20 минут боя.Кроме того, корабль имел ангар, в котором размещался вертолёт Ка-32.В мощной трехъярусной надстройке и в просторных мачтах располагались многочисленные боевые посты-лаборатории.Всего экипаж корабля составлял 890 человек, из них не менее 400 — офицеров и мичманов. Персонал разведывательного комплекса подразделялся на 6 специальных служб.Основой радиоэлектронного оснащения корабля является разведывательный комплекс «Коралл», в том числе включающий в себя две ЭВМ типа «Эльбрус» и несколько ЭВМ «ЕС-1046». Боевая службаВ 1989 году, после вступления в строй, «Урал» совершил 59-дневный переход к постоянному месту несения своей службы — на Тихий океан.В этом походе «Урал» сопровождала атомная подводная лодка. По пути «Урал» посетил и некоторое время стоял в Камрани.На Тихом океане «Урал» базировался на город Тихоокеанск (он же Фокино, среди моряков известный как «Тихас» и имеющий почтовый адрес «Шкотово-17»).Для «Урала», как и для других больших кораблей ТОФ: ТАКР «Минск» и ТАКР «Новороссийск», не было причальной стенки достаточного размера, и поэтому большую часть времени «Урал» находился на «бочке» в заливе Стрело́к.БРЗК ССВ-33 «Урал» стал флагманом 38-й бригады разведывательных кораблей (ОСНАЗ) ТОФ. Кроме него, в бригаду также входили ССВ-80 «Прибалтка», ССВ-208 «Курилы», ССВ-391 «Камчатка», ССВ-464 «Забайкалье», ССВ-465 «Приморье», ССВ-468 «Гавриил Сарычев», ССВ-493 «Азия», ССВ-535 «Карелия».Из-за многочисленных поломок и аварий «Урал» так и не попал туда, для чего и строился — к атоллу Кваджалейн, к месту ракетного полигона Вооружённых сил США, но и с места своего постоянного базирования «Урал» успешно контролировал северную часть Тихого океана, перехватывая радиообмен в сетях ВМС, ВВС и ПЛО США и Японии. АварийностьЕщё на стадии испытаний выявились проблемы в эксплуатации корабля: сбоила система охлаждения ядерного реактора, некорректно работали компьютерный комплекс, некоторые комплексы сбора информации. Это были новейшие разработки, опыт использования которых ещё не был накоплен.На стадии строительства, на Балтийском заводе, на корабле не произошло ни одного аварийного случая по вине экипажа. Единственный случай небольшого возгорания на ГКП, быстро ликвидированного силами экипажа, произошёл по вине заводской сварщицы, производившей сварочные работы без надлежащего обеспечения. Первый экипаж прошёл серьёзную и длительную подготовку к эксплуатации такого сложного корабля.Проблемы начались после перехода корабля к месту постоянного базирования. Сразу же после перебазирования, в соответствии со знаменитым решением Верховного Совета СССР[2] по освобождению от воинской службы бывших студентов, практически все высокоподготовленные младшие флотские специалисты срочной службы были уволены в запас, оголив тем самым экипаж уникального корабля.Вскоре после перехода на ТОФ, летом 1990 года на «Урале» случился пожар, в котором был выведена из строя кормовая машина: в результате пожара выгорели электрические кабели, идущие от кормового котла. Больше года энергообеспечённость корабля обеспечивала одна только носовая машина, но осенью 1991 года сгорела и она. После этого несколько месяцев всю энергию кораблю давали аварийные дизель-генераторы.В этом сказывалась общая некомпетентность экипажа корабля, что обусловливалось наличием негативных сторон в системе подготовки новых младших флотских специалистов из числа матросов срочной службы.Денег на ремонт в распадающейся стране не было.Инциденты с гибелью людейВ несчастных случаях гибли члены экипажа корабля:В 1987 г. от сердечной недостаточности в трюме погиб рабочий Балтийского завода.B 1988 г., когда корабль находился у стенки Балтийского завода, скончался матрос срочной службы от употребления метилового спирта.Зимой 1990 года из-за обострения болезни в госпитале Владивостока скончался матрос с «Урала».В январе 1991 года при попытке дезертировать (из-за неуставных взаимоотношений) и добраться до берега вплавь на спасательном плотике замёрз и погиб матрос.В 1991 году матрос спас задыхающихся в цистерне авиатоплива двух офицеров, мичмана, матроса, пожертвовав своим собственным изолирующим противогазом. Проводивший реанимационные действия корабельный хирург старший лейтенант медицинской службы М.Габриелян вернул к жизни отравившихся парами авиатоплива военнослужащих, кроме матроса, спасшего своих сослуживцев и ещё одного пострадавшего: матроса Давлетшина и старшину 1 статьи Зубакина, скончавшихся в результате полученной сильнейшей интоксикации. Запись похорон передавали по корабельной сети.В конце декабря 1991 года в несчастном случае на берегу погиб старший помощник командира корабля.Летом 1992 года покончил жизнь самоубийством (повесился) недавно призваный матрос срочной службы.Уже при постановке корабля в завод на прикол на нём в результате несчастного случая погиб рабочий завода, находящийся в состоянии алкогольного опьянения.Утилизация В 2001 году сходивший всего лишь в один боевой поход корабль окончательно списали и поставили на прикол к отдалённому пирсу. Рядом с ним тоже на приколе находился собрат по несчастью — ракетный крейсер «Адмирал Лазарев» (бывший «Фрунзе»).В апреле 2008 года был проведён тендер на утилизацию корабля и его ядерной энергоустановки. ССВ-33 «Урал» незадолго до консервации. Нагрудный знак ССВ-33 «Урал».Командиры корабляКапитан 1-го ранга Кешков (1983—1991)Капитан 2-го ранга Яриш (1991-?)Капитан 1-го ранга Туган-Барановский (?-?)Капитан 1-го ранга Максимчук (?-?)Капитан 1-го ранга Стуканев (?-2000)Капитан 1-го ранга Гранин (2000-2002)Капитан 1-го ранга Бакунец (2002—2008)Интересные фактыГлавный конструктор «Урала», Архаров М. А., получил за этот уникальный проект медаль и звание Героя Социалистического труда. Кроме того, будучи гражданским лицом он получил воинское звание «контр-адмирал».Корабль имеет построечный (постоянный) крен — 2 градуса на левый борт.Благодаря своей уникальной конструкции «Урал» является единственным трёхмачтовым боевым кораблём в мире (если не считать входящие в состав многих ВМС учебные парусные корабли).«Урал» — один из редких кораблей, избавленный от засилия крыс. На грызунов губительно действовала работа аппаратуры разведывательного комплекса корабля.В 1988 году «Урал» посещал Генеральный секретарь ЦК КПСС, в дальнейшем первый и последний Президент СССР Михаил Горбачёв. Для него специально срезали часть надстройки и поставили трап, чтоб удобно было подняться на третий ярус. Но всё это оказалось напрасным: на корабль генсек так и не поднялся.Во время стоянки в Камрани патруль ПДС (противодиверсионной службы) на «Урале» применил оружие (специальную гранату) против неизвестной цели в воде вблизи борта корабля. Это оказалась большая черепаха.Во время знаменитого пожара главного артиллерийского боезапаса Тихоокеанского флота корабль находился в 1,5-2 км от места возгорания. Несмотря на огромное количество разлетавшихся в разные стороны снарядов и ракет, благодаря умелому руководству командира капитана 1 ранга Кешкова и самоотверженным действиям всего экипажа, ни один снаряд, ракета или осколок не попали в корабль. Экипаж практически под шквальным огнём, ночью, при поддержке всего одного буксира вывел его в безопасное место.В 1991 году во время погрузки боезапаса пропал ящик 76-мм снарядов. Командир корабля Кешков обратился к экипажу с просьбой вернуть снаряды при соблюдении инкогнито. В течение дня все снаряды были возвращены, а Кешков за каждый принесённый к его каюте снаряд лично благодарил экипаж по «громкой связи».Осенью 1991 года во время мощного шторма корабль сорвало с «бочки» и вынесло в открытое море. Буксиры выйти в море не могли, нормативное время запуска корабельных машин — от часа до полутора часов. Обездвиженный и беспомощный корабль продрейфовал в сотне метров от каменистого берега о. Путятин. На следующий день экипаж корабля стал получать походный паёк (например, добавилась копчёная колбаса и сгущёнка на завтрак), так как формально корабль стал находиться за пределами рейда, в открытом море.Внутри команды корабля бытовало предположение, что на судьбу «Урала» повлияла связь между названием проекта («Титан») и его разработчиком (КБ «Айсберг»)ашhttp://sherstnev2007.ya.ru/replies.xml?item_no=5337

[Дз Владимир]

Гражданские суда «Академик Сергей Королёв», «Космонавт Юрий Гагарин» или «Космонавт Владимир Комаров», оснащенные специальными контрольно-измерительными комплексами для наблюдением за космическими объектами, для разведки происходящего на Кваджалейне не годились. Главное - они не имели активных радиолокаторов и предназначались лишь для приема сигналов с отечественных спутников.

Такой боевой корабль дествительно впячеляет! Чему удивлятся если уже в 1983 году на нем стояла станция земля-воздух с фазированной антенной решеткой! Изменено 1 апреля, 2011 пользователем Дз 5-8-34

[Якимов Андрей]

Не знаю, вспоминалось ли ранее, но первая партия украинской валюты "гривна" доставлялась в Киев с моря по Днепру на борту пограничных катеров "Гриф" Одесской бригады под охраной бойцов спецподразделения СБУ "Альфа".

[Беланов А.П.]

Не знаю, вспоминалось ли ранее, но первая партия украинской валюты "гривна" доставлялась в Киев с моря по Днепру на борту пограничных катеров "Гриф" Одесской бригады под охраной бойцов спецподразделения СБУ "Альфа".

Это была операция СБУ "Щит Украины - 2", затем "Щит Украины-3", гривну морским путем привозили в порт "Октябрьский" (Николаев) и оттуда теплоходами "река-море" везли в Киев... Более подробно воспоминания руководителя об этих операциях смотрим по ссылке: ашttp://www.peoples.ru/state/leader/fsb/vasiliy_krutov/index.html Пы.Сы Одесские "гифы" из области городских легенд? Ну таки у нас в Одессе вам еще и не такое впарят на "Привозе"!)))

[Якимов Андрей]

Пы.Сы Одесские "гифы" из области городских легенд? Ну таки у нас в Одессе вам еще и не такое впарят на "Привозе"!)))

Услышал эту историю от офицера в звании капитана 2 ранга. Спрошу его ещё раз, и если подтвердит, то возможно и тактические номера катеров скажет. Хотя первый раз упоминания об этом я слышал лет 7 - 8 назад (именно про "Грифы").А может они сопровождали эти суда? Сейчас часто "Грифы" сопровождают суда, на которых например находятся нелегалы, или как история с теплоходом "Берикс", который с испорченным мясом мыкался по Чёрному морю. Помню и в Николаеве он пытался сгрузится, и всегда "на хвосту" у него "Гриф" сидел, чтобы товарищи не дай бог это мясо не сгрузили. Видел потом этот теплоход в фильме "На игре - 2" Изменено 2 апреля, 2011 пользователем Якимов Андрей

[Беланов А.П.]

Интереснейшая история об удачном спасении нашей подводной лодки у Балаклавы.22 августа 1957 года подводная лодка М-351 под командованием капитана 3 ранга Ростислава Белозорова отрабатывала на полигоне рядом с Балаклавой задачу № 2 - срочное погружение. В одно из погружений - по версии Р. Белозорова - из-за неисправности сигнализации закрытия забортных отверстий случилось ЧП. При уходе подводной лодки под воду, через не полностью закрытую верхнюю захлопку шахты подачи воздуха к дизелям, подводная лодка приняла в 6-й отсек значительное количество забортное воды.В ходе борьбы за живучесть подводникам удалось перекрыть нижние запоры воздухопровода и дальнейшее поступление воды в прочный корпус прекратилось. Однако подводная лодка потяжелела и начала проваливаться на глубину с большим дифферентом на корму. Экстренное продувание цистерн главного балласта не помогло - опять же из-за большого дифферента на корму.На глубине 83 метра М-351 воткнулась кормой в илистый грунт и замерла в нем вертикально, почти как свеча. Дифферент на корму достиг 62 градусов. Внутри лодки переборки стали палубами и передвигаться в отсеках стало довольно сложно, 6-й отсек оказался затопленным на две трети своего объема. Залившаяся вода через поперечную переборку начала проникать в нижний, 7-й отсек. Из-за замыкания в электрощите в 7-м отсеке возник пожар. Электромеханики обесточили 7-й отсек и сбили огонь. Затем по команде, людей из 6-го и 7-го отсеков через пятый отсек вывели в носовую часть лодки.Офицеры, планируя борьбу за живучесть, подсчитали - средств для дыхания экипажу хватит на 70 часов, пищи - на двое суток. Если за это время помощь не придет, то...Для экипажа сложилась смертельно-опасная ситуация. В кормовые отсеки попало около 40 тонн воды. Откачать ее трюмной помпой не удалось - из-за большой высоты всасывания помпа воду не забирала. Самостоятельно всплыть подводная лодка не могла - слишком малыми были продуваемые объемы цистерн главного балласта. Воздух высокого давления был вытравлен через шпигаты и открытые цистерны ЦГБ еще при погружении. Оставалось полагаться только на помощь извне.Подводники попытались выпустить на поверхность аварийный буй. Сначала буй заклинило, но потом он всплыл на поверхность и начал подавать сигналы бедствия. К сожалению, подтверждение о всплытии буя подводники не получили, оставаясь на глубине в неведении.Вспоминает капитан 1 ранга в отставке Ростислав Белозоров:- Мы вышли из Балаклавы для отработки задач глубоководного погружения. Полигон был совсем рядом. Пришли к нему через два часа. Погода стояла изумительная - ласково светило солнце, на море стоял полнейший штиль. С нашего места ухода на глубину хорошо был виден вход в Балаклавскую бухту, романтично "читались" глазом возвышающиеся на горе генуэзские башни.- Дали в базу сигнал "Погружаюсь до 17 часов" и начали отрабатывать задачу. Три раза погружалась и три раза всплывали. Вроде бы все было в норме.После обеда, думаю, - четвертое в этот день погружение провести способом традиционным для дизельных подводных лодок, - то есть с остановкой работающего "по надводному" дизеля и переходом на движение в подводном положении на электродвижение. Погружение решаю произвести внезапно, но все-таки предупреждаю командира БЧ-5 инженер капитан-лейтенанта Виктора Мигачева и находящегося в одном из кормовых отсеков помощника флагманского механика инженер капитан-лейтенанта Романа Лазаренко.Время 14 часов 05 минут.Отдаю команду "Стоп дизель! Срочное погружение!". Быстро спускаюсь в рубку, закрывая за собой люк. Лодка пошла вниз. Я стою у поднимающегося перископа, приказываю погрузиться на глубину семь метров с дифферентом два градуса на нос.И вдруг чувствую, что-то не так, лодка начинает проваливаться вниз. "Всплывать! Мотор самый полный вперед!" - командую я. Однако не тут-то было. Лодка команд "почему-то" не слушается. За считанные секунды моя "малютка" получает большой дифферент на корму и продолжает опасно скользить вниз. Маломощный электромотор не может компенсировать взявшуюся откуда-то отрицательную плавучесть. Принимаю решение продувать весь главный балласт аварийным продуванием и одновременно слышу по трансляции истошный крик Лазаренко из 5-го отсека: "Продувайте балласт!".Кричу, что есть силы: "Продувать балласт аварийным продуванием!!!". Команда пока не доходит до исполнения. Дифферент на корму уже градусов 30! Глубина стремительно растет. Наконец-то слышу грохочущий шум сжатого воздуха, врывающегося в цистерны при продувании балласта. Это наша последняя надежда остановить неуправляемое погружение. Однако надежды не оправдываются. Дифферент продолжает увеличиваться. По трансляции улавливаю возгласы и выкрики, из которых понимаю, что в кормовые отсеки поступает забортная вода и экипаж ведет с ней отчаянную борьбу.Вновь командую "Аварийная тревога! В корме - доложите обстановку!" Однако понимаю, что им не до докладов. Дифферент все больше, он уже перевалил за пределы дифферентометра. На палубе нельзя стоять - она стала почти вертикально. Вспоминаю, что глубина в полигоне около 100 метров. В голове проносится мысль - да это конец!Вдруг получаю четкий доклад из 4-го отсека: "При срочном погружении не закрылась наружная захлопка шахты подачи воздуха к дизелям. Закрываем вручную!" И секундой |позже старшина команды мотористов Кучеров из 5-го отсека дополняет - "Захлопка не закрывается! Наверное, повреждена!" Преодолевая шум и грохот, кричу: "Мигачев, почему начали погружение при незакрытой верхней захлопке?""Товарищ командир! По сигнализации - она закрыта", - кричит в ответ Мигачев. Смотрю на пульт сигнализации - действительно он показывает, что захлопка закрыта.В это время лодка вошла кормой в грунт и в таком, почти вертикальном положении, замерла. Потом мы измерили с помощью отвеса и штурманского транспортира дифферент и не поверили глазам - 62 градуса... То есть лодка стояла на грунте практически "на попа" носом вверх.Поступили очень тревожные доклады из 7-го отсека. Вода, влившаяся внутрь прочного корпуса через шахту подачи воздуха к дизелям в шестой отсек, почти мгновенно его заполнила. Находящийся там матрос успел выскочить в 5-й отсек, задраив за собой переборочную дверь. Из-за частичного разрушения поперечной переборки между 6-м и 7-м отсеком вода под давлением начала быстро заполнять 7-й отсек, где находились четыре человека во главе со старшиной команды электриков старшиной 2 статьи Коданевым. Они боролись с поступающей водой всеми доступными средствами.Вскоре захлопка шахты подачи воздуха к дизелям была закрыта вручную Максимюком, Глушковым и Лазаренко. Вода в лодку перестала поступать, но положение сложилось тяжелое - шестой отсек затоплен весь, в 7-й отсек вода фильтруется из шестого. К тому же в 7-м отсеке электрощит залило водой, начался пожар. А когда через считанные мгновения щит оказался полностью под водой - он начал работать как кипятильник - вода вокруг него закипела...ТРЕВОГА ПО ФЛОТУПо плану августа месяца черноморские спасатели подводных лодок ССПЛ "Скалистый" и "Бештау" обеспечивали погружение курсантов школы водолазов. ССПЛ "Скалистый" сменилось после недельного дежурства. На дежурство заступило СС "Бештау", которое в июле завершило ремонт.Постоянное место стоянки спасательных судов было выделено на Каменной пристани. Здесь 22 августа 1957 года и стояло СС "Бештау".Вспоминает бывший водолазный специалист СС "Бештау", ныне капитан 3 ранга в отставке, Владислав Чертан:- В этот день судьба уготовила мне серьезное испытание на прочность. Накануне спасатель подводных лодок "Бештау" закончил текущий ремонт в 13-м заводе и, не сдавая положенных задач, ушел на полигон в район "200", под Ялту, для срочного обеспечения глубоководных погружений подводной лодки 613-го проекта. Подстраховав положенные испытания, ССПЛ "Бештау" вернулось в Севастополь и встало на Каменной пристани. Обычно на "Бештау" находилось два водолазных специалиста. Но в это время "первый" водолазный специалист - старший лейтенант Владимир Романов ушел в отпуск, и я остался на судне один - за "первого" и "второго".- Только пришел домой - в двери стучит рассыльный матрос - "ЧП на флоте! Срочно на судно!" Я мгновенно оделся и бегом на Каменную пристань. Глянь - а "Бештау" на месте нет - оно экстренно снялось и ушло в море. Без меня... Вот это да!* * *Опытный водолаз, водолазный инструктор бригады спасательных судов мичман Дмитрий Карпаев едва дошел до дома, когда его догнал посыльный. Матрос произнес всего лишь несколько слов: "Срочно на судно! Авария с подводной лодкой!" Этого оказалось достаточно, чтобы Карпаев помчался что есть духу на "Бештау". Но судна уже в Южной бухте не было. Тогда Карпаев сел в машину и поехал в Балаклаву, в бригаду подводных лодок.Водолазный специалист лейтенант Владислав Чертан догнал ССПЛ "Бештау" в море на водолазном катере. Где-то в районе мыса Херсонес с катера передал семафором - "Прошу задержаться! Чертан". "Бештау" на минуту уменьшило ход "до малого" и Владислав Иванович перепрыгнул на борт спасателя.На "Бештау" находился главный инженер АСС ЧФ полковник-инженер Исаак Друкер и заместитель начальника АСС ЧФ капитан 1 ранга Катаев. Сам начальник АСС ЧФ капитан 1 ранга Борис Григорьевич Башук находился в отпуске.Офицеры разложили чертежи подводной лодки 613 проекта и внимательно их изучали. Чертан высказал по этому поводу сомнения - по его информации "ЧП" произошло с лодкой проекта А-615. Подняли другие документы, но все еще сомневались - какой корабль затонул на самом деле и на какой глубине. Лодки проектов 613 и А-615 - разные, да и беда в том, что до этого момента водолазы с проектом А-615 не работали. Вскоре помощник флагманского механика бригады подводных лодок подтвердил, что "ЧП" стряслось с подводной лодкой М-351 проекта А-615.Начали разбираться с проектом А-615. Согласно техдокументации подводная лодка М-351 проекта А-615 полным объемным водоизмещением 503 кубических метров имела семь отсеков и предельную глубину погружения 125 метров. На случай аварийного подъема в оконечностях лодки были установлены подъемные рымы с поворотными скобами. Каждый рым рассчитывался на усилие в 200 тонн. Дополняли конструкцию девять пар шпигатов. Каждый соответственно мог выдержать усилие 40 тонн. Для индивидуального спасения личного состава в отсеках находилось 37 комплектов ИСП. Кроме того, по штату лодка имела все другие аварийно-спасательные средства, предусмотренные для каждого типа лодок. В действительности картина выглядела несколько иначе.Командовал ССПЛ "Бештау" капитан-лейтенант Никифор Балин. Он вел спасатель в район аварии подводной лодки самым полным ходом, понимая, что время - один из главных козырей успеха спасения экипажа подводной лодки.Быстро надвигалась ночь. Где-то на траверзе Балаклавы, примерно в трех милях от скал Кая-Баши, с мостика "Бештау" увидели на воде огонек - это светился выпущенный подводной лодкой аварийно-сигнальный буй. Судно уменьшило ход и начало маневрировать возле него, устанавливая связь с экипажем затонувшей подводной лодки. Было заметно, что в район аварии стали стягиваться боевые корабли флота - эсминцы, а вместе с ним буксиры, катера и еще какие-то "вымпела", различить и классифицировать которые в ночной темноте было некогда, главное - сохранить буй и связь с лодкой.При обнаружении аварийного объекта спасатель сначала должен установить связь с экипажем затонувшей подводной лодки и встать точно над ней, чтобы водолазы опускались на лодку, затратив минимум времени на её водолазный поиск. Задача эта не из легких. Особенно когда штилевая погода сменилась непогодой, и в море пошла сильная зыбь, валяя с борта на борт маленький "Бештау" и мешая ему занять выгодную позицию по отношению к затонувшей где-то "рядом" с буем подводной лодки.Определились с глубиной - 83 метра! Ого! Многовато... Для водолазов - гелиевые глубины... Пока устанавливали рейдовые бочки и ССПЛ "Бештау" ориентировался кормой поближе к бою, на "Бештау" на катере прибыл командующий Черноморским флотом адмирал Владимир Касатонов, командующий подводными силами ЧФ капитан 1 ранга Николай Смирнов, командир бригады подводных лодок капитан 1 ранга Владимир Куприянов, флагманский механик бригады подводных лодок капитан 2 ранга Михаил Краюшкин, водолазный специалист ЧФ капитан 2 ранга Игорь Анисимов, из технического управления ЧФ капитан 1 ранга Михаил Хацинков и ряд других офицеров.МАРШАЛ ЖУКОВ: "НЕ СПАСЕТЕ ЛОДКУ - ВСЕХ ПОСАЖУ!"Командир бригады подводных лодок капитан 1 ранга Владимир Куприянов, а вместе с ним командующий подводными силами ЧФ капитан 1 ранга Н. Смирнов на шлюпке, спущенной с "Бештау", подошли к сигнальному бую и, качаясь на волнах, связались по телефону с подводной лодкой, запросив информацию о ее положении под водой, состоянии личного состава и наличию воздуха, а уж потом - о причинах аварии.Командир М-351 капитан 3 ранга Ростислав Белозоров обрадовался живому голосу с поверхности (нас нашли!) и подробно доложив об обстоятельствах, приведших к аварии, почти вертикальном положении лодки на грунте и о том, что удалось вызволить людей из водяного плена в 7-м отсеке, а также о перетаскивании воды в 1 -и отсек и откачке ее за борт.Капитан 1 ранга Н. Смирнов одобрил действия подводников и сообщил на лодку, что по флоту объявлена "боевая тревога", в Севастополь вылетает Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков, чтобы лично возглавить спасательные работы. Самолетами с других флотов уже вылетели в Севастополь самые опытные водолазы, а вместе с ними - опытнейший водолазный специалист капитан 2 ранга Павел Никольский.Об аварии подводной лодки М-351 было доложено и министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову. Георгий Константинович отдыхал в это время на одной из дач на Южном берегу Крыма и, узнав об аварии, приказал бросить на спасение лодки все имеемые в ВМФ силы.И, по одному из источников неофициальной информации, добавил: "Не спасете лодку - всех посажу!" Это добавило ски****ру в задницы ответственных лиц.Вспоминает капитан 3 ранга в отставке Владислав ЧертанПока "Бештау" ставилось на якоря и бочки, я поднялся на мостик и попал в страшно нервную атмосферу. Все высокие начальники спорят, ругаются, пытаются решать какие-то вопросы, на меня никто не хочет обращать внимание. Я меж тем решительно настаиваю на внимание к моей персоне и обращаюсь к комбригу капитану 1 ранга Владимиру Куприянову - объясняю, что "мои" водолазы не знают устройства проекта А-615 и мне нужны срочно здесь, рядом с бортом ССПЛ "Бештау", аналогичная лодка. Так, чтобы перед тем, как уйти на глубину, водолазы, за считанные минуты узнали бы, где у А-615 проекта находится эпроновская выгородка, куда подключать подающие воздух и отсасывающие шланги, определиться, где на лодке находятся рымы, скобы и т. д. и вообще - как ориентироваться на корабле, если он под водой стоит "торчком", а его видишь впервые? Тут меня, "всего лишь лейтенанта", увидел командующий Черноморским флотом адмирал Владимир Касатонов, буквально закричав: "Кто Вы такой? И что делаете здесь, на мостике?" Я представился, как полагается, сказав, что я - водолазный специалист, буду управлять действиями водолазов при спасении экипажа подводной лодки и, что в связи с незнанием лодки водолазами, мне немедленно нужна аналогичная лодка проекта А-615.Но в ответ я получил лишь одно: "Вон с мостика!"Пришлось подчиняться и уходить. Но все же, другого пути не было - и я опять начал повторять подводникам, что без наличия рядом со спасателем подводной лодки одного типа с затонувшей единицей - водолазам под водой делать нечего. Глубина большая - 83 метра. Чуть что из-за незнания корабля и потери времени на глубине, лучшие водолазные силы выйдут из строя за считанные часы, а может и минуты, будут отсиживаться в барокамерах в течение многих часов. Кто тогда будет работать под водой, и спасать лодку?Вскоре ко мне подошел флагманский механик 27-й бригады подводных лодок капитан 2 ранга Михаил Краюшкин и сообщил, что подлодка проекта А-615 уже подошла и к ней можно отправлять "на изучение" водолазов.Я немедленно с 24-мя водолазами на катере помчался на проект А-615. "Бештау" меж тем "мучился" с точным наведением над лодкой. Большие волны все время "сваливали" спасатель с нужной позиции.Вступив на палубу "малютки", я с водолазами стал осматривать подводный корабль. Действительно, лодка оказалась для нас новой. Но мы быстро сориентировались где - что, и самое главное, определили - где находится эпроновская выгородка, как открывать крышку и подключать шланги и подачи и отсоса воздуха, а также воздух высокого давления для продувки цистерн.После "ликбеза" возвращаюсь на "Бештау" и начинаю готовить к погружению первых своих асов. Но потом раздумываю и решаю их попридержать. В это время на водолазном судне прибывает дивизионный водолазный специалист капитан-лейтенант Игнат Малахов. Начальников кругом - жуть. Но они лишь мешают нормальной работе, а последнее слово остается за мной, так как лучше меня водолазное дело на "Бештау" никто не знает.На ют "Бештау" спускается адмирал Касатонов со свитой. Он грозен и напряжен, и спрашивает у меня - почему медлите и не спускаете под воду водолазов? Отвечаю, что судно не зафиксировано над местом аварии, и посылать людей под воду во время эволюции наведения спасателя над ЗПЛ нельзя. Во-первых, опасно, во-вторых, бесполезно. Вновь получаю от командующего нелестные эпитеты в свой адрес, но молчу.Зыбь с моря постепенно перешла в пятибалльный шторм. Ветер свистит в судовых снастях, палубу заливает волнами, "Бештау" сильно рыскает на волнах и никак не может зафиксировать корму над лодкой. Отправлять водолазов в пятибалльный шторм, когда корма спасателя, на которой находится спускоподъемное устройство, гуляет на много метров вверх, вниз и в стороны - мероприятие крайне рискованное, но внизу требуется экстренная помощь и приходится мириться с волнами и рисковать людьми.Для проверки работы системы делаю контрольный спуск водолазного колокола с платформой, но без водолазов. Колокол с беседкой нещадно крутят и крушат волны, стальные троса СПУ работают на разрыв. При подъеме с глубины вся конструкция, уходит в сторону и, как я и боялся, наваливается на сигнальный буй и его кабель-трос. Все это "хозяйство" перепутывается и в итоге - мы рвем кабель-трос сигнального буя и …, лишаемся связи с лодкой. Операция по спасению лодки началась с серьезной неудачи. Как теперь восстановить связь с лодкой, если все море кругом кипит и пениться от штормового ветра и больших опрокидывающихся на судно волн? Так и лодку потерять можно, не спустив на нее ни одного водолаза.ПЕРВЫЕ СПУСКИ И ПЕРВЫЕ НЕУДАЧИПрошло уже несколько часов, а "Бештау" пока еще не протянул руку помощи М-351. Якоря спасателя не держали ударов штормовых волн, ветра, "ползли", и он "уходил" от лодки. Люди на борту нервничали, но ничего поделать не могли. Тогда завели два толстых швартовых конца, и два буксира попробовали удерживать "Бештау" над аварийным объектом. Наконец, лейтенант Владислав Чертан решился и, не обращая внимания на зубоскальство начальства, отправил на глубину первых двух водолазов. Они лодку не нашли. Пошла вторая пара. Ими оказались матросы латыш Андрей Лейтранс и Иван Герасюта. Как и предыдущая пара, из-за 83 метров под килем - оба пошли на гелиевых смесях.Рассказывает мичман в отставке Иван Герасюта:- Когда Чертан объявил "Герасюта - под воду!", на юте начались прения. Почему-то во мне засомневались командир спасателя капитан-лейтенант Никифор Балин и наш водолазный доктор. Они наставали на погружении более опытных водолазов. Чертан же стоял на своем, - опытных водолазов он берег "на потом". Ко мне подошел командующий Черноморским флотом адмирал Владимир Касатонов и подбодрил: "Идите смело под воду. Отныне вы - старший матрос. Найдете лодку - получите 500 рублей!" Мне дали трос-конец, его следовало закрепить на лодке, чтобы четко обозначить ее местоположение и уже следующих водолазов спускать по этому тросу.- ...Когда беседка с колоколом опустилась на дно, я взял киловаттный светильник и начал разведку. Мой напарник делал то же самое, но в другом направлении. Глубина была очень большой. Я знал, что мне полагается на 83 метрах быть около 20 минут. Дальше резко возрастал риск кессонной болезни. Освещая себе светильником путь во мраке, я пошел наугад, и метров через 15-20 застыл от удивления. Такого мне еще никогда не приходилось видеть. Киловаттный светильник выхватил из глубинной мглы фрагмент подводной лодки, стоящей в грунте почти вертикально! Как же с ней работать придется-то! Подводная лодка стояла в самом неудобном, в самом немыслимом для водолазов положении.- Простейшая операция - закрепить трос в районе шестого отсека у самого грунта - отняла много времени. Но я это сделал, и на обратном пути поднял с грунта утонувший кабель сигнального буя. Когда я поднялся в колоколе на поверхность, меня "обрадовали" - сказали, что я находился на 83 метрах два срока, то есть целых сорок минут! Для меня же они пролетели, как несколько секунд. Пришлось в барокамере сидеть целые сутки.* * *Вынырнув на свет (вернее, темноту) божий старшим матросом, Иван Герасюта доложил, что разведзадача выполнена - аварийная лодка "поймана". Цена нахождения оказалась приличной - четверо водолазов уже ушли в барокамеры. Чертан это ощущал, и наступал момент посылать вниз самых опытных. Для обследования лодки на глубину пошли главные силы. На лодку опустился мичман Юрий Каргаев. Он занимал в бригаде у подводников должность водолаза-инструктора. Каргаев лучше других знал лодки 613 проекта и был знаком с проектом А-615. Кроме того, мичман дружил со многими подводниками М-351 лично, поэтому он шел на глубину спасать своих друзей.Чертан опустил Каргаева "на воздухе", отключив гелиокислородные смеси. Мичман, ощутив под водой свинцовыми калошами сталь палубы, начал взбираться, словно скалолаз, по лодке вверх, уходя с "гелиевой" глубины. Он дошел до рубки, глубина там была около 50 метров, постукивая при этом по корпусу и ободряя звуком подводников, а затем взобрался на нос лодки и закрепил на нем второй направляющий трос....По приказу командующего Черноморским флотом к спасательной операции был подключен начальник ЭОН-35, занимавшийся подъемом линкора "Новороссийск", капитан 1 ранга Николай Чикер. Его умудрились найти в пути, сняли с поезда и доставили срочно в Севастополь, а затем - перебросили под Балаклаву. С этой минуты действиями спасательных сил руководили Чикер и Друкер, при общем руководстве со стороны командующего подводными силами ЧФ капитана 1 ранга Николая Смирнова. А водолазными спусками руководил лейтенант Владислав Чертан....Ночь на 23 августа оказалась не по-летнему штормовой. Ветер - 6-7 баллов, море - до 5 баллов. "Бештау" нещадно болтало, но под воду упорно спускались водолазы. Перво-наперво нужно было дать в отсеки лодки живительный воздух и произвести вентиляцию отсеков - тогда у подводников появятся силы, и смерть от удушья отступит. А уж после первой фазы спасательных работ подумывать, как выдернуть лодку из грунта.На глубине шла неторопливая, размеренная работа. "Слава Богу", там, внизу, не было августейшего флотского начальства, и только узкий круг специалистов знал, что надлежало предпринять. Хотя и среди них возникали споры. Ошибаться спасателям было нельзя. У многих была светла память о "Новороссийске". Прошло всего два года, но скрежет, переходящий в грохот опрокидывающегося линкора, а затем - сквозь слезы - ощущение собственного бессилия - остались у моряков, казалось, навсегда. Тогда семь адмиралов, собравшихся на юте линкора, так "организовали" борьбу за живучесть корабля, что авария переросла в катастрофу, унеся жизни минимум 611 моряков. И вот теперь - на краю гибели находился экипаж М-351. И вновь - вводные начальства не позволяли сосредоточиться...Следующим под воду пошел одни из опытнейших водолазов Черноморского флота мичман Алексей Ивлев. Он закрепил на лодке направляющий трос для спуска с "Бештау" шлангов подачи и отсоса воздуха. И уступил место своему коллеге - мичману Федору Кремлякову.Свидетельствует мичман в отставке Федор Кремляков:- Леша Ивлев передал мне подводную эстафету. Сказал, что направляющий трос он закрепил рядом с эпроновской выгородкой - теперь, мол, твоя очередь - тяни шланги сверху, подключайся к ЭПРОНу.- Мной были проведены следующие работы - закреплен стакан, а также шланги отсоса и подачи воздуха. После надежной установки трубопроводов в эпроновскую выгородку я открыл клапаны вентиляции воздуха, и свежий морской воздух ворвался в отсеки подводной лодки. После меня трубопровод подачи воздуха высокого давления подключил Юрий Каргаев.* * *Владислав Чертан до сего дня помнит, что Федор Кремляков работал геройски и провел на глубине 103 минуты. Его работу никто не видел - ее жадно вдыхали на глубине десятки подводников. Правда, недолго, ибо не обошлось без очередных неприятностей - клапан "Воздух от водолаза" заработал, а вот клапан "Отсос воздуха водолазом" почему-то не забирал - по-видимому, шланги где-то на пути к лодке пережало давлением воды или же отказ был посерьезнее. В лодке начало расти давление, и командир М-351 капитан 3 ранга Ростислав Белозоров, скрепя сердце, приказал перекрыть клапан "Воздух от водолаза". Связь, меж тем, не действовала, и наверху полагали, что "процесс пошел"...Вспоминает капитан 1 ранга в отставке Ростислав Белозоров:- Вдобавок ко всем бедам, в лодке быстро понизилась внутриотсечная температура. На поверхности и в отсеках перед погружением было очень жарко, и все моряки были в трусах. На глубине же показания термометра пошли резко вниз. С 30 градусов термометр съехал на 25, потом на 20, 15, и снижение не останавливалось. Стало холодно. Буквально за считанные минуты после мучительной жары изо рта начал валить пар.Вспомнили, что на глубине около 80 метров температура воды круглый год около 7 градусов. Так и получилось - столбик термометра вскоре остановился на делении 7 градусов. Но я не очень волновался - на лодке есть "водолазное белье" - толстые свитера и рейтузы из верблюжьей шерсти. Они должны были нас согреть. Но случилось то, чего я не мог предполагать. Из-за разгильдяйства моего помощника капитан-лейтенанта Сергея Колесникова все теплое белье было оставлено на базе. И не только водолазное белье осталось в Балаклаве, но и гидрокомбинезоны, предназначенные для выхода из затонувшей лодки. Теперь стало ясно| - если придется покидать лодку в индивидуальном порядке через торпедные аппараты - шансов остаться в живых у нас практически нет...УДАРНАЯ РАБОТА НАВЕРХУ И ВНИЗУНаверху, меж тем, бушевал шторм. Чтобы удержать "Бештау", над лодкой решили поддержать его корму с помощью оттяжек. Концы через кнехты завели на эсминец, который непрерывно подрабатывал винтами. И вновь последовала неудача. На одной из мощных волн капроновый конец сорвался с кнехта и тяжело травмировал флагманского водолазного специалиста ЧФ капитана 2 ранга Игоря Анисимова. С пер*битой ногой Анисимова отправили в госпиталь.Идущему следующим на лодку главстаршине Борису Масневу поручили восстановить телефонную связь с подводной лодкой. Прошло уже приличное число часов, а на "Бештау", после первого доклада капитана 3 ранга Ростислава Белозорова, не знали, дошла ли до подводников первая помощь.Борис Маснев, облаченный в трех болтовое водолазное снаряжение, по стальному тросу поднялся в носовую часть М-351 в район сигнального буя, специальной скобой зацепил оборванный сигнальный кабель и вытащил его на поверхность. Вскоре заработала долгожданная связь, и о положении подводников вновь узнали наверху.Рассказывает капитан 2 ранга в отставке Виктор Мигачев:- Тогда на М-351 я, в звании капитан-лейтенанта, командовал электромеханической частью (БЧ-5), и на моих электромехаников выпала самая ударная работа по спасению лодки "изнутри". На наше счастье, после того, как лодка ушла в ил метров на 10-12, аварийное и нормальное освещение в отсеках не вырубилось. Лампочки горели все трое суток подводного плена. Для нас свет был просто сказочно удобным. Это было следствием того, что аккумуляторные ямы во 2-м отсеке сохранили герметичность. Батареи были по нормам рассчитаны до 55 градусов, но выдержали все 62 градуса страшного дифферента. Правда, не хватило плотности запустить основные механизмы и системы. Удалось запустить лишь главный насос в центральном посту, но из-за причудливого расположения лодки он не брал воду.Командир Р. Белозоров приказал всему экипажу перейти в 1-й отсек, сейфы с секретными документами также перенести туда. Когда личный состав сконцентрировался в торпедном отсеке - мы опять замерили дифферент отвесом и штурманским транспортиром. Лодка не шелохнулась. Мы высказали предположение, что лодка могла застрять в скале, хотя мы вошли в грунт очень мягко, никто не почувствовал удара. Лодка просто остановила свое движение.Посовещавшись, приняли решение подручными средствами переносить воду из шестого отсека в первый, оттуда спускать в трюм и откачивать за борт. Экипаж выстроился цепочкой. Нашли банки из-под галет и сухарей, соорудили ручки из бинтов и начали поднимать воду в нос. Конвейер с небольшими перерывами работал 28 часов подряд! Люди устали страшно, но работа хоть как-то позволяла согреться в лодочном "холодильнике".Включили установку РДУ - регенерационную двух ярусную установку для сжигания двуокиси углерода, но этого вредного газа, по нашим подсчетам, выделилось до 3 процентов, и мы никак не могли этот процент снизить. Газоанализаторы ГМУ-2 зашкаливали уже в первые сутки. Через 28 часов из кормы экипаж перетаскал на высоту 35-48 метров и откачал за борт около 10 тонн воды. Положение лодки, меж тем, не менялось. Чтобы хоть как-то психически отвлечься, мы провели комсомольское собрание и приняли моториста Н. Деринчука в комсомол. Наши физические силы были на исходе. К слову сказать, у нас на выходе находился помощник начальника политотдела по комсомолу старший лейтенант Василий Доронин.Восстановив связь, спасатели могли координировать свои действия с подводниками. 24 августа спасательные работы продолжились. Из Севастополя в район аварии прибыл крейсер "Красный Крым" и встал на якоря таким образом, чтобы своим корпусом прикрывать от волн и ветра ССПЛ "Бештау". Рядом со спасателем "на подхвате" находились: эсминец, подводная лодка проекта А-615, плавбаза "Эльбрус", несколько водолазных судов, другие корабли и катера.При очередном разговоре 25 августа между лодкой и "Бештау" верхний абонент - капитан 2 ранга Михаил Хацинков сообщил вниз, что у начальства "появилась идея" передать в лодку через торпедный аппарат предметы первой необходимости. Белозоров попросил в "первую необходимость" включить теплое белье, медикаменты, патроны регенерации воздуха и спирт для обтирания. На Судоремонтном заводе в Балаклаве в экстренном порядке, в течение несколько часов, изготовили цилиндрические, герметично закрывающиеся стальные контейнеры-пеналы, свободно входящие в 533-мм торпедные аппараты. Снаряжение их всем необходимым, что просили подводники, тоже не заняло много времени.Водолазное судно "ВМ" подошло к носовой части подводной лодки. Доставку пеналов организовал дивизионный водолазный специалист капитан-лейтенант Игнат Малахов и помощник флагманского водолазного специалиста ЧФ капитан 3 ранга Терещенко. Пеналы опускал по тросу в подводную лодку инструктор-водолаз мичман Юрий Каргаев. Каждый пенал весил несколько десятков килограмм. Вдобавок, чтобы погасить его положительную плавучесть - к донышку привязывали массивную балластину.Когда Юрий Каргаев приблизился в район первого торпедного аппарата, он по своему телефону связался с "Бештау", а со спасателя информация поступила в лодку.Прозвучала команда Каргаева: "Открыть переднюю крышку правого верхнего торпедного аппарата!"Белозоров отрепетовал команду, как велось на подводных лодках: "Первый отсек! Заполнить первый торпедный аппарат! Открыть переднюю крышку!" Позже команда от водолаза - "Загружаются контейнеры!"Через несколько минут подводники в первом отсеке ощутили удар изнутри. Это пеналы вошли в торпедный аппарат. Каргаев передал, что можно закрывать переднюю крышку. Подводники выполнили приказ и осушили торпедный аппарат. Шлюзованием занимались командир БЧ-5 капитан-лейтенант Виктор Мигачев, старший лейтенант медицинской службы Александр Родин и старшина команды торпедистов Корчагин.ВСПОМИНАЕТ КАПИТАН 1 РАНГА В ОТСТАВКЕ РОСТИСЛАВ БЕЛОЗОРОВИз-за тяжелых контейнеров-пеналов заднюю крышку торпедного аппарата приоткрывали очень осторожно. Чтобы контейнеры не сорвались вниз, и не покалечили подводников, крышку придерживали с помощью упора. Старший лейтенант медицинской службы Александр Родин медицинским скальпелем перепиливал прочный намокший канат, которым крепились к контейнерам балластины. Балластины при этом обрывались, с грохотом летели вниз и ударялись о стальной комингс переборочной двери, оставляя в нем глубокие вмятины.В контейнерах мы обнаружили 10 патронов регенерации, 12 аппаратов ИДА-51, водолазное белье, 30 литров спирта в резиновом мешке, 30 литров прекрасного крымского вина, 30 литров еще не остывшего какао, медикаменты и... письмо от моей жены, в цехе которой эти контейнеры изготовили. Жена мне писала: "Славушка, родной!.. Просто не верится, что эта записка попадет к тебе в руки. Как вы там? Тяжело вам, наверное. Сегодня полдня сидели на утесе в надежде увидеть, как вас поднимут, но увы.. Обещают завтра. Мы все женщины пытаемся держаться стойко, и я даже сегодня была целый день на работе, там я хоть немного забылась. Только что заходил водолаз Каргаев, который подсоединил к вам воздух. Оказывается, это тот товарищ, с которым мы однажды играли в "козла". Он - просто герой! До скорой встречи! Всем, всем вашим большой привет. Возвращайся скорей! Лида".Я прочитал письмо и, отвернувшись к переборке, смахнул слезу...ЕЩЕ РАЗ О ВРЕДЕ АЛКОГОЛЯТрудно сказать, зачем командование в предметы "первой необходимости" включило вино. Спирт - куда ни шло. За полтора суток моряки в отсеках стали чумазые, как черти, и спиртовые протирания действительно содействовали гигиене и очищению тел от грязи и масел. Кстати, пока офицеры разбирались с начинкой контейнеров, наиболее шустрые матросы умыкнули часть спирта и спрятали его под пайолы. До возвращения в базу спирт так и не был найден. Вино же в экстремальной обстановке оказалось штукой резко отрицательного воздействия на экипаж.Свидетельствует майор медицинской службы в отставке Александр Родин, член экипажа М-351: "Экипаж М-351 страдал от недостатка воздуха. Регенерационные патроны включили с запозданием - через 8 часов, отчего углекислоты в отсеках накопилось более 3 процентов, и сбить ее никак не удавалось. Патроны следовало включать раньше, чтобы гасить углекислый газ постепенно. Атмосфера стала отравленной, да к тому же физические силы подводников истощились тяжелой работой. В этот момент была совершена ошибка - наш командир капитан 3 ранга Ростислав Белозоров разрешил членам экипажа выпить вина, предполагая, что это как-то подбодрит людей, снимет перенапряжение и позволит чуточку согреться. Многие подводники выпили по кружке или даже две вина. И высокое содержание углекислоты в отсеках не замедлило моментально сказаться. Физическое состояние многих подводников резко ухудшилось. Они начали терять сознание. Впал в полу бредовое состояние помфлагмеха капитан-лейтенант Роман Лазаренко. Чтобы привести его в чувство, я дал ему подышать чистым кислородом из баллона. Участилось сердц*биение и дыхание у капитан-лейтенанта Виктора Мигачева, у других офицеров отмечались те же симптомы отравления. Старшина 2 статьи Волков начал бросаться на людей. Его утихомиривали целой группой, и это удалось только после того, как я "прописал" ему снотворное".От внутриотсечного переохлаждения ни спирт, ни вино - не спасали. Люди становились вялыми, на глазах получая простудные заболевания. Вот как аукнулось забытое на базе водолазное белье. Алкоголь его не заменил.ПЕРВАЯ ПОПЫТКА ПОДЪЕМА ПОДВОДНОЙ ЛОДКИНа ССПЛ "Бештау" начальник ЭОН-35 капитан 1 ранга Николай Чикер собрал всех водолазных специалистов и доложил несколько вариантов спасения подводной лодки.Согласно первому варианту, наиболее простому, - с помощью буксиров рывком попытаться выдернуть лодку из ила. Если не получится - тогда придется за кормовой обух цеплять пару судоподъемных понтонов и осуществлять экстренную судоподъемную операцию. Эта процедура резко усложнит действия спасательных сил. "Асов-водолазов береги, - наставлял Чикер Чертану, - внизу 83 метра, работать, возможно, придется еще долго и на гелиокислородных смесях!" К тому же, как выяснилось, несколько водолазов "при переработке" уже получили кессонные заболевания, и вышли из игры.Водолазы начали работать по первому варианту. Но как закрепить на носу лодки толстенный буксирный конец? Приходилось висеть в воде, колеблясь в такт с волной, держась одной рукой за форштевень, а второй - просовывать мало гнущийся капроновый канат в носовую буксирную скобу.Эту неблагодарно черную работу выполняли водолазы мичманы Федор Кремляков, Алексей Ивлев, Николай Литвинов, Дмитрий Карпаев, Юрий Каргаев, глав старшина Борис Маснев, старшины П. Шляхетко, Ю. Баранов, В, Стопкин, Декомпрессионная камера была переполнена. Из-за этого некоторых водолазов оставляли в море проходить декомпрессию.ВСПОМИНАЕТ КАПИТАН 3 РАНГА ВЛАДИСЛАВ ЧЕРТАНЧикер засомневался в таком креплении капронового троса и говорит мне: "Спусти Никольского, пусть на носу лодки закрепит большую судоподъемную скобу ("бублик") - через "бублик" буксирные концы пройдут надежнее".И вот под воду ушел опытнейший водолаз страны - капитан 2 ранга Павел Никольский. Современники отзывались о Павле Николаевиче не иначе, как о русском самородке - он обладал уникальной способностью работать под водой и в самых сложных ситуациях обязательно находил верный выход. В этом ему помогала необыкновенная инженерная интуиция и громадный опыт.В первую очередь Никольский распутал двух водолазов, а затем на пределе сил закрепил "бублик". Другие водолазы работали поочередно, провели сквозь него капроновый конец для буксиров. Когда лодку "наживили" буксиры, Чикер вновь заволновался - не провисли ли канаты и не зацепили ли они рули глубины. Чтобы рассеять сомнения начальника спасательных работ - на глубину я срочно отправил старшину 2 статьи Порфирия Шляхетко и слышу минут через пятнадцать его доклад: "Трос чистый, можно тянуть".Подняли Шляхетко, после чего "Бештау" снялось с якорей и отошло мористее. Другие суда тоже отошли от места залегания лодки, провели последний сеанс телефонной связи с экипажем М-351 и предупредили подводников: "Держитесь, сейчас начнем Вас вырывать из грунта"! Шланги и кабели, идущие на лодку, прикрепили к баркасу, на котором остались капитаны 1 ранга Чикер, Смирнов и Куприянов. Я же держусь из последних сил на ногах - начали сказываться почти двое суток нервной непрерывной работы, проведенной на ногах уходящей из-под ног палубы.* * *В 16 часов 22 минуты 25 августа буксиры напрягли все свои силы и передали их через звенящий канат подводной лодке. Сначала положение лодки начало улучшаться. Подводники сообщили, что дифферент стал уменьшаться сначала до 50 градусов, затем до 45, 40... По отсекам М-351 прокатилось ликующее "Ура!" Переборки перестали быть палубами, и у подводников появилась возможность перемещаться в отсеках не по принципу "вверх-вниз", а почти - в нормальных условиях - по горизонтали. Казалось, что лодку буксиры вот-вот вырвут из грунта. Но дифферент, дойдя до отметки 37 градусов, встал и дальше снижаться не хотел. Еще один рывок двумя буксирами в 17 часов 35 минут и опять неудача - толстый канат лопнул как гнилая нитка. Почти суточная работа водолазов и спасательных судов пошла насмарку. На какие-то минуты спасателей охватило уныние. В лодке - того хуже. По4ле обрыва троса у экипажа началась нескрываемая депрессия. Внизу появились сомнения, что М-351 можно будет оторвать от грунта. Если капроновый конец заводили более суток, то повтор процедуры потянет времени, наверное, столько же. Воздух же в лодке становился все хуже. Вентиляцию через эпроновскую выгородку так и не наладили, жизненных сил у экипажа оставалось все меньше. Офицеры-подводники вслух, не взирая на нижних чинов, пессимистически оценивали ситуацию, говорили, мол, "...теперь вряд ли нас извлекут отсюда в живом виде... ". Нижние же чины, экономя последние силы, повалились от усталости и перенапряжения на койки. Нервозность сказывалась и на телефонном проводе. Белозоров в резкой форме отвечал на баркас Хацинкову, что он думает по поводу обрыва буксирного троса. Подводников, через командира, пытался как-то утешить Смирнов. Но по интонации чувствовал, что внизу, оптимизма значительно поубавилось.УДАЧА ПРИХОДИТ ЛИШЬ К СМЕЛЫМ...Первое оцепенение прошло, и Николай Чикер заставил всю спасательную команду наверху и под водой шевелиться в несколько раз быстрее. Вновь ушли под воду водолазы, заводить теперь уже стальной канат.Вспоминает мичман в отставке Федор Кремляков: "Последний спуск под воду был за мной. Сначала я просунул через "бублик" тонкий трос-проводник, а затем закрепил стальной буксирный восьмидюймовый трос с морского буксирного судна "МБ-43". Все остальные подготовительные работы выполнили мои друзья-водолазы. Тянули в этот раз для надежности вместо одного буксира - сразу три.* * *В это время в "М-351", чувствуя безнадежность положения, пошли на рискованный шаг. Белозоров собрал в центральном посту личный состав кормовых отсеков (что-то около 10 человек) и обратился к ним с предложением: "Ребята! Вам известно, что буксировочный трос лопнул. Сейчас его заводят повторно, но у меня есть сомнения, что спасатели сумеют это сделать достаточно быстро. Обстановка в лодке вам известна. Я предложил командованию послать трех человек в кормовые отсеки и надуть их воздухом, чтобы попытаться самим откачать воду. Работа эта сопряжена с известным вам риском, поэтому нам ее выполнять запретили. Однако я считаю, что у нас выбора нет. Воздуха для дыхания хватит только на несколько часов, и мы можем не дождаться завершения спасательной операции..."Из десяти моряков были отобраны трое - старшина 1 статьи Кучеров, старшины 2 статьи Козлов и Антоников.Вспоминает капитан 2 ранга в отставке Виктор МигачевБелозоров приказал надуть все кормовые отсеки, начиная от четвертого и заканчивая седьмым, то есть четыре отсека - это, чтобы взялась помпа. Трое подводников ушли в корму, и мы за ними задраили переборочную дверь. Теперь эти трое стали отрезанными от остального экипажа, и помочь им в случае необходимости мы могли только за счет ухудшения состояния всех остальных моряков. Даем воздух из баллонов ВВД - он начал давить на воду в шестом и седьмом отсеках.Давление в кормовых отсеках выросло с 2 кг/см до 3,2 кг/см. Антоников полураздетый нырял в ледяную воду и готовил насос к работе.И, наконец - о, чудо! Насос включился и начал забирать воду. Вода в шестом и седьмом отсеках уменьшалась на глазах, а это значит, что лодка легчала и весьма значительно.Но в это время сверху раздается команда капитана 1 ранга Николая Смирнова: "Работы прекратить, стальной трос повторно заведен - буксиры приготовились к рывку".С сожалением отдаю команду выключить насос. Оказалось - преждевременно, ибо наверху опять что-то не клеится, а время идет. Не сидеть же, сложа руки? Приказываю вновь запустить насос. А он мерзавец - не запускается. Почти полтора часа уродовались Антоников, Кучеров и Козлов. Насос вновь начал забирать, когда мы еще "чуточку" подняли давление.Пока наверху готовились нас выдергивать, великолепная тройка подводников, дрожащих от холода - Антоников, Кучеров и Козлов - откачали всю воду из шестого и почти все - из седьмого отсеков. Около десяти тонн воды осталось лишь в трюме седьмого отсека. В результате этих действий М-351 избавилась от излишнего веса и получила положительную плавучесть.* * *26 августа в 00 часов 42 минуты начался повторный процесс "выдергивания" уже значительно облегченной лодки. Шторм, проверив на прочность спасателей, утих. Одновременно подводники пытались продуть цистерну быстрого погружения. Цистерны главного балласта уже были частично продуты.В 2 часа 28 минут в лодке ощутили мощный рывок буксирами и резвое увеличение дифферента на корму.В центральном посту пошли доклады: "Товарищ командир! По глубиномеру лодка всплывает!.. Глубина 25 метров, дифферент увеличивается!"В ответ Белозоров приказывает: "Пузырь в корму! Продуть среднюю!" И новь доклад: "Дифферент отходит! Глубина 15, 10, 5 метров! Лодка всплыла!" Это случилось в 2 часа 30 минут!Те, кто видел всплытие "М-351", говорили потом, что это было впечатляющее и необыкновенно красивое зрелище. Хотя все наверху этого давно ждали, но непосредственный момент всплытия наступил внезапно. При свете корабельных прожекторов, вдруг вспучилось море и из воды носом вверх выскочила огромная стальная рыба, подняв многометровые фонтаны ослепительно белых брызг. Причем "М-351" "проткнула" поверхность моря буквально в нескольких метрах от баркаса, в котором находились Н. Смирнов и другие офицеры. Еще чуть-чуть и лодка бы страшным ударом поддела бы баркас со спасателями.Когда отдраили верхний люк и Белозоров вышел на палубу - у него от обилия воздуха закружилась голова и начала отниматься нога - наверное, от переохлаждения. Внизу в лодке от смены давления слышались взрывы и треск - это лопались манометры и приборы. Некоторые подводники получили от осколков легкие ранения.К "М-351" подошел торпедный катер. Командир катера передал Белозорову записку, написанную карандашом: "Командиру тов. Белозорову. Поздравляю Вас и весь личный состав лодки с проявленным мужеством, смелыми и умелыми действиями при выводе лодки из аварийного положения. Главком. 02.50".Так закончилась уникальная спасательная операция под Балаклавой. Несмотря на ряд первоначальных неудач, совместными, грамотными действиями спасателей и подводников одновременно подводная лодка вырвалась из объятий глубины и всплыла на поверхность. Жертв среди подводников не было. Надо отметить, что срочнослужащие члены экипажа М-351 заканчивали пятый год службы, и дело свое знали в совершенстве.ПОСЛЕСЛОВИЕСпустя многие годы, находясь в отставке, капитан 1 ранга Ростислав Белозоров подготовил к изданию рукопись своей книги, которую он первоначально назвал "Совершенно секретно. Об этом раньше не писали". В свет же книга вышла под другим названием: "Почему я не стал адмиралом". Бывший командир "М-351" весьма подробно описывает все, что происходило в отсеках лодки во время августовской аварии 1957 года, и как вели себя в экстремальной ситуации 35 нижних чинов и 7 офицеров.Работу спасателей в "Балаклавском деле" Белозоров отмечает особо: "Роль водолазов и всех других спасателей, оказавших нам помощь, на мой взгляд, исключительна. Члены экипажа, с которыми я поддерживаю связь, свято и поименно помнят этих героев, которыми мы, вне всякого сомнения, обязаны жизнью. Ежегодно 26 августа, в годовщину нашего всплытия, мы обязательно вспоминаем и Юру Каргаева, ушедшего от нас в расцвете сил, и Никольского, и Чикера, и других героев-спасателей. Все они совершенно заслуженно отмечены правительством".7 января 1958 года|был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР "О награждении орденами и медалями СССР личного состава Военно-Морского Флота".За образцовое выполнение задания командования и проявленные при этом самоотверженность, мужество и инициативу орденом Красной Звезды были награждены: капитан 2 ранга Павел Никольский, мичманы Алексей Ивлев, Юрий Каргаев, Федор Кремляков, Николай Литвинов.Медалью "За боевые заслуги" - награждены мичман Дмитрий Карпаев, главный старшина Борис Маснев, старший матрос Владимир Стопкин, старшины 1 статьи Юрий Баранов, Порфирий Шляхетко. Наиболее строптивые и имеющие свое мнение офицеры в этот список не попали. Особенно отличившихся подводников "М-351" мужественно и самоотверженно боровшихся за живучесть лодки в течение 3,5 суток наградить тоже "забыли", посчитав их, как всегда - виновниками аварийного происшествия.ашhttp://forum.sevastopol.info/viewtopic.php?f=27&t=165097

[Беланов А.П.]

Как подводники похитили суперсекрет ВМС СШАУ подводников принято считать, что есть субмарины везучие, а есть невезучие и просто бедовые. Таковой можно считать многоцелевую атомную подводную лодку «К-324» (по классификации НАТО — Viktor 3, у нас этот тип субмарин значится под шифром «Щука»), которую преследовали злоключения на протяжении всей службы в боевом составе флота. Так, еще во время заводских испытаний летом 1981 г. у о. Аскольд «Щуку» таранила в район 4-го реакторного отсека неизвестная атомная подлодка (по некоторым данным — китайская АПЛ типа «Хань», которая, как утверждает Япония, затонула. Сами китайцы на сей счет хранят гробовое молчание). Потом были взрыв аккумуляторной батареи и объемный пожар в 1-м торпедном отсеке, где находился полный боезапас — 24 обычные торпеды и 2 с ядерным боезарядом. И только какое-то невероятное чудо уберегло «К-324» и ее экипаж от гибели и ядерной катастрофы: отсек был полностью разрушен, но торпеды не сдетонировали. Бывало, атомоход внезапно стремительно проваливался на глубину к той роковой отметке, откуда лодки уже не всплывают — их, словно скорлупу, раздавливает дикое давление воды. Причем ЧП преследовали «Щуку» даже после вывода ее в отстой. А началось все, говорят, с того, что при спуске со стапеля на судостроительном заводе в Комсомольске-на-Амуре о киль АПЛ не разбилась бутылка традиционного шампанского. Четыре раза подряд(!), что считается недобрым предзнаменованием...Описать все злоключения «К-324» за 20 лет ее службы в составе Тихоокеанского, а затем Северного флота — не хватит и целой газеты. А посему мы остановимся только на одной истории из жизни этой субмарины. Истории захватывающей, просто невероятной, достойной приключенческой повести.картинкаАварийное всплытиеПоход «К-324» к берегам Америки осенью 1983 г. устроил переполох на всю Атлантику. На исходе октября американские СМИ громыхнули на весь мир сенсацией, опубликовав снимки аварийно всплывшей в Саргассовом море у берегов США советской многоцелевой АПЛ «К-324». Лодка лежала в дрейфе, дав дифферент на нос и оголив частично корму с гребным винтом.Надо сказать, что в то время холодная война была в самом разгаре, и на выпады американцев , в т.ч. и по поводу рыскающих у берегов США атомных субмарин СССР с ядерным оружием на борту и представляющих смертельную угрозу Америке «и всему свободному миру», военно-политическое руководство СССР не реагировало. А что можно было сказать, если в Москве толком не знали, что же приключилось в Саргассовом море с находившейся на боевой службе «К-324»?На самом деле американцев волновал не сам по себе факт всплытия нашей субмарины. Причина столь нервной реакции крылась совсем в другом. В том, ЧТО оказалось намотанным на винт «К-324». Обстановка складывалась весьма серьезная. И на острие этого противостояния волею случая оказались командир «К-324» капитан 2-го ранга Вадим Терехин и его экипаж, в руках которого в те дни была судьба всего мира.Так что же случилось с советской субмариной в конце октября 1983 г. в Саргассовом море?Нечаянный улов в $500 тысячЭто была первая боевая служба в Атлантике «К-324», которая незадолго до этого перешла с Камчатки подо льдами Арктики на Северный флот и была включена в его состав. Два рубежа довольно сложной противолодочной обороны НАТО наши подводники прошли скрытно. Во всяком случае, слежки за собой не обнаружили. Однако дней через пять услышали работу гидроакустических буев. Это свидетельствовало о том, что их засекли. Доносить на КП флота об этом не стали. Потому что это минус командиру за потерю скрытности. Капитан 2-го ранга Терехин надеялся, что ему удастся оторваться «от ушей» супостата. И случай подвернулся. В нужную сторону шло какое-то большое судно. «К-324» удачно пристроилась под его днищем и четверо суток следовала к своей позиции в Саргассовом море. В результате этого маневра противник потерял контакт с нашей лодкой.Прибыв в Саргассово море, «К-324» заняла позицию в 38 милях от базы ВМС США Джексон Вил. Здесь находилась судоверфь, где янки строили атомоходы типа «Огайо». Как раз в это время, по данным нашей разведки, должен был проходить испытания 5-й корпус этого типа лодок «Флорида». У кромки территориальных вод США ее выход контролировал корабль разведки Северного флота «Находка». Замысел нашего командования был такой. Как только разведчики обнаружат покидающую базу «Флориду», они тотчас должны передать контакт с ней экипажу «К-324», чтобы уже подводники работали с американской субмариной — писали ее характеристики, элементы маневренности и т.п. Кроме того, «К-324» должна была осуществить разведку американских систем дальнего акустического обнаружения наших кораблей. Через некоторое время терехинцы получили шифрорадиограмму: выход «Флориды» задерживается на несколько суток, смените район дежурства, следуйте в такой-то квадрат. Подводники перешли в указанный район. Гидроакустик обнаружил какое-то судно. На нашей подлодке решили, что это рыболовный траулер. Потом экипажу Вадима Терехина снова приказали сменить район. Вместе с этим «рыбаком», поднырнув под него, наши ребята поменяли позицию.Как позже выяснится, терехинцы «присоседились» под днище фрегата ВМС США «Макклой» (McCloy), который как раз и искал «К-324» с помощью новейшего суперсекретного буксируемого гидролокатора (это несколько сот метров специального кабеля, на конце которого в капсуле находится умная гидроакустическая начинка). Советская разведка охотилась за этой новой американской системой дальнего обнаружения чужих подводных лодок, но добыть ее пока не удавалось.Затем курсы лодки и фрегата разошлись. «Макклой», так и не обнаружив русскую субмарину (таившуюся под ним), вернулся в базу. И тут янки пришли в ужас: оказалось, что они каким-то непонятным образом утратили свою суперсекретную дорогостоящую буксируемую антенну. Командира фрегата вышестоящие начальники «драли» так, что он проклял тот день и час, когда решил пойти на службу в ВМС США. В конце концов было сделано заключение: антенна оторвалась в результате начавшегося сильного шторма. Хотя в это все равно верилось с трудом: уж больно надежно она была закреплена, танком не оторвать! Танком-то оно, возможно, действительно не оторвать, а вот подводной лодкой, да еще советской...«С 00 до 8 часов утра 25 октября я нес вахту в центральном посту, — вспоминает бывший командир «К-324» капитан 1-го ранга запаса Вадим Терехин. — Скорость 12 узлов, идем на глубине около 100 метров. В 3 часа решил попить чаю. Только присел, завибрировал корпус и раздался сигнал аварийной тревоги. Сработала аварийная защита турбины. Мы потеряли ход. Лодка у нас одновальная, поэтому ситуация весьма серьезная! Под килем более 4 тысяч метров. Держим глубину на подруливающих устройствах на тихом ходу под электромоторами 3-4 узла. Около двух часов пытались разобраться: что же случилось? Пытались запустить турбину, но это не удалось. Механик капитан 2-го ранга Анатолий Седаков понимал, что случилось что-то с винтом, но что? Если бы намотали рыбацкую сеть — ничего подобного не произошло бы, винт ее порвал бы. Значит, это было что-то другое. Тем временем подошло время сеанса связи с КП Северного флота. Около 5 часов утра дал команду всплыть под перископ. Однако на перископной глубине лодка не удержалась, нас выбросило на поверхность. Мы продули все ЦГБ (цистерны главного балласта. — Прим. авт. ) и всплыли в крейсерское положение. Понятно, что таким образом нарушили скрытность. Бушевал сильный шторм. Выбраться на мостик не представлялось возможным. В перископ удалось разглядеть какую-то петлю на кормовых стабилизаторах сантиметров 10 в диаметре. Судя по всему, этот невесть откуда взявшийся трос и накрутился на винт. Предположили, что это какой-то кабель военного назначения. Когда удалось наладить связь, дали радио на КП флота, доложили об аварийном всплытии, ситуацию. Затем дважды пытались уйти под воду. Тщетно.картинка...К-324 — вероятный противник пытается вернуть свое...Причем второй раз стали так стремительно проваливаться на глубину, что мысль мелькнула: все, конец! Ведь на 140 метрах, на которых мы уже были, продуть цистерны тяжело. С трудом, но удалось предотвратить падение лодки на запредельную глубину. Всплыли. Шторм не унимается. Лодку водоизмещением в 7,5 тысячи тонн бросало на волнах, как пустую жестяную банку. В отсеках все, что было не закреплено и даже что крепилось, посрывало с мест и разбросало по палубе. Получили радио. КП Северного флота перевел нас на связь с ЦКП Главного штаба ВМФ. Ситуация очень серьезная. В Москве долго думали, что делать. Генеральный секретарь ЦК КПСС Андропов был болен, а ответственность за возможные последствия из-за нашего нештатного всплытия никто не хотел брать на себя».(часть II)В конце октября — начале ноября 1983 г. мир вновь стоял на грани ядерной войны. Экипаж советской АПЛ «К-324» в Саргассовом море случайно завладел одним из важнейших секретов ВМС США — суперсовременной антенной, предназначенной для обнаружения подводных лодок. Американцы были в ярости и предпринимали такие действия, чтобы отбить свой секрет, что дело чуть не дошло до вооруженного столкновения, которое могло перерасти в войну между двумя сверхдержавами... Вот как об этом вспоминает бывший командир «К-324», капитан 1-го ранга в отставке Вадим Терехин, ныне проживающий во Владивостоке.«Лодкой не рисковать»«...Главный штаб ВМФ наконец дал шифровку, в которой просил определить: что за трос намотала лодка на винт? И тут же приказал не рисковать кораблем и людьми. А что мы можем сделать, если корабль без хода и шторм бушует? Под вечер 26 октября стихия немного поутихла, я взял автомат, зацепился страховочным концом и стал пробираться на корму. Вплотную приблизиться к стабилизаторам и винту было невозможно. Метров с 6-7 стал стрелять по кабелю. Летят искры, пули его не берут. Значит, бронированный. Вторую попытку сделал мичман. Он с топором пробрался на корму, сел верхом на моток кабеля и как рубанет! Топор полетел в одну сторону, мичман — в другую. Что делать? Решили ждать, когда шторм совсем утихнет. Пока ждали, показался канадский авиалайнер. Мы сразу поняли: сейчас сообщит американцам и нам добавится головная боль. И точно, минут через 40 два противолодочных «Ориона» ВМС США были тут как тут. Забросали нас гидроакустическими буями, обложив со всех сторон, как охотники волка красными флажками. Когда эта пара улетела на базу, их тут же заменила другая. И так более 10 суток. Да еще вертолеты постоянно висели над нами.В ночь на 27 октября получаем радио из Москвы: к вам направлены разведкорабль «Находка» и с Кубы спасательное судно «Алдан» для оказания помощи. Прикинули: «Находка» — суденышко небольшое, проку с него мало. А «Алдану» до нас шлепать не менее 10-11 суток...Командир группы ОСНАЗа старший лейтенант Сергей Арбузов, прикомандированный на «К-324», из радиоперехвата узнал, что американцы штурмом захватили Гренаду, и теперь два эсминца ВМС США «Николсон» и «Питерсон» полным ходом следуют к нашей лодке. Я объявил боевую тревогу. Мы без хода, беспомощны, что ждать от янки, неизвестно. Тем более что Арбузову удалось узнать, что «К-324» зацепила и оборвала сверхсекретную суперсовременную буксируемую кабель-антенну системы ГАС TASS, которую испытывал американский эсминец «Макклой». Так невольно мы похитили большой секрет ВМС США. Стало ясно, что американцы попытаются отбить этот кабель».Противостояние на грани фолаПодойдя к беспомощной русской субмарине, американцы стали зажимать ее в клещи: с двух сторон опасно маневрировали на расстоянии 30 м. При этом издевательски-вежливо предлагали помощь. Командир «К-324» Терехин приказал вывесить сигнал на перископ: «Спасибо, не нуждаемся! Прекратите опасное маневрирование! Имею на борту опасный груз!». А груз действительно был опасный: торпеды и ракеты с ядерными боеголовками дальностью стрельбы 3 тыс. км, запросто достающие Вашингтон. Между тем их корабли могли если не специально, то из-за волны ударить атомоход и серьезно повредить его, а то и потопить. Эсминцы, зайдя с кормы «К-324», пытались крючьями зацепить кабель-антенну. Такую же операцию производили и висящие над лодкой вертолеты. Но это не удалось сделать. Была настоящая борьба нервов, грозящая вот-вот перерасти в боевые действия.Особенно критической ситуация сложилась 5 ноября. Янки подняли сигнал: готовим к спуску десантно-штурмовые средства! На борту эсминцев появились бойцы, демонстративно облачающиеся в костюмы аквалангистов.Атомоход «К-324» — территория суверенного государства. Находится в нейтральных водах. Если американцы действительно решатся на захват лодки — это война! Капитан 2-го ранга Терехин пригласил на совет старпома, замполита, особиста и минера. Было ясно: если начнется штурм, подводникам не отбиться. На всякий случай командир «К-324» приказал минеру подготовить атомоход к подрыву и затоплению. Экипаж планировалось пересадить на плоты, а затем на подошедший разведкорабль «Находка».Когда американцы стали готовить десантно-абордажную группу, командир послал в кормовую надстройку восемь офицеров с автоматами и гранатами. Приказал: стрелять, если янки решатся на штурм. Для острастки подводники демонстративно продули кормовые балластные цистерны давлением в 200 атмосфер. Пузыри с шумом до неба! Для борьбы с десантом в сложившихся условиях это тоже оружие!Тут как раз Москва шифровку «К-324» прислала: не поддаваться на провокации, ситуация складывается чрезвычайно опасная! Терехин тогда еще не знал, что все силы НАТО приведены в повышенную боеготовность и только ждали приказа начать боевые действия. Мир оказался на грани войны. В другой шифровке за подписью Главкома ВМФ СССР Горшкова приказывалось во что бы то ни стало сохранить «трофейную» антенну и с оказией отправить в Москву. Жесткое противостояние двух сверхдержав продолжалось до 7 ноября. Но американцы так и не рискнули взять русскую субмарину на абордаж.Янки остались с носом8 ноября подошло спасательное судно «Алдан». Спустили водолазов. На ступице винта «К-324» обнаружили мощный клубок рваного металла и два конца кабеля, тянущегося далеко по корме. Освободить винт в походных условиях не представлялось возможным. Что касается кабеля длиной 420 м, то целые сутки наши ребята выбирали его из воды с помощью электрошпиля и размещали в 1-м отсеке. После чего ЦКП Главного штаба ВМФ дал указание: следовать на буксире на Кубу.Легко сказать — следуйте! Завести буксир оказалось не так просто: янки до последнего не хотели отпускать советскую субмарину с «добычей». «Алдан» встал на ветер, «К-324» — под ветер. С помощью резиновых плотиков наши моряки стали заводить буксирную драгу, на что ушло около 10 часов. И когда почти все было готово, американский офицер с борта эсминца «Питерсон» расстрелял плотики из карабина. Стали делать все заново. И янки опять расстреляли-потопили наши плотики с буксиром. На «Алдане» остался последний комплект плотиков. Что делать? На сей раз операцию заводки буксира решили прикрыть кораблем разведки «Находка». Получилось! И аварийную «К-324» повели к берегам Кубы. Эсминцы ВМС США эскортировали лодку до территориальных вод Острова свободы.Кубинцы встретили советских подводников радушно. Выделили взвод боевых пловцов для охраны лодки, на входе в бухту поставили два малых противолодочных корабля. В первый же день секретный кабель самолетом был отправлен в Москву. А вот выплавлять металл из ступицы винта «К-324» двум кубинским братьям-газорезчикам пришлось четверо суток. Через 11 суток советские подводники покинули Кубу и взяли курс в Саргассово море, где еще две недели несли боевую службу. И только потом получили приказ возвращаться домой. Пришли в базу за неделю до нового, 1984 года. У командования лодки особисты забрали вахтенный журнал и все другие документы. Говорят, все официальные документы по эпопее «К-324» в Саргассовом море засекречены по сей день. И с нашей, и с американской стороны.— Вадим Александрович, вас наградили за то, что хотя и нечаянно, волей случая, но выполнили, по сути, работу разведчиков, добыв суперсекрет ВМС США?— Слава богу, не наказали! В нашем случае это была лучшая награда!ашttp://www.liveinternet.ru/users/panzir56/post158416194/на снимках: сама АПЛ, винты, ССВ 506 "Находка"

Изменено 13 мая, 2011 пользователем Беланов А.П.

[Беланов А.П.]

СЕГОДНЯ 50 ЛЕТ ТРАГЕДИИ АПЛ К-19... КНИГА ПАМЯТИПОСВЯЩАЕТСЯ ЭКИПАЖУ АПЛ К-19Рассказывает Юрий Анатольевич ДАВЫДЕНКО, капитан третьего ранга:"Про К-19 мне хочется рассказать особенно, так как то, что случилось на этом корабле знают все подводники не только Северного флота. Эта авария изучается курсантами. Своими злоключениями этот корабль стал знаменит. Случилось так, что про К-19 я узнал еще когда учился в школе и не думал, что я смогу побывать на ней. . В конце восьмидесятых годов наш корабль находился в заводе в г. Полярном, где нам перегружали активную зону. На одном из пирсов стояла атомная лодка первого поколения, мне не приходилось бывать на лодках первого поколения, и поэтому она привлекла мое внимание. Я начал интересоваться, и мне сказали, что это «Хиросима». Так прозвали К-19. Я был удивлен. Не ожидал ее увидеть. То, что на ней произошло, касалось моей профессии, так как я был офицером дивизиона движения. В свободное от службы время договорился с дежурным по К-19 и он устроил мне экскурсию по ПЛ. Я постараюсь все изложить по подробнее, что бы можно было правильно понять то, что случилось за четверть века до Чернобыля и кто были первыми, узнавшими, что такое «мирный атом». И так, что же произошло.Это случилось в северной Атлантике, 4 июля 1961 года, на советском подводном атомоходе: авария реактора! Не щадя своей жизни моряки спасали корабль. И спасли. «Секрет» о подвиге хранился 30 лет.Атомоход под командованием капитана 1 ранга Затеева после завершения сложного этапа учений под кодовым названием «Полярный круг» следовал в новый район Северной Атлантики. Предстояли пуски ракет с выходом из-под арктического льда. Служба на корабле шла согласно отработанному в длительном учебном походе ритме. Океан на глубине был тих и неподвижен. Все механизмы, главная энергетическая установка (ГЭУ) работали нормально, ничего не предвещало беды.В 4 часа 15 минут внезапно сработала аварийная защита (АЗ) реактора левого борта. Приборы показали резкое падение давления первого контура до нуля. Заклинило в результате падения давления главный и вспомогательный насосы, обеспечивающие циркуляцию теплоносителя (первого контура), упал уровень в компенсаторах объема.На этот случай, хотя его вероятность и предусматривалась, в инструкции не оказалось никаких рекомендаций. Что делать? Как действовать, чтобы не допустить расплавления тепловыделяющих элементов (твэлов), разрушения реактора и катастрофического распространения радиации? Инструкция предлагала снять выделяемое твэлами тепло путем проливки активной зоны водой. Но дела в том, что конструкция первых реакторов для этой цели не имела специальных систем и устройств. На совете командиров и инженеров было решено смонтировать нештатную систему охлаждения, используя для этого бортовой запас пресной воды.Началась борьба за жизнь корабля и экипажа. Через два часа система проливки вошла в строй, угроза разрушения реактора была ликвидирована. Но какой ценой? Было ясно, что все, кто вызвался работать на реакторе, получат очень большие дозы облучения.Вот имена тех, кто в реакторном и смежном с ним отсеках, в центральном посту управления, жертвуя собой во имя спасения экипажа и корабля, не дрогнул и выполнил свой долг до конца: Лейтенант Борис КОРЧИЛОВ, Старшина 1-й статьи Юрий ОРДОЧКИН, Старшина 2-й статьи Евгений КАШЕНКОВ, Матрос Семен ПЕНЬКОВ, Матрос Николай САВКИН, Матрос Валерий ХАРИТОНОВ, Капитан-лейтенант Юрий ПОВСТЬЕВ, Главный старшина Борис РЫЖИКОВ.Ни один член экипажа не избежал своей дозы бэров (биологический эквивалент рентгена). Корабельному врачу майору А.Косачу и начальнику химической службы (НХС) капитан-лейтенанту Н.Вахромееву работы было невпроворот. С такими больными, с такой невероятной обстановкой они встретились впервые. Не передать мучений тех, кто получил сверхдопустимую дозу облучения. У людей изменились лица, отказала речь…Дважды возникал пожар в реакторной выгородке. Под палубой реакторного отсека образовалась паровая подушка. По мере проливки реактора водой трубопроводы превратились в опасный источник радиации.Моряков, не занятых спасательными работами и вахтой, вывели не верхнюю палубу.Длительное плавание лодки на больших глубинах при форсировании ледяных полей сказалось на конструкции изолятора антенны передатчика: корабль остался без связи с берегом. К тому же он находился в пустынном углу океана, в одиночестве. До базы было полторы тысячи миль.Идти домой? Но на одном реакторе в надводном положении на это потребуется столько времени, что последствия пребывания людей при таком уровне радиации, даже если они все перейду на верхнюю палубу, непредсказуемы.Командир принимает решение – идти обратным курсом на сближение в район учений с другими нашими кораблями. С помощью маломощного передатчика связаться с ними. Был немалый риск: подлодки могли уйти из района учений.Риск оправдался. Встреча состоялась. На аварийный сигнал отозвались командиры двух дизельных лодок С-270 и С-159. На собственный страх и риск, без разрешения командования командир С-270 капитан 3 ранга Жан Свербилов, немедленно оставил район выполнения учебных задач и поспешил в условиях начавшего шторма на помощь терпящему бедствие кораблю.На подошедшую С-270 с большим трудом удалось эвакуировать с атомохода тяжелобольных и не занятых по службе моряков. На берег шли тревожные доклады по радио. Берег выдавал советы кормить облученных моряков свежими овощами и фруктами, поить соками. Ни того, ни другого, ни третьего на борту, разумеется, не было.Предпоследняя радиограмма… Затеев попросил разрешения личному составу покинуть корабль. берег молчал. Поняв, что разрешения не дождаться, а находиться на атомной лодке без риска для жизни уже просто было безрассудно, Затеев приказал всем эвакуироваться на дизельную лодку.В вахтенном журнале дизельной подводной лодки осталась запись о том, что по предложению командира атомохода на дизельной были приготовлены две боевые торпеды, на случай затопления атомной, если она подвергнется любым попыткам проникновения на ее борт непрошеных иностранных представителей.Затем был тяжелый штормовой переход в базу. Пересадка на подошедший эсминец… процедура дезактивации. Потом госпиталь на берегу. …ну а потом врачи и ордена И роковая справка под руками…Отправка тяжелобольных в Институт Биофизики. Нелепое падение одного из вертолетов с больными подводниками на борту. На глазах всего госпиталя, всех провожающих. Правда, обошлось без жертв. Судьба уготовила подводникам иное испытание. Больные погибли от атома.А еще было многосуточное расследование действий командира и других должностных лиц. С протоколами, показаниями, объяснениями, вызовами по ночам…Судьба получивших крайне тяжелые дозы радиации решилась в течении недели. Остальным пришлось поваляться на госпитальных койках.В Заполярном морском гарнизоне одна из улиц носит имя Бориса Корчилова. Командир представлял лейтенанта к званию Героя Советского Союза. Морское начальство в Москве распорядилось иначе: «Аварийный случай… Обойдется орденом».Специальной правительственной комиссией действия личного состава по ликвидации аварийной ситуации на корабле были признаны правильными. Комиссией было установлено, что причиной аварии была на первый взгляд мелочь: капелька окалины металла на стыке двух труб в первом контуре реактора. Сварщик, наверно, сработал халтурно. Обронил всего грамм-другой расплавленного металла, в среде с высокой температурой, большим давлением и под воздействием радиации образовался свищ. Несколько позже, в октябре 1961 года на ответственном совещании, где решался вопрос о продолжении строительства атомного подводного флота, еще раз были отмечены умелые действия матросов. Жертвы, принесенные экипажем, не пропали зря.Урок пошел впрок. На всех действующих и проектируемых реакторах палубного типа были установлены и предусматривались штатные системы аварийной проливки реактора.Многие матросы, старшины и офицеры (некоторые из них посмертно) за мужество и героизм были награждены орденами и медалями.При вручении орденов и медалей бывший в то время командиром Ленинградской военно-морской базы адмирал И. Байков «успокоил» еще не отошедших от потрясения моряков: «Ну, что вы там героями себя считаете? С трамваями у нас в Ленинграде тоже аварии случаются».Тогда, на заре атома, никто из них еще не знал, к каким последствиям для всего живого, для всей земли может привести взрыв реактора. Об этом люди узнали после Чернобыля. а до него в ту пору оставалось еще двадцать пять лет.Атомная жизнь Ивана Кулакова«Советский воин» 1991 г. №2 Подполковник В. ЗданюкНе думаю, что не земле найдется много людей, побывавших на ядерном реакторе. Не строящегося, не демонтированного, а самого что ни на есть настоящего, «живого», взбунтовавшегося, вышедшего из повиновения…Это случилось за двадцать пять лет до Чернобыльской трагедии, в июле 1961 года. Главный старшина Иван Кулаков добровольно спустился в чрево отсека атомной лодки с поврежденным реактором, чтобы спасти экипаж и корабль от неминуемой гибели…Поплутав изрялно среди стандартных девятиэтажек, я не без труда нашел нужный мне дом. Дверь открыл хозяин – среднего роста, аккуратная шкиперская бородка, добродушное выражение лица…Протянул мне руку. Пожать ее решился не сразу. Кисть Ивана Петровича выглядела неестественно: хрупкая, как бы усохшая, болезненно-белая. Заметив мое замешательство, Кулаков улыбнулся: «Радиоактивный ожог. Никогда не видели? Тридцать лет ношу».Ожоги я видел. От огня, от кипятка. Видел волдыри от чрезмерного увлечения солнечными ваннами. О радиоактивном ожоге только слышал. После Чернобыля о нем говорят все чаще.Я пожал опаленную руку бывшего моряка и под пальцами ощутил рубцы. Словно к оголенным электрическим проводам прикоснулся.- Ноги тоже обожжены, - продолжал рассказывать Кулаков, - по щиколотку. Я ведь в реакторный отсек в кожаных тапочках ходил. А там вода горячая, радиоактивная… до сих пор не заживают, слегка натянет кожицей, потом она начинает лопаться, расползаться. Пальцы плохо разгибаются. Зимой руки и ноги мерзнут, а летом от солнца защищать надо… да уж свыкся как-то.Об аварии Иван Петрович рассказывает через силу. Тягостные воспоминания. Это как пойти на смерть, но выжить.- Срочную я служил с 1957 г. сам я белорус, призывался из Могилевской области. На лодку, конечно, сразу не попал. Отбор тогда был очень строгий и только через учебный отряд в Ленинграде. В океан впервые вышел на дизельной лодке. Через год меня отобрали в экипаж атомохода.Пока лодка стояла на стапелях, осваивали субмарину. Гоняли нас до седьмого пота. Техника – невиданная по тем временам. Секретность – строжайшая. Каждый твой шаг на берегу под контролем. Никаких контактов с местным населением.Короче, приняли мы атомоход, прошли заводские испытания и уже через несколько месяцев где-то у берегов Канады или Соединенных Штатов несли боевую службу. Лодка наша была первой в серии ракетных атомоходов. Ходили только на больших глубинах. Скрытность, секретность – сами понимаете.Втянулся, в общем, в обычную жизнь подводника. Длительная автономка. Возвращение домой, на Северный флот, короткий отдых – и снова океан. В последний свой поход я отправился в качестве старшины команды станции всплытия и погружения. Под началом полтора десятка человек, сложное оборудование. Жизнь огромной субмарины в твоих руках. А мне ведь всего двадцать два стукнуло…Да, в тот раз, летом 1961 года, мы участвовали в сложном учении. Ходили в Атлантику, прорывались сквозь окружение противолодочных кораблей… потом отправились домой. По пути предстояло вернуться под кромку льда, где-то в Арктике, и выполнить одну из учебно-боевых задач.Как говорят на флоте, все шло штатно. В длительном походе сложился четкий, согласованный график работы всех служб. Океан был спокоен. Ядерная установка работала нормально. дней через десять нас должны были торжественно встречать на базе.4 июля 1961 года лодка находилась в Норвежском море,в сотне миль от острова Ян-Майен, если память не изменяет. В это время я нес вахту в центральном посту. Внезапно сработали приборы радиационного контроля. Резко упало давление в первом контуре одного из реакторов. Сработала аварийная защита…До сих пор помню интонацию доклада одного из специалистов реакторной группы: «В первом контуре – давление – ноль». Что значит - ноль? Резко возросла температура. Заклинило главный и вспомогательный насосы первого контура, обеспечивающие циркуляцию теплоносителя. Упал уровень в компенсаторах объема. Начала возгораться краска на обшивках отсека. Вот-вот вспыхнет пожар…Это я вам сейчас так подробно рассказываю, когда аварийную ситуацию обследовали десятки комиссий, когда сам прокрутил все в памяти тысячу раз. А тогда все события разворачивались стремительно. Температура очень быстро поднималась. Еще немного и начнут плавиться тепловыделяющие элементы. Это – катастрофа. Реактор взорвется от перегрева, погибнет лодка, а с ней и весь экипаж.Командир атомохода капитан 1-го ранга Затеев принял решение: снять тепло прокачкой воды через активную зону реактора. Но как? На лодке были установлены реакторы, не имеющие специальных устройств и систем для такой проливки. Это потом, после нашей аварии, были внесены конструктивные изменения в энергетическую установку.Я получил команду на всплытие. Лодка вынырнула из морской пучины. Началась борьба за спасение атомохода.Командиры и инженеры у нас были прекрасные. Знаете, что они придумали? Смонтировали нештатную систему охлаждения. Для ее работы использовались запасы пресной воды, которые находились на борту. Но чтобы запустить эту систему, надо было спуститься в реакторный отсек, подсоединить трубы к насосам, подать воду в активную зону.Все хорошо понимали, тот кто первым спустится в отсек, получит смертельную дозу облучения. Вызвался лейтенант Борис Корчилов. Молодой такой, симпатичный парень. С матросами только на «вы» – интеллигентный парень. Это было его первое «море» – на лодку пришел сразу после училища. С ним пошли еще несколько человек. Все из реакторной группы. Им никто не приказывал, сами вызвались. Они пожертвовали собой ради спасения корабля и экипажа. За два часа они смонтировали и запустили систему охлаждения. В реактор хлынула вода. Это спасло от теплового взрыва.Другими словами, у нас была та же ситуация, что и в Чернобыле, только без разрушения реактора. Его можно сказать своим телом прикрыли Борис Корчилов, главстаршина Борис Рыжиков, матрос Коля Савкин и другие. Все они получили огромные дозы облучения в 5-6 тысяч бэр. Умерли через несколько дней в страшных муках… Я видел этих ребят сразу после того, как их вынесли из отсека. Сами они выйти не смогли. У них до неузнаваемости изменились лица, отказала речь…Я нес вахту в реакторном отсеке, в котором стояли наши компрессоры, другие устройства.Беда одна не приходит: как назло, в реакторном отсеке отказали автоматические клапаны для откачки воды и пара. Давление поднимается, температура продолжает расти. Снова появилась угроза взрыва…Весь экипаж находился на верхней палубе, подальше от разогретого реактора. В отсек мы пошли вместе со старпомом. Я сам напросился на это задание. Считал, что лучше меня никто не сможет пустить в ход эти клапаны. Старпом страховал за выгородкой.Скажу честно: в реакторном я впервые ощутил жуткий страх. Шел словно в пасть к удаву. Я уже видел обожженные лица ребят из реакторной группы, знал, что такое атом. В отсеке никого нет. Только шум механизмов да хлюпанье воды под ногами. Трубопроводы, стенки светятся от радиации. Жутко…Мне надо было открыть клапаны осушения отсека, чтобы отсосать из реактора пар, тем самым снять давление и ликвидировать паровую подушку. Температура за 60 градусов. Кожу обжигает пар, дышать невозможно… нащупал клапан, открыл его и побрел по щиколотки в воде обратно. Потом снова опускался, еще один клапан заело.Сколько пробыл в реакторном отсеке не знаю. В голове пульсировала одна мысль: найти клапан, открыть его, а самому не споткнуться, не упасть в воду, иначе конец…Эти два спуска обернулись для меня третьей степенью лучевой болезни, дозой свыше 500 рентген – мы тогда о бэрах ничего не слышали. В пять с лишним раз превысил допустимую дозу. Цифры эти я узнал позже, когда попал в Ленинград, в Военно-медицинскую академию…Борьба за спасение атомохода продолжалась.Дальнейшее помню очень смутно. «Мои рентгены» разбушевались. Начало мутить, тошнота, рвота, невыносимые головные боли, начал терять зрение. Отпечаталось, только как со мной возился наш корабельный доктор и начхим. С лучевой болезнью они раньше не встречались, а тем более в такой обстановке. Помню, как перевезли часть экипажа на эсминец, а нашу лодку попытались взять на буксир. Из этого ничего не вышло: начался шторм, дикая болтанка. На атомоход нацелили торпедные аппараты с подошедшей дизельной лодке.Если на оставленную лодку попытаются проникнуть или захватить ее американцы – а они шныряли повсюду, - приказано было выпустить несколько торпед. Такое время было. Торпеды, к счастью, не понадобились. Атомоход отбуксировали в базу. Сначала хотели оттащить куда-то в Арктику и там затопить. Но пожалели. Отремонтировали, починили. Видел его потом не раз. Лодка и по сегодняшний день в строю. Сколько через нее экипажей прошло! Сколько ребят бэр схватили…На эсминце получил квалифицированную помощь. Раздели догола – в душ. Смыл с себя всю грязь, вышел из-под воды, а прибор в руках дозиметриста как трещал, так и трещит. Снова под воду. И опять тот же результат – стрелка зашкаливает. Смывай, не смывай, а светился, как оказалось я весь – от головы до пяток.Щитовидка, руки и ноги особенно…Доставили в госпиталь. Тошнота и боли немного прекратились. Врачи объяснили: начался скрытый процесс. Никто из флотских медиков тогда не знал, с чего начинать. Как лечить острую форму лучевой болезни? Посовещались и прямо из госпиталя отправили парней из реакторной группы в Москву, к доктору Гуськовой. Помните, после Чернобыля в печати часто мелькала фамилия профессора Гуськовой? Да, это была она, в то время молодой врач, молодой специалист в области радиологической медицины.Ну а тех, кто «схватил» радиации поменьше, - в Военно-медицинскую академию. Кое-кто на нас смотрел подозрительно. Зачем, мол, этих подводников лечить, если они вон какие веселые, шутят. За младшим медперсоналом не прочь приударить…Но скрытый период болезни очень быстро прошел, и наступили кошмарные дни. Я «сдался» первым – самую большую порцию бэров, как оказалось, прихватил. Адские боли сковывали тело. Казалось, кто-то выкручивает кости. Начал терять сознание. Сутками напролет около меня дежурили врачи…Родителям моим отправили телеграмму. Без всякой дипломатии, открытым текстом сообщили: так мол и так, сын ваш в тяжелейшем состоянии, немедленно приезжайте, если хотите застать его живым…Я был одной ногой на том свете. Шел активный распад крови. Сворачиваемость нулевая. Пластырь сестра налепит, чтобы не вытекала кровь, вот и все средства. Видеть я стал очень плохо. Облысел. Ноги сами «слезли», как чешуя с рыбы. Есть нельзя было. Рот, язык, горло – все обожжено. Сунули какую-то трубку через нос и прямо в желудок капали по капле.Помирал я, короче, мучительной смертью. Все тело было сгустком боли. Я к ней настолько привык, что ко всему был равнодушен.С того света меня вытащил врач Григорий Ильич Алексеев. Сейчас он профессор, доктор наук, а тогда только начинал. Я поклялся на операционном столе, что, если выживу и у меня будет сын, назову его Григорием… Обещание не сразу, но выполнил. Сейчас утверждают: наши врачи мало умеют, больных надо вести в Штаты или ФРГ, платить за лечение валютой. За двадцать пять лет до Чернобыля Алексеев сделал мне переливание крови и пересадку костного мозга. Выполнил все, видимо удачно, потому что я сразу почувствовал облегчение. Мне вновь захотелось жить… Донорами моими стали курсанты ленинградских училищ, друзья-моряки. Во мне течет их кровь. Я живу с их костным мозгом.Постепенно стал выкарабкиваться. В госпиталях провалялся месяцев девять, потом отправили на юг в санаторий. Здесь стали отрастать волосы. Курчавым стал. Ребята дергали, не верили, думали парик.Но не всем так повезло. О реакторной группе я уже говорил. Все восемь сожгли себя в реакторе. Ушли из жизни и многие из тех, кто получил дозу поменьше. Кто раньше, кто позже. Доктор Алексеев сказал, что меня спасло крепкое сердце.Тем, кто умер от радиации, посмертно дали по ордену или медали – в зависимости от воинского звания и должности. Замполиту и командиру – само собой… Корчилова, кстати, к Герою представили. Где-то наверху рубанули – авария, дескать, не повод для таких высоких наград. Остальные, в том числе и я, должны быть благодарны, что живы остались…Меня комиссовали «подчистую». Дали вторую группу инвалидности, определили пенсию в размере 28 рублей плюс еще 4 рубля старшинских. Дуй, парень, на все четыре стороны!Поехал к брату на Украину. Год помытарился возле него. Здоровье вроде бы пошло на поправку. Есть, пить, надо? Одеться… На мои 32 рубля не очень разгонишься. Попробовал устроиться на работу, куда там. Кадровики открывали мою медицинскую книжку и тут же выставляли за дверь. Лучевая болезнь в те годы тщательно скрывалась. О ней упоминали полушепотом в госпитальной палате. Вышел за ворота – забудь чем был болен! Государственная тайна. Врач, который сделал запись в моей медицинской книжке, был человеком изобретательным. Вписал и рука не дрогнула: астеновегетативный синдром. Вы знаете, что это такое? С таким диагнозом только в «психушку» примут. Спасибо, удружил…Написал я отчаянное письмо начальнику политотдела Кузьминчуку, хороший мужик был, матроса уважал. Спросил его совета: что мне, мол, делать, может воровать? С кистенем на большую дорогу или с протянутой рукой на вокзал? Подайте Христа ради бывшему подводнику.Кузьминчук, добрая душа, на медиков нажал, договорился, что меня переосвидетельствуют. Так я снова на флот попал. В море не пустили, да я и сам не рвался. Сколько можно судьбу испытывать? Спасибо на том, что помогли свой кусок хлеба получить. Назначали начальником тренажера по подготовке подводников. В этой должности я прослужил до выхода на пенсию.В Минске устроился основательно. Работаю, конечно. На сто пятьдесят рублей пенсии – «потолок» мичмана-подводника – разве проживешь? Пошел в охрану. В ВОХРе нашего брата отставника уважают… Жена работает, дети учатся. Скучать не приходится.ЧП, которого не былоГазета «Звезда» 1991 №3 командир С-270 капитан 3 ранга Ж. СвербиловЭто было в июле 1961 года, подводная лодка С-270, участвуя в учениях под кодовым названием «Полярный круг», находилась в северной части Атлантического океана. В этом районе находилось свыше 30 подводных лодок. Поднявшись для очередного сеанса связи на глубину девять метров, радисты приняли радиограмму: «Имею аварию реактора. Личный состав переоблучен. Нуждаюсь помощи. Широта 66 градусов северная, долгота 4 градуса. Командир К-19».Собрав офицеров и старшин во втором отсеке, я прочитал им шифровку и высказал свое мнение: наш долг идти на помощь морякам-подводникам. Офицеры и старшины меня поддержали.Сомнение вызывало только место нахождения аварийной лодки: долгота в радиограмме была не обозначена. То ли восточная, то ли западная. Наша С-270 в это время была на Гринвиче, т.е. на нулевом меридиане.И тут старпом Иван Свищ вспомнил, что суток семь назад мы перехватили радиограмму, в которой командир К-1 доносил до командира этой лодки состояние льда в Датском проливе. Так мы догадались, что долгота, на которой находится аварийная лодка, западная.Мы всплыли в надводное положение и полным ходом пошли к предполагаемому месту встречи. Погода была хорошая. Светило солнце. Океан был спокоен. Шла только крупная зыбь.Через четыре часа обнаружили точку на горизонте. Приближаясь, опознали в ней подводную лодку в крейсерском положении. До этого нам, т.е. мне и моим офицерам, матросам, не доводилось видеть первую советскую атомную ракетную подводную лодку. Вся ее команда собралась на носовой надстройке.По мере приближения к лодке уровень радиации стал увеличиваться. Если на расстоянии 1 кабельтова он был 0.4-0.5 рентген/час, то у борта поднялся до 4-7 рентген/час. Ошвартовались мы к борту в 14 часов. Командир лодки был на мостике. Я спросил, в какой они нуждаются помощи. Он попросил принять на борт 11 человек тяжелобольных и обеспечить его радиосвязью с флагманским командным пунктом, т.е. с берегом, так как его радиостанция не работала.На носовой надстройке К-19 среди возбужденных людей трое лежали на носилках с опухшими лицами. Сразу же возникла проблема, как переносить людей на нашу лодку: подводные лодки, уходя в море, оставляют сходни на пирсе в базе. Я предложил Затееву отвалить носовые горизонтальные рули и, продвигаясь вперед вдоль его борта, подвел под них форштевень С-270. Теперь по рулям, как по сходням, можно было перенести трех человек на носилках. Это были лейтенант Борис Корчилов, главный старшина Борис Рыжков и старшина 1-й статьи Юрий Ордочкин. Восемь человек перебежали сами.Едва эти 11 человек разместили в первом отсеке, в нем сразу стало 9 рентген/час. Когда я сообщил Затееву, он предложил раздеть их и одежду выбросить за борт. После этой процедуры в нашем отсеке стало 0.5 рентген/час. Но сами эти ребята излучали значительно больше, особенно когда их рвало. Наш доктор Юрий Салиенко обработал каждого спиртом и одел в наше аварийное белье. Я дал «радио» на ФКП «Стою у борта К-19. Принял на борт 11 человек тяжелобольных. Обеспечиваю К-19 радиосвязью. Жду указаний. Командир С-270». Приблизительно через час в мой адрес пришли телеграммы от Главкома ВМФ и Командующего Северным флотом почти одного содержания: «Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули завесу? Ответите за самовольство».Прошу Затеева составить шифровку о состоянии его лодки, чтобы передать ее моей рацией на ФКП. Через полтора часа после того, как шифровка пошла на берег, ФКП приказал подводной лодке С-159 следовать к аварийной подводной лодке и помочь снимать людей.А мы продолжали стоять у борта. Больными в первом отсеке занимался доктор. Старпом Иван Свищ вместе с помощником командира К-19 Владимиром Ениным заводили швартовые концы с нашей кормы на их нос, чтобы попробовать отбуксировать подводную лодку. Но как только мы давали ход, обтянувшиеся концы рвались, как струны. Все попытки были тщетными – с буксировкой ничего не получалось.На аварийной лодке запустили дизель-генератор и радиоактивный дым с брызгами повалил нам в лицо. Естественно, я попросил Затеева остановить машину. Тогда он вызвал меня на нос для совершенно секретных переговоров. Только тогда я узнал, что у него колоссальный тепловой режим в реакторе и он с минуты на минуту ждет… атомного взрыва. Оставалось радоваться, что мы в эпицентре и в случае чего не останемся калеками.Никакие иностранные самолеты над нами не летали. Но на всякий случай мы разыграли и такой вариант: если появится американский военный корабль, то все перейдут к нам на лодку, а К-19 будем топить. Для этой цели была отдана команда командиру БЧ-3 нашей лодки Борису Антропову приготовить две боевые торпеды. К счастью, этот акт применить не пришлось.К 3 часам утра следующих суток подошли еще две подводные лодки. С ФКП поступила команда всему личному составу аварийной ПЛ перейти на лодки, отойти на 1 милю от К-19 и наблюдать за ней до прихода наших надводных кораблей.Принимая людей, мы раздевали их. Они шли по рулям голые, неся в руках автоматы Калашникова, но старпом, раскрутив, выбрасывал это оружие за борт. Деньги, партийные и комсомольские билеты закладывали в герметичный кранец. На нашу лодку помимо тех одиннадцати перешло еще 68 человек. Среди них два дублера командира – Владимир Першин и Василий Архипов. На нашу лодку также перетащили большие мешки с секретной документацией.ФКП приказал мне и Вассеру полным ходом, кратчайшим путем следовать на базу. В наш адрес все время шли радиограммы различного содержания. Начсан флота рекомендовал кормить облученных фруктами, свежими овощами, соками и антибиотиками. А у нас к тому времени уже и картошка кончилась. Представитель особого ведомства интересовался, кто из экипажа может толково объяснить причину аварии. Пришло «радио», где сообщалось, что к исходу третьих суток пути будем высаживаться на миноносцы, вышедшие нам навстречу.Испортилась погода. Начался шторм с большой волной, дождем и ветром. На третьи сутки мы обнаружили, что нас отслеживают локаторы. Поняли, что это миноносцы. Пошли к ним навстречу и вскоре обнаружили три эсминца. Шторм разгулялся, и нас с эсминцами по очереди взметало высоко в небо. Подойти было невозможно. Об этом я передал командиру отряда миноносцев по УКВ (он был на одном из них). Он ответил, что имеет категорическое приказание комфлота принять у меня людей, предложил пройти близко от борта эсминца «Бывалый» и вместе с командиром оценить обстановку. В это время на мостик вышел доктор и сказал: «Товарищ командир, они загибаются, я делаю все, что могу». И тогда я принял решение подходить. По УКВ передал, чтобы «Бывалый» лег на курс против волны, а другой миноносец прикрыл бы нас с носа, стоя к волнам лагом. Так они и стали. Я подошел левым бортом к правому борту «Бывалого» под прикрытием второго миноносца этот маневр удался.На «Бывалом» верхняя команда была одета в химкомплекты и противогазы. Командир «Бывалого» был одет тоже в противогаз. С миноносца нам подали швартовые концы и на крышу нашего ограждения подали сходню. Предварительно людей с аварийной лодки мы собрали в центральном посту и боевой рубке. На миноносец успело перебежать 30 наиболее здоровых людей. Когда корабль, прикрывавший нас с носа, стал наваливаться, миноносец дал ход.Все тяжелобольные остались у нас. На мостик вышел наш механик и доложил, что остойчивости у нас осталось не более 7 – 8% и для спрямления подводной лодки необходимо частично заполнить цистерны главного балласта правого борта и при постоянной работе компрессоров поддувать заполняющиеся на качке цистерны левого борта.Спрямив таким образом лодку, мы уже не полным ходом, скоростью в шесть узлов, под острым углом к волне стали продвигаться в сторону базы. Матросы, старшины и офицеры нашей лодки делали все возможное, чтобы облегчить страдания больным. Матросы-торпедисты в первом отсеке кормили больных с ложечки.Прошло еще двое суток. Погода стала улучшаться, вода уменьшаться. Получили «радио», что в районе Нордкапа будем высаживать людей на другие миноносцы. Подойдя к точке встречи, обнаружили два миноносца проекта 30-БИС. К этому моменту нас нагнала лодка Г. Вассера.Чтобы не добить и окончательно не утопить свою поврежденную лодку, я предложил командиру одного из миноносцев следовать в ближайший фиорд и там, на спокойной воде, принять у нас людей. Так мы и сделали. Вошли в узкий фиорд в районе Нордкина. Глубины большие. Слева и справа на расстоянии 110 – 120 метров отвесные скалы, отражающие могучее эхо. Вопреки нашим разведсводкам, никаких постов наблюдения и ракетно-артиллерийских точек на побережье этого фиорда мы не обнаружили. На спокойной воде я ошвартовался к миноносцу и высадили 49 оставшихся человек. Вассер высаживал людей на другой миноносец на шлюпках.После этого мы легли на курс к базе. Стали производить дезактивацию в отсеках. Мыли борта, переборки, настилы, приборы и т.п. при подходе к Кольскому заливу все посты без нашего запроса поднимали сигнал «Командиру «добро» на вход». Мы дали сигнал на пост Кильдин «Прошу обеспечить швартовку. Швартовых концов не имею».Ошвартовались на базе у третьего пирса. Сойдя на пирс, я не знал, кому доложить о прибытии, - такое количество адмиралов и генералов на сравнительно небольшой площадке я видел впервые. Генералы были в основном медики.Вызвали доктора Салиенко. Он, который так смело, самоотверженно вел себя в море, увидя большое медицинское светило, настолько растерялся, что отдал генералу честь левой рукой. Генерал взял руки доктора в свои и сказал: «Здравствуйте, коллега». Доктор наш покраснел и пошел с генералом в торец пирса беседовать на их профессиональные темы.С лодки начали выгрузку мешков с секретной документацией. Я стоял рядом с начальником штаба Северного флота А.И. Рассохо и смотрел, как наши матросы складывают эти мешки на пирсе, а служба радиационной безопасности флота производит замеры уровней радиации. К Рассохо подошел флагманский секретчик флота и спросил, что делать с документацией. «А много на ней?» – спросил Рассохо. «Много», - ответил тот. «Жечь немедленно!!!» – вмешался в разговор начальник медицинской службы флота генерал-майор медицинской службы Ципичев.Затем старпом построил экипаж нашей лодки на берегу. Я поблагодарил матросов, старшин и офицеров за службу. Они не совсем дружно ответили традиционное «Служим Советскому Союзу», и мы все пошли в баню на санобработку. Мылись долго и тщательно. В предбанике стоял стол, за которым сидела девушка-регистратор, а рядом стоял старшина-химик с бета-гамма-радиометром и флагманский химик Северного флота капитан 1 ранга Кувардин.Первым из мыльной вышел наш радиометрист – старшина 2-й статьи Боков. Он подошел к столу, замерили его уровень – 2700 по бета-частицам. «Сколько у него?» – спросил Кувардин. «2700», - ответила девушка. Кувардин хлопнул Бокова по мокрому плечу и сказал: «Повезло тебе, парень! 3000 – норма». Когда у следующего оказалось 4200, Кувардин и его ободрил, сказал что норма -–5000. У нас, у офицеров стоявших на мостике, уровни по бета-частицам в районе щитовидной железы были от 8000 до 11500. Всю нашу одежду отобрали и выдали белую матросскую робу – своей одежды у нас не было. Для наших с Вассером экипажей подогнали плавбазу «Пинега». На ней матросов поместили в освобожденные специально для нас кубрики, а офицеров развели по каютам.На фоне общей порядочности и смелости, имел место факт трусости. Коротко о сути дела. Когда мы ошвартовались к борту К-19, то первым к нам на лодку перебежал вполне здоровый человек, а уж после перенесли трех тяжелобольных. Передавая мне бланк шифрограммы для передачи на ФКП Затеев попросил передать ему обратно бланк, как документ секретной и строгой отчетности. Ну и когда радиограмма была передана, я обратился к этому первому покинувшему лодку матросу, чтобы он передал бланк Затееву. И услышал в ответ, что он не матрос, а офицер и является представителем одного из управлений штаба флота и обратно на аварийную лодку не пойдет. Тогда я приказал ему отправляться в первый отсек, где находились уже одиннадцать тяжелобольных. Он мне ответил, что туда он тоже не пойдет и доложит командованию флота о монм самоуправстве. Его неподчинение я расценил как бунт на военном корабле, о чем сообщил ему и всем присутствующим на мостике. После чего приказал старпому вынести пистолет на мостик и расстрелять бунтаря у кормового флага. Старпом начал спускаться в центральный пост за пистолетом. Штабист понял, что с ним не шутят, и, изрыгая угрозы, пошел в первый отсек. В дальнейшем он первым перебежал на «Бывалый». Я не стану называть фамилию и имя этого человека только потому, что, как сказал мой замполит С. Сафонов, он не струсил, а просто «дал моральную утечку». И еще я не называю его фамилии, потому, что за этот поход он был награжден орденом. А ордена у нас зря не раздаются. Так нас учили.Ночью я проснулся от того, что меня кто-то трясет за плечо. Будил меня флагманский связист одного из соединений подводных лодок Ким Батмманов. «Мы, офицеры флота, - сказал он, - все за тебя, на флот приехал Бутома – самый главный в советском судостроении. Все перед ним на цыпочках ходят, ведь он представитель ЦК. Так вот, он заявил, что промышленность поставляет флоту превосходную технику, а флот – дерьмо, не умеет ее эксплуатировать. Затеев – паникер, а ты, Жан, - пособник паники. Обвиняешься ты по трем пунктам. Первый – почему без приказания вышел из завесы. Второй – почему, подойдя к борту, не дал сигнал об аварии подводной лодки в соответствующей радиосети. Третий – почему стоя у борта К-19 и принимая людей, не обеспечил радиологическую защиту своему экипажу». «По первому пункту, - сказал я, - мы вышли из завесы, так как я решил, что это радио с ФКП, т.е. берег дублирует радио Затеева. По второму – сигнал об аварии должен был дать Затеев через мою радиостанцию, так как он потерпевший аварию. И по третьему – все резиновые химкомплекты и противогазы имеют какие-то нормы. Сроки пребывания в них исчисляются в часах, а не в сутках. Пятисуточное пребывание в них нам здоровья бы не прибавило». Батманов остался доволен моим объяснением, все записал и сказал, что гора свалилась с его плеч, поручение ему дали пренеприятнейшее, а он не привык «подставлять» товарищей.К 14 часам мне приказали прибыть к Командующему флотом адмиралу Андрею Трофимовичу Чебаненко. В назначенное время в белой матросской робе я доложил комфлота: «Товарищ адмирал, командир С-270 капитан 3 ранга Свербилов по вашему приказанию прибыл». Он спросил, почему я в таком виде. Я ответил, что нашу форму отобрали на захоронение. Он тут же вызвал заместителя комфлота по тылу контр-адмирала Поликарпова и отдал приказание сшить нашим офицерам новую форму. Затем я ему доложил обо всех действиях с момента получения радио об аварии.Командующий очень тепло, дружески разговаривал со мной. Тогда я не знал, сколько крови ему попортил Бутома, обвинивший во всем флот и выгораживавший промышленность.Нашу лодку надо было ставить в док для заделки рваного левого борта. Но представители противорадиационной службы отказались принимать такой заказ, поскольку в нашем первом отсеке рабочие могут находиться только по 20 минут в рабочую смену, во втором – около часа, в центральном посту – 2 часа и т.д. При этом представители данной службы заявили мне, что мыльно-счеточная дезактивация не поможет. Нужно вырубать экспанзит, снимать линолеум и вырубать все дерево. Этим наш экипаж и занимался все последующие шесть дней.Мы навестили моряков с аварийной лодки, находившихся в местном госпитале. Всех очень тяжелых отправили в Ленинград. Замполит С. Сафонов наблюдал, как грузили в вертолет 11 человек на носилках. Вертолет поднялся с матросского стадиона метра на три, хвостовым винтом задел плакат «Море любит сильных» и рухнул на колеса.Первым через распахнутую дверь с матом выпрыгнул генерал-медик, а за ним уже вынесли лежачих ребят. Никто, к счастью, не пострадал. Пришлось воспользоваться дешевым морским путем, и на катере Командующего они были доставлены в Североморск, а затем самолетом в Ленинград. В госпитале остался Володя Енин. У него мы спросили, что делать с их партийными, комсомольскими билетами и деньгами, всем тем, что мы сохранили в герметичном кранце. Билеты он предложил сдать в политотдел соединения, деньги отнести ребятам в госпиталь, потому как они покупательской способности не утратили.Когда мы с Сафоновым положили стопку партийных и комсомольских билетов на стол начальнику политотдела соединения капитану 1-го ранга М. Репину, он посмотрел на них как на неразорвавшуюся гранату. «Зачем вы их сюда принесли?» – спросил он. «А куда мы должны их принести?» – спросили мы. Тогда он вызвал молодую вольнонаемную секретаршу и приказал запереть их в сейфе. Дальнейшая судьба этих партбилетов мне не известна.Команда ежедневно работала на лодке по много часов. Нужно было стать в док. Начальник отдела кадров соединения подводных лодок Караушев, встретив меня на пирсе, сказал, что на наш экипаж подготовлены наградные документы. С его слов меня представили к званию Героя Советского Союза. Но пройдет месяц (лодка уже стояла в доке), и Глеб Караушев скажет, что наше награждение не состоится, так как Никита Сергеевич Хрущев, не разобравшись, на чьей лодке была авария, на моем представлении напишет: «За аварии мы не награждаем. Н. Хрущев».В медицинских книжках моряков наших трех экипажей не оставили ни единой записи о полученных дозах радиации.В конце июля 1961 года, находясь в отпуске в Зеленогорске, случайно встретил похоронную процессию. Как мне сказали провожающие, хоронили моряка-подводника с Севера. Я спросил «А от чего умер?» – «Током убило», - ответили они. «Как фамилия покойного?» – «Рыжков». Да, это тот самый главный старшина Борис Рыжков, который в числе первых трех на носилках был перенесен в наш первый отсек. Когда нас горький опыт чему-нибудь научит?А между тем после аварии аварийная подводная лодка получила печальную кличку «Хиросима». Впоследствии на «Хиросиме» была еще одна авария, и также с гибелью людей.Только теперь, по прошествии многих лет, я понял, почему нас так плохо тогда приняло руководство судостроением – мы привезли не только больных, мы привезли вещественные доказательства несовершенства проекта, неотработанности узлов и отсутствия четкой методики эксплуатации новой атомной лодки.Умерли от лучевой болезни в июле 1961 года капитан-лейтенант Ю. Повстьев, лейтенант Б. Корчилов, главный старшина Б. Рыжиков, старшина 1-й статьи Ю. Ордочкин, старшина 2-й статьи Кашенков, матросы Пеньков, Харитонов и Савкин.В 1970 готу от последствий облучения умер командир БЧ-5 капитан 1-го ранга А.Козырев. ашttp://ruspodlodka.narod.ru/book/k-19.htm

[Shultz]

Школьники из Бибирева раскрыли тайну гибели «Беспощадного» и восстанавливают памятник легендарному эсминцу

В 1943 году в Черном море разыгралась одна из крупнейших трагедий в истории российского флота. Немецкая авиация в течение одного дня расстреляла и потопила 3 черноморских флагмана — «Харьков», «Беспощадный» и «Способный». Почти 60 лет драматические события замалчивались. Документы под грифом «секретно» хранились в архиве ВМФ в Гатчине под Санкт-Петербургом. Два года 14-16-летние мальчишки и девчонки из молодежного клуба «Единство» из Бибирева пытаются реконструировать события черноморской трагедии.

 

Молчание капитана

— Ребята одержимы идеей, — говорит руководитель клуба Сергей Гоголев. — Штудируют документы и литературу, на каникулах ездят в архивы Гатчины, изучают судовые журналы, показания спасшихся очевидцев, сводки. Постепенно «морской» узел развязывается.

— В этой бойне выжил капитан «Беспощадного» Григорий Негода, — говорит 16-летний Павел Питашов из Алексеевского района. — В своих мемуарах он ни слова не написал о гибели своего корабля. Почему?

Современные историки уже не сомневаются в том, что эскадра погибла по вине командования Черноморским флотом. Подростки из «Единства» за 2 года поисков к таким выводам пришли самостоятельно.

 

Расстрелянная эскадра

Эскадру направили на обстрел вражеских позиций в Ялте и Феодосии. Ее засекли. Корабли еще не поздно было увести к безопасному кавказскому берегу, но на передовую прибыл главнокомандующий советским флотом адмирал Николай Кузнецов. И чтобы перед начальством не «упасть лицом в грязь», командование рангом пониже отказалось вернуть корабли в порт.

6 октября немецкие летчики совершили на эскадру 6 массированных атак. Первым под воду ушел «Харьков», за ним — «Беспощадный», последним — «Способный». Зная о бессмысленности сопротивления, моряки отчаянно сражались, стреляли из уцелевших орудий, пока их не накрыла вода… Погибли 750 моряков. После катастрофы Сталин издал судьбоносный приказ: все крупные корабли Черноморского флота перевел в резерв, и в боевых действиях они больше не участвовали.

 

К берегу на алых парусах

О трагедии 1943-го ребята узнали случайно. Каждое лето подростки совершают морские экспедиции по местам боевой славы. В поисках открытий они фрахтуют яхту и на ней проходят сотни миль. Два года назад во время позапрошлого вояжа зашли в лагерь «Ласпи» под Севастополем. Пришвартовались к пристани, как герои книги Александра Грина, на алых парусах. Устроили красочное представление по мотивам романа. А после — на экскурсии по лагерю — обнаружили заброшенный постамент с потускневшим от времени макетом корабля. Выяснилось, что это единственный памятник на просторах бывшего СССР эсминцу «Беспощадный».

Ребята решили его восстановить.

Теперь, чтобы заработать деньги, подростки подрабатывают на благоустройстве, уборке улиц, озеленении, устраивают субботники. Привлекают спонсоров. Для их поиска обращались в управы районов, префектуру СВАО, в Верховную раду Украины. Один из депутатов откликнулся. На собранные деньги покрасили и отремонтировали существующий макет, а 9 Мая в этом году открыли мемориальную доску. Теперь хотят водрузить на постамент носовую часть эсминца с рубкой и боевыми орудиями. Ребята уверены, что подвиг русских моряков эсминца «Беспощадный» не должен кануть в глубинах Черного моря.

 

Виталий ЛЕСНИЧИЙ

 

-http://zbulvar.ru/newspaper/streaks/articles/detail.php?STID=33533

[Юджаныч]

Школьники из Бибирева раскрыли тайну гибели «Беспощадного»

Слишком громко сказано. Наверное точнее будет, что они раскрыли её для себя.

[Беланов А.П.]

Ребята уверены, что подвиг русских моряков эсминца «Беспощадный» не должен кануть в глубинах Черного моря.

СОВЕТСКИХ МОРЯКОВ!

 

Ядерные секреты Крыма

 

Бункер в 16 км от Севастополя — самое большое подземное сооружение в Украине

 

Корреспонденты «Сегодня» побывали на строго засекреченном во времена СССР «Объекте 221» — запасном командном пункте (ЗКП) ЧФ. Сейчас это заброшенные и разворованные строения, которые сооружались на случай ядерной войны. Объект в урочище Алсу остается на режимной территории, но туда можно проникнуть в сопровождении севастопольских диггеров. Нужно повернуть с дороги Севастополь — Ялта на Морозовку. Оттуда пешком минут 40 через козье пастбище и заросли кустарников. Двухэтажное здание, выглядящее как еще один корпус детского лагеря «Алсу» (одноименный со скалой лагерь находится неподалеку), на деле оказывается порталом. Окна — нарисованные, чтобы военная авиация приняла здание за лагерь и не разбомбила вход в бункер. «Обуваемся-одеваемся, — командует наш проводник Марк. — Холод там собачий. Фонарики проверяем, запасные батарейки — ближе к телу, потом некогда будет искать. Ну, айда. Перекреститесь, кто верующий. И под ноги смотрим». От входа в портал веет могильным холодом. Внутри — кромешная тьма, из стен торчат ржавые ошметки кабелей и арматурины, в полу — огромные дыры. Тут без фонаря верная гибель: «Удачно провалишься — сразу на первый уровень попадешь, мрачно шутят диггеры».

 

РИТУАЛЫ САТАНИСТОВ. Идем вдоль коридора: серые стены да ледяные лужи конденсата. Потом комнаты, вернее то, что осталось от них после охотников за цветным металлом. Свет фонаря выхватывает хлипкий стол, скамьи, какую-то ветошь, пустые пластиковые бутылки. Конфетти. Тут прошлой зимой диггеры отмечали Новый год. В другой комнате пол усыпан перьями, такое ощущение, что тут дрались подушками: «Сатанисты наши местные, может, ритуал проводили, — ворчит Марк. — Лужи тут видите какие темные, это куриная кровь». Украдкой крестятся уже и неверующие. На второй уровень поднимаемся по шаткой железной лестнице. Взобраться по ней мало, надо еще пролезть через круглое отверстие в стене. Такие узкие норы, пролезть в которые можно только сняв верхнюю одежду, диггеры называют шкуродерами. Второй уровень строился как жилой. Нынче об этом ничего не напоминает — медные провода и кабели, бронированные ворота, стальная обшивка стен, трубопроводы и лестницы в девяностые стали добычей охотников за металлом. Возле межуровневого пролета — огромной шахты, уходящей на десятки метров вверх и вниз, мы остановились. Диггеры спорят, пойти ли по новому маршруту. Решают рискнуть. Путь продолжаем, почти не меняя коленно-локтевой позы, — шкуродер за шкуродером, будто строили ЗКП сумасшедшие кроты. Ползу, тихо матеря и диггеров, и советскую военную промышленность.

 

ПОЛЕТ ИЗ ШКУРОДЕРА. Переход на третий аппаратный уровень отсутствует. Может, он когда-то и был, а теперь нет. Только голая скользкая стена без единой щербинки и крюк наверху. Но за него еще надо ухватиться. Марк — каланча ростом два ноль пять — разбегается, хватается за крюк и залазит на третий этаж. Меня подтягивают на веревке — хватаюсь за узел и стараюсь не визжать от страха. Долго бредем, оглядываемся. Свет канагонки выхватывает надпись на стене: «Продажа мопедов» (номер телефона такой-то). Не в пору восхищаться, как далеко реклама дошла, мы эту надпись уже видели. Между ребятами пошел шепоток: «мы здесь уже шли!!». Заблудились. На глубине больше километра, в кромешной тьме каменного саркофага. Батареек в фонарях хватит на полчаса, придется, чтобы выйти, прыгать в очередной шкуродер. Этот шире и длиннее, брошенный вниз камешек летит далеко. Что там, с той стороны ржавой трубы, — по грудь воды или трехметровая пропасть, и куда прыгать — на булыжники или торчащую арматуру — непонятно. Смельчак Лелик прыгает первым, его спина и голова исчезают в круглом отверстии. Проходит несколько секунд, прежде чем мы слышим удар армейских ботинок о бетонный пол. «Нормально!» — слышится снизу раскатное эхо. Хочется вцепиться в кого-нибудь и отговорить прыгать в эту адскую дыру! Большой вдох, разжатые пальцы, недолгий полет, приземление на ноги. И о чудо, свет! Настоящий дневной свет виден в конце тоннеля, и мы, как в рассказах о клинической смерти, устремляемся на него. Почти уже бегом.

 

Знаток подземных сооружений города, автор шеститомника «Тайны Севастополя» Валерий Иванов в семидесятые годы прошлого века был начальником штаба местной обороны Севастопольского гарнизона и видел, как строился «Объект 221». «Я был очевидцем многого из того, что происходило, кое-что узнал из некогда секретных, а ныне рассекреченных архивов, карт и схем, — рассказал он в беседе с корреспондентом «Сегодня». — Место для запасного командного пункта выбирал лично главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР адмирал Сергей Горшков с оглядкой на американский план ядерного нападения «Drop shot», по которому на Севастополь предполагалось обрушить 12 ядерных боеголовок: одну на Инкерман, одну на Балаклаву, остальные — на главную базу Черноморского флота».

 

НЕВИДИМЫЙ ФРОНТ. «Для строительства сформировали специальный горнопроходческий батальон, в помощь бойцам подземного стройбата отдали подразделения треста «Донецкшахтпроходка» — у ребят был огромный опыт в сооружении бетонированных шахт для баллистических ракет. Как солдаты невидимого фронта пахали, никто об их подвиге тогда даже и не знал. Вкалывали за грамоты и вымпелы. Они за год пробили два 192-метровых ствола, потом вширь горы — штольни главного укрытия. Потом близлежащую территорию вокруг объекта засадили густыми зарослями дубняка — чтобы замаскировать ЗКП, а порталам входных потерн придали вид фасадов двухэтажных домов. Окна второго этажа нарисовали черной краской. Так что если шпионы какие-то фотографии сверху и делали, на них были изображены обычные корпуса. Как в пионерском лагере «Алсу», что был неподалеку. А уж для совсем любознательных пустили слух, что под Мишень-горой строится жутко секретный флотский учебный центр. Теперь вот все эти ухищрения ни к чему...» — вздыхает Иванов.

 

БЕТОННЫЙ МОНСТР. Стройка была действительно капитальная: бункер состоит из четырех подземных этажей, сообщающихся между собой запутанной сетью тоннелей общей площадью 17,5 тысячи квадратных метров. Защищает командный пункт 180-метровая толща скальных пород. В случае чего адмиралам ничего не грозило — подземный штабной центр сообщался с миром двумя расходящимися потернами, которые на входах можно было перекрыть массивными противоатомными дверями со шлюзовыми камерами. Запоры, задвижки и фильтры надежно защищали обитателей бункера от отравляющих газов и радиоактивной пыли. Две шахты диаметром в 4,5 метра выходили на верх и забирали «из мира» воздух, а еще по ним можно было вылезти из бункера наружу — внутри шахт были винтовые лестницы.

 

Строительство Объекта началось в 1977 г. и продолжалось около 15 лет. В 1992-м, с окончательным развалом Союза, объект при 90-процентной готовности был заброшен — Россия вышла из холодной войны, а Украина от противоатомного укрытия для штаба своих ВМС отказалась. До 1998 г., по слухам, его «держал» Севастопольский криминальный авторитет Поданев для тренировки своих боевиков. Спустя 19 лет на трех этажах «Объекта 221» накопилось много интересного. На первом уровне под стеной лежит большой квадратный камень, выкрашенный под кубик для игры в кости. Лежит «девяткой» кверху. Рядом записка: «Удачной игры, пацаны». Бросить кости никто не решается — эхо от удара кубика об пол может спровоцировать обвал. А в заваленной перьями «сатанистской» комнате мы наткнулись на нечто, называемое «старой подругой диггеров». Подруга представляет собой свинью из пятилитровой пластиковой бутылки, выкрашенной в розовый цвет. Пятачок из крышки, ноги из веточек. Хрюшка, говорят, тут проживает уже четыре зимы, начиная с года имени себя. Встретить эту подругу среди диггеров считается большой удачей.

 

50 лет назад в Балаклаве построили секретный «Объект 825 ГТС» — подземный комплекс для подводных лодок, с общей площадью залов, туннелей и переходов около 15 кв. км! Он задумывался как защитное сооружение от реальной тогда ядерной угрозы. Строительство велось под прикрытием, в Балаклаве специально было развернуто рудоуправление, и при нем СУ-528, которое до сих пор существует. Рабочие пробивали гранит внутри горы Таврос, расширяли ее внутреннюю полость и углубляли канал.

 

«Объект мог бы выдержать ядерный удар в 100 килотонн, — рассказывает отставной капитан I ранга Валерий Калач, в 60—70-х гг. старший офицер отдела по эксплуатации оружия. — Даже если бы ядерная бомба взорвалась в районе Балаклавской бухты, она не причинила бы арсеналу никакого вреда». В случае угрозы там на месяц могли спрятаться 8 подлодок и 1500 человек, была продумана система жизнеобеспечения с помещениями для отдыха, госпиталя, кухни.

 

После распада СССР ядерное оружие в 1991—92 гг. вывезли на территорию России, и секретный комплекс прекратил свое существование. Когда же разделили Черноморский флот, громадный «пункт базирования», но всего с одной, да и то нефункциональной подлодкой, достался в наследство украинцам. Лишь однажды стальные сверхпрочные затворы и двери пригодились уже независимой Украине — во время денежной реформы в помещения арсенала со всего Крыма в кузовах КамАЗов свозили карбованцы. Вместо ракет на стеллажах высились в человеческий рост кучи денежной массы, вышедшей из обращения. Потом за несколько лет «бесхоза» в середине 90-х объект разграбили с потрясающим воображение размахом. Металла вывезли столько, сколько вся пионерия Крыма «по зову Родины» не собрала за всю историю своего существования. Очевидцы рассказывают, что бригады грабителей, не таясь, загоняли в подземелье грузовики. А сейчас там оборудуют выставочные залы, и если в ближайшие несколько лет планы в отношении «объекта 825» снова не изменятся, это будет самый большой по площади музей в Европе.

 

Объект «Сотка» и шаттлы в Багерово

 

Еще один таинственный бункер под Севастополем, «Объект 100», построили через десять лет после Великой Отечественной войны, чтобы доставать в море любую цель — артустановки «сотки» подземного ракетного комплекса берегового базирования «Сопка» подбивали любые цели в радиусе 100 километров. Ни одна вражеская посудина не подберется! Ветераны флота рассказывают, что при строительстве подразумевали, что враг будет подбираться к полуострову со стороны Турции. Пока «Сопка» палила бы по врагу, командование Черноморского флота ВМФ СССР успевало развернуть свои силы. Вооружили объект хорошо: два дивизиона с пусковыми установками, разнесенные на 6 километров. Ракетная батарея могла одновременно нанести удар восемью ракетами, способными уничтожить корабль практически любого класса. А чтобы легко вычислить, где этот корабль, на скале мыса Айя установили радиолокационную станцию.

 

Когда холодная война шла на убыль, севастопольская «сотка» успела засветиться в кино. В 1985 г. здесь проходили съемки фильма «Одиночное плаванье» (советский боевик режиссера М. Туманишвили, события которого разворачиваются на сверхсекретной американской ракетной базе, надежно укрытой в толще скал необитаемого острова). В 1996 г. при разделе Черноморского флота «Объект 100» передали Военно-морским силам Украины и законсервировали. Охрану совместно вели солдаты береговых войск и охранники одного частного предприятия. К 2005 г. никакой охраны там не осталось, и «сотку» полностью растащили на металл мародеры. По словам жителей Балаклавы, трофеи отсюда вывозили и тележками, и прицепами к легковым автомобилям, и даже тяжелыми грузовиками.

 

А в 14 км от Керчи, в районе поселка Багерово, потихоньку приходит в упадок уникальная взлетная полоса, которой мог, прилети он сюда, воспользоваться и американский шаттл. Здесь в конце сороковых годов прошлого века Союз, чтобы проводить ядерные испытания, построил аэропорт для самолетов всех типов. Для взлета и посадки тяжелых ракетоносцев закатали полосу шириной 100 метров и длиной 3,5 км. Главной изюминкой объекта была одна из трех наиболее мощных взлетно-посадочных полос в стране, которая строилась в рамках проекта создания космического корабля многоразового использования «Буран». Но шаттлы сюда так и не прилетели, «Бурану» полоса не понадобилась, и в 1998 г. гарнизон пришел в упадок вместе со всей инфраструктурой.

 

Валентина Воробьева, Эскендер Эминов

ашttp://www.segodnya.ua/news/14265484.html