Человек с аккордеоном

[Author]

ЧЕЛОВЕК С АККОРДЕОНОМ Молодежь на корабле это всегда событие. И дело не в том, что среди этих вчерашних выпускников “Анапы” может оказаться земляк. Кстати, понятие “земляк” вдали от берегов и цивилизации включает в себя именно те “две монтировки по карте”, и на лопоухого первогодка, жившего на гражданке в соседнем с твоим Задрючинском Затраханске, смотришь как на родного. И тут же находятся и темы для разговора, и общие знакомые. Нет, дело не в этом. Не только в этом. Дело в том, что совмещая ненужное с бесполезным, находясь в относительно небольшом, сугубо мужском, коллективе, изо дня в день видя одни и те же лица ты до предела пропитываешься тоской. И новое пополнение для тебя сродни глотку свежего воздуха. Как прибытие цирка-шапито в захолустный городок. Быть может среди молодежи окажется искусный рассказчик, или музыкант, или еще какой-нибудь веселый затейник. И внесет он что-то новое в монотонные будни, и время побежит быстрее. Потому и выясняют дотошно: “Что умеешь?”. - Ну, - спросили у него, - и что ты умеешь? А вокруг - кубрик - койки в три яруса и глаза - заинтересованно ожидающие. А он стоит на середине, а свет - яркий, “дневной” заливает с ног до головы, высвечивает смущение. - Я... ничего... не умею, - выдавил он, запинаясь. - Ну-у-у, - протянули все разочарованно. Надо же, на всю боевую часть один “молодой” и тот ничего не умеет. - Только... разве... на аккордеоне... - закончил он, окончательно покраснев. - Играть? - переспросили у него с надеждой. Он промолчал, делая себе смущение. - Ну-у-у! - протянули все. Теперь уже обрадованно. Надо же, один “молодой” на всю боевую часть и такой... такой... музыкант, в общем. - Ну ты молодец, Каликин, - похлопали его по плечу. - Нам как раз такой и нужен. Чтоб на аккордеоне играл. Да-а, молодец. - А наш “молодой-то” каков! - сказали нам соседи по отсеку. - Говорит: “Я ничего не умею, только на аккордеоне играю”. - Ну? - сказали мы, не веря. - Точно, - сказали соседи. - Так что приходите на концерт. На корабле, как известно, есть все. Или почти все. По крайней мере, такая нужная для охраны Государственной Границы, вещь как аккордеон наличествует. Поэтому вечером мы отправились в соседний кубрик. На концерт. Каликина вывели на центр, на плечо ему повесили аккордеон и сказали: “Играй, Васнецов”. - Давай, Каликин, играй, - подхватили и мы. - А если, там, смущаешься, или еще чего... так не переживай, моцартов тута нет. Каликин стоял с аккордеоном на плече и сочился потом. - Ну так же нельзя, - сказали мы. - Он же стесняется. А ну, товарищи, поддержим маэстро! - И захлопали. - Ну все, Каликин, - сказали ему секунд через десять. - Мы тебе уже похлопали. Так что... играй. Пальцы Каликина скользнули по клавишам, а мы - зрители - замерли раскрытыми ртами: “Сейчас... сыграет”. И ни звука. - Ну ты чо, Каликин? - Да... ну... - пошел пятнами наш маэстро, - не... умею... - Че-во?! - выкатили мы глаза. - Чего ты не умеешь? - И... играть, - выдохнул Каликин. - А чего ж ты говорил, что умеешь?! А вот обманывать в наших войсках не рекомендуется. Я имею в виду товарищей. Офицеров обманывать, конечно, тоже не рекомендуется, но ведь без этого не проживешь. И если изображая дурака перед командованием, ты поступаешь по- уставному, то изображая дурака перед своими - ты и поступаешь по-дурацки. - Ты чего, Каликин, тупишь? - поинтересовались зрители. - Мы тут что, зря собрались? Раз надел аккордеон - давай играй. Выражению лица Каликина мог бы позавидовать даже Юрий Никулин. По крайней мере, его “Балбесу” до Каликинского “Аккордеониста” было ой как далеко. Нет, это не музыкант, - поняли мы. - Это клоун. И сегодня у нас не вечер музыки, а вечер юмора. - Играй! - тон зрителей понемногу приближался к отметке “угрожающий”. - Играй, Каликин! Каликин растерянно огляделся. “Зрительный зал” взорвался хохотом. - Давай, давай! - кричали ему сквозь смех. Больше всех усердствовал Вова Станкевич. - Ты хоть знаешь, чего мне стоило найти аккордеон?! - кричал он между приступами хохота. - Ты хоть знаешь, куда я за ним лазил?! - Вова был боцманом и, наверное, по совместительству заведовал аккордеонами. - Играй, давай! Дави клавиши! Каликин решил последовать разумному совету старшего товарища. И принялся давить на клавиши, попутно растягивая меха. Некое подобие мелодии на несколько секунд прервало хохот. - Ну! - крикнули зрители одобрительно. - Ведь получается! Получается же! - Не умею я, - оборвав мелодию на полуноте, заныл Каликин. Зрители начали валиться на палубу. Смех - громкий, непрекращающийся - перехватывал дыхание, протекал слезами и вырывался всхлипываниями. - Ты ж только что играл! - кричал Вова Станкевич посреди громового хохота. - А ну давай, тяни меха! Или я... И тут Вова пообещал Каликину такое... пожалуй это и медведя заставило бы играть... даже на арфе. Аккордеон разразился чем-то тоскливо-скулящим. Это Каликин, давя клавиши сверху вниз, осторожно тянул меха. - Во! - Вова удовлетворенно откинулся на переборку. - Ведь играет! Играет! Зрители начали икать. Самые нестойкие судорожно дергаясь, ползли к выходу, надеясь там отдышаться. - Я не говорил, что умею игра-ать! - Слова Каликина удивительным образом ложились на “музыку”. Создавалось впечатление, что он не только играет, но и поет. - Я говорил, что видел как мужик игра-ал! Все. До выхода не дополз никто. Весь “зрительный зал” тут же, не сходя с места, зашелся в икоте. - У-уй-ди! К-ка-ли-ки-ннн! - простонали ему. В общем, не пропал вечер, - решили мы отдышавшись. - Спасибо соседям. Да всегда, пожалуйста, - ответили они. И глянув на Каликина, снова согнулись в хохоте.

[Иванов Анатолий]

Я был хороший рассказчик анекдотов и знал их много.Дернул меня леший в расслабухе пару анекдотов затравить по прибытии на заставу. -)))Был штатным рассказчиком. Правда у остальных занятия были гораздо веселее.

[Сансаныч]

Растерялся парень, бывает. А получилось смешно в итоге. События описаны вообще шикарно, - пять баллов!!!

[Shultz]

Контсантин, как всегда отлично! Вспоминаю свой приход на корабль и аналогичные вопросы. К тем, кто имел какие-то способности, было отношение особое. Это и понятно - ведь на корабле так мало было развлечений, новизны. В основном нелегкие будни. Правда, наличие каких-то способностей не освобождало молодых моряков от выполнения своих первоочередных задач - подготовки к сдаче на допуск, приборок в дневное и ночное время и т.д. Наоборот - могли разбудить среди ночи и заставить что-нибудь сыграть или спеть. Ну а если человек хорошо рисовал, то работы было непочатый край. Сансаныч, наверно, это сам может подтвердить.

[Сансаныч]

Точно, рисовал каждый день с первого дня в Анапе и до последнего дня на корабле. Причем никогда не занимался портретом, а пришлось. Когда ребята уезжали домой подшивали гюйсы белым материалом с обратной стороны очень всем хотелось чтобы там был образ любимой. Вот я гелевой ручкой и выводил лица на соленой ветоши. На соленой чтобы потом гель не смывался водой. А себе в итоге нарисовал кораблик из мультика и уродца ловящего рыбку. Вобщем, как обычно, все не как у людей.