Стихи о войне

[Аленка]

Эдуард Асадов

 

 

День Победы. И на огнях салюта

Будто гром: - Запомните навек,

Что на сраженьях каждую минуту,

Да, буквально каждую минуту

Погибало десять человек!

 

Как понять и как осмыслить это:

Десять крепких, бодрых, молодых,

Полных веры, радости и света

И живых, отчаянно живых!

 

У любого где-то дом иль хата,

Где-то сад, река, знакомый смех,

Мать, жена... А если неженатый,

То девчонка - лучшая из всех.

 

На восьми фронтах моей отчизны

Уносил войны водоворот

Каждую минуту десять жизней,

Значит, каждый час уже шестьсот!..

 

И вот так четыре горьких года,

День за днем - невероятный счет!

Ради нашей чести и свободы

Все сумел и одолел потоп.

 

Мир пришел как дождь, как чудеса,

Яркой синью душу опаля...

В вешний вечер, на птичьи голоса,

Облаков вздымая паруса,

Как корабль плывет моя Земля.

 

И завтра мне обратиться хочется

К каждому, кто молод и горяч,

Кто б ты ни был: летчик или врач.

Педагог, студент или сверловщица...

 

Да, прекрасно думать о судьбе

Очень яркой, честной и красивой.

Но всегда ли мы к самим всем

Подлинно строги и справедливы?

 

Ведь, кружась меж планов и идей,

Мы нередко, честно говоря,

Тратим время попросту зазря

На десятки всяких мелочей.

 

На тряпье, на пустенькие книжки,

На раздоры, везде не прав никто,

На танцульки, выпивки, страстишки,

Господи, да мало ли на что!

 

И неплохо б каждому из нас,

А ведь есть душа, наверно, в каждом,

Вспомнить вдруг о чем-то очень важном,

Самом нужном, может быть, завтра.

 

И, сметя все мелкое, пустое,

Скинув скуку, черствость или лень,

Вспомнить вдруг о том, какой ценою

Куплен был наш каждый мирный день!

 

И, судьбу замешивая круто,

Чтоб любить, сражаться и мечтать,

Чем была оплачена минута,

Каждая-прекаждая минута,

Смеем ли мы вот это забывать?!

 

И, шагая за высокой новью,

Помните о том, что всякий час

Вечно смотрят с верой и любовью

Вслед вам те, кто жил во голос вас!

 

[Аленка]

Отечественная Война. /Владимир Семенович Высоцкий/

 

Полчаса до атаки

Скоро снова под танки,

Снова слышать разрывов концерт.

А бойцу молодому

Передали из дома

Небольшой треугольный конверт.

 

И как будто не здесь ты,

Если почерк невесты,

Или пишут отец или мать,

Но случилось другое,

Видно, зря перед боем

Поспешили солдату письмо передать.

 

Там стояло сначала:

"Извини, что молчала. Ждать не буду".

И все. Весь листок.

Только снизу приписка:

"Уезжаю не близко

Ты спокойно воюй и прости, если что".

 

Вместе с первым разрывом

Парень крикнул тоскливо:

"Почтальон, что ты мне притащил?

За минуту до смерти

В треугольном конверте

Пулевое ранение я получил".

 

Он вскочил из траншеи

С автоматом на шее,

От осколков беречься не стал,

И в бою под Сурою

Он обнялся с землею,

Только ветер обрывки письма разметал...

 

[Виталий Баченин]

Алёна, ты разместила стихи моих самых любимых поэтов...За это тебе мой огромный респект!!!

[Аленка]

Ветеранам Великой Отечественной Войны посвящается

 

Вы заслужили Мир на всей Земле,

Любить, творить и жить под небесами,

Планета вся плывет на корабле

Под поднятыми Вами парусами.

Вы заслужили Мир в своей душе,

Покой в семье и уваженье свыше,

Спасибо Вам, не страшно нам уже

Ночами под отеческою крышей.

Вы заслужили Мир в строю солдат,

Что не вернулись, пав на поле битвы,

А матери их до сих пор не спят

И ждут сынов, шепча за них молитвы.

Вы заслужили Мир в сердцах людей,

Земной поклон Вам, победившим время,

Улыбки, смех и счастье всех детей-

Награда за поверженного зверя.

Вы заслужили Мир залив огонь,

«Коричневой чумою» разведенный,

И на века потомкам дали бронь

На Путь Свободы, Вами проторённый.

Вы заслужили Мир, поправши смерть,

Той смертью, что жить осталась вечно,

И Памяти людская круговерть,

Нас делает добрей и человечней.

 

 

(с) rusintercenter.ru

 

 

Алёна, ты разместила стихи моих самых любимых поэтов

Пасиб, вишь как подгадала..)) Мне и самой они очень нравятся. С душой пишут...

[Аленка]

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

 

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души...

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

 

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: - Повезло.

Не понять, не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой,-

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

 

1941 год / Константин Симонов

 

[Аленка]

Священная война

 

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой!

 

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна,-

Идет война народная,

Священная война!

 

Как два различных полюса,

Во всем враждебны мы:

За свет и мир мы боремся,

Они - за царство тьмы.

 

Дадим отпор душителям

Всех пламенных идей,

Насильникам, грабителям,

Мучителям людей!

 

Не смеют крылья черные

Над Родиной летать,

Поля ее просторные

Не смеет враг топтать!

 

Гнилой фашистской нечисти

Загоним пулю в лоб,

Отребью человечества

Сколотим крепкий гроб!

 

Встает страна огромная,

Встает на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой.

 

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна,-

Идет война народная,

Священная война!

 

1941 / Василий Лебедев-Кумач

 

[serg2500]

Спасибо Алёнушка, спасибо!!! с годами летящими мимо всё острей понимаешь как тяжело, как трудно жили и выжили наши родители, отцы и деды в той войне, спасшие нас всех и давшие нам возможность жить, мы в неоплатном долгу перед ними, ВЕЧНАЯ ИМ ПАМЯТЬ!!! Будем жить и помнить их подвиг, самоотверженность, учить детей и внуков на их примере служению Отчизне, Родине!!!!СПАСИБО!!!

[Аленка]

Спасибо Алёнушка, спасибо!!!

Спасибо авторам стихов, тем, - кто смог передать в поэззии всю боль, искренность, мучения и гордость... все те слова, которые мы не в состоянии выразить глядя на фотографии боёв, читая историю, отдавая честь погибшим и поздравляя ветеранов с победой... Все те слова, которые несут историю зловещей войны... историю победы - нашей победы!!!!Вечная память героям!!!

[Иванов Анатолий]

Я принесла домой с фронтов России

Веселое презрение к тряпью -

Как норковую шубку, я носила

Шинельку обгоревшую свою.

 

Пусть на локтях топорщились заплаты,

Пусть сапоги протерлись - не беда!

Такой нарядной и такой богатой

Я позже не бывала никогда...

 

* * *

 

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу - во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

1943

 

* * *

 

Мне близки армейские законы,

Я недаром принесла с войны

Полевые мятые погоны

С буквой "Т" - отличьем старшины.

 

Я была по-фронтовому резкой,

Как солдат, шагала напролом,

Там, где надо б тоненькой стамеской,

Действовала грубым топором.

 

Мною дров наломано немало,

Но одной вины не признаю:

Никогда друзей не предавала -

Научилась верности в бою.

 

location=\'http://drunina.ru/\'script>');" title='http://drunina.ru/'>http://drunina.ru/

Юлия Владимировна Друнина

http://drunina.ru/img/drunina5.jpg

[Аленка]

1941-1945

 

Заря вставала над землёй, заря вставала.

Ворвалась серая чума, в наш дом ворвалась.

Фашизм без жалости шагал по всей планете.

Застыли люди от беды, притихли дети…

 

Зарниц всполохи вдалеке, не слышно грома.

Душа, предчувствуя беду, гнала из дома.

Толпились семьи во дворе, шептались тихо.

А в это время по Земле катилось лихо.

 

Война съедала всё вокруг, война съедала.

Земля рыдала по сынам, Земля рыдала.

На небе Ангелы во тьме в бессилье выли.

А трубы крематориев уже дымили…

 

Сжигали малышей, мужчин и женщин.

Могилы их мы никогда уже не сыщем.

Не забывайте люди то, как это было.

Чьим мужеством чуму в прах превратило…

 

Заря вставала над землёй, заря вставала.

Земля рыдала по сынам, земля рыдала…

 

 

 

Весна 45-го

 

Дожили, брат, с тобой мы до весны.

И помирать совсем уж не охота.

Вернуться бы живым домой с войны.

Война – такая тяжкая, суровая работа.

 

По небу клином птицы – журавли.

Они спешат на Родину вернуться.

Российские дороги все в пыли,

Но майские дожди на них прольются.

 

Какая нынче утром тишина…

Осталось так немного до Победы.

Без счёта жизней забрала война.

И, в прошлом для других остались беды.

 

Подснежник белый тянет к свету лист

И жизнь его сегодня лишь в начале.

А я боюсь услышать пули свист,

В котором столько скорби и печали.

 

Дожили, брат, с тобой мы до весны.

И помирать совсем уж не охота.

Но фриц за так, нам не подарит жизнь

И за Победу не одна погибнет рота…

 

 

(с) Ираида Мордовина

[sergant]

Давайте после драки помашем кулаками...

Борис Слуцкий.

Давайте после драки помашем кулаками.

Не только пиво-раки мы ели и лакали.

Нет,назначались сроки,готовились в бои,

Готовились в пророки товарищи мои.

 

Сейчас все это странно,

Звучит все это глупо.

В пяти соседних странах

Зарыты наши трупы.

И мрамор лейтенантов

-Фанерный монумент

-Венчанье тех талантов,

Развязка тех легенд.

 

За наши судьбы личные,

За нашу славу общую,

За ту строку отличную,

Что мы искали ощупью,

За то,что не испортили

Ни песню мы,ни стих,

Давайте выпьем,мертвые,

За здравие живых!

Изменено 21 мая, 2008 пользователем sergant

[Glows]

Как пойду на станциюК Катьке семафорщице,Всю её обмацаюРыжую притворщицу.Маневровый - три гудкаПаром в будку брызжется.Дура! Тёртые бока!Хватит кочеврыжиться.Вот в кулёчке семечки,Карамель-подушечки.Пол метёный веничкомКрепка раскладушечка.Пусть братва путейскаяЛыбится по щелочкам.Дело то житейское –Нитка, да иголочка.Эшелоны на войну Катят, круглы суточки.Дай, рубаху расстегну,Мы покуда туточки.Что слезой умыласяРыжая, бесстыжая?Пью, чтоб значит сбЫлося,Если только выживу.По фронтам помыкамшисьЯ пришел с победою,Только здесь привыкнумши,Кузницей заведую.Катька не писала мне,Подзабыл я рыжую,Вдруг, как пулей по стене -Мол, ВЕРНУСЬ, как выживу.Снова я на станции.Семечки – подушечки.Вечером на танцахЭх, буду я с продружечкой!Глядь, где семафорная?Вот цистерна мятаяДа воронка чёрная,Эх, война проклятая!Что нашли от КатенькиБригадир присыпывал,Я потом старательноЕй оградку выковал.Эх, судьба моя пропой,Словно редька тёртая,Я пришел с войны живой,А она здесь мёртвая.Маневровый – три гудкаПаром в будку брызжется –Катька, жаркие бокаХватит кочеврыжиться…Да стоит за озером,Звёздочка на станции,А внутрях занозою –Вот пойду, помацаю…

[Аленка]

Константин СИМОНОВ

 

А.Суркову

 

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

 

Как слезы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

 

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

 

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

 

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

 

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на проселках свела.

 

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,

По мертвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьем,

Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,

Покуда идите, мы вас подождем.

 

"Мы вас подождем!" — говорили нам пажити.

"Мы вас подождем!" — говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

 

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирали товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

 

Нас пули с тобою пока еще милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

 

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

 

1941

[sergant]

Семён Гудзенко.

 

Перед атакой.

 

Когда на смерть идут — поют,

а перед этим можно плакать.

Ведь самый страшный час в бою —

час ожидания атаки.

 

Снег минами изрыт вокруг

и почернел от пыли минной.

Разрыв — и умирает друг.

И значит — смерть проходит мимо.

 

Сейчас настанет мой черёд,

За мной одним идёт охота.

Будь проклят сорок первый год,

и вмёрзшая в снега пехота.

 

Мне кажется, что я магнит,

что я притягиваю мины.

Разрыв — и лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо.

 

Но мы уже не в силах ждать.

И нас ведёт через траншеи

окоченевшая вражда,

штыком дырявящая шеи.

 

Бой был короткий. А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей я кровь чужую.

 

Октябрь 1942

[Аленка]

Найденыш

 

Пришел солдат домой с войны,

Глядит: в печи огонь горит,

Стол чистой скатертью накрыт,

Чрез край квашни текут блины,

Да нет хозяйки, нет жены!

 

Он скинул вещевой мешок,

Взял для прикурки уголек

Под печкой, там, где темнота,

Глаза блеснули... Чьи? Кота?

Мышиный шорох, тихий вздох...

Нагнулся девочка лет трех.

 

- Ты что сидишь тут? Вылезай.-

Молчит, глядит во все глаза,

Пугливее зверенышка,

Светлей кудели волоса,

На васильках - роса - слеза.

 

- Как звать тебя? - "Аленушка".

- "А дочь ты чья?" - Молчит...- Ничья.

Нашла маманька у ручья

За дальнею полосонькой,

Под белою березопькой.

 

- "А мамка где?" - "Укрылась в рожь.

Боится, что ты нас убьешь..."

 

Солдат воткнул в хлеб острый нож,

Оперся кулаком о стол,

Кулак свинцом налит, тяжел

Молчит солдат, в окно глядит,

Туда, где тропка вьется вдаль.

Найденыш рядом с ним сидит,

Над сердцем теребит медаль.

Как быть?

 

В тумане голова.

Проходит час, а может, два.

Солдат глядит в окно и ждет:

Придет жена иль не придет?

Как тут поладишь, жди не жди...

А девочка к его груди

Прижалась бледным личиком,

Дешевым блеклым ситчиком...

 

Взглянул:

у притолоки жена

Стоит, потупившись, бледна...

- Входи, жена! Пеки блины.

Вернулся целым муж с войны.

Былое порастет быльем,

Как дальняя сторонушка.

По-новому мы заживем,

Вот наша дочь - Аленушка!

 

 

Зенкевич, М.

[Аленка]

Ион Деген В советские времена публиковать его стихи было не принято, очень уж они отличались от тех, которые прославляли не только подвиг простого народа, но и руководящую и направляющую роль людей с партбилетами на груди. А когда 20-летний командир танковой роты Ион Деген в 1945 году попробовал почитать свои стихи со сцены Центрального Дома литераторов, его просто засвистали!

 

И оголяющие суть войны строки, написанные в декабре 1944 года, утонули в волне неприятия:

 

Мой товарищ, в смертельной агонии

Не зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони я

Над дымящейся кровью твоей.

 

Ты не плачь, не стони, ты не маленький,

Ты не ранен, ты просто убит.

Дай на память сниму с тебя валенки.

Нам еще наступать предстоит.

 

Что позволяет себе этот мальчишка? Кто он такой? Какое кощунство согревать ладони над кровью погибшего товарища!

 

Они добились того, чего хотели. Мальчик перестал показывать свои стихи кому бы то ни было, а свой планшет со строками, рожденными на поле боя, спрятал далеко-далеко. Но если произведение народное, написано от души, его нигде не спрячешь, оно обязательно прорвется, как тонкий росток, хоть в метровый асфальт его закатывай.

 

В конце мая 1941 года Ион окончил девятый класс школы, у него были большие планы на будущее: хотел осваивать профессию родителей – медицину. Но вместо этого оказался вместе с мамой в поезде, который увозил их на восток. На одной из станции Ион отправился с котелком на перрон, но в эшелон не вернулся. Рванул на фронт, а ему, напомню, только-только 16 исполнилось…

 

Девятый класс окончен лишь вчера.

Окончу ли когда-нибудь десятый?

Каникулы – счастливая пора.

И вдруг – траншея, карабин, гранаты,

 

И над рекой дотла сгоревший дом,

Сосед по парте навсегда потерян.

Я путаюсь беспомощно во всем,

Что невозможно школьной меркой мерить.

 

До самой смерти буду вспоминать:

Лежали блики на изломах мела,

Как новенькая школьная тетрадь,

Над полем боя небо голубело,

 

Окоп мой под цветущей бузиной,

Стрижей пискливых пролетела стайка,

И облако сверкало белизной,

Совсем как без чернил «невыливайка».

 

Но пальцем с фиолетовым пятном,

Следом диктантов и работ контрольных,

Нажав крючок, подумал я о том,

Что начинаю счет уже не школьный.

 

Однажды Деген встретил знакомого пограничника, капитана Сашу Гагуа, который предложил парню подлечиться у своих родственников в Грузии. С большим трудом Ион добрался до юга. Подлечившись, он «пристал» к дивизиону бронепоездов (в условиях гор это была грозная техника). Участвовал в обороне Кавказа.

 

Воздух – крутой кипяток.

В глазах огневые круги.

Воды последний глоток

Я отдал сегодня другу.

А друг все равно...

И сейчас

Меня сожаление мучит:

Глотком тем его не спас.

Себе бы оставить лучше.

Но если сожжет меня зной

И пуля меня окровавит,

Товарищ полуживой

Плечо мне свое подставит.

Я выплюнул горькую пыль,

Скребущую горло,

Без влаги,

Я выбросил в душный ковыль

Ненужную флягу.

 

Это августовские стихи, 1942 год. Фашисты после трехдневных боев заняли мой родной Армавир. И Деген воевал где-то совсем рядом…

 

Воздух вздрогнул.

Выстрел.

Дым.

На старых деревьях

обрублены сучья.

А я еще жив.

А я невредим.

Случай?

 

Накаркал. 15 октября его ранили во второй раз, на этот раз тяжело. И снова госпиталь, два с половиной месяца операций, перевязок. Молодой организм справился…

 

На этот раз Иона на фронт решили сразу не посылать, а отправили в танковое училище…

 

Мой товарищ, мы странное семя

В диких зарослях матерных слов.

Нас в другое пространство и время

Черным смерчем войны занесло.

Ни к чему здесь ума наличность,

Даже будь он, не нужен талант.

Обкарнали меня. Я не личность.

Я сегодня «товарищ курсант».

Притираюсь к среде понемножку,

Упрощаю привычки и слог.

В голенище – столовую ложку,

А в карман – все для чистки сапог.

Вонь портянок – казарма родная –

Вся планета моя и весь век.

Но порой я, стыдясь, вспоминаю,

Что я все же чуть-чуть человек.

То есть был. Не чурбаны, а люди

Украину прошли и Кавказ.

Мой товарищ, ты помнишь откуда

В эти джунгли забросило нас?

 

Отрывки из уцелевшей поэмы «Курсанты» можно давать и целиком. Окончив училище с отличием, 18-летний лейтенант Деген возвращается на фронт. Теперь в его подчинении 10 танков со своими экипажами. И десятки смертельных поединков легких «тридцатьчетверок» с тяжелыми «тиграми». Поединки, которые только в кино обязательно заканчиваются победой советского оружия…

 

Зияет в толстой лобовой броне

Дыра, насквозь прошитая болванкой.

Мы ко всему привыкли на войне.

И все же возле замершего танка

Молю судьбу:

Когда прикажут в бой,

Когда взлетит ракета, смерти сваха.

Не видеть даже в мыслях пред собой

Из этой дырки хлещущего страха.

 

И он подбивал немецкие танки, и гитлеровцы несколько раз могли сжечь экипаж Дегена живьем. Но и у врагов было меньше таких богатырей, как Захар Загадуллин, который запросто сбивал из танковой пушки столб на расстоянии 800 метров…

 

Но потери были, и очень серьезные…

 

Ни плача я не слышал и ни стона.

Над башнями надгробия огня.

За полчаса не стало батальона.

А я все тот же, кем-то сохраненный.

Быть может, лишь до завтрашнего дня.

 

Как в этой мясорубке не сойти с ума? 19-летний уже не мальчик, но мужчина дает такой совет:

 

На фронте не сойдешь с ума едва ли,

Не научившись сразу забывать.

Мы из подбитых танков выгребали

Все, что в могилу можно закопать.

Комбриг уперся подбородком в китель.

Я прятал слезы. Хватит. Перестань.

А вечером учил меня водитель,

Как правильно танцуют падеспань.

 

21 января 1945 года рота, которой командовал Ион Деген (на девятый день наступления осталось одна только рота, уцелела от Второй отдельной гвардейской танковой бригады) попала в переделку. Во время боя оба танка, и наш, и немецкий, выстрелили одновременно. И оба попали…

 

Иона ранило в голову. Пока он выбирался из танка, очередью прошило руки (семь пуль), спустя минуту, когда распластался на снегу, четыре осколка ударило в ноги.

 

– Одна траншея гитлеровцев, которую мы перевалили, осталась метрах в сорока за нами, другая находилась метрах в ста впереди, – вспоминал уже в 2007 году 82-летний Деген. – Я видел, как немцы сожгли танкиста, попавшего в их лапы: гитлеровцы очень «любили» Вторую отдельную гвардейскую танковую бригаду… Если бы тот, кто подбил меня, остался в живых, он получил бы три недели отпуска, железный крест и десять тысяч марок. Столько стоил мой танк…

 

Тогда, на снегу, перед лицом смерти, у него была одна мысль: не даться врагу живым. Израненными пальцами Ион вытащил парабеллум, но застрелиться так и не успел: все поплыло перед глазами...

 

Бог уберег…

 

Семь ранений, двадцать пять пуль и осколков, в мозгу – осколок, верхняя челюсть собрана из кусочков раздробленной кости, изуродована правая нога. Это счет Дегену от войны. 16 подбитых фашистских танков и один взятый в плен – счет от Иона гитлеровцам.

 

А после войны он осуществил свою мечту, окончил Черновицкий медицинский институт, стал автором уникального метода в ортопедии, проделал несколько тысяч уникальных операций, со скальпелем расстался не так уж и давно. В Киеве доктора Дегена пациенты очень любили, даже не подозревая, что он автор таких потрясающих стихов. Вот уже 31 год Ион Деген живет на родине предков – в Израиле. Но для поэзии не существует границ…

 

Я изучал неровности Земли –

Горизонтали на километровке.

Придавленный огнем артподготовки,

Я носом их пропахивал в пыли.

 

Я пулемет на гору поднимал.

Ее и налегке не одолеешь.

Последний шаг. И все. И околеешь.

А все-таки мы взяли перевал!

 

Неровности Земли. В который раз

Они во мне как предостереженье,

Как инструмент сверхтонкого слеженья,

Чтоб не сползать до уровня пролаз.

 

И потому, что трудно так пройти,

Когда «ежи» и надолбы – преграды,

Сводящие с пути куда не надо,

Я лишь прямые признаю пути.

 

 

(с) Ю. Москаленко

[Valery-Ekb]

Александр Агапов - автор нескольких произведений о Русском Воине в современных ВКиЛВ. Врач. Казачий полковник (а так-же - полковник м.с. одного из спецподразделений МВД). Ветеран боевых действий.

 

Баллада о фронтовом поваре, или Разговор с отцом

 

Моему дорогому Бате, Агапову Степану Ефимовичу (1911-2001),

с любовью, признательностью и безграничным уважением...

 

Весенний день победною грозою

Салютовал, как много лет назад...

Помянем павших светлою слезою,

И дай нам Бог, чтоб вешняя гроза,

А не военная, над миром грохотала,

Не разбивая судьбы и сердца...

И вновь о том, что в дни войны бывало,

Мне рассказать я попросил отца...

 

- Что же мне вспомнить? Север... Карелия...

Венгрия... Польша... Столько дорог...

Многое помню, и тех, вместе с кем я

Боль узнавал и утрат и тревог.

 

Ты знаешь, в Заполярье нас послали,

В Морской бригаде поваром я был,

А ребятишки - пороха не знали,

Но воевать - у каждого свой пыл.

Пришло, как раз, большое пополненье:

Худые шеи и голодный взгляд*.

Я их кормил - такое б вам кормленье,

И не было б отбоя от девчат!

 

Стылый декабрь... Год сорок первый...

Мне - двадцать девять, тридцатый пошёл,

Но тот приказ, что не для слабонервных,

Помню, спустя много лет, хорошо.

 

Был текст его суровостью наполнен

(Как будто без приказа мне не знать):

- Боец "горячим" должен быть накормлен,

А нет - так повара судить и... расстрелять.-

И вот беру я термоса** с похлёбкой:

На спину, в левую, а в правой - автомат;

Откуда "фрицу" знать, что я - мужик не робкий,

Да к автомату - наш весёлый мат.

 

Передовая... Траншейные раны

На заскорузлом теле земли.

Передовая... Как это странно,

Что ветеранами стать мы смогли.

 

Ползу вперёд - назад мне хода нету -

Ребята ждут Ефимыча с едой.

Да я бы накормил хоть всю планету,

Лишь только кто-нибудь в траншее был живой!

А немец бьёт по мне из миномёта

И в "вилку" взять, паршивец, норовит,

И слышу я, как в термоса с разлёта,

Язви их в душу, сталь, свистя, летит.

 

Смерти Долина***... Красной рябиной

Кровь на снегу да гуденье свинца,

Да термоса, мне прикрывшие спину,

И тот осколок.., что лёг у лица.

 

Но вот дополз... И выжили мальчонки,

Хотя был бой - аж пот холодный по спине!

В их котелках, в похлёбке, звякали осколки -

Осколки, предназначенные мне...

________

 

Победный день весеннею грозою

Салютовал... Но вдруг - у горла ком:

За дождевой увидел пеленою

себя, Долину и отца перед броском...

А перед нами, прочертив Долину, -

Траншеи чёрная змеится полоса;

И я кричу,

хриплю,

молю, среди разрывов минных:

- Постой, отец! Разделим термоса!

 

03.01.1979; 09.11.1991, Красноярск - Красноярск-26

______________________________________

*Пополнение состояло из добровольцев - бывших десятиклассников, съевших свои "сухие пайкИ" в первые двое суток недельного периода следования к фронту;

**В рассказе отца "тЕрмосы" были названы именно как "термосА" (по аналогии с флотской терминологией: "компАс", а не "кОмпас");

***"Долина Смерти" - реальное локальное место боевых действий на Карельском фронте, где воевал отец. Такие же "Долины" были и на других фронтах.

[Аленка]

/Мальцева А./Орфография автора сохраненаГерманский орел над Россией летит,Зачем он, стервятник, над Русью паритО, сколько несчасных отцов. матерейНе встретят уж больше своих сыновейКрылатая птица-стальное крыло,Надвое все небо порвалоПроклятая птица- бездушная жесть,Зачем ты такая жестокая есть?Страшней чем цунами, есть только война,О сколько несчастий приносит онаВойна лишь машина, а правит живой,Погиб от машины солдат молодой И он не один, и не двое их многоПогибло в холодных и страшных окопах.Не многие войны вернуться смогли,Поклон же им низкий до самой землиСолдатом ты был или труженик тыла,Спасибо, что Русь ты врагу не отдалИ знай, что Россия тебя не забыла,Не зря в 41-м году воевал.Великий и сильный ты русский солдатНа страже границ часовые стоятПогибшему - память, живым- честь и слава,Так Родина - мать, так Россия сказала~~~~~В долекие сороковыеКогда улетал дым всинь небесШли бомбежки в те дни роковыеПушек,танков стоял целый лесНаступали мы,бомбы ревелиДикий рев отдавался в ушахМы всё шли, трое суток не елиИ уж пятна белели в глазахВот сидишь ты в окопе холодномВспоминаешь про милую матьПонимаешь,что в миг свободныйНе успел ей письмо дописатьБудет ждать старушка ответаИ на почту ходить босикомТолько писем все нету и нетуЯ потом напишу, я потом...Вот вернусь и тогда погуляемЯ сгоню с чердака голубейЯ вернусь,я вернусь обещаюТолько пуля меня не убей!Знаешь мама как эта чужбинаНадоела до боли в грудиВот уже мы стоим у БерлинаИ прошу я тебя,подожди!Будут зори и будут расветыБудет синь голубая небесБудет лето, да! Будет летоИ березовый милый мне лес!Будет счастье и будет весельеЗвонкий смех придет в нашу Русь!Но когда-нибудь днем весеннимЗакрадется вдруг в сердце к нам грусть!

[Аленка]

БЕЗЫМЕННОЕ ПОЛЕ

 

Опять мы отходим, товарищ,

Опять проиграли мы бой,

Кровавое солнце позора

Заходит у нас за спиной.

 

Мы мертвым глаза не закрыли

Придется нам вдовам сказать,

Что мы не успели, забыли

Последнюю почесть отдать.

 

Не в честных солдатских могилах -

Лежат они прямо в пыли.

Но, мертвых отдав поруганью,

Зато мы - живыми пришли!

 

Не правда ль, мы так и расскажем

Их вдовам и их матерям:

Мы бросили их на дороге,

Зарыть было некогда нам.

 

Ты, кажется, слушать не можешь?

Ты руку занес надо мной...

За слов моих страшную горечь

Прости мне, товарищ родной,

 

Прости мне мои оскорбленья,

Я с горя тебе их сказал,

Я знаю, ты рядом со мною

Сто раз свою грудь подставлял.

Я знаю, ты пуль не боялся,

И жизнь, что дала тебе мать,

Берег ты с мужскою надеждой

Ее подороже продать.

 

Ты, верно, в сорочке родился,

Что все еще жив до сих пор,

И смерть тебе меньшею мукой

Казалась, чем этот позор.

 

Ты можешь ответить, что мертвых

Завидуешь сам ты судьбе,

Нет, имут, скажу я тебе.

Нет, имут, скажу я тебе.

 

Нет, имут. Глухими ночами,

Когда мы отходим назад,

Восставши из праха, за нами

Покойники наши следят.

 

Солдаты далеких походов,

Умершие грудью вперед,

Со срамом и яростью слышат

Полночные скрипы подвод.

 

И, вынести срама не в силах,

Мне чудится в страшной ночи

Встают мертвецы всей России,

Поют мертвецам трубачи.

 

Беззвучно играют их трубы,

Незримы от ног их следы,

Словами беззвучной команды

Их ротные строят в ряды.

 

Они не хотят оставаться

В забытых могилах своих,

Чтоб вражеских пушек колеса

К востоку ползли через них.

 

В бело-зеленых мундирах,

Павшие при Петре,

Мертвые преображенцы

Строятся молча в каре.

 

Плачут седые капралы,

Протяжно играет рожок,

Впервые с Полтавского боя

Уходят они на Восток

 

Из под твердынь Измаила,

Не знавший досель ретирад,

Понуро уходит последний

Суворовский мертвый солдат

Гремят барабаны в Карпатах,

И трубы над Бугом поют

Сибирские мертвые роты

У стен Перемышля встают.

 

И на истлевших постромках

Вспять через Неман и Прут

Артиллерийские кони

Разбитые пушки везут.

 

Ты слышишь, товарищ, ты слышишь,

Как мертвые следом идут

Ты слышишь: не только потомки,

Нас предки за это клянут.

 

Клянемся ж с тобою, товарищ,

Что больше ни шагу назад!

Чтоб больше не шли вслед за нами

Безмолвные тени солдат.

 

Чтоб там, где мы стали сегодня,

Пригорки да мелкий лесок,

Куриный ручей в пол-аршина,

Прибрежный отлогий песок,-

 

Чтоб этот досель неизвестный

Кусок нас родившей земли

Стал местом последним, докуда

Последние немцы дошли.

 

Пусть то безыменное поле,

Где нынче пришлось нам стоят

Вдруг станет той самой твердыней,

 

Которую немцам не взять.

Ведь только в Можайском уезде

Слыхали названье села,

Которое позже Россия

Бородином назвала.

 

 

1942, июль

Константин Симонов

[Аленка]

Погибшим воинам посвящается...

 

 

Разговор с ребенком

 

- цветок кровавый на моем окне.

-да нет, он не кровавый, просто красный. -

ты удивленно глядя скажешь мне

и вбок откинешь взгляд свой безучастный.

но как тебе, скажи, растолковать,

как объяснить растущей искре новой,

что жизнью жизнь привыкли выкупать

шальные люди в мире непутевом.

что жизнь - лишь миг,и что цена ей - смерть

и вечность, поглощающая судьбы.

иди ко мне и вскинь реснички вверх.

там огоньки - ты видишь? Это люди.

- там люди? улыбнувшись спросишь ты.

- да, повторю, улыбкой подтверждая.

- им хорошо? - Да, души их чисты.

и ты тихонько звездочки считаешь...

- одна, две, три, четыре, пять и шесть...

- о, не старайся, видишь, как их много!

звезд в небе никому не перечесть.

- а им не страшно? - Нет. Они там с Богом.

- а кто они, ты знаешь их, скажи!?

- нет, всех не знаю, хоть бы и хотелось.

- а те,что знаешь, ну же, расскажи!

- они погибли, не утратив смелость.

их сам Господь на небеса забрал

и подарил в награду эту вечность,

чтоб нам вночи их огонек сиял,

и чтоб спала Вселенная беспечно.

их больше нет на поясе земли.

они своею мукою и кровью

жизнь искупили и от нас ушли,

пожертвовав свободой и любовью.

ты плачешь? ну не плачь же, ангел мой!

не плачь, ты знаешь, души их над нами.

они все видят, их не огорчай

невинными и чистыми слезами.

ты улыбнись им, милое дитя,

твоя улыбка облегчит их горе.

ты мне не верь, я это все шутя,

не плачь же! слез и так большое море...

теперь ты знаешь. - Почему ушли?!

зачем?! я не хочу! - твердишь сквозь слезы.

не плачь, котенок, уж века прошли.

а хочешь, завтра понесем им розы?

ты мне кивнешь. Улыбки лепесток...

скользнет по вазе влажный взгляд лукавый:

- теперь я знаю все про твой цветок.

и вовсе он не красный - он кровавый!

 

 

© Copyright Майская Диана Викторовна

[Аленка]

Пропавшим без вести.. (1941-1945).

 

Привычный праздничный салют -

Победу празднует столица.

Жаль - ветеранов узнают

По орденам, а не по лицам.

И боль войны, уже чужой,

Далёка внукам или близка?

Я - не погибший, не живой.

Пропавший без вести по спискам.

 

Мы, защищавшие страну,

Её Победы не узнали.

Мы только встретили войну

И в сорок первом задержали.

"С неустановленной судьбой" -

Пришло известие в конверте.

Я - не погибший, не живой,

Я - человек без даты смерти.

 

Парад, Победа, ордена

Достались нашим младшим братьям.

А нас проклятая война

Надолго спрятала в объятьях.

Фамилий скорбен длинный строй -

Судьбы бессмысленно-военной.

Я - не погибший, не живой.

Я - горсть земли и часть вселенной.

 

Тяжёл безвестности покой,

Не славы - памяти нам мало.

Но не отмечены строкой

На тысячах мемориалов.

И если в мирной тишине

Услышишь голос мой уставший,

Прохожий, вспомни обо мне

И всех безвестных и пропавших..

 

Порой у Вечного Огня

Лежат цветы как чья-то память.

Для неизвестного меня

Нельзя в помин свечи поставить.

Холодной утренней росой

Омыт окоп, приютом ставший.

Я - не погибший, не живой,

Один из... без вести пропавших.

 

 

© Copyright Черновалов Виктор Владимирович

[А.Семенов]

http://i078.radikal.ru/0905/5a/4200ca732a2e.jpg

 

Мы уходим

 

(Нас уже не хватает в шеренгах по восемь...)

 

 

 

 

Мы уходим... Динозавры, не кумиры,

 

 

Говорим не то, не лебезим по моде...

Мы давно зажились в этом, новом, мире,

Нас давно уже не надо. Мы уходим.

 

Мы уходим непрестанно, неуклонно,

Нас все меньше на вечерней перекличке...

Выбивает поредевшие колонны

Время – злобный пулеметчик по привычке.

 

Мы уходим. По прогнозу к сожаленью 

Нет для нас других осадков, кроме пули.

Свято веруя в фатальное везенье,

Мы всё знали, так что нас не обманули.

 

Мы уходим за друзьями мерным шагом,

Нас они опередили на рассвете,

Ввысь ушли, для нас дорогу пролагая.

Пусть Господь поможет им хотя бы в этом.

 

Мы уходим. Нас надежды не питают,

Что придет приказ вперед единым строем,

Что «Вставай, страна огромная...» сыграют.

Так не будет, и поэтому – уходим.

 

Мы уходим, на прощанье оставляя

Белым флагом недописанные письма,

Отдышаться на бегу не успевая

И с любимыми, и с Родиной проститься.

 

Мы уходим. Временами нас качают

На щитах те, что вернулись со щитами,

Нашу веру по наследству получают

Наши братья и уходят вслед за нами.

 

Мы уходим, и без нас уже пройдутся

Батальоны, что поднимут наше знамя,

И врагам России слезы отольются,

Те, что зубы сжав, не выплаканы нами.

 

Мы уходим. Мы - ненужные обломки,

Мы - свидетели величия былого.

По делам воздаст Господь нам и потомки.

Мы уходим...

Мы уходим...

Мы уходим...

[Аленка]

ПОЖЕЛТЕВШИЙ ПОРТРЕТ В квартире мамы поседевшей, В потёртой рамке, под стеклом, Висит рисунок пожелтевший Простого парня, над столом. Спокойно смотрит он с портрета. Вихры нескладные видны. Своё шестнадцатое лето Он встретил в первый год войны. Одет в пиджак мальчишка рослый Художником, как на парад. Стал сразу на портрете взрослым Безусый мамин старший брат. Как лучшие сыны народа, В военкомат на сбор пошёл. И, приписав себе два года, Он в первый год на фронт ушёл. Дав матери обет вернуться, Ушёл, чтоб выполнить свой долг. Успев лишь только оглянуться, Догнал на фронт идущий полк. Окончил курсы офицеров, И, новый получив мундир, Был первым среди кавалеров Высокий младший командир. Провоевав почти три года И получив немало ран, Что сильно ноют в непогоду, Стал взрослым старший лейтенант. Но разорвавшимся снарядом Убит, не выполнив обет. Погиб в бою под Сталинградом В неполных девятнадцать лет. Семье прислали извещенье, Что Александр погиб в бою, Что смерть его – страны спасенье, Пример оставшимся в строю. Мы головы свои склоняем К могиле павшего бойца. Пред теми мы слезу роняем, Кто жизнь не прожил до конца. Хочу тому я быть достоин, Что мамой назван в честь тебя. Ведь Александр – защитник, воин, Или... Санёк, если любя. Придём к знакомому порогу, Помянем павших в поле ржи. Поставим в церкви свечку Богу За упокой его души. Александр ЛУКЬЯНОВ

[Pogibshiy]

Лучшие люди

 

Мы самые лучшие в мире,

Мы в лучшей на свете стране,

Мы жизнь отдадим друг за друга,

Мы всех победим на войне.

 

Мы знаем за что мы воюем:

За наших людей, против вас,

О наших погибших горюем,

Про ваших не вспомнят у нас.

 

Наш разум войной покалечен,

Мы жаждем убить всех из вас,

Но вкус у смерти безупречен:

Погибнут лучшие из нас.

 

И истекая жгучей кровью,

В грязи с оторваной ногой,

Я изнываю адской болью,

И умираю как герой.

 

Я умер за всех наших лучших,

За тех кто погиб здесь когда

Живым отомстил за погибших,

И к лучшим ушел навсегда.

 

Мы лучшие люди в мире,

Но нас уже нет среди вас,

Погибли все лучшие с нами,

Воюйте друг с другом без нас.

 

Ведь мы воевали за наших,

За наших погибших ребят,

Вам мстили за тех наших лучших,

За ними отправились в ад.

[Аленка]

Память сердца.

 

..Все снился хлеб,

Такой душистый -

Глаза бы мне

Не открывать!..

-Вставай, сынок!..

Опять фашисты..

Опять летят! -

Металась мать.

 

Мне было жаль

Расстаться с хлебом.

Но пушки грохали в ночи,

И, словно ножницами, небо

Кромсали белые лучи.

 

Я

В погребушку,

Оглушенный,

Спешил за мамою

Молчком..

И вслед крестам

На крыльях черных

Грозил бессильно

Кулачком.

 

~~~~~

 

Обелиск

 

Гладь речная

С берегом щербатым,

Столб гранитный

С алою звездой..

В сорок первом

Насмерть здесь солдаты

Встали

Перед самою Москвой.

 

По весне

К подножью обелиска,

Лишь внизу заголубеет

Плес,

Вновь приходит

Старая киргизка

С полной сумкой

Первых алых роз.

 

На граните нет имен

Погибших -

Дон послал,

Нарын

Иль Сыр-Дарья..

Видно,

Сердце матери их слышит,

Знает,

Где уснули сыновья.

 

 

(с) В.Колабухин