ВМФ в годы войны 1941-1945 гг.

[Arcasha1959]

Мечта сбылась в Севастополе

Почетный сотрудник органов безопасности, участник Великой Отечественной войны капитан 1 ранга в отставке

Константин Иванович КОТОВ

Константин Иванович родился в 1924 г. в Москве и все детство провел в столице. Именно здесь он начал мечтать о море и еще в школе полюбил произведения писателей-маринистов. И вышло так, что роман Новикова-Прибоя «Цусима» определил всю его дальнейшую жизнь.

Костя с удовольствием занимался в Центральном клубе ВМФ, где преподавали азы военно-морского дела. Котов был единственным в школе учеником, у которого имелись все значки того времени, вручавшиеся за заслуги: «Будь готов к труду и обороне», «Будь готов к противохимической обороне», «Будь готов к санитарной обороне», «Юный ворошиловский стрелок», «Юный моряк» и др. А в школьной газете ему даже была посвящена заметка – «Значкист Котов».

Окончив девять классов средней школы, в 1940 г. Константин Иванович поступает в Первую московскую военно-морскую специальную среднюю школу, в которой выпускные экзамены считались вступительными в высшие военно-морские училища.

- Я никогда не видел моря, но очень хотел его увидеть и стать военным моряком, – говорит Константин Иванович. – А мои родители, которые ездили на отдых в Крым, говорили, что мне нужно учиться только в Севастополе...

Внезапное нападение фашистской Германии на Советский Союз курсант Котов застал на первом курсе Севастопольского училища. Вражеская авиация совершила внезапный налет на морскую базу, сбросив на входной фарватер Северной бухты Севастополя электромагнитные мины с целью заблокировать Черноморский флот. Черноморское военно-морское училище, как и другие воинские подразделения, дислоцирующиеся в Крыму, корабли Черноморского флота и Дунайской флотилии были приведены в боевую готовность номер один.

- Тогда мне было 17 лет, – вспоминает Константин Иванович, – в звании старшины первой статьи я был назначен командиром отделения в 68-ю Отдельную морскую бригаду, входившую в состав 56-й Отдельной армии, и направлен на фронт под Таганрог на оборонительную линию по реке Миус. В подчинении были матросы, призванные из запаса. Они меня называли «сынок» за мой юный возраст, но уважали за владение всеми видами стрелкового оружия и знание сухопутной тактики, которую изучали на курсе молодого бойца после зачисления в училище.

Подразделениям морской бригады, находившимся на последней линии обороны Ростова, приходилось не только испытывать массированные удары вражеской авиации, но и вступать в бой с немецкими танками, наступавшими вдоль Азовского побережья. Вот лишь один из эпизодов тех тяжелых боев, в которых Константин Иванович принимал участие.

Был март 1942-го. На полях еще лежал снег, а действия по отражению наступления немцев захлебнулись в системе заградительных сооружений противника. Константин Котов получил задачу по уничтожению немецкого дзота, ограничивающего действия морской бригады, и, используя естественные складки местности, начал пробираться по снегу к цели. Незаметно подобравшись на достаточное для атаки расстояние, он забросал гранатами немецкий дзот и подавил огневую точку врага. Однако взрывы гранат были замечены с наблюдательного пункта противника, и немцы начали ответный минометный обстрел местности.

- Я оказался перед дзотом, как вдруг в двух метрах от меня взрывается вражеская мина и осколок попадает в ногу, – рассказывает Константин Иванович. – Острая боль пронзила все тело, но оказать мне сразу первую помощь не было возможности, и пришлось весь день пролежать на снегу. Только на исходе суток санитарки доставили меня с поля боя в медсанбат, а потом и в госпиталь.

Этот военный «трофей» до сих пор хранится в ноге ветерана...

После победы в Великой Отечественной войне понадобились силы для охраны морских участков Государственной границы Советского Союза. С этой целью по решению Советского правительства стали формироваться морские части пограничных войск.

В августе 1950 г. в состав Балаклавского дивизиона пограничных сторожевых кораблей командованием Черноморского флота был передан корабль большой охотник за подводными лодками «Боцман» (БО-105), командиром которого был старший лейтенант Котов. С этого времени началась его многолетняя служба в пограничных войсках КГБ СССР.

За умелое руководство подчиненными и достойные успехи в службе Котова в 1950 г. переводят на Каспийское море, в Баку. Там продолжается его служебный рост: заместитель начальника штаба, начальник штаба Бакинского дивизиона пограничных сторожевых кораблей. В 1952 г. его временно направляют для прохождения службы в Тихоокеанский пограничный округ, на сложный по навигационным условиям морской участок государственной границы, в город Владивосток на транспортный корабль «Брест».

- Мне пришлось пройти всю восточную морскую границу, от Тюмень-Ула (граница с Республикой Корея) до Чукотки, – говорит Константин Иванович.

После изучения морского участка границы Котова назначают в Находку на ПСКР «Ветер».

В 1959 г. Константин Котов возвращается в Баку. До 1961 г. он проходил службу в штабе Бакинского дивизиона пограничных сторожевых кораблей в должностях заместителя и начальника штаба, а с 1961 по 1967 год командовал этой морской пограничной частью, охранявшей южную часть Каспийского моря. Дивизион при Константине Ивановиче являлся одним из лучших среди морских частей пограничных войск КГБ СССР.

Примечательно, что за 24 года службы на командных должностях на подчиненных ему пограничных кораблях и в подразделениях не было допущено ни одного случая гибели среди матросов, старшин и офицеров.

Оценив высокое профессиональное мастерство, глубокие специальные знания и большой опыт управленческой работы, в марте1967 г. Константина Ивановича назначили в морской отдел Главного управления пограничных войск КГБ СССР, где он прослужил до 1985 г. и по достижении предельного возраста был уволен в запас.

45 лет продолжалась военная служба Константина Ивановича Котова.

Изменено 24 октября, 2011 пользователем Arcasha1959

[Бч-4 Волга]

Победители = У самого Чёрного моря.

 

Известие о начале войны застало Виктора Белого в Одессе, где он готовился к поступлению на медицинский факультет одесского университета. Забрав документы, молодой человек вернулся в родной Херсон, а в августе 41-го его призвали в армию. Ему было 19 лет, он окончил школу-десятилетку, был отменно здоров, а потому военкомат направил Виктора в школу, готовившую стрелков-радистов военно-морской авиации. В мае 42-го года краснофлотец Белый прибыл для прохождения службы в 60-ю отдельную авиационную эскадрилью ВВС ЧФ, однако, едва услыхав о том, что штаб ВВС флота формирует парашютно-десантную роту, написал заявление о переводе и уже в июне был зачислен в десантники.

Командовал ПДР ВВС ЧФ капитан Орлов, бывший начальник парашютно-десантной службы 32-го истребительного авиационного полка, в сентябре 41-го года готовивший к рейду первую группу флотских парашютистов, набранных из числа добровольцев, служивших в наземных частях ВВС Черноморского флота. Тогда, перед высадкой большого морского десанта под Одессой возле Григорьевки, в ночь на 22 сентября 1941 года, группу из 23 парашютистов под командой старшины Кузнецова десантировали с борта самолета ТБ-3 рядом с деревней Шицли, где предположительно находился штаб румынского полка.

Двух недель подготовки, отпущенных на обучение десантным и диверсионным премудростям, оказалось маловато, и группа понесла большие потери уже при приземлении — несколько десантников утонули в лимане, один сразу же попал в плен. И все же с десяток бойцов, вооруженных автоматами, гранатами и кинжалами, сумели собраться в боевую группу, нанесли удар по румынскому штабу, забросав штабной блиндаж гранатами. Перебив линии связи и удачно действуя из засад, парашютисты дезорганизовали ближний тыл румынской обороны в момент высадки морского десанта.

Этот опыт диверсионной работы был признан весьма удачным, и даже была предпринята попытка формирования на Качинском аэродроме под Севастополем отдельного парашютно-десантного отряда в составе морской пехоты флота, названного «группа 017». Когда Севастополь был осажден, бойцов группы 017 использовали для обороны особо важных объектов. Большей частью десантники этого отряда погибли во время боев на мысе Херсонес в июле 1942 года. Немногие оставшиеся в живых бойцы группы 017 морем эвакуировались на кавказский берег, и их направили в распоряжение капитана Орлова, формировавшего отдельную флотскую парашютно-десантную роту.

Заместителем у командира флотских десантников Орлова стал бывший начальник парашютно-десантной службы 40-го авиаполка капитан Десятников — опытнейший парашютист, имевший довоенный опыт службы в десантной бригаде особого назначения. Занятия по парашютно-десантной подготовке с личным составом роты проводил бывший начальник аналогичной службы в 5-м гвардейском авиационном полку старший лейтенант А. А. Тарутин. Боевой и тактической подготовкой черноморских десантников занимался старший лейтенант Г. И. Марущак, прекрасно владевший многими видами оружия.

Под руководством этих офицеров личный состав роты — 160 бойцов — проходил усиленную подготовку. Вместе с остальными Виктор Белый учился рукопашному бою, приемам снятия часовых, ориентированию на местности, стрельбе, метанию гранат, подрывному делу. Краснофлотцы роты совершали дневные и ночные учебные прыжки с парашютом, после которых их гоняли сложными горными маршрутами, составленными так, что им приходилось форсировать водные преграды. Эта долгая и изнурительная подготовка вместе с известной долей удачливости помогла Виктору Белому выжить, когда пришлось действовать в реальной боевой обстановке.

 

В октябре 1942 года парашютисты из состава черноморской десантной роты совершили удачную диверсию на майкопском аэродроме, уничтожив на летном поле 13 и повредив 11 немецких самолетов из 39 базировавшихся там. Для этой операции отобрали 42 бойца, в число которых Виктор Белый не попал. Его черед пришел в феврале 1943 года, когда перед флотскими десантниками поставили новую задачу — планировался большой десант в районе Новороссийска, и парашютистам капитана Орлова в этой операции отводилась особая роль.

Согласно замыслу штабов в нескольких местах побережья высаживались морские десанты, которым отводилась вспомогательная роль, а основной удар предполагалось нанести 4 февраля 1943 года в районе деревни Южная Озерейка, где должна была высадиться бригада морской пехоты, усиленная 30 американскими танками М-3 «Стюарт», полученными по ленд-лизу. По десятку этих танков и по две автомашины с разным оборудованием погрузили на баржи типа «болиндер», которые транспортировали буксиры «Алупка», «Геленджик» и «Ялта». Огневую поддержку высадки обеспечивала эскадра в составе крейсеров «Красный Крым» и «Красный Кавказ», трех эсминцев и трех канонерских лодок: «Красный Аджаристан», «Красная Абхазия» и «Красная Грузия». Высаживать десантников должны были катера типа «морской охотник» МО-4.

В тылах оборонительной линии побережья у Южной Озерейки запланировали выброску парашютного десанта, который должен был громить штабы, взрывать мосты, перерезать линии связи, блокировать подход подкреплений к побережью.

 

Изначально планировалось высадить 80 парашютистов с трех самолетов ПС-48 и бомбардировщика ТБ-3 за 45 минут до начала высадки морского десанта под Южной Озерейкой. Однако один из самолетов не смог выйти на цель и вернулся на аэродром с десантом на борту. Около 3 часов утра 4 февраля 1943 года на склон Жень-горы, между деревнями Васильевка и Глебовка, высадились 57 бойцов, разделенные на три боевые группы.

Незадолго перед выброской десанта советские бомбардировщики нанесли в районе высадки мощный бомбовый удар, и специальными зажигательными бомбами вызвали несколько сильных пожаров, служивших ориентирами для десантников. После сильной бомбежки немцы, даже заметив купола парашютов, не смогли сразу же организоваться, а потому приземление десантников произошло с минимальными потерями. Даже гибель командира одной из групп лейтенанта Соловьева, разбившегося при приземлении, не спутала планов — группу возглавил младший лейтенант Чмыга, который повел людей в бой.

Объекты атак десантных групп находились в деревнях Васильевка и Глебовка, располагавшихся на разных сторонах Жень-горы. Краснофлотец Виктор Белый десантировался в составе отряда из 24 бойцов-парашютистов, которыми командовал лейтенант Кузьмин. С ходу ввязавшись в бой, они подавили несколько огневых точек, взорвали два моста, перерезали линии связи. Выполнив первую часть задания, Кузьмин повел своих людей к Васильевке, на помощь группе Чмыги, которая должна была уничтожить штаб 10-й румынской дивизии. Однако оказалось, что штаб находился в Глебовке, а в Васильевке стоял сильный гарнизон, встретивший десантников плотным огнем. Обе группы десанта окопались на окраине деревни, дожидаясь подхода морских пехотинцев, которые, судя по доносившимся со стороны побережья звукам, уже высадились и вели бой, пытаясь прорваться в глубь оборонительных порядков противника.

Однако до утра подкрепление не пришло, обстановка была сложной. Немцы бросили против десантников горнострелковый батальон, подкрепленный румынской полевой артиллерий и частями 10-й румынской дивизии. Умело маневрируя в складках местности, неся потери, десантники продержались целый день, но когда противник подтянул танки, они вынуждены были отойти.

Собрав бойцов из состава обеих групп, лейтенант Кузьмин повел их по руслу речки Озерейки к побережью, откуда доносились звуки боя, но выйдя к месту высадки морского десанта, они увидели картину страшного разгрома: притопленные баржи с обогревшими танками у самого берега, несколько подбитых «Стюартов» стояли на пляже, усеянном телами убитых. Поняв, что высадка с моря провалилась, командир принял решение уходить на восток. Ночью дошли до Глебовки и напали на гарнизон, которому накануне уже досталось от третьей диверсионной группы флотских десантников, разгромивших в Глебовке немецкую артиллерийскую батарею.

В короткой рукопашной схватке бойцы Кузьмина прорвались, ушли в район Абрау-Дюрсо, выйдя к точке на побережье, откуда их должны были забрать катера. Но в условленном месте они никого не застали — еще 6 февраля катера, пришедшие к галечному пляжу Дюрсо из Геленджика, забрав там 23 морских десантника и 2 парашютистов, отбившихся от группы Кузьмина, ушли обратно на базу.

Не имея радиосвязи со штабом, десантники не знали, что на месте их высадки с самолетов сбросили вымпелы, в которых им указывалось двигаться к Мысхако. Те десантники, которые подобрали эти вымпелы, 10 февраля были подобраны катерами и доставлены в Геленджик.

 

Не дождавшиеся катеров, остатки группы лейтенанта Кузьмина решили горами пробираться к линии фронта. Чтобы сбить со следа немцев, устраивавших облавы с собаками, старались идти руслами ручьев и горных речек. Продуктов с собой у десантников было на пять суток, а им пришлось провести в тылу у немцев почти месяц.

 

 

На 23-й день своих блужданий по горам десантники нашли партизан. К тому времени от их группы в живых осталось только четверо. В отряде они встретили командира одной из десантных групп младшего лейтенанта Чмыгу и десяток морских пехотинцев, уцелевших от разгрома. Немного отдохнув и отъевшись, десантники и морпехи решили переходить линию фронта. По совету партизан разделились на три пятерки. Лейтенант Чмыга пошел пятым с Виктором Белым и тремя его товарищами. Морские пехотинцы пробирались сложными путями, и в своих воспоминаниях Виктор Белый отмечает, что не знает, вышли они к нашим или нет.

Пятерка десантников для прорыва к своим решила воспользоваться тем, что на земляных работах в прифронтовой полосе активно использовали наших пленных. Выйдя к фронтовым тылам противника, под местечком Кабардинка они захватили немца, доходчиво объяснив ему, что терять им нечего и тому надлежит сыграть роль конвоира, ведущего пленных на работу. Рисковая игра вполне удалась — под видом рабочей команды, которую «конвоировал» их пленник, диверсанты добрались до передовой линии немецких окопов… И тут встал вопрос — что делать с пленным немцем? Тащить с собой было слишком сложно, оставлять живым слишком опасно, но руки марать его кровью никто особенно желанием не горел. Решили опять «кинуть на спичках», и немца прикончил кинжалом тот, кто вытянул короткую спичку.

Уйдя на нейтральную полосу, поползли к нашим окопам. Подобравшись поближе стали кричать: «Не стреляйте! Свои!». Их впустили в окопы и тут же сдали особистам, которым пришельцы «с той стороны» показались типами весьма подозрительными — ведь никаких документов с собой на задание десантники не брали, и удостоверить свои личности не могли. Особый отдел части, оборонявшей тот участок фронта, где был осуществлен переход, отправил запрос в штаб ВВС флота. Там всех членов группы Кузьмина считали пропавшими без вести, а потому перешедших линию фронта немедленно затребовал к себе командующий флотскими ВВС генерал-майор авиации В. В. Ермаченков. Ребят помыли, подкормили, приодели и срочно доставили в Сухуми, в штаб. Там генерал побеседовал с ними, благодарил за службу, и на память они вместе сфотографировались.

 

 

После десанта под Южной Озерейкой смерть еще дважды совсем близко подходила к Виктору Белому. В январе 44-го при высадке десанта под Керчью он едва не утонул в море — спас его матрос катера, который успел подцепить тонувшего десантника багром и вытащил нахлебавшегося воды Виктора на отмель.

После войны, окончив Ленинградское высшее военно-морское училище, Виктор Николаевич Белый вернулся на Черноморский флот, служил артиллерийским офицером на эскадре крейсеров и к 1955 году сделал завидную карьеру, став помощником флагманского артиллериста. Ангел-хранитель снова простер свои крылья над ним, когда осенью 1955-го Виктор Белый отправился в учебный поход со стрельбами на борту линкора «Новороссийск», где находился штаб эскадры. Из похода линкор вернулся к вечеру 28 октября, накануне празднования столетия обороны Севастополя. Помощник флагманского артиллериста отправился в штаб флота докладывать о стрельбах, а в десятом часу вечера пришел домой, к жене и детям. В половине второго ночи на линкоре грянул страшной силы взрыв, подлинной причины которого не удалось установить до сих пор. В результате этой катастрофы погибли 604 человека

-Выйдя в отставку капитаном 1-го ранга, Виктор Николаевич в 1974 году переехал в Коломну.

 

-http://www.bratishka.ru/archiv/2012/09/2012_9_10.php

[Бч-4 Волга]

Следую своим курсом (1974) Вадим Лысенко

[МАХНО]

Давнее поверье о том, что женщина на флоте — явление аномальное, в наши дни воспринимается как некоторый пережиток.

 

И хотя к дамам в бушлатах некоторые мужчины все еще относятся скептически, прекрасный пол давно отвоевал себе место под солнцем во флотских экипажах многих стран. В Норвегии под натиском морских амазонок не устояли даже святая святых ВМС — субмарины.

 

В России заповедь Петра I о том, что «женщинам во флоте не бывать», впервые нарушила гречанка Ласкарина Бубулина — единственная в истории женщина — адмирал Российского флота. В США первой морячкой стала Грейс Хоппер — контр-адмирал американского ВМФ.

 

Есть своя женщина-легенда и в Украине. Человек удивительной судьбы и с уникальной в истории военно-морского флота биографией. Гвардии полковник морской пехоты Евдокия Завалий — единственная представительница слабого пола, которая в годы Второй мировой войны возглавляла действующий на передовой линии фронта взвод морских пехотинцев.

 

...Я тщетно пытаюсь отыскать в облике невысокой худенькой женщины черты избранности, позволявшие ей, семнадцатилетней, командовать полусотней крепких мужиков, наводя ужас на гитлеровцев дерзкими вылазками, за которые она получила от них прозвище «фрау черный комиссар» или «фрау черная смерть». Буквально с порога Евдокия Николаевна командует мне: «Идем к столу! Флотская уха стынет!» Звучит как приказ, и я понимаю, что возражения бессмысленны — комвзвода в своей стихии.

 

 

— Евдокия Николаевна, откройте секрет: как удавалось руководить взводом десантников, может, слово какое заговорное знали?

 

— Слова самые обычные: «Взвод! Слушай мою команду!» Голос-то у меня громкий всегда был, с детства песни пела под свой аккордеон. Поначалу, конечно, бывало, хмыкали хлопцы в мою сторону, но я внимания не обращала. Ничего-ничего, думаю, я вам еще покажу кузькину мать! Волю в кулак, очи озверелые и — вперед! Хотелось нос мужикам утереть, показать, что могу воевать не хуже, если не лучше их. И они привыкли ко мне, зауважали. Если бы не приняли как командира, сто раз была бы убита. Ведь немцы охотились за мной, после того как узнали, что «черными комиссарами» командует женщина, но ребята мои каждый раз выручали.

 

Поднимаю их в атаку: «За мной!» Догоняют и обходят меня, прикрывая, бесстрашные, отчаянные — Жора Дорофеев, Петро Мороз, Саша Кожевников, три Димы — Ваклерский, Собинов и Седых... Каждый из пятидесяти пяти моих автоматчиков до сих пор стоит перед глазами, хотя никого из них уже нет в живых. Димка Седых бросился под танк с последней гранатой, Миша Паникахо заживо сгорел, облитый горючей смесью, но успел вскочить на вражеский танк и поджечь его, Ваня Посевных... Когда появился во взводе, смерил презрительным взглядом: «Бабе подчиняться неохота!» А в боях за Будапешт он прикрыл меня от снайперского выстрела, подставив свою грудь... До Победы дошли только шестнадцать моих ребят, сегодня из нашего спецвзвода 83-й бригады морской пехоты осталась я одна.

 

Евдокия Николаевна замолкает, пытаясь унять слезы, ручьями текущие по щекам, а я, не зная, как утешить, перевожу разговор в другое русло — туда, где не должно болеть.

 

— Вы, наверное, пацанкой росли — во дворе верховодили, заводилой были?

 

Она как будто не слышит вопроса — рвущая сердце фатальная память 65-летней выдержки не отпускает ее.

 

— Так и не привыкла терять. На фронте слезы прятала под плащ-палаткой, чтобы, не дай Боже, не увидел кто и не заподозрил в слабости. Понимаешь, я просто не имела права быть слабой, бояться. Но все равно боялась... крыс. Ничего с собой поделать не могла, крысы для меня страшнее немцев были — голодные, по ночам в лицо бросались, за пятки грызли. Брр! Лучше не вспоминать...

 

Я ведь совсем девчонкой на войну попала, еще шестнадцати не стукнуло. Три раза бегала к военкому, а он мне все: «Молоко сначала подотри!» — «Какое молоко?» «Материно, не обсохло еще!» Но фронт приближался, и вскоре война сама пришла за мной. Как сейчас помню этот день, 25 июля. Выжженную солнцем степь в родной Николаевской области, колхозное поле, где мы с подругами торопились убрать урожай, зарабатывая трудодни. Вдруг видим — на белом небе над нашим селом появились черные пятна.

 

Бригадир аж присвистнул: «Парашютный десант!» Послышался нарастающий гул, и вражеские самолеты начали бомбежку. Мы бросились по домам. Вбежав во двор, я услышала чей-то стон и, глянув под старую антоновку, обомлела: молодой пограничник (у нас в селе находился штаб погранзаставы) лежит в луже крови. Не помню, как вбежала в хату, разорвала на бинты простыню, как могла перебинтовала его, смотрю — еще одного ранило, потом еще...

 

Когда последняя воинская часть покидала Новый Буг, ведя кровопролитные бои, я уговорила командира взять меня с собой. Хотела забежать домой за кофточкой, но возле дома столкнулась с бабушкой. Увидев меня, баба заголосила: «Ой, шо ж ти робиш? Вернися, золота моя!»

 

А потом вдруг крепко обняла, зашептала что-то и посмотрела в глаза:

 

— Онучечка! Четыре раза будешь кровью стекать! Но тебя принесут белые гуси... И перекрестила. Бабушка моя людей лечила травами и судьбу предсказывала. Прожила на свете 114 лет.

 

Дуськин взвод

 

 

 

— Сбылось бабушкино предсказание?

 

— Как сказала, так и случилось. Четыре ранения и две контузии — с такими трофеями я вернулась с войны. Впервые ранило на Хортице, когда во время отступления наш 96-й кавалерийский полк, где я служила санитаркой, принял тяжелый бой. Днепр нам пришлось форсировать вплавь, на хлипких плотах из подручного материала. Там и настиг вражеский снаряд. После проникающего ранения в живот попала в госпиталь под Краснодаром. Главврач осмотрел меня: «Ну все, девчоночка, отвоевалась. Получишь литер и дуй домой». Ответила, как отрезала: «Некуда мне ехать! Отправляйте на фронт!»

 

Направили меня после ранения в запасной полк. А туда как раз «покупатели» из командования приехали набирать ребят на передовую. Один из них, моряк, подзывает меня: «Гвардии старший сержант, покажите ваши документы!» Раскрывает мой литер и читает: «Старший сержант Завалий Евдок.» Это в госпитале имя мое так сократили. «Завалий Евдоким?» А я ему, и глазом не моргнув: «Так точно, товарищ командир! Завалий Евдоким Николаевич!» — «Даю пятнадцать минут на сборы!» — «Есть!»

 

Он и не подозревал, что перед ним — девушка. А я ничем не выделялась среди парней: те же гимнастерка и галифе, на голове после госпиталя — «ежик» с чубчиком — косу пришлось сбрить, чтобы вши не донимали. Выдали мне боеприпасы, обмундирование, а потом отправили... в баню.

 

— Вот тут-то и раскрылся обман? Разоблачили «Евдокима»...

 

— Да ты что! Если бы тогда узнали, не сносить бы мне головы. Расстрельная статья, с командованием шутки плохи! Стою ни жива ни мертва со своим тазиком, а мимо ребята в чем мать родила мыться бегут. Посмотрела на палатку медсанбата и смекнула расковырять себе лицо в кровь, чтобы не до бани было. В медсанбате мне обработали раны, а через два с половиной часа у станицы Горячий Ключ старший сержант Евдоким Завалий принимал бой в составе шестой десантной бригады.

 

— Вы хотите сказать, что вам удалось незаметно влиться в мужское общество и оставаться там нерассекреченной еще какое-то время? Простите, но это кажется невероятным...

 

— Тем не менее мне удалось продержаться около года. Никто ни о чем не догадался. Меня сразу же признали «своим парнем», а после того как под Маздоком я взяла в плен немецкого офицера, направили в отделение разведки, и вскоре я стала его командиром. Очень тяжелые бои шли на Кубани, в районе станицы Крымская. Там наша рота попала в окружение. В разгар схватки погиб командир, и, заметив растерянность бойцов, я — старшина роты — поднялась во весь свой «гигантский» рост и крикнула: «Рота! Слушай меня! Вперед, за мной!» Бойцы поднялись в атаку, и нам удалось сломить сопротивление противника, выйти из окружения. В этом бою я получила второе тяжелое ранение. Вот тогда-то и разоблачили «Евдокима».

 

— И какими были последствия? Перепало на орехи от командования?

 

— Никто даже не пикнул. Наверное, учли боевые заслуги и дали направление на шестимесячные курсы младших лейтенантов. После них в октябре 443-го направили в 83-ю бригаду морской пехоты Краснознаменной Дунайской флотилии и доверили взвод. Так я из «товарища Евдокима» превратилась в «лейтенанта Дусю». Матросы мне попались как на подбор — рослые, крепкие, отчаянные хлопцы. Ребята из соседних взводов вначале смеялись над нами: «Дуськин взвод!» Но прошло время, и стали называть уважительно: «Дусины гвардейцы». А мои автоматчики называли меня по-мужски — командиром, а иногда ласково Евдокимушкой...

 

Трем смертям не бывать

 

 

 

— То есть бойцы стали воспринимать вас не только как командира, но и как женщину. Скажите честно, сердце ни разу не екнуло? Влюбленные взгляды ловили на себе?

 

— О чем ты говоришь! Если бы хоть какие-то мысли возникли на этот счет, все — нет взвода и нет командира. Я была для них мужиком, да и некогда было нам, морским пехотинцам, любовь крутить. Про это ты в других родах войск расспроси, может, чего и расскажут. А мне нечего рассказать, кроме того, что вернулась я домой после войны чистая, как небо и звезды...

 

Мой бестактный вопрос разволновал Евдокию Николаевну, и в ее голосе вновь появились командные нотки: «Возьми вон ту газету!» Я протягиваю ей потрепанный газетный листок из разложенного на столе солидного домашнего архива. Она возвращает его мне: «Читай!»

 

— «Бойцов во главе с женщиной-офицером высадили в тыл врага десантные катера. Была поставлена задача перекрыть дорогу, по которой отступали на Вену разбитые под Будапештом фашистские части. 6 суток отбивали ребята яростные атаки врага. А потом с воздуха на них посыпались бомбы. Со стороны Будапешта на моряков двинулись «тигры». Казалось, что все кончено. Не выдержит горстка морских пехотинцев, не устоит. Но пока подоспела помощь, семь фашистских танков горело перед траншеями смельчаков. «Тигров» подожгли моряки из взвода лейтенанта Завалий...»

 

Евдокия Николаевна прерывает меня:

 

— Вот такая «любовь» у нас была, деточка. А ты говоришь, взгляды...

 

Севастополь, Сапун-гора, Балаклава, Новороссийск, Керченские катакомбы. По 8—9 атак за одни сутки. Я потом после войны еще долго по ночам «ходила в атаку». Кричала так, что соседи пугались. А бабушка молилась и говорила маме: «Это нечистый дух из нее выходит, доня!» Наверное, благодаря этим ее молитвам и заговорам живу до сих пор, хотя трижды была похоронена...

 

Я слушаю ее рассказ и думаю: наверное, когда человек при жизни становится легендой, мистику и мифологию воспринимает как объективную реальность. Забывая, где правда, где вымысел. Но на всякий случай уточняю:

 

— Сколько раз?

 

Она не реагирует на глупый вопрос и продолжает, глядя сквозь меня в свое прошлое:

 

— Еще в самом начале войны кто-то из односельчан сказал бабушке, что видел, как меня хоронили. Но она не поверила и все по церквям ходила, свечи ставила. Потом под Белгород-Днестровским, когда ночью форсировали лиман, чтобы, преодолев минное поле, захватить плацдарм и удержать его до прихода главных сил. Едва достигли середины лимана, как с противоположного берега ударили вражеские орудия и пулеметы. Несколько мотоботов пошли ко дну, остальные достигли берега и захватили его. Когда немцы стали отступать, мой взвод преследовал их. Я не заметила, как оторвалась от своих десантников, рядом разорвался снаряд, и меня отбросило взрывной волной. Очнулась, когда стемнело, и услышала немецкую речь. Немцы ходили по полю боя и добивали наших раненых.

 

Почувствовала, что приближаются ко мне, затаила дыхание, и вдруг огнем полоснула боль в ноге. Один из фашистов пронзил ее штыком, чтобы проверить, мертва ли «русиш фрау». Чудом не выдала себя, а на рассвете, когда наши батальоны очистили от гитлеровцев западный берег Днестровского лимана, меня, истекавшую кровью, нашли местные жители. В штабе бригады решили, что я погибла, и на братской могиле в Белгород-Днестровском среди других имен появилось мое.

 

Ну а в третий раз меня похоронили в Болгарии, высекли фамилию на памятнике, и когда спустя 25 лет я приехала в Бургас как почетный гражданин города, одна из женщин во время встречи с горожанами узнала меня и бросилась ко мне со слезами: «Доченька! Ты живая!»

 

Привидения в черных бушлатах

 

— Фашисты называли вас «фрау черная смерть». Значит, признавали вашу силу и свою обреченность, то есть уважали?

 

— Черные бушлаты всегда наводили на них смертельный ужас. Внезапностью, дерзостью и бесстрашием. Головы у моих ребят отчаянные были. Но когда фрицы узнали, что среди них — женщина, сначала поверить не могли, а потом стали охотиться за мной. Что касается уважения, не знаю, но расскажу еще один случай. Это была самая дерзкая и самая трудная операция, которую поручили моему спецвзводу.

 

В феврале 45-го шли жестокие бои за Будапешт. Четыре дня морские пехотинцы пробивались к крепости, где размещалось гитлеровское гнездо — штаб-квартира фашистского палача Хорти. Все подходы к замку были заминированы, оборудовано множество огневых точек. Командование 83-й бригады поставило задачу: во что бы то ни стало проникнуть внутрь крепости. Обследуя все закоулки, моряки обратили внимание на канализационный люк, спустились в него и обнаружили подземный ход. Разведчики доложили, что пройти подземельем можно, но дышать там трудно — стоит тяжелый смрад, от которого кружится голова. Командир роты Кузьмичев вспомнил, что среди захваченных нами трофеев есть подушки с кислородом. Просчитали, что идти надо до четвертого колодца, и решили рискнуть. Мой взвод шел впереди роты — одна подушка на двоих, делаешь спасительный вдох и отдаешь соседу. Коллектор оказался уже, чем предполагали, шли согнувшись, ноги увязали в зловонной жиже. У второго колодца услышали грохот и лязг. Осторожно отодвинули крышку и сразу закрыли — наверху вся улица запружена танками и бронемашинами. Господи, подумалось, а что же ожидает нас у четвертого колодца? Ведь это вонючее подземелье может стать нашей братской могилой, достаточно бросить пару гранат! У четвертого колодца остановила взвод. Сердце бешено колотится, но там, наверху, было тихо. Значит, правильно рассчитали.

 

Покинув колодец, бойцы редкой цепочкой рассыпались вдоль серой стены замка, очередью уложили часового. Внезапное появление «черных комиссаров» повергло противника в замешательство, нам хватило этих секунд, чтобы ворваться в здание, пока застрочил пулемет. Подоспела рота и другие подразделения — брали этаж за этажом и вскоре полностью очистили от гитлеровцев замок и прилегающие кварталы. В числе пленных оказался немецкий генерал. Он смотрел на нас, как на призраков, не в силах понять, каким чудом мы оказались в тылу его войск.

 

Когда ему сказали, что прошли под землей, не поверил, пока не увидел разведчиков, не успевших отмыться от грязи и нечистот. Когда услышал, что комвзвода была девушка, опять не поверил и оскорбился: «Худшего издевательства вы не могли придумать?!»

 

Вызвали меня. Пришла в штаб грязная, как черт, разит от меня за километр. Майор Круглов, зажимая нос платком, обращается ко мне: «Доложите, как пленили немецкого генерала!» И вдруг немец протягивает мне пистолет системы «Вальтер» — плохо, видать, обыскали его ребята. «Фрау русиш черный комиссар! Гут! Гут!» Я глаза вытаращила на политотдел, те кивают — бери. Потом ребята именную надпись мне на этом пистолете сделали...

 

— Евдокия Николаевна, а после войны вам не хотелось продолжить военную карьеру на флоте? Глядишь, и до контр-адмирала дослужились бы, как Грейс Хоппер.

 

— Мне давали направление в военное училище, но сказались ранения, и пришлось оставить службу. Но я не жалею, потому что встретила свою любовь, вырастила сына и дочь. Растут мои внуки и правнуки, хотя мне предсказывали, что ни мужа, ни детей не будет. Когда гитлеровцы готовились к контрудару по нашим войскам в районе озера Балатон, мой взвод остановился в помещичьем доме. Хозяйка, которая немного говорила по-русски, увидев меня, отшатнулась: «О Господи, женщина!» А потом стала убеждать, что оружие — это большой грех и что небо накажет меня, не дав продолжения моему роду, а земля разверзнется подо мной... Как видите, старая помещица ошиблась, живу. Одна за всех моих ребят...

[гудым]

В 1943 году, ...«Санта Фе» не дошел....Для того чтобы выяснить это, экспедиция «Искателей» отправилась на место трагедии в Черном море. Погрузившись под воду к погибшему кораблю и изучив множество архивных документов, мы расскажем о совершенно неизвестной....

Интересно, а сколько "тайн", за один сезон в Севастополе, раскрыл Андрей-Искатель? У него принцип один: "Дыра - это Нора - нора - это ТАЙНА". Но до конца не идёт, иначе "тайны" не будет. О "Санта-Фэ".Была ли торпедная атака?? Вполне возможно что и "Санта" и "Охотник" попали на мины. Но это из разговоров "в кокпите". Кстати, трофеев "со стабилизаторами" уже хватало. Пусть Андрей покажет то у чего НЕТ стабилизатора. Немцы дураки? Или минёры-водолазы не захотели бомбу поставить? Впрочем, Андрей уточнил: вода холодная была!Зато вот случай без "тайн" и без гугла. В небе над руинами Севастополя, "мессер" сел на хвост нашему "истребителю и погнал его "по Острякам" в сторону центра. Наконец, в районе пл. Ушакова, "истребитель снизился на уровень второго этажа и юркнул в каньон Большой Морской! Немец шарахнулся выше, но преследовал недолго - дальше была зенитная батарея.Постараюсь узнать фамилию сталинского сокола. . Изменено 11 января, 2013 пользователем гудым

[МАХНО]

Мне хочется верить, что чёрные наши бушлаты

Дадут мне возможность сегодня увидеть восход.

В.Высоцкий. «Чёрные бушлаты»

24 февраля 2007 ему исполнилось 85 лет. Признаётся, что и самому в это не верится. Столько всего испытать пришлось. А события января 1942 года до сих пор бессонными ночами перед глазами встают, прокручиваются кинолентой, сердце бередят.

По мотивам его военных приключений можно снять не один столь ныне модный се-риальный боевик о Великой Отечественной войне. Причём над сценарием особо рабо-тать и не нужно – просто послушайте и запишите все передряги, в которых пришлось побывать нашему земляку. Вы можете не поверить, но иногда жизнь во много раз изо-бретательнее по части сюжетных повортов, чем самая изощрённая фантазия режиссёра.

О себе и о своих боевых товарищах у нашего героя имеется объёмный архив публикаций в периодике, книжных очерков. В музеях Москвы, Киева, Донецка, Евпатории можно увидеть его фотографии, услышать от гидов повествование о его подвиге. Из Москвы к нему приез-жал художник чтобы нарисовать портрет для музея. О песне Владимира Высоцкого "Чёрные бушлаты" он с полным правом может сказать, что она посвящена и ему. С него же скульптор Николай Брацун лепил образ бесстрашного моряка для памятника героям Евпаторийского десанта. Сегодня он, Алексей Семёнович Корниенко, проживает в городе Красноармейске Донецкой области. Из 740 матросов, высадившихся на тральщике "Взрыватель" и катере "Морской охотник" погибли свыше 700 человек. В 1970 году, к моменту открытия памятни-ка героям на трассе Симферополь-Евпатория в живых оставалось всего семь человек. До на-ших дней дожил он один – последний герой Евпаторийского десанта.

НАША ЦЕЛЬ – ЕВПАТОРИЯ

- Мне шёл 19-й год, когда председатель нашего колхоза созвал всех сельчан и объявил, что началась война. Я поначалу обрадовался, думал, ну вот, увижу теперь как стреляют по-настоящему, поучаствую в настоящих боевых действиях. До этого только в фильме про Ча-пая войну видел. Не понимал тогда, насколько это страшно. Теперь как вспомню, что пере-жить пришлось за три года войны – всем говорю: не дай Бог, чтобы это повторилось! – так повёл свой рассказ Алексей Семёнович.

- Начинал я службу в Батуми, где проходил курс молодого краснофлотца. Потом перебро-сили в Севастополь в Стрелецкую бухту. Молодёжь - сплошь моего возраста. Сразу стали обучать нас штыковой атаке. Выдали винтовки короткие, вместо штыка – кинжал. Мы дума-ли, перебросят нас под Новороссийск. И вот наш морской батальон через некоторое время грузят на корабли. Батальонный комиссар Фёдор Афиногенович Павлов сообщает:

– Внимание, наш рейд – Евпатория!

Мы в недоумении. Как Евпатория? Её же немцы уже заняли! Оказывается, мы идём выса-живаться десантом. 740 человек. Наша цель - захватить плацдарм и отвлечь силы противника от осаждённого Севастополя. На следующие сутки нам обещано подкрепление – вторая пар-тия десанта.

- Выдали нам ручные гранаты РГД, винтовки и несколько ручных дисковых пулемётов Дегтярёва, везли мы с собой и две танкетки. 5 января 1942 года мы подошли к разрушенному пирсу. Гостиницу "Крым", в которой был немецкий штаб, мы сразу расстреляли из кора-бельных пушек. Но и фашистская артиллерия открыла огонь. Под этим шквальным огнём высадились сапёры, которые частично восстановили пирс – настелили дорожку, по которой ринулись в наступление мы. Буквально на себе вынесли на берег две танкетки. В первые же минуты боя погиб командир батальона, а он сам был жителем Евпатории. Мы жёстко следо-вали приказу – всех врагов истреблять, никого не брать в плен. А иначе и нельзя было. Фа-шисты не ожидали нашей атаки, мы врывались в дома, а они многие – пьяные…

Очень страшный бой был... Никто никого не щадил…

Поначалу для нас удачно всё шло – к утру улицы были завалены фашистскими трупами. Но, правда, и наших ребят полегло немало. Когда же рассвело, гитлеровцы опомнились и на-чали ожесточённо защищаться, прикрываясь мирными жителями. Хватают их, ставят в две-рях дома и из-за их спины стреляют из автоматов. А у нас – винтовки, и боеприпасы закан-чиваются.

БЕЗ НАДЕЖДЫ НА ПОМОЩЬ

- Вся надежда была на вторую партию нашего десанта, но на море разыгрался шторм до 9 баллов, волны достигали двух метров, и высадка была невозможна.

Мы воевали уже немецкими автоматами, добытыми в бою, пошли страшные потери. На вторые сутки немцы бросили на нас 105-й пехотный полк, 2 батальона и несколько батарей, а нас оставалось человек 300-400. Из последних сил мы удерживали плацдарм.

Кроме того, что я был связным штаба, ещё в Стрелецкой бухте прошёл обучение на мед-брата. Множество раненых товарищей пришлось перенести на себе под непрерывным огнем противника. Спасало то, что заборы в Евпатории были из ракушняка, добытого в аджимуш-кайских каменоломнях. Вот, прикрываясь этими заборами, мы, пять человек матросов, сно-сили раненных в штаб, а местная жительница, врач Валентина Павловна, помогала. По воз-можности вытягивала неглубоко вошедшие осколки. На третьи сутки осталось нас 123 матроса. Пришёл лидер "Ташкент", но зайти в порт не смог. Тогда одну из двух танкеток, охранявших наш штаб, послали в порт на подмогу кораб-лю, но немцы её сразу же расстреляли. Метров за 500 от берега "Ташкент" вынужден был остановиться. С него попробовали спускать шлюпки с 6-8 десантниками на борту, но очень высокая волна топила их тут же. Корабль вынужден был уйти.

Курсировал вдоль берега только наш тральщик, с которого мы высаживались. Ночью он подходил к пирсу, и мы переносили на него раненых. Во время бомбёжки ему повредило ру-левое управление, и волны выбросили его на берег за Евпаторией. Как только фашисты об-наружили корабль – расстреляли его в пух и прах. А на том месте, по рассказам евпаторий-цев, вода ещё с месяц розовая была. И всё же выжили в той мясорубке два человека. Одного из них, Ивана Плахуту я после войны навещал, но вот уже восемь лет, как его нет в живых.

ЗА НЕСКОЛЬКО ШАГОВ ДО СМЕРТИ

- В ночь 8 января штабники дают мне задание: пробраться к нашему пулемётчику, оборо-нявшемуся на одной из евпаторийских улиц и велеть ему отступать к штабу, планировали сесть в танкетку и выбраться отсюда. Пулемётчика я обнаружил убитым, забрал пулемёт, возвращаюсь, и вдруг – сам не понимаю, что случилось. Очнулся лежащим на тротуаре, в снегу, в луже крови, каска слетела, голова страшно болит. Смотрю, на каске глубокая вмяти-на, рука прострелена. Вот осколочек в ухе до сих пор сохранился. Прихожу весь в крови к штабу, а там только 17 раненых осталось, говорят – начальство в танкетке уехало. Но, конеч-но, потом мы узнали, что танкетку ту расстреляли. По моим предположениям, нас выдали двое местных татар, которые на рассвете проходили мимо, потому что они нас увидели и как только ушли, так нас сразу фашисты окружили. Кричат через переводчика:

- Выходите, мы вам жизнь гарантируем!

Но кто им поверит. Начали они гранаты кидать, а мы гранаты отбрасываем назад. Отбива-лись почти до самого вечера. Тогда они динамитом подорвали стену и огнемётом нас начали поливать. Уголь, который тут был, – загорелся, дышать нечем, на нас загорелись шапки, одежда, волосы. Мы вынуждены были покинуть убежище.16 человек нас осталось. Связан-ных, избитых, вывели фашисты нас за Евпаторию на Красную Горку. Окружили, взяли в кольцо войсками. Возле каждого автоматчика поставили. Не стреляют, а заставляют жителей выходить, чтоб смотрели. Но никто не хочет. Старики, дети, женщины отказываются. Этим задержали расстрел.

И тут друг мой, Гриша Рудь, говорит:

- Смотри, Алексей – самолёты наши летят.

А что толку, думаю я, всё равно наша песенка спета. Знали бы мама, братик и сестричка, знали бы все родные о моих последних минутах жизни…

А это действительно были советские самолёты. Они ринулись прямо на скопление техники, солдат. Немцы стреляют, а они давай бомбить. Первыми бомбами попадают по танкам, по машинам. Подбили цистерну с горючим – огонь, дым чёрный стелится, будто ночь наступи-ла. Немцы в панике прячутся. Одна бомба падает недалеко от нас. Меня взрывной волной откинуло метров на 15-20 в снег. Поднялся. Думал, сейчас застрелят, и будет мне лёгкая смерть.

Но тут кто-то будто подсказал – цепляйся за машину. А грузовик немецкий с тентом, я вскакиваю в кузов, прячусь под брезент. Оказывается, большая колонна машин отправилась по направлению к Севастополю. Хотел я по дороге где-нибудь выскочить, да не удалось. Так всю ночь ехали. Замёрзший, окровавленный, добрался так до Севастополя. Смог выбраться только когда «моя» машина отстала от колонны и остановилась в каком-то дворе...

…Алексей Корниенко, всё ещё не веря в чудесное спасение, выбежал за город. Помогли местные жители, которые сначала прятали его у себя, а потом переправили в партизанский отряд. Спустя ещё некоторое время, партизаны помогли Алексею добраться до советских войск в Керчи. Он участвовал в освобождении Крыма. Под Перекопом получил тяжёлое ра-нение ног. Далее – госпиталя, инвалидность. Так закончилась война для Алексея Корниенко.

СОВРЕМЕННОСТЬ

Он вернулся в родные края, работал комбайнёром, потом – водителем в АТП. Старые раны не давали покоя, приходилось постоянно лечиться на курортах. Бывал он в Евпатории и дру-гих городах на встречах с боевыми побратимами, участвовал в открытии памятников героям Евпаторийского десанта, музейных стендов. Не забывают его и учащиеся местных школ.

Его китель увешан орденами и медалями. Вспоминают о нём и к знаменательным датам, праздникам: от Управления труда и соцзащиты населения подарили телевизор, инвалидную рычажную коляску дали, микроволновку. Вспомнили о нём и "товарищи" из "Горсвета": не-сколько лет назад обрезали свет на столбе. Оказывается не положено, чтобы выключатель наружного освещения стоял в доме. А как быть, если "удобства" во дворе, а освещение толь-ко от лампочки на столбе за забором? Ночью во двор выйдешь с больными ногами, на кос-тылях, дай Бог, если не упадёшь, а ведь бывало, и падать приходилось. Алексей Семёнович неоднократно заявления в исполком писал, пытался добиться правды, но где она, та правда? Он показывает мне Удостоверение №002 участника Евпаторийского десанта, инвалида вой-ны.

- Неужели я не заслужил, – говорит, - даже света на столбе?

Что тут сказать? По-моему, стоит этот вопрос задать "ответственным лицам", которые, бу-дем надеяться, не уйдут от ответа и найдут какое-то решение.

И есть ещё предложение: последнему оставшемуся в живых герою Евпаторийского десанта стоит присвоить звание Почётного гражданина города Красноармейска.

Изменено 15 января, 2013 пользователем МАХНО

[МАХНО]

100 лет Маринеско. Имя «подводника номер один» появилось на Стене героев, расположенной на Театральной площади в Одессе. Участие в торжественных мероприятиях приняли первые лица города и области, учащиеся мореходного училища имени Александра Маринеско и множество горожан, гордящихся подвигом легендарного подводника.

 

Сегодня имя легендарного подводника Александра Маринеско увековечено на Стене героев в Одессе. Современные подводники утверждают: тот маневр, который выполнила подводная лодка под командованием Маринеско, не могут выполнить даже современные атомоходы.

 

 

 

Детали «атаки века» раскрывает подводник, Герой Советского Союза Валентин Соколов. Во время учёбы один раз даже встречался с Александром Маринеско, позже, уже будучи подводником, пришёл к выводу: подвиг помогает совершить не современное вооружение, а вера в победу. появились новые машины, мы заложили туда эти программы, чтобы мы, подводники атомных лодок, выполнили. Машины отвечают — атака невозможна. Это людям, наверное, дано от Бога, и вот поэтому они выполняли такие задачи.

 

 

Кроме фамилии Маринеско, Стену героев пополнило ещё одно имя — Героя Советского Союза контр-адмирала Николая Лунина.

 

 

 

 

[Бч-4 Волга]

У западного берега Крыма обнаружена затонувшая подлодка типа "Щука" времен Великой Отечественной войны .КИЕВ, 5 июля. /ИТАР-ТАСС/. Советская подводная лодка типа "Щука", пропавшая без вести в феврале-марте 1944 года, обнаружена у берегов мыса Тарханкут на западном побережье Крыма. Как заявил сегодня председатель крымского правительства Анатолий Могилев, обнаруженное специалистами Черноморского центра подводных исследований судно является уникальной находкой."По предварительным данным водолазов Черноморского центра подводных исследований, лодка затонула с небольшими повреждениями. Специалисты не исключают, что судно можно поднять со дна моря, в перспективе законсервировать и сделать там уникальный музей военной истории", - сказано в сообщении крымского правительства.Подводная лодка "Щ-216" обнаружена на глубине 52 метра. Согласно данным государственных архивных фондов, это одна из 16-ти без вести пропавших советских подводных лодок типа "Щука".По данным специалистов, на лодке сохранились не только личные вещи экипажа из 47 человек, но и останки погибших.В этой связи Могилев заявил о необходимости разыскать родственников членов экипажа и перезахоронить останки погибших воинов. "Это долг власти и общества. Мы приближаемся к памятной дате — 70-летию со дня Великой Победы. Президент Украины поручил активизировать поисковые работы, устанавливать личности наших героев, чтобы отдать им последние почести", - отметил он.-http://www.itar-tass.com/c96/797873.html

[Старый шарманщик]

Могилёв дебил редкий.Зачем трогать братскую могилу.

[Юджаныч]

Могилёв дебил редкий.Зачем трогать братскую могилу.

Зачем так грубо? Разве плохо установить личности погибших и перезахоронить их, чтобы родственникам было куда приходить? Я бы очень хотел бы знать где покоится мой дед...

[Старый шарманщик]

Олег.По документам возможно установить ушедших в последний поход?Кто и на какие средства будет осуществлять подъем и захоронение.В нынешних реалиях Украины могут спонсировать,при условии,что лодку сдадут в металлолом.И это маловероятно.А Могилёв тварь редкая.

[Юджаныч]

Кто и на какие средства будет осуществлять подъем и захоронение.В нынешних реалиях Украины могут спонсировать,при условии,что лодку сдадут в металлолом.И это маловероятно.

Это всё на уровне предположений.

Могилёв тварь редкая.

Я его не знаю.

[Старый шарманщик]

Будем посмотреть.

[Старый шарманщик]

Олег.Назвав погибшую лодку братской могилой имел в виду мировую практику.Корабли погибшие с командами,считать братскими захоронениями.Не более того.

[Shultz]

На это неделе по "Звезде" с понедельника по четверг будут показывать документальный сериал "ВМФ СССР. Хроника Победы". Начало - в 19.40 по Москве.В понедельник: "Беломорская флотилия", во вторник: "Морской десант", в среду: "Ладожская флотилия", в четверг: "Днепровская флотилия".

[Юджаныч]

Олег.Назвав погибшую лодку братской могилой имел в виду мировую практику.Корабли погибшие с командами,считать братскими захоронениями.Не более того.

Это в случае, если её таковой признает государство флага. Без признания - просто затонувший объект.

[Старый шарманщик]

А где ныне это государство,в памяти?

[Shultz]

У западного берега Крыма обнаружена затонувшая подлодка типа "Щука" времен Великой Отечественной войны

В продолжение темы.

 

Найденную у Тарханкута субмарину «Щука» доставят в Феодосию

 

Нашумевшая находка времен Великой Отечественной войны – субмарина «Щука-216». На прошлой неделе дайверы обнаружили её в районе мыса Тарханкут – на западном побережье Крыма. Все эти годы она считалась без вести пропавшей. Теперь ее готовят к поднятию с морского дна. А в будущем «Щука» с большой вероятностью станет музеем в Феодосии.

 

 

Как сообщали СМИ, подлодку нашли 4 июля у берегов Тарханкута. Советское судно, потерпевшее бедствие и как считают историки ставшая жертвой глубинных бомб, пропала в феврале 1944 года. Субмарина лежала на глубине 58,2 метров на расстоянии 20 км от берега, когда ее обнаружили водолазы.

 

– Подлодка выполняла дозорную службу, торпедировала немецкий транспорт, на котором из Крыма вывозились ценности и войска вермахта, – рассказал журналистам директор Крымского республиканского учреждения «Черноморского центра подводных исследований» Сергей Воронов.

 

Сохранность подлодки «Щ-216» поразила специалистов подводной археологии. Кормовая часть до самой рубки осталась целой. По мнению специалистов отсеки подлодки – не тронуты водой: из семи пострадал только жилой – 2-й. Такая целостность затонувшего корабля позволит ученым извлечь её из воды и сделать из советской боевой субмарины музей.

 

– Мы в легком ужасе. Никто в истории и в практике подводной археологии не реставрировал и не консервировал подводную лодку, – отметил на пресс-конференции Сергей Воронов. – Гигантское сооружение. Сейчас мы разрабатываем методику.

 

Во время бедствия, на подлодке погибли все члены экипажа. Их останки сохранились внутри корабля. Исследователям уже известны имена всех сорока семи человек.

 

– Мы нашли в центральном военно-морском архиве России их фамилии, адреса, имена всех ближайших родственников, – рассказал «Победе» Сергей Воронов.

 

По его словам С.Воронова, родственники погибших краснофлотцев уже выходят на связь с исследователями: пока позвонили двое – из Израиля и Запорожья.

 

Специалисты планируют провести эксгумацию тел краснофлотцев. Подлодка и останки погибших воинов – членов экипажа найдут свое последнее пристанище в Феодосии.

 

– Принято решение, что субмарина будет установлена в Феодосии, поскольку в 1941 году подлодка была приписана к феодосийской базе. Члены экипажа, найденные на борту, будут перезахоронен с воинскими почестями здесь же, – рассказал «Победе» Сергей Воронов.

 

На следующей недели археологи выйдут к месту находки и начнут подготовку к подъему всего того, что взрывом глубинной бомбы снесло с верхней части корабля. Это зенитные орудия, компаса, клаксон ручного привода. Последний сохранился особенно хорошо из-за того, что сделан из меди.

 

– Мы сможем услышать голос подводной лодки, – сказал С.Воронов.

 

Сейчас решается вопрос по бюджетному финансированию. Поднимать судно дорого. Уже в августе ученые археологи надеются, что смогут приступить к работе.

 

По словам директора КРУ «Черноморского центр подводных исследований», этот проект поддерживает Администрация президента и даже взяла прямой патронат над этим проектом как над объектом подводного культурного наследия Украины.

 

Справка. «Щ-216» – советская дизель-электрическая торпедная подводная лодка времён Второй мировой войны серии X-бис проекта Щ – «Щука». Участвовала в Великой Отечественной войне, выполнила 14 боевых походов, в которых провела 299 суток и один транспортный поход в Севастополь (3 суток). Совершила 5 торпедных атак, в которых одно судно потопила и ещё одно повредила.

 

Из сорока двух подлодок СССР шестнадцать считаются до сих пор пропавшими без вести.

 

http://newpobeda.org

[Владимир Петрунин]

Вот адрес странички что Сергей говорил на ютубе http://www.youtube.com/watch?v=D8LsRpnLR5o...-s-ZWhyr6sRQiOC вчера весь вечер смотрел

[Эсаул]

В Чёрном море, особенно поглыбже, всё хорошо сохраняется, объясняют это консервацией предмета в насыщенной сероводородом среде. Ещё пиндостанцы ныряли в районе Босфора и находили целыми артефакты времён, кода море было озером.

[Бч-4 Волга]

Моряки Украины и РФ обследуют затонувшую в годы войны подводную лодку.6.08.2013 г.Черноморский флот (ЧФ) России совместно с Военно-морскими силами (ВМС) Украины примет участие в обследовании подводной лодки "Щ-216", затонувшей в годы Великой Отечественной войны у берегов Крыма, сообщил журналистам во вторник начальник отдела информационного обеспечения Черноморского флота капитан первого ранга Вячеслав Трухачев."В Доме офицеров Черноморского флота прошла рабочая встреча начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала Александра Носатова с начальником штаба Военно-морских сил Вооруженных Сил Украины контр-адмиралом Дмитрием Шакуро, посвященная совместной операции по обследованию и возможному последующему подъёму погибшей советской подводной лодки "Щ-216"", - сказал он.По словам Трухачева, в ходе встречи стороны уже установили сроки начала работ. В обсуждении также приняли участие представители управления поисковых и аварийно-спасательных работ ЧФ, специалисты аварийно-спасательной службы ВМС Украины, а также сотрудники Отдела государственной службы охраны культурного наследия Украины."Учитывая повреждения подводной лодки и наличие на ней боезапаса, что может затруднить подъём субмарины целиком или сделать его невозможным, принято решение о дообследовании лодки водолазами с целью подготовки объективного документа о состоянии подводного корабля", - добавил Трухачев. Дизель-электрическая подлодка "Щ-216" (проекта "Щука") была построена в 1940 году. Она входила в состав Черноморского флота. Участвовала в боевых операциях, затонула в 1944 году. Предположительно была потоплена в результате взрыва глубинной бомбы. Экипаж погиб.-http://rian.com.ua

[Shultz]

 

За образцовое выполнение задания командования в войне против Японии Указом Президиума Верховного Совета от 14. 09. 1945 г. сторожевые корабли «Дзержинский» и «Киров» были награждены орденами Красного Знамени.

Из книги "Патруль на Тихом океане" С. Н. Машенского.

[I'm]

 

 

Указом Президиума Верховного Совета от 19. 09. 1945 г.

Распространенная ошибка, Указ был от 14 сентября 1945 г., этим же указом орденом Красного Знамени был награжден 3-й дивизион катеров 62-го морпогранотряда 

[Shultz]

Владимир, спасибо за поправку. Надо будет везде, где можно, исправить.

 

Фото кораблей с Яндекса:

 

Сторожевой корабль НКВД «Дзержинский» (итальянское название PS-26). 1934 год.
http://img-fotki.yandex.ru/get/5301/viktor3951.c6/0_60e8a_9984a1f2_XXL.jpg

Сторожевой корабль НКВД «Киров» (итальянское название PS-8). 1934 год.
http://img-fotki.yandex.ru/get/5107/viktor3951.c7/0_60e8b_cca3772d_XXL.jpg

[I'm]

Тоже распространенная ошибка. На самом деле PS-8  - это будущий "Киров", а PS-26 - "Дзержинский". По ним есть хорошая статья Сергея Балакина в журнале "Морская кампания" №1 за 2009 год

Да, и на фото эти корабли еще в Италии в период приемки от завода, 1934 год

Не пойму, как здесь теперь вставить в сообщение изображение, если нажимаю вставить картинку, предлагает дать ее адрес, но вставленный адрес с файлообменника не принимает

Изменено 19 сентября, 2013 пользователем VAS63