Уважаемые коллеги! Очень рад, что хоть чем-то Вас можно расшевелить, а то порой бывает скучно читать сообщения. Только прошу не забывать, что нужно обсудить, в первую очередь, проблему предоставления льгот "таджикам", а то мы очень сильно отвлеклись от темы.Ians, не подумай действительно, что я "левый" какой-то. В Афгане официально не был. В РТ с 1.04.94 по 1.09.2000. Замполит ММГ, НШ ММГ, последний год - ст.оф.ООШ. Кроме Пянджа, с ММГ командировки во все отряды кроме Ишкашима. Пять наград от Ельцина. С работой разведчиков знаком неплохо, приходилось на границу ходить не только со своими. Поэтому имею моральное право судить кое о чём. Всех разведчиков об..ть не собираюсь, я имел ввиду Пянджских, да и то тех, кто там служил после Кур..на. К слову, однажды в нашем отряде уволили почти весь РО во главе с НРО Приказчиковым. Так что я говорю не от балды и готов ответить за свои слова. Возможно, John прав, здесь играет, наверное, свою роль и личное. Вообще, соглашусь с Атреком. Уроды есть везде. Друзья, предлагаю закрыть эту тему и больше не ругаться. "Нас и так мало на этом свете". Кого обидел незаслуженно - прошу прощения. "Да и вооще предлагаю встретиться - взять ящик водки сделать шашлыков и высказать всё накопившееся (но только с соблюдение мирных инициатив!)". Я - за!Ians, вот моя статья. Не знаю, что получилось, Вам судить. Может что не так написал. Поправьте. Опыт Таджикистана. Отрицательный аспект.Республика Таджикистан, как самостоятельное государство, была образована 9 сентября 1991 года в результате распада СССР. В первой половине 1992 года была завершена отработка правовых вопросов, связанных с пребыванием пограничных войск России в Таджикистане, которые Указом Президента России от 24 августа 1992 года были переведены под юрисдикцию России. В сентябре 1992 года был упразднён Средне-Азиатский пограничный округ. В соответствии с Указом Президента Российской Федерации, в составе пограничных войск России была организована Группа ПВ РФ в РТ, на которую, в соответствии с рядом принятых между Россией и Таджикистаном соглашений, была возложена задача по охране таджикско-афганской и таджикско-китайской границы.Пограничной Группой был накоплен определённый опыт организации служебно-боевой деятельности в условиях чрезвычайных обстоятельств. Полученные знания передавались, события на таджикско-афганской границе активно муссировались средствами массовой информации, но, как правило, происходящему давалась положительная оценка. Лишь в единичных случаях те или иные факты, события, лица характеризовались отрицательно. Некоторые высокопоставленные чиновники также отмечали деятельность Группы как успешную, рьяно доказывая свою точку зрения относительно происходящего в Таджикистане: «Геройски «бдят» границу наши доблестные воины в зелёных фуражках!». Действительно, в основной своей массе люди с честью выполняли свой воинский, пограничный и гражданский долг, но не их вина, что многие вопросы решались не так, как должны были решаться. Хотелось бы высказать своё мнение с позиции рядового участника тех событий, свыше шести лет колесившего в составе мото-маневренной группы по участкам почти всех пограничных отрядов таджикско-афганской границы.Начнём с комплектования подразделений личным составом. Ни для кого не секрет, что служить в Таджикистан отправляли далеко не лучших офицеров - командующие внутренними пограничными округами освобождались от «балласта». Конечно, среди них было много и высококлассных специалистов, но в силу каких-либо морально-деловых качеств они просто-напросто были неугодны начальству. Многие в «горячую точку» ехали добровольно, но ехали с разными целями, не всегда оправдывая себя: кто выслугу зарабатывал, кто надеялся орден получить, карьеру сделать. Были и такие, кого пугала взрослая жизнь с её проблемами: ответственность, семья, рутинная, отлаженная и контролируемая работа и служба. В силу разных причин в Таджикистане порой создавались благоприятные условия для отлынивания от выполнения служебных обязанностей, правонарушений, пьянства, приёма наркотиков, применения оружия по мирным людям. Кто хоть немного руководил подразделениями на таджикско-афганской границе, относясь к выполнению своих обязанностей с чувством ответственности, с ужасом вспоминает многих своих подчинённых офицеров, особенно так называемых «мамлеев» и «пиджаков». Недаром существовала порочная практика, когда начальник линейной заставы уходил в отпуск или уезжал в командировку, его подменял кто-то из офицеров управления пограничного отряда, так как заместителям очень часто заставу просто не доверяли. Да о чём ещё можно говорить, если в одно время начальником штаба нашего погранотряда был офицер, который ставил боевые приказы, при этом жуя сникерс и ужасно чавкая? Основным его занятием было хвалить себя и гонять по вечерам с фонариком детей вокруг домов офицерского состава. Ну а начальник отряда был просто пьяницей и любителем в нетрезвом состоянии давать вводные личному составу. Напрашивается вопрос, какие подчинённые будут у таких начальников? Солдаты и сержанты по контракту… Из России в Таджикистан приезжали единицы «нормальных» контрактников. Да это и понятно, ведь взрослый целеустремлённый человек способен найти себя и на другом поприще, а не подставлять свою голову под пули за те копейки, что платили нам в этой «горячей точке». В основном на границу приезжали бомжи, пьяницы, наркоманы, алиментщики, правонарушители. Большинство из них не выдерживали тягот и лишений военной службы, расторгали контракт досрочно и сбегали. Многие уезжали в отпуск и не возвращались из него. Надо ли говорить, какие из них были специалисты, учитывая тот факт, что о пограничной службе они знали лишь понаслышке. Ну, а у нас их сильно то не готовили. Лишь ускоренные сборы - и в подразделение. Правда, на погранзаставы попадали лучшие контрактники. Ну а в сапёрные подразделения и мото-маневренные группы – самые «сливки». О каких-то моральных качествах данных военнослужащих говорить вообще не приходится. Были и нередки случаи, когда они избивали офицеров, продавали имущество, да и саму границу. Допускали преступления, связанные с гибелью и увечьями сослуживцев. Часто показывали и свою трусость. Например, осенью 1994-го года, когда нас на ПГП «Хумраги» (стык Калайи-Хумбского и Хорогского отрядов) бомбили неизвестные самолёты, даже солдаты-таджики, отличающиеся своей трусливостью, остались сидеть в окопах, а контрактники из России стали убегать.Были и другие контрактники. Из местных. Часто в общих вопросах толка от них было больше, чем от россиян. Но когда дело доходило до охраны границы, особенно в районе, откуда контрактник родом, увы… Честных, принципиальных и преданных делу охраны границы среди них было мало. Боле менее освоившись на службе, они начинали притягивать к себе родственников, знакомых, занимаясь различной деятельностью, помогающей прокормить многочисленную родню. К слову, этим же занимались и прапорщики, среди которых процент «местных» был очень велик. Кроме того, все эти товарищи в силу своей восточной изворотливости очень быстро ухитрялись сделать (купить) российское гражданство, а вот многие русские, родившиеся в Таджикистане, даже имеющие российские награды, оставались «таджиками», естественно, получая меньшее денежное содержание, чем эти «россияне». О срочниках можно вспомнить с большей симпатией, но и то до определённого предела. Пока у нас были призывники из России и Таджикистана одновременно – был хоть какой-то положительный результат. Этого способа комплектования подразделений таджикско-афганской границы и нужно было придерживаться нашему большому начальству. В смешанных подразделениях существовали основные национальные группы: русские, узбеки и таджики. Кстати, каких-то больших осложнений на национальной почве не было. Существовал здоровый дух состязательности. В воинских коллективах существовала некая негласная договорённость: каждая национальная микрогруппа своих молодых солдат воспитывала по-своему. И в обиду представителям других микрогрупп не давала. Хотя в семье не без урода. «Даги», как у нас называли россиян-дагестанцев, портили всю картину. Вся эта братия представляла из себя неуправляемое стадо, не подчинялась никаким законам, приказам и установкам, и требовала к себе самого пристального внимания со стороны командиров любого ранга. Ещё москвичей у нас не любили из-за их высокомерия, чванства и эгоизма. Ну да их не любят на всех участках границы нашей необъятной Родины.С началом комплектования подразделений гражданами Таджикистана о надёжной охране границы говорить уже не приходится. Таджики – прекрасный народ, но это не народ-воин. В основном солдат-таджик – это трус, а порой и предатель. Охраняя собственную границу, он не осознаёт, для чего это надо, и может свободно пойти на сговор с нарушителями границы или наркодельцами. Русский офицер ему чужой, а с местным населением он связан религией, национальными обычаями и традициями, клановыми, родственными отношениями, а также жаждой наживы. Лично я был свидетелем, а в дальнейшем - участником события, когда один русский солдат уничтожил, ранил и разогнал целую банду нарушителей границы, захватив при этом пять автоматов, несколько пистолетов, а также около 250 килограммов наркотиков. Причём солдат-таджик, бывший рядом с ним, стрелял просто в сторону, а трое других, вооружённых до зубов и находящихся в окопе ещё до описываемого события, ни разу не выстрелили, а завидев нарушителей, подняли руки. И таких случаев было множество. Очень часто в погоне за нарушителями границы офицер оказывался с ними один на один, а бойцы либо залегали где-нибудь в безопасном месте, либо попросту отставали под любым предлогом. Часто выходя к месту несения службы, они преднамеренно демаскировали себя: стреляли из сигнального пистолета, курили, громко разговаривали, а потом спокойно ложились спать, зная, что на этом направлении нарушитель уже не пойдёт. Бывало, что нарушителей пропускали намеренно, по договорённости, либо делали вид, что не замечают, и поднимали шум лишь тогда, когда последние давно уже пили чай в ближайшем кишлаке.Охраняя территорию городка пограничного отряда круглосуточно и с оружием, «местные» солдаты свободно пропускали кого ни попадя не только через КПП, но и через забор, порой даже помогая преодолевать установленные заграждения, приводя их в негодность. Не редки были случаи, когда средь бела дня «из-за забора» в часть проникали посторонние лица и устраивали разборки с военнослужащими части, угрожали семьям офицеров прямо у них дома. А дезертирство? А членовредительство? А воровство и продажа местному населению всех видов имущества, оружия и боеприпасов? А постоянная утечка различной служебной информации даже там, где служили «местные» офицеры и прапорщики, не говоря уже о солдатах? Всё это можно описывать бесконечно.Говорить об уровне интеллекта этих солдат тоже не приходится. Про многих из них действительно можно сказать: «с гор спустился». Что поделать, если так оно и было? Очень часто солдат по-русски кроме матерных слов ничего не понимал. Если боец писал рапорт или объяснительную, то можете себе представить, что там было написано. Что знал, то и писал. А ведь кроме собственно таджиков, у нас было много узбеков, а также киргизы, туркмены, казахи и даже арабы. Каково русскому офицеру общаться с подчинёнными, да ещё и руководить ими при возникающей обстановке на границе? К сожалению, в пограничных институтах не изучают даже необходимого минимума языков и национальных особенностей народов России и СНГ. Офицера бросают на произвол судьбы – «как хочешь, так и вертись».Конечно, существовали между Россией и Таджикистаном определённые договоренности по поводу того, как должны комплектоваться пограничные войска России, но эти договоренности очень часто нарушались на местах. Дело в том, что солдату-таджику, даже срочнику, Россия платила приличные для Таджикистана деньги, особенно если сравнить с денежным содержанием солдат таджикской армии. Да и порядок в наших войсках хоть какой-то поддерживался. Так что многие родители через взятки старались своих детей пристроить в наши войска, а потом в день получки приходили или приезжали к сыновьям за деньгами, на них семье можно было хоть как-то кормиться. Так что часто солдат нам присылали местных, из ближайших кишлаков. У них там много родственников, которые занимаются наркоторговлей. Тем более, иногда в наркобизнесе замешано буквально всё население кишлака. Будет солдат бдительно нести службу? Ответ уже ясен. Из-за всеобщего «беспредела» в Таджикистане к нам иногда поступали больные призывники, с врождёнными патологиями, даже инвалиды. Конечно, наша медкомиссия отсеивала их, как могла, но не всегда. Случалось, появлялись различного рода обстоятельства: звонок сверху, не на чем и не с кем отправить призывника назад (особенно, если он призван из дальнего района, например, с Ленинабадской области), родственник или знакомый кого-то из медперсонала (медики в основном те же «местные»), опять же взятка и т.д. Были и такие казусы, когда в процессе общения с солдатами выяснялось, что кто-то призван служить во второй раз, кому-то нет ещё восемнадцати лет, а кто-то вообще пошёл служить за брата, якобы отец послал, так как брат недавно женился и ему надо быть с молодой женой. А скольких нам не удалось ещё выявить? В Таджикистане присутствовала практика, когда представители комитета национальной безопасности останавливали рейсовые автобусы, выводили оттуда всех лиц призывного возраста и сильно-то не разбираясь с задержанными, отправляли служить. Частенько к нам прибывали молодые солдаты с военными билетами без фотографий. Поди разберись, кто это на самом деле?Существовала ещё и та проблема, что в этой стране недавно прошла гражданская война, разделившая народ на два враждующих лагеря. Солдаты к нам призывались из разных районов. Офицеру надо было постоянно ломать голову, кого с кем в наряд ставить, где спать положить, как на работы послать. Из-за вражды у нас было предостаточно случаев, когда солдаты друг друга убивали, насиловали, калечили. Да и самоубийств на этой почве хватало. При наличии даже трети личного состава срочной службы из России, многих проблем можно было бы избежать. Они явились бы своеобразной прослойкой, способной нейтрализовать конфликт, да и результаты служебно-боевой деятельности были бы намного выше.Соответственно, если посмотреть, кем комплектовалась наша Пограничная Группа в Таджикистане, то становится очевидным, что людские потери в основном были не боевые. Вспоминается очень мало случаев, когда пограничники погибали действительно в схватке с противником. В основном из-за неосторожного обращения с оружием и боеприпасами, нарушения мер безопасности, то кто-то кого-то в нетрезвом состоянии расстреляет, то по ошибке, из-за неграмотно организованного взаимодействия пограничных нарядов. Порой люди героически гибли, но из-за халатности своих начальников, которым вместо привлечения к ответственности «Героев России» давали, и орденами награждали.Кстати, с наградами иногда тоже интересно получалось. Бывало, что некоторые товарищи за минимальные заслуги, сидя в «тёпленьких» местах, получали ордена, а простые труженики границы, редко попадающие начальству на глаза, много лет добросовестно тянущие свою лямку, довольствовались малым. Их попросту не замечали. Либо, даже если человек отличился, но ранее был уличён (оклеветан) в чём-то негативном, его тоже обходили. Ещё бывают начальники, как одно время был у меня, (не называю его фамилию по этическим соображениям), очень болезненно реагирующие на награждения своих подчинённых и всеми силами тормозящие этот процесс. По моим наблюдениям, в процентном отношении чаще награждались так называемые «временщики», то есть военнослужащие, приезжающие к нам на короткий срок. Это представители вышестоящего руководства, различных сборных боевых отрядов, мангрупп и т.д. Чаще всего они представлялись к наградам за действия, считающиеся обыденной работой для нас, постоянного состава. Поэтому в этом отношении парадоксов хватало. Достаточно взглянуть на женщин-военнослужащих, служащих в штабах и понятия не имеющих, что такое граница, но увешанных знаками «Отличник погранслужбы» всех степеней. И не только.Как же осуществлялась охрана границы? По утверждениям вышестоящего командования – должным образом. Но о любом явлении можно судить по-разному. Решения принимались начальниками, глобально мыслящими, но мало думающими о тех, кто стоял на переднем рубеже. Изменение тактики действий противника, ситуации на границе и внутри Республики Таджикистан, требовали совершенствования не только организационно-штатной структуры Российской Группы погранвойск, но и поиска новых, более эффективных форм и способов служебно-боевой деятельности, приведение их в соответствие со складывающимися условиями обстановки.Но, не смотря на желание командования ФПС и Пограничной Группы РФ в РТ повысить эффективность охраны и обороны границы, принимаемые меры, введение новых форм и способов охраны не всегда оправдывали себя. В частности, в результате установки минных полей на участках границы, пограничные войска потеряли при подрывах на своих же минах количество личного состава большее, чем нанесли поражение нарушителям границы. И дело не только в нарушении военнослужащими мер безопасности и незнании ими охраняемого участка. Со времени установления государственной границы между Российской Империей и Афганистаном по реке Пяндж прошло много лет, в равнинной части река неоднократно изменяла своё русло, появилось много проток, озёр, островов, заболоченных участков. Кроме всего прочего, местность густо покрыта растительностью, особенно камышами. Часто в этом хаосе на местности трудно определить не только точное прохождение границы, но даже грамотно установить минное поле, привязать его к карте и составить соответствующий формуляр. Поэтому минные поля порой оказывались не там, где их ожидали. На местности их обозначали не всегда.А если и обозначали, но по каким-то причинам оставляли без охраны, предприимчивые афганцы ухитрялись воровать и указатели, и колючую проволоку, ограждающую минное поле, да и сами мины. Пограничникам приходилось наблюдать, как они успешно собирали или снимали мины различных типов, складывали их в корзины и уносили с собой. (Кстати, иногда потом используя эти мины против нас же, устанавливая на пути движения пограничных нарядов). Часто мины подрывали, используя подручные средства (камни, палки, верёвки с крюками и т.д.). А также по осени устраивая в районах минных полей палы травы и камышей, огнём уничтожая мины. В крайнем случае, на подозрительные участки загоняли баранов, потом шли сами.При минировании с вертолётов о какой-то точности закладки мин вообще говорить не приходится. Так называемые «лепестки» (противопехотная мина ПФМ-1,2) ветром могли относиться куда угодно. Кроме того, заминированный берег порой размывался водой, и мины оказывались ниже по течению. Не говоря уже о том, что при минировании в горах в результате обвалов, оползней и селей множество мин оказалось в тех местах, где их совсем никто не ждал.Заминировав участки границы, мы лишали себя манёвра, возможности выставлять наряды непосредственно на границе, оказались привязанными к рубежу основных инженерно-технических сооружений. Поэтому соседи получили возможность бесконтрольно проживать на нашей территории, пасти скот, рыбачить, мыть золото, заготавливать дрова и камыш. Разбирали всё попадающееся на своём пути: наблюдательные вышки, погранзнаки, блиндажи, заградзаборы, другие инженерные сооружения и заграждения. Мы им помешать не могли, поскольку сами себя заперли минами. В итоге афганцы стали полными хозяевами в нашей пограничной полосе.Кроме того, нарушители границы, используя проложенные через минные поля или их остатки звериные тропы, в совершенстве зная местность, беспрепятственно передвигались по участку, отсиживаясь в случае необходимости в безопасных местах. Мы же в такие места предпочитали не заходить и преследовали «чужаков» только до минных полей, дабы не рисковать личным составом. Исключения были, но редко, в зависимости от сложившейся ситуации.По предполагаемым местам расположения нарушителей границы наносились удары артиллерии, авиации, группового оружия, но, как правило, никакого вреда противнику эти удары не приносили. Чаще всего итогом этих обстрелов было пустое, неоправданное расходование средств. А также лазейка для списывания боеприпасов, в том числе устаревших и бракованных. (Этого «добра» у нас хватало). Иногда выпушенные из РПО (ручной огнемёт) капсулы и не думали взрываться. И напротив, - гранаты от АГС-17 (станковый гранатомёт) взрывались, не успев вылететь из ствола. Про множество патронов с осечками можно уже и не говорить. Неоднократно на установленных нами минах подрывались местные жители, особенно часто дети. И, к сожалению, будут подрываться и в дальнейшем при проведении сельхозработ на границе. Безусловно, всё это не прибавит пограничным войскам России авторитета. Также мы лишили себя возможности заготовки дров, ловли рыбы и охоты для обеспечения личного состава пограничных застав продовольствием, особенно в трудное в вопросах финансирования погранвойск время. Вероятно, в сложившейся обстановке целесообразно было использовать временные минные поля, мины с самоликвидатором. Правда, кое-где они использовались, но, к сожалению, далеко не везде. Да и вообще, стоит задуматься над тем, нужны ли были мины на таджикско-афганской границе? Оправдано ли их использование? Может охрану границы нужно было осуществлять по-другому? Во всяком случае, генералы, принимавшие решения, по минным полям не ходили… Пожалуй, единственная польза от мин – это спасение животного мира вдоль границы. Хотя первое время дикие животные и подрывались на минах, но потом поняли, что к чему, и расплодились в зелёнке в больших количествах. Местами даже дикие лошади появились. Для человека они были практически недосягаемы. В первую половину 90-х годов у нас существовала практика, когда по обстановке на границе, в случае прорыва нарушителей в тыл, для их ликвидации или задержания, применялась бронетехника. С бронетранспортёрами ещё всё понятно. Восьмидесятка в такой ситуации бывает востребована. Скоростная машина, обладает неплохой проходимостью и боевой мощью, даже некоторым комфортом. Но вот по случаю и без случая применять боевые машины пехоты, особенно при проведении пограничного поиска в горах – непозволительная роскошь, неразумность, и даже глупость. В бою, при ликвидации вооружённых банд, БМП – вещь необходимая. Но она не предназначена для погони за одиночными нарушителями границы. Создаёт слишком много рёва, шума, лязга гусениц и, в итоге, никакого толка.Мало было толка и от такой тактики действий, когда при сработке сигнализационного комплекса или обнаружении нарушителей границы на место мы выезжали на бронетехнике, заранее демаскировали себя и только фиксировали факт нарушения границы. Преследование чаще всего положительного результата не давало, поскольку рубеж основных инженерных сооружений часто находился вблизи кишлаков, где нарушителей не только укрывали, но и обеспечивали всем необходимым. Погоню за нарушителями границы российские пограничники имели право вести только до населённых пунктов, затем вызывали представителей КНБ Таджикистана и они обыскивали дома. Но пока этих товарищей оповещали, пока они прибывали на место, время бывало утеряно. Злоумышленники успевали всё спрятать, уничтожить улики, а бородатых чужаков (свояков?), прибывших с сопредельной стороны, переодеть и гладко выбрить. Когда нормы ГСМ нам были урезаны, пограничные наряды по обстановке стали выдвигаться в пешем порядке. Если учесть, что выполнялась неразумная команда - на границу выходить в касках и бронежилетах, становится очевидно, что положительных результатов в охране границы не было. К примеру, летом в Таджикистане даже ночью жарко, а каково же днём по солнцепёку в «броне» пробежаться? Десяток километров на фланг и столько же обратно. А если ещё по обстановке действовать? А с учётом частых сработок комплекса ввиду многочисленных проходов животных сквозь «колючку», задача проконтролировать весь участок становится практически невыполнимой. Поэтому дежурные по связи и сигнализации попросту сработки сбрасывали, не докладывая о них офицерам. Ну а чтобы не таскать тяжёлые бронежилеты, солдаты шли на разные хитрости, в том числе вытаскивали из них пластины и выбрасывали. Бывало, что начальники застав, чтобы повысить результативность охраны границы, организовывали служебную деятельность подразделения вразрез с полученными приказами и инструкциями. Например, нанимали местных жителей с машинами или тракторами с телегой и те возили тревожные группы на границу. Расплачивались с этими извозчиками чем угодно: продуктами, старыми сапогами, камуфляжами, разрешали что-то сажать из овощей вблизи границы. Порой у «местных» напрокат брались лошади, ишаки. Мудрыми начальниками застав делалось всё возможное, чтобы перекрыть границу, задержать нарушителей. Поэтому на некоторые нарушения они шли сознательно. Но все эти решения принимались не от хорошей жизни, ведь из двух зол, как известно, выбирают меньшее.Возможно, в сложившейся обстановке было целесообразно широко использовать разведывательно-поисковые группы «охотников-ликвидаторов», специально готовить их и оснащать по последнему слову техники. Такие группы должны в совершенстве знать участок границы, местные языки и обычаи населения, уметь ориентироваться на местности, в том числе и ночью, владеть всеми видами оружия, обладать навыками выживания в экстремальной ситуации. Несомненно, о присутствии такой группы на участке должен знать ограниченный круг лиц, дабы не было утечки важной информации. Вот тогда результативность СБД была бы действительно высокой. Наблюдая в документальных фильмах экипировку наших солдат в Чечне, приходилось только «облизываться». Мне доводилось выполнять задачи совместно с группами спецразведки. Однажды нас выбросили в горы на несколько дней. Так воду мы тащили по очереди в обыкновенной металлической четырёхведёрной фляге. И это при том, что на складе имелись удобные ранцы для переноски воды. Кстати, выбросили нас тогда на пять дней, а сняли лишь через восемнадцать суток. Не было горючего, чтобы прислать за нами машину. Поэтому пришлось в прямом смысле слова выживать, используя в пищу всё, что попадалось, в том числе черепах и змей. Конечно, это неплохая боевая и жизненная подготовка. Только обидно, что не специально организованная, а явившаяся итогом халатности и безответственности руководящих должностных лиц. За экипировку наших мангрупп можно рассказывать только с горькой усмешкой и болью в душе. Если группы разведки хоть каким-то образом оснащались, то наши боевые подразделения были просто смешны. Тяжёлые, старого образца бронежилеты, многие каски без кожаных внутренностей и ремешков, средства связи громоздкие и неэффективные, с вечной проблемой зарядки батарей, средства наблюдения устаревшие, особенно ночные. Автоматы от старости и большой изношенности разваливались на ходу, а большинство пулемётов очень часто давали осечки. Несомненно, одна из причин такого состояния и оснащения военнослужащих – постоянные выезды на границу, частое нахождение в полевых условиях, вечные передвижения с места на место. И как следствие этого – порча и утеря имущества. По идее, эти обстоятельства должны были как-то учитываться различными службами части. А вместо этого они каждый раз под различным предлогом что-то нашему подразделению не додавали. Чтобы перекрыть поплотнее границу, командованием было принято решение о расположении на не упреждаемых участках границы временных пограничных постов (ВПП). Хотя, если разобраться, у нас почти все участки были не упреждаемыми. С сопредельной стороны к границе вплотную примыкают афганские кишлаки, с нашей – либо кишлаки, либо «зелёнка» с минными полями, и за ней опять же кишлаки. Задержать или уничтожить нарушителя границы с использованием применяемой в то время тактики действий пограннарядов было проблематично. Конечно, с введением ВПП (в последствии ПГП – пограничный пост), с одной стороны усилилась плотность охраны границы, а с другой – появились новые проблемы. В частности, проблема обеспечения жизнедеятельности поста, связанная с доставкой воды, продуктов, топлива. Проживание на этих постах – сущее издевательство над личным составом. А начальники пограничных отрядов как бы соревновались, кто больше постов построит, сильно-то не заботясь об их благоустройстве. Лично мне довелось многие месяцы провести на различных постах. Большинство из них условий для жизни не обеспечивало никаких. На одну из «точек» на Памире нас выбросили вертолётами на неделю, но пробыли мы там три с половиной месяца, с августа по декабрь. Без нормальных продуктов (около месяца не было соли, об остальном уже и говорить не хочется), без тёплой одежды, без топлива, без многих других жизненно важных и необходимых вещей. К исходу нашей командировки личный состав явно был не похож на стражей границы: оборванные, заросшие, голодные, вшивые и злые солдаты, да и офицеры тоже, больше походили на «бандитов с большой дороги». Хотелось бы посмотреть в глаза тем начальникам, что готовили такие операции, издеваясь над людьми. А ведь вокруг нас сидели боевики, с которыми мы порой воевали. Вот они явно не бедствовали! К ним в ущелье даже наши, российские, вертолёты летали с буквами «КМС» на борту. Пролетали над нашим постом, но на запросы по радиостанции не отвечали. По словам местных жителей, эти вертолёты приземлялись, боевики всё вокруг оцепляли, отгоняя гражданских лиц, что-то выгружали, загружали, и борт улетал. Хочется верить в хорошее, но почему-то не верится. Мы иногда очень усердно гонялись за каким-то одним нарушителем с килограммом чарса (гашиш) в вещмешке, а тут целые вертолёты летают, неся тонны груза. Бывало, что перелёты вертолётов мы и из Афгана фиксировали, добросовестно об этом докладывали вышестоящему руководству, и на этом всё затихало. Через пару часов этот борт перелетал обратно. Что он делал в нашем тылу? Об этом стоит только догадываться.Тяжёлое положение наших подразделений на постах в первой половине 90-х можно ещё объяснить сложной обстановкой на границе. Но в дальнейшем тоже было не намного легче. Наблюдались уже упомянутые ранее перебои с продуктами, когда из-за отсутствия ГСМ очень часто их на себе с ближайшей заставы носили солдаты, преодолевая километров по пять, а то и больше, в каждую сторону. Были проблемы с помывкой личного состава, с питьевой водой, с топливом, которое завозилось на посты очень редко и его, рискуя жизнью, приходилось заготавливать в районе минных полей самостоятельно. Комнат или мест для сушки обмундирования, как правило, не было. А каково 12-14 часов пробыть на границе, особенно в непогоду, а затем прийти в холодную и сырую палатку или блиндаж, а затем снова надевать на себя сырую обувь и одежду? А вечные проблемы со связью? С зарядкой аккумуляторов на аппаратуру и следовых фонарей?При всём при этом тыловики обкрадывали нас со всех сторон. О продуктах можно уже и не упоминать. Об их краже со складов можно было узнать на местном рынке. Ассортимент привезённого продовольствия уже на другой день имелся на прилавках торгашей. Наверняка и уголь с дровами кем-то куда-то продавались, не доходя до адресата. На личный состав не хватало фляжек. И это в Средней Азии, где без воды – верная смерть! Случаев гибели личного состава от тепловых ударов предостаточно. Солдатам приходилось обшивать материалом обычные пластиковые бутылки и брать их с собой на границу. Носить неудобно, но это хоть какой-то выход. Довольно часто личный состав с учебного пункта в мангруппу приходил без вещевых мешков. И это в боевое подразделение! На складе они были, нового образца, удобные, камуфлированные, со множеством карманов и ремешков. Как раз то, что необходимо при выполнении служебных задач. Но нам они не выдавались. Видимо, кто-то считал, что они не нужны в боевых подразделениях.А форма одежды? Помню, как пару раз мангруппу в полном составе, а это более 200 человек, не переодели в новые камуфляжи. Хорошая «экономия»! Возникает вопрос, для кого и с какой целью? Это при всём при том, что на 30% личного состава в боевые подразделения, кроме положенного, должно было выдаваться обмундирование дополнительно. А сколько получилось экономии, если учесть, что солдатам-таджикам кроме полевой формы ничего больше не выдавали. Да и ту отбирали при увольнении в запас, заставляя увольняться в гражданской форме одежды. Вместо нового обмундирования в старый камуфляж и сапоги одевались солдаты на учебном пункте. В день принятия присяги они больше походили на красноармейцев времён гражданской войны, чем на бравых и доблестных российских пограничников. Чтобы как-то облегчить себе жизнь на пограничных постах, мы постоянно занимались их благоустройством. Только периодически сдавали их прибывающим из России на пару месяцев мангруппам, которые понимали, что здесь временно, поэтому ничего не жалели. После их пребывания нам приходилось всё восстанавливать заново. Из подручного материала строили даже спальные помещения, кухни, бани. Там, где есть глина и вода, строить вообще легко. Делаются по форме кирпичи, сушатся на солнце. На выложенные стены укладываются пара брёвен, затем стелится камыш и закатывается вместе со стенами всё той же жидкой глиной, которая сушится солнцем и становится твёрдой, почти как цемент. Пол так же заливается жидкой глиной. Зная хватку тыловиков, можно предположить, что нашим трудом они успешно пользовались. Быстро оформляя объекты, как будто ими построенные, представители тыловых служб имели возможность списывать множество строительных материалов. У них даже дувалы, выложенные нами из глины, могли стать кирпичными и штукатуренными цементом. Уже к началу 1997 года всё более отчётливо стала намечаться тенденция к позитивному изменению служебно-боевой деятельности. Командным составом была хорошо изучена местность, заблаговременно организовывалась разведка противника, что позволяло своевременно вскрывать маршруты боевиков и их пособников. Вместе с тем, бывали случаи, когда разведчики давали ложную информацию и все наши усилия пропадали даром. Особенно было досадно, когда указывались конкретные места для засад, а груженные героином нарушители не без чьей-то помощи беспрепятственно проходили рядом. Иногда мы гонялись за мизером, а потом просачивалась информация о пронесённой в тыл крупной партии наркотиков. Складывалось мнение, что нас умело водят за нос. Недаром офицеров разведотделов частенько увольняли со службы за дискредитацию своего высокого звания. А так у нас справедливо говорили, что разведчиков любят только разведчики. Меня хорошо поймёт тот, кто реализуя полученные разведданные, переправившись в мерзкую погоду через ледяную протоку реки Пяндж вплавь, ночь неподвижно лежал где-нибудь на острове, а затем, наутро, понимал, что всё зря, что его либо подставили, либо просто обвели вокруг пальца. Порой представители командования отмечают высокую подготовку и выдержку личного состава. Можно отметить, что с прекращением комплектования подразделений Российской Пограничной Группы в Таджикистане личным составом из России и началом комплектования представителями местных национальностей, результаты СБД ухудшились; основная часть задержаний нарушителей границы, наркотиков и оружия стала приходиться на группы спецразведки, состоящих из выходцев из России, либо на пограничные наряды, возглавляемые офицерами. Не надо обольщаться и тем, что начиная с 1992 года стало расти количество задерживаемых наркотиков, а количество погибших российских военнослужащих в Таджикистане пошло на убыль. Во-первых, задерживать больше наркотиков стали не потому, что лучше охранялась граница, а потому что наркокурьеры начали их больше переправлять. Во-вторых, личного состава стали терять меньше потому, что в результате национального примирения в Таджикистане внутриполитическая и социальная обстановка практически стабилизировалась. Некому стало переходить границу с оружием, и даже наркокурьеры старались не перестреливаться с пограничными нарядами, а подкупить либо запугать пограничников.Ходили слухи о якобы высоком денежном довольствии российских пограничников в Таджикистане. Можно согласиться, платили сносно, но для сравнения с этой нищей страной. Во многих районах России наши коллеги получали денег не меньше, а кое-где и больше. К отпуску у нас получались приличные суммы лишь потому, что деньги попросту негде было тратить в течении года. Улетая в отпуск, и проходя все виды контроля в аэропорту, из-за этих денег мы терпели оскорбления и унижения. Каждому представителю различных служб, а их там было много, надо было дать «на лапу», иначе начинались или могли начаться различного рода проблемы. Доходило до того, что вас могли подвергнуть обыску, снять с рейса и отправить в больницу для промывания желудка как «человека-наркоконтейнера», либо просто подбросить вам наркотики. Представителей российских погранвойск, долженствующих отстаивать наши интересы в аэропорту, чаще всего было не найти. Но если они и были, то нередко сами занимались мздоимством, пытаясь сорвать куш со своих же.В настоящее время ни для кого не секрет, что согласно Письма Минфина России от 27 декабря 1996 года №110 «О размерах выплаты суточных при краткосрочных командировках на территории ряда зарубежных стран» с 1 января 1997 года суточные в Таджикистане должны были выплачиваться из расчёта 14 долларов США в день. Платили же 22 рубля. Если учесть, что личный состав ММГ в командировках находился не менее шести месяцев в году, разница в деньгах получается огромная. В последствии кто-то добился выплат через суд, кто-то по знакомству, кто-то ещё какими-нибудь путями. Но основную массу людей (в том числе и меня), добросовестно выполняющих свои обязанности и свято верящих в справедливость, государство в лице некоторых чиновников, просто нагло и беспардонно обмануло, ничего не заплатив.Получили ли мы какие-нибудь льготы за службу в этой «горячей точке»? Вначале существовал перечень льгот, но сейчас кроме выслуги год за три не осталось ничего. Да и что толку с этой выслуги по большому счёту? В отличие от «афганцев» и «чеченцев» удостоверения участников боевых действий нам не выдают. Хотя, жизнь показывает, что среди вышеуказанных категорий очень много товарищей, пороха не нюхавших, но без зазрения совести пользующихся многими льготами. Кто-то в Афганистане или Чечне вообще день-два находился. В Таджикистане же многие люди действительно воевали, имеют ранения и боевые награды, только вот льгот не имеют. А сколько таких, кто воевал, горько проглотивших обиду и продолжающих служить на благо Отечества, кто обойдён даже наградами, заслуженными, но не полученными? Как уже говорилось, некоторые офицеры добровольно ехали в Таджикистан, чтобы сделать карьеру. Возможно, кому-то это и удалось. Но в основном, пока одни охраняли границу, другие учились в Академиях и писали диссертации. Ну а потом, даже не поняв, как следует, службу, стали начальниками у тех, кто её давно понял. Ну, а боевой опыт тем, кто служил и воевал, потом может пригодиться. Если появится ещё какая-нибудь «горячая точка», то в первую очередь туда пошлют, как опытного служаку. Многие офицеры, занимая довольно высокие должности на таджикско-афганской границе, переведясь в Россию, были вынуждены соглашаться на нижестоящие должности. Так что построить достойную карьеру не удалось.У автора этих строк не было стремления очернять, либо поливать грязью служебно-боевую деятельность российских пограничников на таджикско-афганской границе. В любом случае, я благодарен судьбе, что мне довелось служить в этой «горячей точке», где можно было проверить себя на прочность, набраться опыта, закалить свою волю. Наряду с плохими, негативными явлениями было много и хорошего. Были люди, достойные глубокого уважения: офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты различных национальностей и вероисповедования, различного возраста и происхождения, характера и способностей. Это они, жертвуя своей жизнью и здоровьем, вынесли все тяготы и лишения на «горячей» границе, до конца выполнив свой долг. Хочется, чтобы те люди, кто не был там, узнали правду жизни и службы. Чтобы не воспринимали всё происходящее на таджикско-афганской границе однобоко, лишь в радужных тонах, чтобы, попав в похожие условия или обстоятельства, знали, чего можно ожидать и к чему нужно быть физически и морально готовому. Ведь ни для кого не секрет, что даже значительная часть выпускников наших институтов, не говоря уже о солдатах и сержантах, да и многие офицеры, окончившие Академию, оказавшись в Таджикистане и в других «горячих» местах, теряются, сталкиваясь с вышеуказанными трудностями, о которых наслышаны лишь в общих чертах. Полученный в Таджикистане опыт служебно-боевой деятельности имеет важное значение, ибо накоплен в тяжелейших условиях службы, оплачен высокой ценой человеческих жизней. Он не может и не должен оставаться без внимания. Игнорирование как положительных, так и отрицательных его сторон, может привести к повторению ошибок, к неоправданной потере людей. Вот почему перед всеми нами стоит задача анализа этого опыта в интересах надёжной охраны границы нашей Родины и более качественной подготовки личного состава.
