Байки от "Пайки"

[Dag]

Кошмар в руку

Наверняка всем и каждому снятся кошмары, в том или ином виде.
Знакомому одному приснилось на "стодневку", что к нему в Афган приехала мама: завербовалась на два года, чтобы сына увидеть. А тому полгода осталось до дембеля!!! Хорошо хоть разбудили вовремя.
Да уж, приснится такое. Так и заикой можно стать или поседеть в одночасье!
Очень верно у него в миниатюре "Не дай Бог..." подмечено это ощущение "Ста дней до Приказа": всё - служба на границе и заставской быт стало привычным и нормой, опыт полутора лет "срочки" наложил отпечаток на всё и вся.
Помню, ощутил после "ста дней" вселенскую гармонию с окружающей действительностью: я и застава - одно целое!
Восхитительное чувство непомерного, безмерного, всепоглащающего счастья!!!
Разбудили однажды до срока и сказали: "Собирайся, переводят тебя на соседнюю заставу". И - мир рухнул в тартарары, разлетелся на тысячу осколков, гармония сгинула без следа.
Семеро нас было, если точно помню, собратьев по несчастью, кого перевели служить на другие заставы.
Формулировка штаба, как почти всегда, валила с ног редкостной логикой: "Призыва-87 на "Пайке" слишком много".
Угу, это при хроническом-то некомплекте личного состава?!
Хоть бы "отмазку" придумали поумней и достоверней или честно сказали, что расформировать "Пайку" не можем, повода нет, всё ищем-ищем, но - никак. Тогда хоть так, не мытьём, так катаньем...
И ладно бы как других, далеко перевели, а тут каждый дозор или ЧГ на левый фланг, как иезуитская пытка - видеть правый фланг ненаглядной "Пайки" и встречать на стыку дозорных-братьев!
Выть хотелось...
Такой вот у меня вышел кошмар в руку!
И оставшиеся полгода до "дембеля" жутчайше хотелось проснуться от этого неизбывного кошмара, но не получалось - кошмар был самый натуральный, наяву, ежечасный, ежеминутный.
Потом, на "гражданке" пересматривал фотографии, где я на "Пайке" и на "Омане" и поразился, до инеистого озноба: два совершенно разных человека, абсолютно непохожие!!!
Тогда-то я и увидел воочию, что значит выражение: "на нём лица нет".
Не было лица: черты размытые и как бы небрежно эдак недостёртые ластиком Насмешницы-Судьбы. Жуткая маска вместо лица человека, который силится проснуться, но не выходит, не получается.
Начальник заставы "Оман" как-то раз собрался на "Пайку", не по службе, а в "гости". Умные НЗ всегда дружат про меж собой. Охраняемые участки - примыкают и если сработает стыковой, то как-то спокойней, наверное, если знаешь, что "сосед" твой - свой парняга в доску и не подведёт - отработает на взаимодействие как полагается, а не как придётся. Это, как говорят по слухам в Одессе: "Две большие разницы."
Так вот, подошёл к нему и попросил взять с собой на "Пайку", благо ни на службе, ни ещё как занят не был и, согласно Боевому расчёту, не скоро предвиделось занятым быть.
Отказал, просто так. Может "трения" наши с ним вспомнил или ещё что...
Говорить, что его сынишке жизнь спас, я не стал. Постеснялся, хотя всем своим естеством рвался туда, к Ненаглядной, хоть на полчасика, но побывать там.
И, скрепя сердце, отошёл побыстрей. Потому что ещё немного и на колени бы встал и взмолился. У осенённых Ненаглядной было особое чувство собственного достоинства, не поняла бы Она, оттолкнула бы, что ещё хуже, чем иметь возможность Её увидеть и не суметь.
Правда, когда подошёл поезд, ехать на расчёт в Отряд, протяную грабку майора я не пожал, демонстративно.
А когда поезд остановился у "Пайки", как обычно, на 1 минуту, дико хотелось выпрыгнуть из вагона.
Локомотив издал какой-то такой прокуренно-сиплый свист и Ненаглядная медленно, а потом всё быстрей и быстрей стала проплывать мимо: такая близкая и в то же время - такая далёкая.
Знать бы, что вижу Ненаглядную живой в последний раз, никуда бы я не уехал, остался бы на сверхсрочную.
Нет Их больше, застав, на которых выпало счастье служить: "Оман" в буквальном смысле стёрт с лица земли, а "Пайка", растерзанная и растоптанная, мёртвой лежит в руинах на берегу старого как мир Аракса, у Худаферинских мостов. О чём услужливо сообщают спутниковые снимки Интернет-программы, название которой является скандинавской руной Горя, Смерти и Скорби.
Опять здорово повеселилась Насмешница-Судьба. Своеобразное у Неё чувство юмора, самого наиаспиднейшего цвета.
Спасибо нашим пограничным сайтам - нашёл и тех, с кем служил и тех, кто служил после. И есть у меня теперь фото моей Ненаглядной, живой.
Я обязательно постараюсь издать о Ней книгу, потому что те, кого уже нет с нами, не умирают, пока храним о них память! И благодаря передаваемой памяти, они будут жить вечно... "Пока звёзды не упадут на землю", как говорят в одной древней восточной пословице.

[Dag]

Богатырская сказка

Сказка - ложь, да в неё намёк...

Старинная русская поговорка



Давно это было, когда правил во княжестве нашем Симеон по прозванию «Гордый». Не пил зелена вина, совсем, что похвально для мужа наиглавнейшего, государственного. Он ведь – всему голова. А ежели голова – пьяная, то и телу, рукам-ногам от того радости нет никакой, как на ниточках привязанных, вразброд: кто - в лес, кто по дрова. Пьяный князь – только на честном народе позориться: и себя, и всех, кто под начало тебе даден правдой али неправдою. Скоморохами да гусельниками полезет такой басурманским словом «дирижировать» - управлять то есть или на встрече с королями, ханами да императорами – ляпнёт, дыша перегаром глупость какую. Стыд да срам и государству урон. Потому увидят, что голова – дурная, слаб на голову-то наиглавнейший, значит можно пощипать порубежье, а то и оттяпать себе Кермску волость какую-нить. И ничо, утрутся, ещё и скажут: а и забирайте, насколько у кого пищеглот разевается, у нас, мол, ещё есть, не убудется...
Так вот, хоть сам Симеон не пил, но другим не воспрещал. Только веселия при нём не получалось на пирах княжеских: сидит такой серьёзный да положительный, и кубок из-за него, ходящего укора, в горло не лезет. Будто осуждает.
Времена были лихие: соседушки дорогие, порубежные, не по раз клятвы дававшие в мире на веки вечные жить с княжеством, козни строили всякие: явные и, что во сто крат хужее – тайные. (Хотя когда они у того княжества другими были, соседи?! Правильно – никогда. И не станут, сколь ни будут кривляться скоморохи заморские, на язЫке исконном того княжества с умным видом про зад кобылы, козлищами блеющие.)
Хороши были воины земли князя Симеона, славились они далеко за пределами княжества, как бесстрашные, долгу верные, умелые и к врагам земли своей – беспощадные. Византийский император не считал зазорным таких в личную стражу, тела венценосного хранителей, приглашать. Отпускали тех воинов со службы, когда те на земле, заслуженной ими, оседать не хотели. Ну, не намахались ещё оружием, не остепенились, без семейные к тому же. Потому говорили им: «Ступайте, добры молодцы, добывайте себе славы ратной, а земле родной – чести. А когда нагуляетесь войной досыта, буйну голову при том не сложите, ждут вас на Родине, завсегда. Не забывайте, кто вы да откудова.»
А среди воинов Симеоновых, были витязи отборные, опытнейшие, не только ратной удалью изрядные, но и сметкой богатые, с головой крепко дружащие, а не токмо шапочно с ней знакомые. Потому и звали таких – богатыри.
Два отличия у них было, на особицу их выводящие.
Перво-наперво скромны они, славой бранной не хвастали: ни в суесловии перед девками красными али неслуживым людом пахотым, гостями торговыми, купеческими иль пред племенем чернильным, гусиноперьевым, ни на пирах княжеских али боярских. Благо пили всегда умеренно, больше на яства с навеликим удовольством налегали. Ели споро, будто ждали сигнала тревожного: «В оружие!», от которого кровь сразу выстынет поперву, а потом водопадом горячим да по жилам покатится.
Уж давно не шутили княжьи ближники, ни ведёрной чашей винною, ни нурмАнов, (воинов редкостных, справных, бесстрашных, только вот за злато служащих да в чужой, не родной им земле, а таких перекупить – легче лёгкого, на крамолу так же сподвигнуть), тайно подзуживая, дабы задирали тех богатырей-витязей. А пустое, веселья не вышло: не поддАлись на подначки отроческие, глупые, «Мы – на службе» - отрекли, как отрезали, явив в лицах вещь у них наиредкую - улыбнулись, обычно сурьёзные, да по-доброму и так безоружаще, кто слабей иль животиком мается, мог в порты сходить непредвиденно.
А нурмАны крепко запомнили, даже сагу сложили скальды их песенники, что в борьбе воинской хоть так, хоть с оружием той лишь разницы, что большие да силушкой весьма необиженные звонче оземь и охотнее падают. А дурные совсем, безголовые, никаких слов человечьих не вразумляющие, кто с оружием на такого витязя выпрыгнул, уж давно в Чертоге у Одина: день дерутся, вечерком пьют да кабана-самобранку кушают. А другие из них, кто в живых пока, землю топчут, призадумались крепко-накрепко: не заметил никто, как тот викинг ушёл в Ас, их божий, град: ни красы показать да похвастаться нЕ дал ему тот русич, ни времени. То не бой был, а нечто мгновенное, и ни висы сложить, ни другого славословия, только та и отрада единая, что с мечом от... какой-то оружии потерял тот задира головушку. И решили про меж собою вои с Полуночи, что без нУжды нешутейно безвыходной на «рюс-гардов» не будут пытаться напрыгивать. Ишь, чего эти гарды придумали: встал и жизни лишил без искусиев даже славы не дал, как и времени - показать на что нурманен могутен, во владеньи любимым оружием. Ней-ней-ней, по-своему выдали, тако мы совсем не согласные: как и чем перед Одином станем хвастаться?! Лишь тем что ли, что удача воина гардского явно больше была чем твоя, викинга?!...
А другой знак отличительный – щиты не червлёные как у княжьей дружины али расписные, у нурманов - как трава иль листва по весне. Тотчас ясно было при встрече, кто такие, зачем да откудова. С порубежья, вестимо всем сразу же, даже ребятишкам беспОрточным.
Рубежи того княжества были отмечены богатырскими заставами: заставлены, перегорожены дабы заслонить собой землю свою, родимую от лиха любого, в каком бы ни было виде-обличии, поиметь честь великую – первыми принять удар на себя иноземных находчиков, принять допреж всех на плечи ношу наипочётную защитников. Пасть за други своя и за Родину, не о славе ратной да подвигах молодецких думая, а о том, успели бы княжие, подойти-доскакать вовремя и вогнать иноземных захватчиков в землю так, что не видно бы стало, ни орлу в небесах в белом свете дня, ни сове или филину ночкой тёмною да безлунною.
А была одна застава богатырская, на Восход острием дальше всех выдвинута. Вышел конно дозор на рассвете по ранней весне, только нет да и нет к сроку назначенному. Не случилось ли что нехорошего? Чу, стрелец на вышке заставской машет радостно: «Возвращаются, целы все!» Перевёл дух сотник богатырский, начальник заставы, хоть и не сотня у него под началом, а без малого три десяточка. Только каждый из тех витязей – пятерых стоил в ратной потехе. Так что правдою носил тот, заслуженно чин высокий княжьего сотника.
Только встали все трое дозорных у засечной, тревожной черты.
Сердце ёкнуло у сотника, быть беде без сомнения.
Крикнул старший дозора:
- Батька, ты уж не гневайся, только весть принесли мы гиблую. По всем видимым признакам, со Восхода движется Моровая язва, смерти поветрие. Взяли мы в полон нарушителей, что полезли без грамот дозволительных в наши земли, да так ехали, словно гнался за ними зверь бешенный. Взяли их, числом пятеро. Повязали да стали выспрашивать: кто такие, откуда, куда путь держите? Те и сказали бесхитростно: «От смерти спасаемся, от самой от Волги скачем, только не убежали, не скрылися, в нас сидит она смертушка чёрная.» Язвы, струпья нам показали. Порубили мы их, а потом и спалили, только нет теперь нам уверенности, что лихоманка на нас не перепрыгнула. А за нас не горюйте, правила помним мы, станем заслоном передовым и наблюдательным, только хлебца нам бы хоть немножечко да сольцы – поиздержалися.
И молчанье опустилося, грузом гнётом придавило плечи сотнику и другие богатыри заставские ничего не сказали. А что тут скажется? Долг воинский, долг порубежника – защищать от напасти любой тех, кто за спиной живёт да радуется, ничего не знает, не ведает о беде подступающей.
Дали хлеба и соли – на стрелах добросили, братьям своим боевым, что поближе кровных стали. И ушли те к границе.
Выслал сотник с заставы, не мешкая гонца-сокола к князю с вестью нерадостной.
Две седьмицы прошло, те трое докладывали, что перехожих всяких отваживают, тех, кто быром прёт запретов не слушая, стрелами осаживают, предупредительными и – на поражение. Трупы, кругом окопав, заливают маслом земляным и жгут. На третью седьмицу приехали двое лишь: заболел один из заслонщиков, попрощался с товарищами и – ушёл в светло небушко погребального дымом костра. А ещё сказали, что иноземные с одиночных полнятся группами, скоро не совладать будет им двоим, так упорно к нам лезут. Соли дать ещё попросили. И поворотив коней, снова уехали. За подмогу ни словом не молвили. Не слепые – увидели, что окопана застава канавою и залито туда масло земляное, горючее. И больше налито с тыловой, родимой сторонушки да перекрыт рвом надёжно последний рубеж.
Так и шли нарядом за наряд, больных словом и делом останавливали, не пускали в глубь земель княжеских. Никого, потому как не было лечения той болезни или противоядия, не боялась та лихоманка ничего, кроме огня да холодов. Санитарный кордон собою поставили, чтоб никто не пролез, не прокрался днём ли, ночью ли.
И хоть строго сотник в посланьи наказывал, а приехал-таки да с дружиной младший княжич Иван прозванием "Красный", старшим посланный. Встретил ров их и знак редкостный, страшный знак «Дальше хода нет никому!», проход запрещающий, сотник да с ним ещё пятеро.
Показали знаками княжичу: «Заболели все. Службу будем нести сколько сможем, а потом заставу сожжём. Просьба лишь, чтоб потом их костёр погребальный и заставу курганом засыпали, сверху – вышку поставив, постом наблюдения. Да отстроить сызнова засеку, возвести заставу новую. И ещё хотели сказать что-то, чуток помешкали, но ничего не добавили.
Княжича вои личные, по обратно едучи, меж собой вполголоса баяли: «Почему у них стрелы на луках, ведь заразу могли перенести с ними, если стрелили б?!
Княжич молвил вдруг, неожиданно: «Наготове стояли, если их не послушаем, то зашедших за знак «Круг червлёный, с белой, поперечной полоскою», посекли бы стрелами калёными и сожгли в огне очищения от заразы распространения оборОнили»
«А сказать что хотели они, княже?»
Снова юный княжич ответом мудрость великую выказал, годам его неподобную:
«То тоже дело не хитрое, есть... были среди них семейные, попросить хотели за своими поприглядывать да не дать сгинуть с голоду-холоду, защитить от произвола чернильного племени, что слова сказать могут поганые: «А не слали мы ваших в порубежники, то служба насквозь добровольная, пенсий да жалованья их вам не выдадим, самим больше надобны...»
Помолчал княжич немного да и молвил, как отрубил: «Коли погань такая всё-таки будет со сторонки стольников брата старшего, сам возьму на себя эти тяготы, не оставлю детей, жён, родителей - семьи тех, кто долг свой воинский так высОко поставили, что просить стали не за себя даже, не за рОдных своих, а наказ как смерть их страшная, лютая, послужила бы подспорьем княжеству, про курган да про вышку подумали, как потом службу порубежную станут снова справлять.
Честь и слава им, а заботы – живым...»
А и надобно иль сказывать наособенно, что за княжича того, Ивана Красного, после слов тех все так стали слушаться, (не по только роты-клятвенной, на себя принятой, что служить будут верой да правдою), истово да так преданно, что в огонь за таким иль в воду пойдут сразу, нигде ни разу не мешкая? Потому как князь-глава государства да воев начальник - завсегда в отца место всем своим воинам: коль провинка есть - накажет строго-сурово, отличишься - отметит знатно-щедро. Ну а пасть судьба тебе выпадет али жутко покалечиться - не оставит в беде чад твоих с домочадцами, без условно под заботу свою, под руку примет да оборонит.
Обошла стороной напасть моровая, никого не щадящая, обтекла с Полночи да с Полудня и пошла гулять на Закат, собирать там жатву обильную.
Так прошло с того времени лета, изрядно благодатных, с четыре, а потом было ещё два - оба да подряд неурожайные, скудно стало и голодно, дотянуть бы до лета да осени, а ин весна только-только зачнулася.
И нашлись у князя советчики, то ли сами дошли худой головою, то ли - с подсказкою от иноземных добра желающих, сократить расходы на княжью дружинушку, а заставы - убрать-ликвидировать, незачем они, нынче соседушки замирённые все, долго к нам лезть не вздумают. Что кормить заставских задарма да без дела сидящих по закраешкам нашего светлого княжества? Мол, дружинкою малой, не слишком расходною будем порубеж отныне хранить, объезжая с края до края, раз в седьмицу, а того лучше – раз в две.
И убрали богатырей с рубежей того княжества, распустили: идите, летите голуби, землю пахать, множить прибытком казну княжеску, оскудевшую нынче из-за финансового кризиса, воровать оттудова стало слишком приметливо. И спасибо вам даже не скажем ни за службу вашу безупречную, ни жалованье и того полностью не выдадим. Благодарность такую вот явим вам, наши защитники.
Обезлюдели заставы, словно вымерли, растащили людишки гражданские, ушлые и засеки, и застав крепостцы на брёвнышки. А чего пропадать добру, правильно? Мы настроим амбаров себе да терема сварганим боярские. Или что ещё крайне нам нужное.
Не осталось кому заслонять собой, укрывать землю родную, защищать её люто от приступа лиха-безглазу тысячеликого, стать да стоять непреклонной, самой первой препоною, ни врагов, ни себя самих не жалеючи.
И пришла из степей напасть жуткая, разнеслась другой заразной болезнею, по всему да по княжеству. Ей ведь вовсе без разницы – нищий в корчах умрёт от неё или стольный боярин со чадами да домочадцами. Деревнями, да цельными градами запустели земли Симеоновы, хоронить умерших и то было некому.
Не избёг сей чаши-братины, горя-горюшка всеобщего и сам князь Симеон по прозванию Гордый, а назвать надо б просто - Дурак. Умерли детки долгожданные, малые, в муках-корчах долгих, жестоких душу отдали без срока, без времени. Вслед ушла жена любимая. Он – последним исходил дыханием.
Что он думал, тот князь, в часы свои наипоследние? Не о том ли, что свою защиту надёжную, собой готовой пожертвовать, не только от вражины человекоподобной бороня, но и от напастей без цвета, без запаха САМ, ВОТ ЭТИМИ СВОИМИ РУЧКАМИ, «за ненадобностью и экономичной невыгодой» в чёрт те что дал «уреформировать»? Разогнать дал опытных воинов, оголить рубежи до неприличности, про «прозрачность» глупостей прелестных наслушавшись. Изничтожить позволил их традиции, от застав пограничных согласился отринуться, даже слово само, слово древне-славянское «ЗАСТАВА» из указов да грамоток чернилами вымарать. Чтоб ни след где, ни в памяти не осталося, отплатить монаршею дланью да за службу их, пограничников, ратную, за без малого в сотню годов.
Вот такая вышла сказочка. Не как в жизни совсем, небывальщина.
Только в сказках так и бывает, когда дело дурное, затея преступная, подлая, да тому же иль тем и возвращается, многократно бьёт личностно, да не в лоб, а намного больней: по родным твоим да с близкими, а не только лишь каким-то там простым «избирателям». Из-за твоей личной же паршивой управленщины.
И урока из сказки той где тут выведешь? «Добрых молодцев», коим многое дадено, где сыскать, чтоб и много спросить - с них же, как пословица строго велит?

[Dag]

Из объяснительной: "Я, младший повар-хлебопёк ефрейтор Сумкин А. А., и, на момент известных событий - повар дежурной смены, временно подменил в поздненочное/предраннее время несения дежурства часового заставы, внезапно испытавшего неконтролируемую, резкую кишечную недостаточность. Каковая, на слух если, продолжалась с переменным успехом 2 часа 47 минут. Ввиду извинительной в подобной ситуации спешки и важности неоставления без присмотра поста часового заставы ни на секунду, я и был застигнут проверяющим из Округа одетым в заставской летне-поварской ночной прикид: шлёпки на босу ногу, штаны хабэ средней засаленности и в не очень несвежую майку уставного цвета, а не как положено - по форме. И - без головного убора - поварского колпака, каковой, добротно выстиранный, проверяющий обнаружил в пекарне сушащимся на ручке заслонки электро-хлебопечи. Считаю нужным отметить, что проверяющий, генерал-майор, к внешнему виду и убранству пекарни придраться к чему - не нашёл, кроме почти высушенного поварского головного убора. Самостоятельно отведав свежей выпечки и ночного чая, заметно подобрел..."

[Dag]

Как документы проверяли у зампреда Совета Министров АзССР

Возвращаемся как-то раз с правого фланга из дозора с инструктором службы собак. Уже разрушенный мост прошли, вдруг собачка заволновалась. Оглядываемся, ба - две чёрные "Волги" пылят и останавливаются аккурат у того моста. Вылезает из машин ну очень солидный гражданский люд, даже за сотню метров видно, что большое начальство. Встали у "системы" чего-то друг другу показывают, руками машут, в сторону Ирана тычут.
Непорядок!
Мы сначала на иранскую сторону глянули. Там - никого. Потом на этих, пришлых, а те нас игнорируют будто мы тут для мебели находимся - просто навроде примелькавшейся части пейзажа стоим себе и не отсвечиваем.
Идём к ним, а те никто и ухом не повел. Старший наряда с собакой, потому я выступил вперёд на сцену. АК-74 под ремень, представляюсь чуть громче, чем следует, чтоб прониклись, а то бегают тут у "системы", орут, руками машут, как дети малые. Те сразу к нам разворачиваются. Я им: "Прошу предъявить удостоверяющие личность документы и разрешение на пребывание в приграничной зоне."
Те онемели. Видимо у них давно никто документов не требовал.
Смотрят все на главного своего. Я на всякий пожарный чуток в сторону развернулся, чтобы обоих водил видеть. Главный полез во внутренний карман, достаёт "красные корочки", подошёл, протягивает.
Беру, раскрываю, ёлы-палы: зампред Совмина АзССР!
Говорю уважительно, но без подобострастия:
- Разрешения конечно же нет?
Он руками разводит, мол, не успели, на свиту так глянул и сразу стало ясно, что кому-то за такой "прокол" будет очень неуютно в ближайшее время.
- Вот, - говорит, - собираемся плотину строить, приехал лично посмотреть, чтоб на чужое мнение, (опять глянул коршуном на подчинённых), не полагаться, а самому всё посмотреть.
Я его ещё больше зауважал: видно, что человек о государстве думает сначала и о деле, а уж потом обо всём остальном. Извинившись, мол, служба, пошёл, пособирал документы у остальных. С водилами заминка вышла: у одного при себе никаких документов не оказалось вообще. Ну оно и понятно, когда такого человека возишь, на кой они сдались? Только тут ему не там - государственная граница СССР как никак!
Иду к ближайшему гнезду для МТТ, втыкаюсь, дежурному связисту говорю:
- Давай Первого, на Дальнем мосту по коду, ну скажем, три-семь, (т. е. внештатная ситуация, скопление гражданских у "системы").
Доложил всё начальнику заставы, что один вообще без документов, а тот мне:
- Отдай документы и следуйте на заставу.
Ну, на заставу так, на заставу. Раздал документы, пожелал успехов и мы отчалили без песен и ажиотажа среди провожающих...

[Dag]

Клюква в сахаре

Раннее утро на пограничной заставе...
О, вы, непричастные, не знаете, что это такое! Куда там Гоголю с его "Тиха украинская ночь". Гораздо намного тише, точно-точно.
Сверху, с вышки ЧЗ раздаётся в ТИ-ШИ-НЕ донельзя заразительное "у-у-у-а-а-а-э-э-э-ы-ы-ы" часового, с приглушённым прискуливанием. На территории никого не видать, будто вымерли все.
В 9.00, 10 и 12 часов - подъём у тех, кто выспал положенные по уставу 8 часов. Подчас, по частям: перед службой ночью и часть утра уже после службы, так называемый «прерванный сон». Бредут, просыпаясь на ходу в столовую. Там их неизменно ждал завтрак для чемпионов из трёх блюд: перловка, свежевыпеченный хлеб и крепкий, сладкий чай. (Когда "кусок" в отпуске или его - вообще нет!)
Перловка оставалась нетронутой. Её даже «молодые» быстро отучались считать за съедобную пищу. Нередко, если на первую или вторую смену ЧГ на правом фланге неспровоцированно проявила агрессию та или иная «дичь», завтрак для чемпионов дополнял «завтрак туриста по пограничному» - жаркое из кабана, дикообраза, барсука, зайцев, ну или сома.
Само собой жаркое вкушали спозаранку не все, а только кому положено: кто добывал, нёс, разделывал, готовил; и те, кто уже до (женщинам по пояс будет) прослужил.
Был смешной случай: добыли на Правом ночью кабанчика. Не очень большого, но в "УАЗ" тем не менее не захотевшего поместиться цельной тушкой. Первая смена ЧГ миролюбиво забила его профилями, (граблями для заделки и обновления КСП). Оружие же применять нельзя без особого на то извинительного повода, потому что труд, мир и... май досрочно. По прибытию на заставу высвистанного секретным пограничным манком «66-го» с добычей, Кляча наказал убоину разделать и разрешил «спонтанным охотникам» отведать мясца, благо тех всего пятеро было, с дежурный поваром считать если: "чегеисты" и водила "газона". Ну сколько могут пятеро съесть за раз, правильно? Вот и начальник заставы так же наверняка подумал и легкомысленно пошёл себе спать. Будто уже не прослужил на "Пайке" три года, несколько месяцев и сколько-то там дней. Часы и минуты считать не будем.
Кабанчика сноровисто, (чувствовался недюжинный опыт и навыки), разделали в летней душевой, потроха отдали на питомник собачкам, и «отведали».
Утром разъярённый Кляча разбудил полночных гурманов, огорошив спросонья упорно ускользающим от понимания вопросом: «ГДЕ МЯСО?!»
Постепенно выяснилось, что увлеклись немного, при дегустации те четверо любителей незапланированного шашлыка - съели ВСЕГО кабанчика!!!
Ну, повар, конечно, внёс посильную лепту тоже. Рослый, много входит.
Что тут скажешь? Чудо-богатыри пайкинские.

Позавтракали, значитца, "хзр-щики".
Ответственный офицер распределяет фронт работ. Кого-то озадачивает «протягиванием» полов помещений ПЗ: ленкомната, канцелярия, коридор, «дежурка», комната чистки оружия, комната службы, бытовка и сушилка. И входной шлюз с крыльцом, само собой.
Кто-то убирает территорию заставы, в пределах дувала: подметают плац, дорожки к коттеджу-полулюкс офицеров/старшины и отдельному домику начальника заставы. Ну и тому подобное. Неинтересно это будет непосвящённым, а служившие и так прекрасно знают.
Если вдруг «сработка», всё, естественно бросается, бегут вооружаться и вместе с поднятыми заслонами лезут в кузов «ГАЗ-66».
Часто бывало, что из памяти напрочь выпадало, как ты вскочил с персонального лежбища, оделся на ходу, вооружился и запрыгнул в кузов «газона». Окончательно просыпаешься, когда начинает трясти по колдобинам и выбоинам дороги на правый фланг по тылу, по берегу Аракса. Тут уж лучше окончательно проснуться, чтобы сберечь зубы, не зажевать неожиданно редкостное, эксклюзивное блюдо - собственный язык и посадочную часть личного организма не отбить больше и сильнее обычного. Скамьи внутри, под тентом, по обе стороны кузова по своей отполированной твердокаменности не мягче асфальта. Можно "динамическую контузию" прямо в копчик схлопотать – будь здоров! Если сухо, то под тентом обязательно пыль клубится. До сих пор непонятно, как она всегда исхитрялась вслед за грузовиком быстрей его самого двигаться и наполнять при этом кузов?!
Разогнавшийся спросонок «66» резко тормозит, Шева, водила лихо вписывается в створ гостеприимно распахнутых настежь Седьмых ворот, которые секунды раньше прошёл «уазик» с тревожной группой и приостанавливается. Из кузова выпрыгивают самые крайние – наряд по заделке КСП. «Газон» уносится с заслонами по переходу с Основного на рубеж прикрытия. Оставшиеся двое закрывают ворота, старший наряда задаёт по МТТ дежурному связисту на заставе правильный вопрос, получает ответ и, наскоро заделав следы от колёс машин, оба-двое несутся галопом на Язык – наносный полуостров, дабы занять на нём позицию Деда Мазая. Только не в лодке, а затаиться у воды и ждать: не поплывут ли «зайцы»-нарушители, чтобы как говорилось в Приказе на охрану Госграницы СССР: «...нейтрализовать нарушителя в воде личным оружием наряда, труп доставить на нашу сторону Аракса».
Особенно стрёмно было сидеть Мазаем ночью, когда классически ни зги не видать и если что - придётся лупить из автоматов на плеск.
Егерь миловал - ни разу не довелось исполнить Приказ до самой последней точки текста. Но ощущения – незабываемые и трудно описуемые... внятно... словами. Ты и твой напарник – самая распоследняя надежда заставы и гарантия некоего виртуального слесарного механизма, по всеобщим слухам запирающего Границу. Ходячий «Но пасаран», в двойном экземпляре.
По рации или ракетой дают отбой и бежим обратно, чтобы не задерживать «добрых людей», хоть они и не златом крыльце сидят, а в том же «ГАЗ-66» со стороны тыла, уже проехав ворота. Все в обратном порядке: заделка КСП, закрыли ворота, правильный вопрос, ответ, едва успели запрыгнуть в кузов, как «газон» рванул домой, на заставу. Выгрузились на футбольном поле перед «Пайкой», выстроились в шеренгу по одному. Старший заслонов командует: «В сторону тыла – кругом! Оружие – к осмотру!» Это значит, что надо личное оружие установить в противоположную сторону границе и желательно, но не всегда обязательно под углом в 45 градусов к земной поверхности. И начинается речетатив, сопровождаемый клацаньем затворной рамы, глухим «стцук» бойка и щёлканьем предохранителя: «Осмотрено! Контрольный спуск! Предохранитель!» Если ночью, то старший заслонов светит ФАСом (фонарь аккумуляторный следовой).
Был случай. После –надцатой «сработки» за ночь, перед рассветом. Старшим заслонов - неопытный, очень свежеиспечённый лейтенант-зампобой Салам-пополам. Забыл дать шеренге команду: «Кругом!», чтобы к границе стали, как разновертикальные избушки на ходулях и в сапогах – задом, потому к сопредельной стоим лицом, автоматы задраны градусов на 70. Юному «свистку» крайне неудобно и светить, и охватывать взглядом девственную пустоту обнажённой казённой части, а главное он – запаздывает: клац-стцук-щёлк опережает речетатив на изрядную дольку секунды.
Уже где-то середина строя, как Салам-пополам почти миновав «молодого» и начав очередное: «Осмот..» издаёт изумлённо-испуганное икание «Ихк!», а в ночное небо с внезапным грохотом уходит длинная, на полрожка, рваная верёвка очереди из разноцветных светлячков! «Необыкновенно красиво», - отстранённо и созерцательно фиксирует отвечающая за эстетическое наслаждения часть головного мозга. Моментально и окончательно проснулись все, но прежде всего четверо: "деды", попадавшие слева и справа от «фонарщика»; Салам-пополам и сам «виноник торжества». У недоумённого "попарка" вырывают автомат, разряжают, и на нервах все, резко, кто ближе, на гарантированную дистанцию выброса руко-ноги стоял, критикуют с занесением куда попало, тем не менее стараясь не членовредить.
Никто так и не понял, каким образом этот недоумок незамеченным ухитрился залезть в кузов, не отстегнув по технике безопасности магазин. Только крайней усталостью и вымотанностью могу объяснить и то, что ни один не обратил внимания, что у вылезшего из кузова вместе со всеми «дракона» магазин всё ещё примкнут и что стоящие справа и слева не обратили на это внимания, когда стояли с оттянутой затворной рамой. А тот не стал даже дожидаться «Осмотрено!», решил видимо перевыполнить и перекрыть, отпустил затвор, произошёл досыл патрона в патронник, а палец машинально-заученно, без участия мозгов, щедро надавил на спуск.
Как почти всегда, матёрый начальник заставы не стал отдавать такую замечательную игрушку на отрядскую гауптвахту, наказал своей властью. Перепало на фундук и грецкие орехи и зампобою.
Вот какое бывает иногда, иногде веселье – «Клюква в сахаре» - ха-ха...

[Dag]

Баня по-пограничному

Смешной случай вспомнился.
У нас на Левом фланге "железка" прямо у "системы" проходила, ну и периодически дезертиры пытались уйти в Иран, сиганув в Аракс... из тамбура проходящего пассажирского поезда или с крыши товарного вагона. А это гарантированно на спирали "Бруно" неопрятной тушкой повиснешь, прихотливо распущенный на ремни, ремешки и ремешочки или банально сломаешь шею о заботливо выложенные внизу, у воды, разнокалиберные валуны.
Так вот, ЗСП (застава сопровождения поездов) вовремя не доглядели и два дезертира-"шурупа" спрыгнули с "пассажира", но в сторону тыла, а не границы. Наряд ЗСП своевременно передал о "спрыге" на заставу. А лето, суббота была, ближе к вечеру. Личный состав организованно, дружно моется в бане. Тут подымают "в ружьё" и - ни одной машины на ходу, кроме водовозки!!! Вот на левый фланг она и рванула, (грубо говоря "ЗиЛ-130" с цистерной), облепленная погранцами. Без панам, полуголые, в шлёпках, в мыле, но с оружием и экипировкой.
Представляете, как это выглядело в натуре и - со стороны?
В общем, с улюлюканьем и радостными криками гоняли дезертиров по тылу, где-то примерно с час, просто так, смеха ради, изображая что вот-вот гуманно задавят, в смысле переедут. С огромным удовольствием подталкивая бампером под зад, когда дезертиры уже совсем выбились из сил и бежать почти не могли. Напугали их до заикания и пахуче-мокрых штанов.
Такая вот вышла замечательная баня!
И даже не думайте: если бы действительно хотели садизма, то взяли бы с собой собачек.
Или вот тоже: моемся, вдруг слышно, что часовой заставы орёт с вышки: "Застава, в ружьё!" Так и рванули: кто успел окатиться водой, тот - как огурчик, а кто нет - ещё даже не начал забег, а уже - весь в мыле!!!
А один раз "молодой", только-только прибыл на заставу, даже оружия ещё не получил, в бане со всеми моется. Вдруг - "Застава в ружьё!" Легко и непринуждённо поддался всеобщему ажиотажу "Давай-давай, быстрей!!!" и рванул со всеми, зачем-то прихватив тазик. Явно с попару. Заслоны в кузове "66"-го ржали до икоты, пока доехали до рубежа прикрытия. Но совсем всем резко поплохело от дикого хохота, когда там оказался какой-то проверяющий с Округа. Полковник едва в обморок не хлопнулся со своим секундомером, когда чуть ли не на него выпрыгнул из кузова доблестный полуголый пограничник, весь в мыле и вооружённый... эмалированным тазом!!! Диверсанты тут же сдались бы, без звука! Потому что неотразимый удар пограничной шайкой по голове - ничем не парируется и наверняка плохо лечится потом. Парень, ясен пень, словил позывной "Баньщик". Пристало сразу, намертво, как банный лист.

[Dag]

Полёт пограничного пчела

"...За нами - страна,
Мы - лицо государства!
Девиз в пограничных войсках..."

Из гимна Белорусских пограничников


Сов. не совсем секретно, версия для печати и общественности, читать только глазами, в одни руки, по 1 экз-ру:


Советско-иранская граница, год предпредпоследний Советской власти (тчк).
На участке Н-ской заставы Н-ского Погранотряда два иранских гражданина, (пастух и подпасок), повадились совершать идеологическую диверсию, (да простит меня уважаемое общество): откладывать густой, пахучею смолою... кренделя аккурат у основания Основного пограничного знака СССР. (Это такой общеизвестный столб в красно-зелёную полоску с гербом СССР, из полированной нержавейки, наверху, на красном фоне.)
Наряд Поста Наблюдения бдительно отметил акт осквернения и, с большим удовольствием, и, меркнущей самой последней, надеждой дослав патрон в патронник личного оружия, доложили и поинтересовались, каков будет приказ? (Потому что идеологические диверсии под главу СТПВ (Служба и тактика пограничных войск) "Применение оружия без предупреждения", к сожалению, не подпадали. А совестские пограничники сроду, без приказа или подпадения под оную главу, никогда, никого и ни в каком количестве/качестве не понужали к светлому, доброму и гуманному, локально-бесконфликтному мирнососуществованию.)
Ответ пришёл через 2 часа 37 минут..
Это очень быстро, даже не сомневайтесь! Пограничная "репка": наряд с границы - ответственному офицеру заставы, тот доложил о идеодиверсии оперативному дежурному Отряда, этот - в Округ, из округа в Москву, в Главупр, командующему ПВ СССР, тот - Председателю КГБ и, наконец, самому-самому Первому лицу страны, которое вело себя чаще, чем реже, понимаете ли, как.., как.., как его, лица, антипод.
Доложить заняло считанные минуты. А вот "Лицевой антипод" со товарищи, явно не на шутку задумался, чего же делать? Потому что, вот незадача, как раз недавно дал дуба Хомейни, и в Москве, на самой-пресамой верхотуре шли переговоры между Лицастым-головастым-плешастым с "другими ответственными товарисчами" и новым иранским руководством. То есть что? То есть ошибся тот наряд ПН: никакая это не идеологическая диверсия, а - про-во-ка-ция! Понимать надо, текущий, прохудившейся канализацией момент учитывать и соображения "высокой политики".
О, какой он умный оказался! Но сейчас - не об этом.
ЗнАчит: погранцам надо сделать плакатные лица и образцово-показательно на данную провокацию не поддаваться... днём. А как гарантированно и точно стемнеет, первой смене наряда ЧГ (часовой границы), соблюдая правила маскировки, тайно, под покровом ночи, акт осквернения - убрать! Как хотите, хоть руками.
Что тут сказать? Конгениально придумано. А уж как пограничники-"чегеисты" то обрадовались, вы бы видели выражение лиц! И слышали бы, (женщинам, просьба, прикрыть слух), как "музыкально" они выражали восторг от подобного "мудрого" решения, не стесняясь присутствия замполита заставы и даже замподнача Политотдела Н-ского отряда...
Майор потом, в избранном кругу проверенных товарищей-офицеров признался, что за всю свою более чем 20-летную службу кадровым политработником отдельные выражения он ни разу не слыхивал! Вот даже по памяти записал в секретный блокнотик... "Малый загиб в три коленца"! Особый шик суметь выдать его без запинки, на одном дыхании и - моментально полегчает на душе. Им лично проверено по-всякому, даже перед зеркалом...
(Замечу на полях: этот офицер неизменно являл невиданные высоты культуры речи - никогда ничего не говорил матом: он на нём - разговаривал.)
Итак, акт осквернения, с надсадной старательностью отложенный в двойном экземпляре, убрали. Затёрли некстати (для него), весьма легкомысленно и недальновидно пробегавшим мимо по рубежу прикрытия по своим делам крупным, молодым шакалом, хотя он и не хотел совсем. А всё потому, что навернака тот хвостатый, мохнатый четвероног был незамысловатым мачо, большой ведь, а потому ума - не надо ни палатой, ни даже ларьком коммерческим каким-нить.
Ну, "цепные псы" кровавого советского тоталитаризма, чего вы хотите...
На следующее утро: второй акт любительской постановки-пьесы из жизни любителей-копролюбов - опять те же, то же, там же. Намного уверенней и спокойней, причём.
Ответ пришёл через 5 часов 17 минут. Сделать то же, так же, как и вчера под тайными, непроницаемыми покровами новолунно-звездастой южной ночи.
Сколько бы это дурное кино продолжалось, сказать не то, чтобы трудно, (как минимум - на время переговоров "высоких договаривающихся сторон"), но рядовым и сержантным погранцам той заставы было всё труднее и труднее с каждым разом повторять про себя умиротворительную пограничную мантру..
Нет, не про харю какой-то Кришны, а про: "Пограничник! Никогда и ни при каких обстоятельствах не забывай, что ты - лицо и полномочный представитель страшно миролюбивой и несказанно человечной страны Советов!"
Им всё чаще и настойчивей стало приходить на ум то, что ОТ ТАКИМИ БУКВАМИ было на последней странице СТПВ:

НИКОГДА И НИ ПОД КАКИМ ВИДОМ, ВСЕМИ ДОСТУПНЫМИ СРЕДСТВАМИ НЕ ДОПУСКАТЬ БЕЗНАКАЗАННОГО НАРУШЕНИЯ ГРАНИЦ СССР ИЛИ УМАЛЕНИЯ ДОСТОИНСТВА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА КАК И ГДЕ БЫ ТО НИ БЫЛО!

Всевышний, по непроверенным данным, видимо тоже любил троицу, потому что мелкие дермецы, оба-двое разохотились на троекратный рекорд: уже можно сказать привычно, деловито бросив отару овец с баранами, пошли совершать осквернение Советского Союза в третий раз.
Декорации-пастораль: прекрасное, раннее летнее утро; безоблачные, насыщенной бирюзы небеса над головой, из-за гор вышло солнце, моментально щедро усыпав разнокалиберными бриллиантиками обильной росы травы и прочие насаждения естественного происхождения, на вышке Поста Наблюдения оптика ТПБ (секретный прибор наблюдения) не бликует, не слепит, лепота одним словом.
Пастух, матерущий мужик, радостно осклабясь, что-то говорит подпаску, рассупонивает штаны, начав движение "избушка-избушка". Юноша отвечает, исполняя при этом международный мужской жест "Большое общее презрение" в сторону СССР и оба радостно начинают гогота..
"Тудх! Фр-ш-ш-ш-ш" - внезапно рванула из зарослей белая осветительная ракета!..
Вот честно, чем хотите могу поклясться, что целился старший наряда из СПШ (ракетница) по-над головой матёрого сруна!
Кто держал этот дуэльный пистоль в руках, тот сразу кивнёт: прицельно попасть из него куда бы то ни было, кроме мишени размером со слона и с шагов... м-м-м... десяти, крайне проблематично. Чаще получается наоборот - ракета летит правее-левее-выше-ниже, чем было изначально направлено, или вообще - по самой дико непредсказуемой тригонометрии.
Отматываем плёнку назад.
...ванула из зарослей белая осветительная ракета и по касательной задела по правому плечу пастуха, застывшего в положении "полувысокий старт" аллегорией "Удивление". Мощный динамический удар! Резво-кинетическая энергия перешла по законам иностранных, давно почивших граждан Бойля-Мариотта в пикантно-зажигательную теплоту. Засранца швырнуло влево и наискосок, как кеглю. Начинает живописно кататься по земле и очень убедительно, по Станиславскому, воет от дикой боли - ожог! У застывшего соляным столпом подпаска резко провисло сзади прямо в штанцы и неудержимо принялось прихотливо намокать. Ну ещё бы: к гадалке не ходи, очевидно решил, что он - следующий.
Из зарослей, воспалившейся вдруг, безмолвной и бесшумной галлюцинацией, сосредоточенно и плакатно, материализовался усиленный наряд Поста Наблюдения. Натуральных три богатыря, как на картинке, безлошадные только и "лук" не у Алёши, а у Ильи. Вот Добрыня с пулемётом ПК на перевес был как вылитый, накартинный. Ну если не принимать во внимание, по аналогии, что у него не вытягушеньки меча из ножен были, а копьё-булава Муромца, готовые к немедленному доброупотреблению. А так, спутать с оригиналом - да запросто и с пол-оборота.
Зачем вышли вдруг? Первую медицинскую помощь оказывать, само собой. Как вариант: человеколюбиво пристрелить предупредительными в воздух, чтоб не мучался или -лись. (Пограничный аспидный юмор.)
И правда, появление троих, былинных ныне, советских пограничников оказало на засранцев прямо-таки чудодейственно-целительный эффект: мгновенно-временно позабыв и про обширный термический ожог правого плеча, и про резкую кишечную недостаточность, в разы снизившую проницаемость в пространстве, водители некрупно-копытного рванули к безалаберно брошенным овцам с другими баранами. Видимо для дополнительного ускорения и в целях маскировки, с умыслом побыстрей затеряться на местности, на четырёх мослах.
Посмотели погранцы на дело рук своих и с огромным, моральным удовлетворением поняли, что это - хорошо.
Старший наряда доложил по МТТ (микро-телефонная трубка) на заставу, что им произведена подача сигнала "Освещение местности". Ну, чтоб на заставе не волновались, а отрядским майорам с подполковниками не пришлось незапланированно и внеочерёдно менять персональные памперсы да не принялись бы они оберечённо, со слезами на глазах примерять "пинджак с карманАми" - (затык карьерного роста на пару-тройку лет, он же "неполное служебное соответствие").
И тем не менее, несмотря на проявленную рядовым предупредительную чуткость, началась обычная в таких случаях любительская клоунада: "Клиент уезжает!!! Гипс снимают!..." В общем, классически: "Кто тут заказывал таксы на Дубр0вку?"
А никто не заказывал, пешком все ходим, да!
Пошла волна, как от увесистого валунка, с особым злорадством запущенного в болото. Хорошая такая, на пять с тремя плюсами:
а) безнаказанным не оставили;
б) решили проблему доведения до пары разумных животных норм человеческого поведения самым кардинальным образом;
в) иранская сторона на переговорах неожиданно перестала кочевряжиться, строить из себя... девственниц и пошла на уступки.
Но "инициативу низов" оставить без благодарственного наказания никак нельзя. Хотели "крови": осудить всех троих, безоговорочно, (потому что самыми крайними оказались), виноватых в наведённой копрофилии сопредельной стороны; всыпать "пиджаками с отложными воротничками и выпушкой" офицерам той заставы, а саму заставу - показательно высечь по всякому, чтобы впредь неповадно было.
Сказано убирать руками чужое дерьмо? Вот и убирайте! А то здесь не захотели за другими подтирать, а потом - что? А не захотят ли, чтобы и в заоблачных Авгиевых конюшнях "небожители" сами своё разгребали, так что ли?! На это пойтить никак невозможно!!!
Но старший наряда напомнил, что главным по СТПВ был он, руководил и организовывал службу наряда тоже он, решение об освещении местности принимал и исполнял тоже он же, потому и отвечать должен только он, а его подчинённые ни при чём по определению. Сказал, безмятежно-спокойно глядя карим и зелёным глазом, как затвором чеканно лязгнул: "Я руководил и командовал, сам и отвечу!"
К чести младших наряда они стали рядом со старшим под шквал информационного потока о том, кто такие они есть на самом деле, все трое и каждый по отдельности.

(Явно хотел стать рядом и лейтенант-зампобой заставы, которому вот-вот, заслуженно должны были присвоить досрочно очередное звание. Но уважавшие его за высочайший профессионализм, неизменную справедливость и заботу о подчинённых рядовые дружно показали "пограничным семафором": "не надо". Потому что тогда этому Офицеру-пограничнику настанет глухой трындец, карьерный и служебный, а личный состав этой заставы не желал, чтобы среди "суперсрочников" советских пограничных войск стало на одного Человека меньше.
Хотя вроде бы чего им, "срочникам", о таком думать?! Отслужили свою пару лет и - забыли. А это, уважаемые читатели из непричастных и непосвящённых гражданских, отличительная особенность пограничных ВОЙСК: думать и позаботиться о тех, кто придёт на Границу тебе, срочнику, на смену. Даже если ты их никогда не увидишь или не узнаешь, кому именно ты сделал добро совершенно бескорыстно. И постараться сделать что-то для преумножения Славы своих ВОЙСК. А ещё один Человек среди офицеров-пограничников - не помешает нигде ни разу. Вдруг повезёт несказанно и такой кадровый профессионал-пограничник в кои-то веки станет, со временем, во главе ПВ СССР? Ну или хотя бы истинным пограничным генералом, начинавшим лейтенантом не на ковровых дорожках, а непосредственно на Границе, с честью выдержавший проверку на профпригодность и соответствие высокому званию Человека на ершистой заставе. Кто непонаслышке знает, чем живёт Граница, что нужно для создания человеческих условий для службы и жизни на заставах, как надо совершенствовать и укреплять охрану рубежей страны. Кто, больше чем уверен, никогда не стал бы и не дал "уреформирывать" в ублюдочную оперативную прозрачность, зачем-то уничтожившую уникальную, не имеющую ни аналогов, ни прецедентов систему надёжнейшей и эффективнейшей системы охраны и ЗАЩИТЫ границ самого большого государства планеты от вооружённого вторжения или локальных военных провокаций. Системы действенного контроля границ, бывшей препоной проникновению нелегельных иммигрантов и преградой для ввоза-контрабанды наркотиков.
Те погранцы-срочники не знали, не догадывались, им даже в самых кошмарных снах о накрывшемся медным тазом дембеле не могло привидеться, что через три года СССР уничтожат блудливо-вороватые "ебеноиды", по всем признакам с кругозором и притязаниями дуриком разбогатевших на спекуляции кооп-ларёчников, во главе с косноязычным дуэтом плешивого трезвенника и не обделённого, (растительностью) на башке алкаша.
И тот советский офицер-погранец окажется вдруг национальным пограничником. Не Россия, а бывшая республика СССР обретёт в рядах своих пограничников такой ценный кадр и станет он генералом, но у себя и будет приносить пользу только для национально своих. По-человечески можно только порадоваться за него, вот только масштаб - не тот. Был у него потенциал умелого командира и организатора на много большее, это ещё в его лейтенантстве на той заставе просматривалось и угадывалось безошибочно.
Всегда радостно на душе, когда почему-то в редчайших случаях достойные, прошедшие все ступени профессионалы своего дела, (а не изворотливо-скользкие да угодливо-ушлые "иудушки головлёвы", ни бельмеса в своё деле не смыслящие), получают доступ наверх, к рычагам системы и приносят пользу общему делу укрепления обороноспособности страны, а не вред.
Непонятно только - почему так исчезающе редко это происходит?! Да и то, не в России...)

Правда, те пограничники-рядовые, несговариваясь и без команды брезгливо сделали пару шагов назад, чтобы брызги паркетно-генеральских слюней не долетали. Ответить моральному уроду из "арбузных", (то есть пришлых непогранцов), генералов на его оскорбления и унижение, как того это двуногое заслуживало, им запрещал устав - "нарушение субординации". А они, рослые как на подбор, смотрели сверху вниз на недомерка в генеральской фуражке и, не сговариваясь, улыбались по-пограничному, (одними глазами), глядя на кривые ноги слюнефонтанчика и вспоминали бородатый анекдот в тему: "Я-то домой приеду и просплюсь, а у тебя..."
Говорили, сам Командующий пограничных войск, генерал армии, жахнул кулаком по столу так, что "кремлёвских политрулевых" внезапно, сразу и везде пот прошиб: "На съедение никого не дам!"
Быль или байка про командующего - не знаю, не мой уровень рядового. Но, отчего-то, очень хочется верить, что было вот так, как только и подобает Отцу-командиру всех пограничников Великой Державы, Человеку и Генералу. Потому что пограничники, прошедшие горнило-чистилище пограничной службы, (а не набранные по объявлениям за деньго-контракт хрен знает кто), всегда и везде, традиционно, исконно, со времён богатырей, своих братьев не отдавали на произвол и расправу кому бы то ни было, князь всея он там был или, прошу извинить, генсек с президентом суверенный какой.
Отрядской разведотдел приватно довёл до сведения личного состава заставы, что у пастуха образовались навязчивые и неизбывные псевдогеморроидальные колики, а подпасок - спятил слегка: как подопытная гуманиста Павлова, при фразе-свистке "Урус-аскер!" неизменно испытывает неконтролируемую, резкую кишечную недостаточность, даже когда уже вроде бы и нечем исходить от приступа намертво въевшегося в мозжечок, регулярного ужаса.
Не, режьте меня и кушайте под кисло-сладким соусом, но надо было их обоих - тово, из ПКа в капусту, меленько-меленько. А то так - не гуманно и бесчеловечно совсем.
Перепас любого скота сопредельная сторона отныне осуществляла не ближе полукилометра от линии прохождения государственной границы. Это заставские снайпера сообщили. Им через оптику видней, поверили на слово.
Такие вот вышли "Половецкие пляски" пополам с "Полётом шмеля"...
А вы не смейтесь: огнемёт "шмель" тоже держали наготове. Так, на всякий пожарный, мало ли что... Изменено 18 августа, 2009 пользователем Dag

[Dag]

Миролюбиво, против Империи Добра

Взрывпакетами швырялся лишь однажды, в конце мая 1987 года, на выходе в горы. Это когда сдавали экзамен по НВП (Начальная военная подготовка) в выпускном, 10-м классе средней школы № 80 пос. Лазаревское, города Сочи.
Я был командиром взвода 10 А и, по обстановке, врио комроты. Против нас традиционно "задружились" 10 Б и 10 В. Это пока агентурная разведка, поголовно состоящая из девчонок нашего выпуска, неопровержимо не доложила по "сарафанному радио" о скрытном выдвижении из расположения постоянной дислокации на улице Павлова роты 75-ой школы. От имени всех ребят поблагодарил "радисток Кэт" за службу и похвалил за бдительность. В ответ пришёл всплеск восторга по коду "Гюльчетай". Ну, когда её старшей по общаге назначили, а она всё совсем неправильно поняла.
Против 75-ой всегда дружили дружно, дружили - хорошо, забывая на время междоусобные трения "Кто же самый лучший?"
Побегали по горам и ущельям, поползали по очень пересечённой местности, горную реку форсировали, рыли окопы, постреляли из увесистой бандуры АК-47, порвали канат при перетягивании, на отдыхе.
Согласно уходящей корнями во времена покорения Крыма традиции, напугали до заикания радиолокационный пост на вершине горы Двугорбая.
Всего-то "диверсионной" колонной возникли из зарослей и сосредоточенно молчаливо пересекли в отдалении поляну перед подступами к посту, где наряд дрова колол. Военные неизменно непуганных "молодых" на колку дров ставили именно в эти дни. Тоже - традиция.
Незапланированно взяли вечером потихому один из местных аулов. Громко не стоило: и так местные джигиты слегка обиделись, когда мы, в камуфляжах, материализовались в ключевых точках села. Но мы показали случайно убитого кабана и выкурили с ними шашлык мира. Уходили на рассвете почти кунаками, но повзводно, с разведдозором, боевым охранением и группой прикрытия, на всякий пожарный. А то Кавказ - дело тонкое.
Вышли в районе Аше к морю, практически без потерь. Двое дозорных, (не из моего взвода, мой - прикрывал отход), подорвавшихся на коварно положенных на боевой тропе свежайших коровьих лепёшках - невсчёт. "Убитых" унесли с собой, не бросать же. Тащили, меняясь, чтобы уложиться по времени.
Менты, явно из новеньких, послеобеденным чаем подавились, когда мы, на всякий случай, по привычке, заняли почтамп, блокировали подступы, входы-выходы, два мостика и выставили парный пост у отделения милиции.
(Не, я не отмороженный: я же видел, что ледяной "чай", который они потягивали в теньке, был из винограда, э-э-э, урожая 1985 года. Так что они не обиделись совсем. Не с руки им было обижаться.)
То есть рутинно нейтрализовали власть, связь и полицию вероятного противника. Верхняя Вольта например, которая в Африке. Была французская, стала независимой Буркиной Фасой, а там и наша будет.
Конечно наша, не американская же. А потому что мы - идейные миролюбы, а они - империалисты-милитаристы продажные, племяннички козлобородого дядьки Сэма.
Телефонистка на почте не поняла шутки, когда я, модельно короткостриженный, (причёска "Молодёжная" за 57 копеек), в "комке", рукава закатаны по локоть, высокий, положительный неулыбчиво предложил ей на безальтернативной основе соединить с Кремлём. Зачем-то подняв руки вверх, (хотя команды не было и я - безоружный), пролепетала, что с Москвой связи нет, обрыв, устраняют.
Нахмурив бровь, веско сказал ей, чтобы быстрей устраняли - у меня секретный пакет на три страницы в клеточку, надо как можно быстрей передать. Тут до неё стало постепенно доходить, даже Суховское: "Абдулла, ты руки-то - опусти!" не пришлось говорить, но опять розоветь из алебастра не очень торопилась.
В общем, брякнул по телефону, что мы - на месте и все, потери - ниже запланированных, опережаем на полчаса, чтобы высылали катера нас забрать.
На всякий пожарный на Диком пляже, в оговоренной заранее точке рандеву, заняли круговую оборону. Группу прикрытия, согласно заветам Чапаева, возглавил сам. Берег покинул последним, хотя и не на белом коне - на белом катере. У нас горы и море, на лошадях не особо принято.
На Главном причале в Лазаревском нас ждал комитет по встрече: директриса, завучи, военрук. И группа поддержки - наши одноклассницы.
Встречали как героев: оркестром, цветами и восторженным визгом. Ну, девчонки же.
Весь центральный городской пляж явственно вздрогнул, когда наша камуфлированная рота стала неожиданно высаживаться на причал из мирных прогулочных катеров. (А мы не демаскировались, когда катера подходили. Так прикольней и эффект - "Красный рассвет, неожиданно, в Вашингтоне".) Их же никто не предупреждал.
Когда отдыхающие разобрались, раздался шквал рукоплесканий стоя, сопровождаемый громовыми, нестройными раскатами "УРА-А-А-А!!!"
А мы все смотрели на военрука и посредника из райкома ВЛКСМ.
Военрук, Чертов Алексей Михайлович, ветеран Великой Отечественной, показал вверх большим пальцем правой руки.
Посредник вручил алый с золотом профиля, почётный переходящий вымпел. В третий выпуск подряд, между прочим!
Мы - победили!!!
Выстроились в шеренгу по одному, замерли. Недоумённо притих и пляж.
И... по моей команде "Пошёл-пошёл-пошёл..." ребята по одному, с небольшим интервалом, с разгона, один за другим принялись прыгать с причала в море. (Высота - 10 метров.)
Пляж - онемел. А потом буквально взорвался бурей оваций!
Помню мы, тогда ещё сопливые пионеры, смотрели на "Вейер Победы" десятиклассников и мечтали, как вот так же, красиво, очередью будем входить в аквамарин морской воды...
В общем, замечательно провели трое суток в горах. Вот только обещанные значки "ГТО" нам не дали. Мне - вручили грамоту, как лучшему комвзвода выпуска 1987 года. Пришлось проставляться в кафе мороженым и лимонадом.
Вот так оно чаще, чем реже: наградили командира, а про рядовых бойцов забыли.
Перефразируя Высоцкого: лучше гор могут быть только горы, когда ты и твой взвод и рота 80-й школы - наверху, а те, кого мы не любим, рота 75-ой школы, или вообще начавшие первыми враги - внизу.
Эх, какую страну потеряли!
А ведь мировое господство СССР явно было буквально не за горами...

[Dag]

Записки пограничника Ржевского

Вот, помнится, сижу это я летом 2003 года от Рождества, в Сочи, в кафе-баре. Выходит подлец конферансье и заявляет: "Уважаемая публика, сейчас перед вами выступят карде-балет-стриптизом две грации, прилетевшие прямо с Камчатки, специально для вас!"
Публика из гражданских, кто послабже, дружно подавились напитками, и поворотились к сцене с бетонным полом, под сенью из трёх пальм, глаз не отрывая от. Даже те, кто со своим сюда пришёл вечер скоротать: с мадамами там или мамзельками.
Сижу, у самой сцены, лорнирую дуэт танцевальный, обе блондинки.
Ну, недурственно танцуют, весьма, особенно одна. Невооружённым глазом чувствуется хореографию этой грации ставили профессионально. Ритм, движение, переходы... Ах, что вам сказать? Брависсимо! Хлопал самым искренним образом, да-с. По окончании программы, взял шампанского и пошёл знакомиться, из любопытства. Камчатских аборигенок у меня ещё не было... в знакомых. И, представьте, каков конфуз: грации оказались из Волгограда!
Я и говорю: подлец конферансье - 30 рублей за надувательскую "культурную программу"! Каково, дамы и господа?!
Хотел идти и бить ему морду за преднамеренный обман, но девушки отговорили. Правда шампанское пить не стали, попросили водки. Закусывали киви. Был слегка удивлён. Давно на Родине не был, не знал, что у молодёжи нынче так патриотизм проснулся.
В общем, договорился на приват-сессию балета, а-натюрелль.
А денег не взяли, почему-то.
Сказали:
- Ах, поручик, за кого вы нас принимаете?! Мы с гусаров - не берём.
Я и ляпнул, не подумав, говорю:
- Мадемуазели! Я - не гусар, а отдельного корпуса погранстражи и даже не офицер!
Лучше бы молчал, на банального гусара или кавалергарда согласившись.
(Пришлось потом всю ночь рассказывать небылицы, под ночными звёздами, на берегу моря. Романтика, таинственность пограничной службы и обе дополнительно млели.)
Очень хвалил их за великолепную пластику. Немного обиделись, что не их волнующие изгибы. А там было на что посмотреть, да.
Женщины - это загадки.
Одного жаль, что не с Камчатки оказались...

[Dag]

Дипломатия по-пограничному

Знали бы вы, как погранцы десантуре всегда завидовали: чуть что – кулаком или прикладом, а нам – ни-ни. «Политический момент», блин, учитывай, да чтоб первыми начали и линию границы обязательно нарушили. А то знаете как бывает: ножку задрал жандарм и занёс якобы переступить линию фарватерного столбика, который графически обозначает линию государственной границы СССР на Ближнем мосту Александра Македонского. Лыбится лучезарной дебильной радостью. И чего делать? Правильно, плакатно не поддаваясь на провокацию, дослать патрон в патронник да позвать вожатого с собачкой. И с огромным удовольствием наблюдать на застывшую аллегорию «Журавль».
Десантуре дипломатичности не хватает всегда: не мудрствуя – спрыгнули сверху и всех трудолюбиво запонужали к миру!
Начало 1990 года.

Оболваненное местное население Азербайджана, с подачи «нацфронта» и по подсказкам из-за рубежа принялось активно «волеизливаться» по всякому. Сносить «систему» например, чтоб в шариатский Иран рвануть и хлебнуть там свобод досыта.
Правда «систему» сносили не везде.
Два примера.
Н-ская застава стояла в тылу без всякой выгородки, дувала и рубежей для круговой обороны. Как мини-Спарта прям.
А зачем? Кругом ведь мирное, крайне дружественно настроенное население, которое не иначе как по доброте душевной то сдохшего от заразной болезни барана на территорию погранзаставы забросит, то дохлую кошку в колодец, откуда пограничники воду на заставу возят, подкинут.
Когда все это народоизъявление началось, семьи офицеров и прапорщиков сняли вертолетом, оружие и прочее из склада АТВ перенесли в главное помещение ПЗ. На границе – усиленный наряд с пулемётом ПК и с офицером – на машине. КСП проверили и – на заставу.

Потом и это запретили, охраняли только заставу. С заката и до рассвета 50 % личного состава – по расписанию команды «К бою!», с личным и групповым оружием около бойниц и по углам в ДОТах. Днём – на вышке ЧЗ часовой и расчёт ПК, в чердачных окнах заставы тоже расчеты с ПК, ночью по территории, для полного счастья, два парных часовых.
Подходили «сапсем мирные, да» неоднократно и просили оружие им отдать «па-харошиму, да».
В ответ – плакатное пограничное молчание.

Тогда стали УГРОЖАТЬ, (!) что захватят, да! Им спокойно ответили, что хотя нас немного и не в тельняшках мы, но с наличным, стандартным вооружением заставе хватит поселок положить хоть паркетной «ёлочкой», хоть в творческом беспорядке, раз несколько. И - не только...
Местные сильно призадумались, потому что погранцы, как тот мифический, крайне человеколюбивый Сфинкс – редко когда что говорят да и то, почти сплошь – загадками. И тоже поди, неправильно отгадаешь, а голову – тово, не откусили бы Сфинксом да не съели остальное, обкусанное.
На любые дальнейшие расспросы пограничники больше не отвечали... словами: собачек вывели на... прогулку да звонко заклацало что-то металлическим.
Ну их к шайтану, ведь пограничным собачкам не объяснишь, что теперь ты совсем свободный стал, да. «Память тела» очень настойчиво это подсказывала, вызывая непреодолимо нервное желание потереть лично-индивидуальное, побывавшее в биокапканах тем или иным макаром.
Так бы всё само и утихло, но кашу круто заварив, поддерживали под нужной температурой, постоянно и неуклонно подогревая, чтобы не остывала. Особенно усердствовал мулла новоиспеченный, молодой да горячий активист «Народного Фронта», а потому, по определению – безмозглый и глупый. Не было у него ещё полезного груза прожитых десятилетий, опыта и житейской мудрости. Назначили день, когда будут рвать «систему» на охраняемом участке этой заставы – 10 км. Из Отряда – приказ: «Не препятствовать!»
Не успели, на два часа раньше десантура из Витебской дивизии ВДВ, высадились с большой помпой. На заставе дислоцировалась неполная рота и штаб батальона, 12 единиц бронетехники. И что примечательно, часа через два по прибытию десантников пришли к заставе крайне любопытствующие старый мулла и старейшины с вопросом: «А что, сегодня ночью поселок вырезать будут?»
Оказывается, тот молодой мулла-нацфронтист слух такой по поселку распустил.
На следующий день назначили собрание на площади.
Местные наверняка провели одну из самых незабываемых ночей, чутко прислушиваясь в темноту за стенками да околицей.
На утро, не слишком рано, собрались местные.
Десантура – без комплексов: четыре броне-единицы по периметру площади, все стволы приопущены.
Знаете, как замечательно стоится и волеизъявляется, буквально физически ощущая на спине «воздушный поцелуй» ствола от маленькой пушки калибром 76 мм?
Провели политинформацию про насущный и чреватый исторический момент, в общем достучались у местного населения до разума. А потом и «Альфе» команду дали на задержание активистов НФ, несколько раз. Хорошо работали ребята, профессионально. И результаты их изымания «кашезаваров» сказались практически сразу и весьма благотворно. А тут и весна подошла, когда дел по хозяйству невпроворот, а не излишки свободного времени, как осенью-зимой и можно замечательно побороться со скукой и рутиной - волеизъявльнуться мало-мало.
Короче говоря, классически: и бараны с овцами целы, и волкодавы размялись – шакалов передави... переловили, одни «цепные псы» не удел оказались. Точнее службу им не давали исполнять.
Но так было не везде.
На этот Пограничный отряд и на эту заставу десантников то ли не хватило, то ли они в других местах нужнее оказались. Но факт остаётся фактом: на просьбу прислать десантуру или «вованов», из Москвы ответили: сами выкручивайтесь, как хотите.
Вот это они зря так, не сильно подумавши отбоярились: «сами да как хотите»! Это же можно легко истолковать, как «Можно!»
Картинка гуашью и акварелями: начало января 1990 года, где-то на советско-иранской границе. Крупный населённый тогда пункт, жители которого решили пойти и тоже мощно приколоться - «систему» снести на хрен и к южной родне неожиданно в гости завалиться.
Но разведка доложила точно и заблаговременно. На центральной площади местные гуртуются, подогреваются вино-градусами и пришлыми активистами-нацфронтальными: явно и неприкрыто назревают громадным нарывом нешутейные народные гуляния.
Тут подъезжают начальник заставы и... моряки-погранцы. С Амура, на усиление прибывшие.
Местные мрачно охкуели моментально:
- Э, зачэм морской пришёль, да?
А начальник заставы и говорит:
- Обживаться приехали. В Москве решили, что если мирное местное население пойдёт «систему» сносить да границу нарушать, то будет здесь, по договору с Ираном, рукотворное море немедленно, а не постепенно. Нас, сухопутных, выведут, а моряков оставят.
Серьёзно так, без улыбки, сказал, как только пограничники и умеют. Станиславский перманентно охрип бы голосить постоянно, если бы среди погранцов находился.
И упала вокруг такая тишина, которую принято обозначать «мёртвая».
Тут самые глазастые из местных рассмотрели, что трое даже на фоне погранцов НЕУЛЫБЧИВЫЕ стоят скромненько, чуть позади офицера-пограничника и капитан-лейтенанта, на фоне чёрных бушлатов да шапок морских пограничников, во всём белом и с... ЛЫЖАМИ в руках!!!
А там хоть снег зимой и выпадал, но лыж не было ни у кого, потому что немного его выпадало, ни к чему они. Только ноги ломать.
Старейшины с муллой обалдели в конец:
- А это КТО ТАКИЯ?!
Начальник заставы, спохватившись:
- А это - пограничники из Отдельного Арктического отряда. Местных, кто решит, что им в СССР тесно и скучно жить, а потому в Иран лыжи решили навострить, будут выселять с семьями за Полярный круг. Осваивать знойное Арктическое побережье. Мы ж не звери, чтобы вас тут всех перетопить, подорвав скалу у Разрушенного моста с нашей стороны, а иранцы – со своей и запрудив Аракс. В стране мобилизация идёт, слышали небось? Много военных понадобится. Повод дадите и начнут вас вывозить отсюда на хрен, всех и сразу. На станции два порожних товарных состава подогнали. А полярники поедут с вами.
Заикающийся мулла, округлив глаза:
- За-за-чэм, да?!
Пограничник пожал плечами:
- Ну как зачем? Когда железная дорога кончится, они вас оставшиеся 150 километров по снегу поведут, дорогу будут указывать... Правда, бойцы?
Трое недвижных, как щедро обсыпанные снегом статуи богов коренных жителей Крайнего Севера, сосредоточенно мрачно кивнули.
И что бы вы думали?
Сдали местные подполье нацфронта всё, с потрохами, благо те пришлые были и даже не дальняя родня. У разведотдела и особистов Отряда наступил незапланированный Второй Новый год, когда как в песенке Волка из "Ну, погоди!" "сбываются все мечты": вскрыта разветвлённая подрывная сеть, уходящая корнями далеко и высоко по обе стороны государственной границы СССР. Знай, коли пациентов по-горячему до копчика да верти дырки под ордена и погоны новые примеривай.
Так что почистили всю гниль да гной без «Альфы» и даже без десантуры.
Дипломатию пограничную применили.

А потому что из самой Москвы разрешили, а кто не спрятался или не лёг сразу, погранцы не виноваты.
Потому что всё очень, и даже до безобразия просто и незамысловато: местные живут себе мирно, баранов с овцами выпасают, двигают и развивают народные промыслы. Пограничники – границу Державы охраняют, которая очень гуманная и человеколюбивая, а самое главное – человечная: никого не топит, да, а определяет недоумкам, не желающим в ней жить, место да фронт работ и – вперёд по шпалам, по шпалам, например снег убирать в Заполярье, причём сразу и весь.
И ни те нацпроблемы какие, ни – ещё какая головная боль. Дешёво и сердито.
Тюрьма же народов, вон про то все давно знают, чего дедушка Ленин ляпнул явно сгоряча и не долго думая. А внучатам да правнукам – расхлёбывать... пограничной дипломатией: на двух БТРах, полных погранцов с Амура. И местным резко поплохело, а полярники добили. Только они не настоящие были, полярные. Немного смекалки и - никакого мошенства: троих морских погранцов с явными приметами скифов на челе по Блоку, "с раскосыми и жадными глазами" одели в нулёвые, (для гражданских: ни по разу не надёванные), зимние маскхалаты, а лыжи валялись на заставском складе никто не помнит с каких времён. Телевизоры у местных были, про отмобилизованных массово по всему СССР 'партизан' они знали, а порожние товарные составы - это совпало так, ясен пень. Как говорится, всего-то и делов...

[Dag]

Иранский "гиперболоид"

У иранских жандармов строевой шаг был – на удивление: нога подымается чуть ли не на уровень плеч, с оттяжечкой. А когда надо остановиться, то ножку эдак приволакивали и притоптывали ей на месте аля конь педальный, с норовом. Очень смешно у них выходило на наш взгляд. «Колуном», то есть часовым заставы днём был неоднократно, (а с вышки жандармский пост хорошо просматривался), так наблюдал помимо прочего, как «старый» жандарм, здоровенный такой детина, тщедушного «молодого» гонял. Учил-учил, потом плюнул и сам ка-а-ак образцово-показательно рубанул их строевым, я восхитился даже! Не стыдно было бы потягаться с Почётным караулом у Мавзолея, наверное.
Следить за жандармским постом надо было постоянно: мост Македонского – наиболее вероятное направление вооружённого вторжения как никак. Да и интересно очень наблюдать жизнь и быт сопредельщиков. Например, как начальник поста «филиповал», как жандармы-«деды» гоняли строевой своих «драконов». Или как «старые» жандармы-часовые собирали «хабар» с проезжающего мимо поста гражданского населения и учили «молодых» правильно это делать. Бесхитростно всё: выходил на дорогу матёрый жандарм-перс с иранским вариантом гаишного жезла – нешибко длинная, тонкая палка с белым кружком на конце – и махал приближающемуся авто. (Но не всем подряд. Своих, «титульных», не трогали. А когда им передавали, что начальство едет или местный мулла, то самочинные «изыскания контрабанды» прекращались на время.) Водители дисциплинированно останавливались, выходили и смирно ждали, пока жандарм проводит инспекцию груза на предмет «контрабанды». И таковая обнаруживалась практически всегда, как-то: ковры, мешки со всевозможным съедобным, ящики с консервами или напитками и т. п. Водилы практически никогда не возражали, ещё и кивали с готовностью так, что того гляди голова отвалится: да-да, злостная «контрабанда», больше не буду. Благо жандармы никогда не брали сверх «положенного». Один-единственный раз видел, как некий большой, молодой, явно не местный и глупый, попробовал темпераментно «покачать права». Принялся орать и возмущённо размахивать руками, когда ему указали на нечто в кузове и покачали головой, дескать: ай-яй-яй – контрабанда. Жандарм, придя в себя от неожиданной непривычности ситуации, передал «волшебную палочку» «молодому ассистенту» и без разговоров неожиданно (для «правдоискателя») врезал прикладом личной М-16 (американская автоматическая винтовка) «правдоборцу» в грудь. Сбив на землю, сыграл немного с водилой в футбол, «в одни ворота». Посмотрел на экибану у форменных штиблет, задал контрольный вопрос на вменяемость «клиента». Явно ответ был неправильным: хмыкнул, добавил ещё, достал свисток и вызвал жандармский вариант «тревожной группы». Грузовичок отогнали на стоянку и обстоятельно распотрошили. А водила поехал связанным на жандармском джипе куда-то в пыльные дали.
На окончание Рамадана мне выпала удача быть часовым и наблюдать с вышки, как служивые иранцы очень зажигательно отмечали этот праздник. Сначала приехал мулла, встреченный личным составом, надраенным до блеска, затянутым на все пуговки, без оружия. Стал посередине пародии на земляной плац. Жандармы, по команде начальства, чётко перестроились из идеальной шеренги в круг с муллой в центре, на почтительном расстоянии и – понеслась: благодарственный молебен. Все участники принимали участие без прохладцы, истово, выкладывались по полной программе, весьма продолжительной. И вот мулла подал знак, тотчас же – слитный всплеск неподдельного ликования взвился над постом и громогласным эхом полетел по ущелью! А потом – праздник, как у южный народов принято. Помните, как в «Обыкновенном чуде» король собирался «кутить по простому, без излишеств»: перебить в гостях всю посуду и запалив овин? Смело умножайте на тысячу и не прогадаете – будет бледное подобие по накалу и способам выражения неимоверной радости и счастья.
Ну и по мелочи всякое видел: испытание жандармами некой аппаратуры; неопровержимые визуальные доказательства того, что у начальника жандармов, (домик которого находился у самого моста на значительном удалении от поста), не было телефонной связи с подчинёнными до лета 1988 года. И так далее. Показалось немного странным, что ни разведчики, ни начальство заставы не проявили большой заинтересованности после доклада об установке на полуразрушенной башне на холме некоего предмета прямоугольной формы, накрытого брезентовым чехлом. Начальник поста вместе с незнакомым жандармом, в необмятой, плохо сидящей форме, периодически поднимались на башню и производили некие манипуляции, явно соответсвующие нажиманию на кнопки и поворотам тумблеров. Разок, когда днём было переменчиво-пасмурно, на лице склонившихся иранцев мелькнул зеленоватый отсвет то ли некой шкалы, то ли дисплея. Первое время «ящик» передвигали, посматривая словно прицеливаясь в сторону заставы, потом перестали. Наверное нашли оптимальные углы с прочими ракурсами.
Начальник заставы выслушал, прибывший на заставу разведчик поднялся на вышку, глянул в ТПБ и всё. Даже когда однажды особенно повезло: ветром откинуло небрежно закреплённый чехол и несмотря на мутную оптику стала чётко видна явно металлическая, гладкая поверхность светло-серого прямоугольного предмета, метр в длину и полметра в ширину, немедленный доклад по МТТ вызвал лишь вяловатый энтузиазм. Эх, оптику бы получше да помощней: с боку была видна какая-то маркировка. Где-то через полчаса, примчались не помня себя начальник и «мешковатый» и чехол закрепили как следует. Гражданский пребывал в таком бешенстве, что даже вышел из халтурно и неубедительно играемой роли якобы подчинённого: там же, на «месте преступления», орал на начальника поста как советский генерал на рядового первого года службы, козырнувшего левой рукой. Гроза и ужас местного жандармского поста пристыженно и молча внимал рыку спеца. Всё было аккуратно занесено в журнал наблюдений. Когда прибывший представитель разведотдела опять не проявил никакого энтузиазма к «иранскому гиперболоиду», ему злорадно предложили «смеха за ради»: а может сходить ночью да и глянуть на месте или вообще с собой прихватить? Вот тогда пошла крайне бодрая реакция: разведчик вздрогнул, как внезапно ошпаренный, и, дико покосившись на ухмыляющихся «пайкинцев», полунедовыкрикнул: «НЕ надо!!!» Через месяц «гиперболоид» с башни иранцы убрали. Видимо полевые испытания закончились. И остаётся только гадать: оптическая аппаратура была или подслушивающая тем или иным образом. Одно можно сказать со всей определённостью: определённо регистрирующая какие-то параметры: чаще спец, реже начальник поста периодически записывали что-то в некий журнал.
А то, что у начальника жандармов не было телефонной связи выяснилось так. Оставалось с полчаса до смены, солнце неудержимо клонилось к закату. Из поста вышли трое: начальник, его зам и жандармский эквивалент старшины заставы. И устроили «Марлезонский балет». Начальство жандармов отмеряло шагами примерно равные отрезки, «старшина» очерчивал лопаткой кружки диаметром где-то с шомпол АК-74 там, куда указывала начальственная нога в зеркально начищенном, чёрном штиблете. Зам - делал пометки в тетрадке. Так и дошли до самого домика. Записал, смене обсказал, как и что, спустился, разрядился под чутким руководством дежурного по заставе и отправился в канцелярию на доклад. Подробно описал непонятный «балет». Офицеры заставы и случайно оказавшийся на «Пайке» особист переглянулись, непонятно почему криво заухмылялись. Начальник заставы поблагодарил за бдительность и сказал, что можно идти. Повернулся я кругом и когда выходил увидел, как двое из троих покрутили указательным пальцем у правого виска. Нет, я – не мутант и глаз у меня на затылке не имеется. В отражении от застеклённой «наглядной агитации» было видно. А через месячишко пришёл ответ на загадку: появились столбы, вкопанные там, где кружки лопаточные были, и телефонный кабель, протянутый от домика к посту. Опять доложил, злорадно напомнив о собственных наблюдениях месячной давности. На этот раз, когда выходил, за моей спиной шуруп себе в висок никто не вкручивал.

[Dag]

Пограничный апельсин или кое-что о Границе на замке

Было у "пайкинских" нарядов ЧГ одно вопиющее нарушение инструкций: проверив на правом фланге КСП, спускали собачку с поводка и отпускали "погулять"... замком Границы.
Если Амур, то под настроение тот мог притащить полузадушенную тушку, чтобы похвастаться: имелась у этого пса слабость - тщеславен был и обожал, когда его хозяин хвалит. А вот нелюдимый молчун-угрюмец Аргус - себе на уме: этот никогда ничего не притаскивал, там же на месте и гурманствовал-позднеужинал. И только по небрежно облизанной морде да заляпанной сгустками крови груди и видно было, что случился у него десертный "полночник". Загоняли его в старицу, чтобы, сукин сын, помылся, раз тщательно вылизываться как рыжему щёголю Амуру, в падлу. Кого он там во тьме ночной задрал, чаще всего можно было определить и то, приблизительно, лишь по децибелам, тональности или диапазону. Ныкал он недосъеденное виртуозно. Или, скорей всего, просто добазаривался заранее с Амуром, "за долю малую", чтобы тот его "нычки" с припрятанными мослами и прочим - "не нашёл". Вот инструкторский Дик мог бы, но его в ЧГ не ставили, бо он - элита. Эксклюзивно по "сработкам" действовал в тревожной группе, а так на границе только в дозоре бывал, то есть днём. А днём на правом фланге "Пайки" для него как наверно для папуаса в парке аттракционов: глаза и запахи во все стороны разбегаются. Да и не принимали его в компанию ни оба четвероногих "вечных чегеиста", ни ветеран Алый. Наверно никак не могли простить, что недотрога Альфа, овчарка просто редкостной, ослепительной красы, на него якобы "западала". Даром что Арно не его сын вовсе был, а Чингиза. Из первоисточников известно: от старшего вожатого Ноября 86. Он видел, как хозяин Чингиза, Ноябрь 85, философски подумав вслух: "Ну я чего, понятно, а вот ты за что должен монашить?!", предложил тогдашнему инструктору службы собак Май 86, (хозяину Альфы), на безальтернативной основе "забыть закрыть вольер". А все овчары на "Пайке" всегда, но нерегулярно, а крайне избирательно-эпизодически умели открывать свои вольеры исключительно сами. То есть без какой-либо посторонней помощи, даже не сомневайтесь. Как очередному свежелейтенанту-"свистку" или неосмотрительно оставшемуся переночевать на нашей заставе проверяющему взбредёт в голову неожиданно проверить, чем живёт ночью застава "на самом деле", так у всех пайкинских овчаров возникал из небытия синдром ангорской лохма.., то есть резко повышался индекс дрессированности и общего интеллекта.
Был в данной связи трагикомичный случай: некий майор из Округа залез в кабину водовозки, то есть ловко себе ЗПН организовал, на господствующей над плацем и входом на кухню точке. (Это он толково придумал сообразить, да.) Сидел-сидел, ничего не высидел, хотел уже вылазить и спать пойти да не тут-то было: белогорячечной, дичайше материальной галлюцинацией за окном водительской дверцы возникла злорадно усмехающаяся морда Чингиза, смотрящая на опешившего проверяющего с нешуточной надеждой. Так и седел майор потихоньку, до первых, рассветных ишаков, когда "Собак Баскервильный" расточился внезапно в неудержимо сереющих сумерках. Определить пахло ли серой было затруднительно. И отнюдь не потому, что кабина водовозки якобы являлась воздухонепроницаемой: бедолага вынужден был, от понятного расстройства чувств, (чаще чем реже идущим рука об руку с расслабоном гладкой мускулатуры), сходить по маленькой в один из собственых сапогов. (Ну, недальновидно не запасся чужими или памперсами или именным горшком-термосом с герметически завинчивающейся крышкой.) Передавали потом, что совершенно седой майор, на добровольно-принудительном изличении в закрытой спецлечебнице КГБ, упорно твердил укоризненно качающим белоснежными чепчиками профессорам, что "та чёрная собака с горящими глазами" подмигнула ему и хоть невербально, но явно по-Джигарханянски сообщила: "Ты, милчеловек, выходи и ничего не бойся. Я тебя - совсем не больно: чик, и ты уже - а-ха! Оглянуться точно не успеешь, чтоб мне Альфы больше век кобелячий не видать!"
Если что - за дословность не ручаюсь.
Такой вот Замочный Шекспир вышел.
Так что слухи про нашу заставу ходили, мол, опять то ли окружную проверку на Правом задрала собачка, то ли печень нарушителя, запечёную на углях, или шашлык из него же - обстоятельно, никуда не торопясь, смаковали во второй смене ЧГ на 3-м правом участке, (он со стороны тыла не просматривался), по рубежу прикрытия, филей брезгливо отдав собачке.
Я когда такое услышал, долго смеялся.

[Dag]

Крылов или «пограничная рулетка»

Запутался в МЗП буйвол на 3-м правом участке, по рубежу прикрытия. Хорошо так, наглухо, на пять с плюсом – за переднюю левую. И ни туды ни сюды.
Страшненькая это вещь – Малозаметное заградительное препятствие, «непрозрачная» совсем, могущая вогнать в перманентную зависть чело-паучка из пиндосовских лубков-комиксов. Особенно, когда не видно ни зги и – завязли в ней ногами ли или как крупная, жирная муха навозная.
По следам выходило, что четвероногие «паучки»-санитары Границы в нашем погранокруге, уже всё ходят словно на цепи кругом поблизости, приближаться боятся. Не решаются, потому что буйвол совсем недавно «самоограничился» в свободе движений, может и долбануть копытом – мама не горюй! И станет глупый торопыга для собратьев шакалов неожиданной приправой к главному блюду – горячей закуской холодного копчения, утехой для желудка и его же разогревом. Поэтому – смотрят. Ждут. Сглатывают мощное слюноотделение. Ещё бы – такой «праздничный пирог»! «Клюква в сахаре» редкостного весельчака и балагура Иа из могучей кучки дружбанов Вини-Пуха.
Не надо быть давно почившим иностранным гражданином Ньютоном и терпеливо стоять под яблоней или лезть в ванну как известный сицилиец из Сиракуз, дабы с большой долей вероятности определить что и как тут произошло под самое утро, перед рассветом. Дело нехитрое: не внял кое-кто на сопредельной тому, что загоняли в котлован и держали в назидание их скот пару суток, а потом договаривались-разруливали на Ближнем мосту Македонского, аккуратно не переступая линию фарватерного столбика. Решил личную скотинку тишком загнать в Аракс, чтоб она, переплыв, попаслась вволю на чужой стороне, благо «урус-аскер» скотину стрелять не станут, да ещё и сами загонят в реку обратно. Как раньше и всегда бывало из года в год, из десятилетия в десятилетие. Дескать, нету у советских пограничников против незаконного перепаса скота действенного и эффективного противоядия. И ушлый хозяин доволен и лично-рогатое – сыто, да и личная деляна пастбищная – оставлена нетронутой. «Какой я хитрый и вообще – молодец, это что-то!», наверняка подумал тот иранец. Да вот незадача – не поставив никого в известность, без пыли-шума и огласки пограничники 5-ой погранзаставы «Пайка» Гадрутского отряда перекрыли рубеж прикрытия с Седьмых ворот и до 1-го правого стыкового сплошной полосой комбинированного ВИТЗ – вспомогательного инженерно-технического заграждения. Такой вот сюрприз спроворили из погранцовой «вредности». А задрало уже пытаться достучаться до здравого смысла у сопредельщиков. Не хотите по-хорошему, будет вам совсем наоборот.
Люди в массе свой – тот ещё народ: вся историческая практика наглядно и убедительно показывает, что топор им из-за спины надо намного чаще, чем реже показывать с доброй, исключительно заранее сострадательной улыбкой гуманиста-вивисектора, а не одними морковками с прочими пряниками кормить. И уж никак не кнутовище демонстрировать: знают ведь, что пастушеский инвентарь – это очень больно, но не смертельно и потом можно же, (показав себя знатным легкоатлетом и ловким десятиборцем-любителем), завсегда себе «ужасные побои» нарисовать и верещать о «кровавом тиранстве» по разным помойным «голосам». А вот топор, нечаянно уроненный снизу да по мыслительному – это как правило сразу на элитные удобрения и крайне доступно для осознания последствий даже потомственным дебилам, заботливо взращенным на питательной гнильце пасквильства всевозможных «недосолгиницыных».
Так вот, некий ушлый владелец громадного, лоснящегося от здоровья и силы красавца буйвола, решил что если тишком и только его, а не цельное стадо, то определённо может пронести – попасётся вволю на чужом, не толкаясь и не пыльное, а свеженькое, обильной росой сдобренное травопроизрастание отведать. А затем либо сам, привычно домой лыжи навострит, либо советские пограничники подсобят, изъясняясь вдруг исключительно по-китайски. Не пронесло. Сплошная полоса комбинированного МЗП это – без вариантов: однозначный «Но пасаран!»
Нет худа без добра – «пайкинцы» наглядно, в трёхмерном разрешении убедились, что инструкции с ТТХ ничуть не врали и не преувеличивали, скорей уж преуменьшали! За одну ногу всего держит, но тем не менее – наглухо застрял, куда там попавшему «в безвыходное положение» мультгерою. Если такая вот махина стоит смирнёхонько, то чего уж говорить о врагах пограничников за номером Один?
Земной поклон изобретателю МЗП от погранцов!!! Вне всяких и всяческих сомнений – крайнему человеколюбу, даже и сомневаться не приходится.
Вызволять ходячее добро некоего безмозглого хозяина из Ирана не стали. А приказа не было. Ну и надо в конце концов урок преподать, чтобы по всем признакам «пробный шар» ухнул не в сеточку лузы, а канул будто в Лету, как по слухам там бывает: без всплеска и даже кругов на поверхности – без каких-либо следов. То есть в данном-то случае следы – будут, но так даже лучше, нагляднее и никаких кривотолков, что вот взяли - «угнали и съели.» Тут ведь как: дашь слабину, проминдальничаешь и получишь «в благодарность» сказку про Белого бычка: «Не начать ли всё сначала?»
Сильный, здоровый организм, особенно без предохранительных пробок в виде мыслительного аппарата-мозгов, умирает от голода и жажды чрезвычайно неохотно и очень долго. Буйвол простоял где-то с неделю. (Дневника-хроники никто не вёл.) Объел на корню, как выбрил травку-муравку вокруг, насколько мог дотянуться или извернуться. Насчёт воды, наверное слизывал росу. Выглядел в последние дни страшно: донельзя подусохший, с дико выкаченными, «белыми» глазами. Голодная смерть как она есть, без художественной ретуши, самая что ни на есть некупированная документальность. И дрогнули погранцы, попросили разрешить пристрелить чтобы прекратить мучения какой-никакой, а животины.
Почему сердобольно сами этого не сделали да сразу же, в первые дни? Угу, без приказа и подпадения под главу СТПВ «Применение оружия без предупреждения», так что ли? Да чтобы потом экспертиза показала, что пристреленная скотинка не от истощения загибалась, а «невинно убиенная» в расцвете здоровья и сил и чтобы появился хоть и дохленький, но повод для ноты протеста и прочих сопутствующих дипломатических выкрутасов? И чтобы на погранцов за здорово живёшь, потому что крайние, всякого дерьма навесили, что чужие, что свои?
Пока начальство прикидывало все за и против, буйвол рухнул. И заждавшиеся «паучки-санитары» Границы разделали тушу до старательно обглоданных костей за пару-тройку суток. Больше на моей памяти сыграть в «пограничную рулетку», поставив на кон персональное рогато-копытное движимое имущество, желающих на той стороне Аракса почему-то не было.
Почему в названии рассказа автор зачем-то «приплёл» знаменитого баснописца?! Да ещё и изложил вышеприведённое пошлой прозой, а не в стихотворной форме?
А у меня не басня, быль-притча пограничная, наглядно показавшая, что бывает, когда во главе могучего государства стоят, мягко говоря, недальновидные в довесок к моральному несовершенству. Куда они это государство направили, по многим явным и косвенным признакам. Как путают ему ноги паутинкой «рачительного разбазаривания» народного добра для личного обогащения, вызывая потенциальный паралич экономики; ограничивают способность к движению-манёвру, неуклонно удушая обороноспособность огромной, сильной страны. И вот стоит Россия, а шакалы сопредельные уже почти не скрываясь, в открытую делят кому вырезка достанется, кому другие лакомые части и куски страны. Ясен перец – это кто посильней в стае. Паршивеньким рожки да ножки оставят в виде компенсации за «чешуйчатость» и прилюдное, на весь Тырнет жевание носков-галстуков. Выжидают, когда падёт – обессиленная и обескровленная. Потому как пока что боязно – вон большая ведь какая, да и репутация такая, что от одной мысли ошибиться в расчётах и слишком рано напрыгнуть и получить запонужание к миру, (только не по урезанному «грызунскому варианту», а на всю катушку обычных вооружений, с молниеносным взятием местных пародий на рейхстаг широкоизвестными миролюбами десантниками), пресс так и норовит, поди, коварно и неконтролируемо расслабиться. Жевать предметы личной одёжки в прямом эфире, а также в нём же отобразиться во всей красе бегущим перепугано вусмерть от собственного же, неожиданно громкого "холостого" выхлопа, или, в качестве альтернативы от безысходности персональный стол грызть – никому не охота. Поэтому – не торопятся, поджидают, благо ждать не очень долго, по всем признакам.
Такой вот Крылов получился, уж какой есть. И опять будет как всегда, за одним существенным, правда исключением: всё к тому идёт, что позади окажется не Москва, а будущее страны, народа и грядущих поколений. И... память о прошлом: не перестанут ли дети России при обучении чтению по букварю заучивать намертво, до закладывания на уровень подсознания и в гены: «МЫ – НЕ РАБЫ!!!»
Ещё никогда и никому не удавалось поставить нас на колени. Как будет на этот раз? Поживём - увидим... Изменено 26 августа, 2009 пользователем Dag

[Dag]

(Откашливается): Слушайте, братья, и не говорите потом, что не слышали!!!

 

Не моё, автор - офицер-пограничник, с Китайской.

Лучшее изо всего, что доводилось слышать. Представив выражение лица НШ, смеюсь до сих пор!!!

 

Итак, внимание, маэстро, а урежьте-ка туш!

 

 

Мамонт

 

 

Раннее утро на дальневосточной заставе, начало весны, все свободные от службы спят, бдят только наряды на границе, часовой у заставы ходит туда-сюда по указанному маршруту, да дежурная служба – дежурный по заставе и дежурный по связи и сигнализации. Даже ответственный офицер прикорнул в приежке. Спать охота дежурному – спасу нет, глаза сами слипаются, связисту тоже не легче. Вдруг дежурный и связист подпрыгнули от неожиданности – завыла сирена и заморгала красная лампочка на табло сигнализационного комплекса.

- Товарищ сержант, сработал 15 участок правого фланга первым датчиком, - доложил связист дежурному.

- Сам вижу, не слепой, - ответил дежурный и помчался к ответственному офицеру докладывать, заодно зычным голосом, перекрывая сирену, подавая команду «застава, в ружье».

Завертелась пограничная работа. Связист всех оповещает и всем докладывает, выдает средства связи, дежурный выдает оружие и экипировку. Ответственный офицер, бравый лейтенант – заместитель начальника заставы по воспитательной работе, а проще замполит, руководит всем этим действом, остальной народ без особой суеты расхватывает оружие и снаряжение и выскакивает на плац. Вот застава поднята, построена, начальник заставы, так же поднятый с супружеского ложа ни свет ни заря, с хмурым лицом ставит задачи элементам боевого порядка. Тревожка во главе с замполитом на уазике улетела к месту сработки, старшина с группой прикрытия на «шишиге» - на границу. Начальник остался на заставе, руководить действиями.

Не прошло и 10 минут как на связь вышел замполит:

- Товарищ капитан… тут это… следы мамонта… снесено 3 пролета СК… пошел вроде в сторону границы…

- Ты чего, лейтенант, ночью обкурился что ли, какие мамонты (далее следует непереводимый набор слов)…

- Для слонов, товарищ капитан, у нас холодно, так что… я такие следы на картинках в детстве видел…

Громко матерясь, начальник заставы сам выехал на участок, разбираться с полоумным лейтенантом. Картина предстала ему веселая – лейтенант явно растерян, три пролета забора как ветром сдуло, только столбы торчат, да замысловато перекрученная проволока, на КСП странные круглые отпечатки, и клочки каких то коричневых волокон, напоминающих шерсть, на колючках. По всем признакам следы ведут в сторону границы. Нужно докладывать оперативному отряда, но что?

Реакция оперативного была соответствующей:

- Вы там чего, перепили, что ли, какие мамонты? Хорош шутить, Иваныч.

- Ей богу, мамонт, и шерсть в колючке коричневая и следы, в сторону границы пошел…

Разбуженный таким небывалым известием начальник отряда не на шутку рассердился и, высказав оперативному все, что он думает по этому поводу, приказал начальнику штаба выдвинуться на заставу и разобраться как следует, виновных наказать. Начальник штаба ответил - «есть» и, матерясь, поскакал выполнять поставленную задачу.

Тем временем на заставе разворачивался поиск. Поисковая группа пошла по следам. Начальник умчался на заставу, оставив в месте преодоления СК солдат для охраны следов. Старшина руководил заслонами.

Поиск затянулся – поисковая группа уже вымоталась, но упорно продолжала преследование по колено в снегу, заслоны ждали на рубеже прикрытия. Уже давно прошло время завтрака, люди проголодались и начальник заставы решил вывезти заслонам хотя бы чай горячий со свежим хлебом. Появление начальника с чаем вызвало подъем настроения у пограничников. Повар уже было расположился возле термоса и лотка с хлебом, как ожила радиостанция:

- Днепр-15, я Днепр-21, пятнышки ведут прямо к вам, как понял, прием.

Все замерли. В морозной тишине слышался треск веток и хруст снега, да еще кто-то довольно громко дышал. Не успели пограничники даже среагировать, как из густого кустарника со страшным треском появился … слон. Он сделал стойку на задних ногах, затем выполнил нечто вроде книксена и потянулся хоботом к буханке хлеба, которую держал в руках повар. На слоне была одета коричневая попона.

Приехавший на заставу начальник штаба увидел идиллическую картину – возле подхоза возвышался довольно крупный слон в коричневой попоне. Он что-то самозабвенно жевал, а возле него толпились бойцы и норовили сфотографироваться. Начштаба достал сигарету, нервно раскурил ее, глубоко затянулся и произнес:

- Мамонт, блин…

 

Все объяснялось очень просто. Из одного города в другой перевозили передвижной цирк. Слона везли в трейлере. Чтобы он не замерз на него одели попону и дали немного водки, для сугреву. Во время движения машина со слоновьим трейлером слетела с дороги и легла на бок, двери оказались сломаны и слон с перепугу выскочил на божий свет и умчался куда глаза глядят. По пути ему встретилась линейная часть СК, которую он преодолел. Сначала слон плутал по незнакомому участку. Ему стало холодно и одиноко, к тому же захотелось есть, тут он почуял прекрасный аромат свежего хлеба и прямиком рванул к людям. Вот такая история.

Изменено 27 августа, 2009 пользователем Dag

[Dag]

Принцип кенгуру

Младший заставской повар, «младшего» призыва Н-ской заставы где-то на Иранской границе, пребывал в сложных и крайне противоречивых чувствах, в непонятном даже для себя настроении: радоваться или – совсем наоборот? Хлеб спёкся раньше задуманного!!! Рацпредложнулся себе на голову!
Вторая смена ушла, первая – вернулась и уже смачно почивала, приняв внутрь чайку и ночной доппаёк. То есть наступило на пограничной заставе предрассветное затишье, «мёртвое» время, «собачья вахта» и так далее, кому как больше глянется да обзовётся: с 2.30 до 5.30. Явно бодрствуют и успешнее борются с мягкими, ласковыми, убаюкивающими обжимками Морфея в это крайнее усыпительное время, в большинстве случаев, трое из пяти, посерёдке которые, окаймляемые с одной стороны последним и первым в одном лице, с другой – временно самым главным. Почему именно эти двое? А они не ограничены в свободе передвижений и не столь обременены служебными обязанностями, когда служба несётся страусиными яйцами – по обычному варианту. Один – совсем неограничен, другой – не слишком. А когда – свобода или, берём худший вариант, её призрак, то, как правило, неудержимо подступают соблазны. Так и шепчется в голове, коварно-вкрадчивое: «Авось да и...»
Первым мощно заборол искушение по методе иезуитов временно самый главный: сказав дежурному дуэту сакраментальное «Я – на ненадолго!», ретировался. И хоть выдвигался из пункта «Сердце заставы» в пункт «Гнездо» соблюдая любительские методы ночной маскировки, (неуклюже эдак бочком заныривая в тень от фонарного столба на плацу, причудливо изгибавшуюся от мертвенно-белого света оного и жёлтеньких отсветов от плоских параллелепипедов из окон дежурки на бетонной дорожке), был свеже-бдительно обнаружен «последне-первым» да и сопровождён «по-зрячему» до самых дверей. Явив недюжинную силу воли и даже – ума, «древний» выждал контрольный отрезок в четверть часа. Неоднократно и не им одним, и не только его призывом выверенный как швейцарским хронометром. Если не выбежал, как ошпаренный, сразу же или в пределах 15 минут, значит на этот раз – сладилось. А неприличный анекдот про Вовочку и посещение его классом колхозного, крупно-копытного выгона, если не все на той заставе знали, то уж обязательно телепатически догадывались.
Итак, старший кардан Ноябрь-6, (как и младший повар Май-8 чуть ранее), впал в не очень трудно разрешимую дилемму, гамлетовскую. Оставим его на время, в нешуточных раздумьях.
Незримая камера, через волшебный трюк кинематографа «монтаж», перебросила нас на камбуз – заставскую кухню, где мы оставили дежурного «молодого» повара за разрешением вопроса по Чернышевскому. Второго, благо на первый – ответа и не требовалось, хотя на камбузе обычных зеркал отродясь не бывало. Напомним, хлеб выпекся намного раньше, чем обычно бывает, и неожиданно у поварёнка, (призыв которого прослужил на заставе чуть больше месяца), образовалось 3 (!) часа незапланированного ни уставом, ни неуставом свободного времени. Готовить, (даже если бы захотел), по-джигарханянски рагу «старому» повару смысла не имело – не обременён был тот искомыми узами, как, впрочем, и весь личный состав Н-ской заставы. Самую первую мысль, он же трудно преодолимый соблазн, естественно и непринуждённо посещающую заставских погранцов вообще и – «молодого» в частности, «дракон» отмёл сразу и решительно. Чревато изумительными по избыточности последствиями, совершенно не нужными по зрелому размышлению никому, ни ему лично. И подумалось вдруг: «Вот бы время как-нить так пролетело незаметно, до законного отхода к!»
Многие знают или наверняка где-то слышали, что персональные, (направленные строго на себя, любимого), желания имеют пакостную манеру сбываться. То ли у Егеря было весёлое настроение нынче, то ли Насмешница-Судьба с огромным удовольствием приняла к сведению пожелание, но... Впрочем, не будем забегать вперёд, а начнём по порядку.
Старший кардан решился. Повернувшись к секретному, говорящему тотем-столбу, сотворил тайное пограничное шаманство да и вызвал дежурного по заставе, «годка» своего:
- Слышь, братан, пусть поварёнок меня подменит... Нет, со мной всё нормально, просто службу пусть потащит за «древнего», а я покемарю, как «белый человек» в кубрике... Да чё ты сипаешься? Не придёт он раньше начала шестого. Как будто ты сам, хы-хы, не знаешь!... Что значит «не положено»?! По «расстановке» не его на подзамену? А кого это (сильно волнует)!? «Дракону» положено (елдашить, елдашить и ещё раз елдашить)!!! Вспомни Ноябрь-5! Ладно, хватит уже мне тут лапшу вешать, сами небось на массу дави... Ух ты!!! Значит Санёк надыбал-таки нехватавшее?! И чего кажут? А.., не, надоело зырить в очередной раз этого Айдахо-Джимс или как там его. Ну так я жду, понял, нет? Давай, братан, в темпе шевели булками!...

...Младший повар встрепенулся: шаги, приближающиеся от главного помещения ПЗ, уверенные, не офицерские. Либо дежурный по заставе, либо – один из двух. А и хорошо – время быстрей пойдёт при любом раскладе. Степенно протопали мимо мутного окна. Дверь, приглушённо скрипнув, отворилась и на пороге оказался... не связист. Жаль, с тем веселее и непринуждённее, по-человечески относится к «молодым», без излишеств и «дедуганства». Опять же – рукопашник, можно снова уговорить показать что-то простенькое, «от обороны», да и собеседник из «древнего»-связиста замечательный! Раскрутить аккуратно на байки про их «старшие» призыва и/или даже на эпические сказания про легендарных, овеянных седой «древностью» всяких там Ноябрь-3 или Май-4...
Младший сержант повёл себя странно: затоптался на пороге, зачем-то окинул взглядом просторное помещение несколько раз. «Дракон» мысленно пожал плечами: придраться будет сложно – камбуз от(нетрадиционно)шен в состояние, приближающееся к идеальному. Никакой «старослужащий» не сможет придраться, после выполнения фронта работ, назначенных «страшным» (старшим) повером. Так что – ищи на здоровье, сколько влезет!
Дежурный по заставе под заглазным позывным «Качок» очевидно преодолел некие внутренние борения и огорошил:
- Так, сейчас по-тихому подменишь ЧЗ. Иди к нему, возьмёшь у него автомат и экипировку. Ремень можешь не брать, а вот панаму – возьми. Пойду-ка я с тобой.
(Проявил заботу, ага, ибо на дворе стоял отнюдь не май месяц ещё, к дичайшему сожалению сперва трио Мая-7, а уж потом - «годков» младшего повара.)
«Дракон», хоть и был каким-то там заставским поваром-хлебопёком, прослужившим на заставе месячишко и ходившим на границу только через день дозором или в ПН, (ну, шланг гофрированный по мнению иных «топтавших фланги» ежедневно, но кушать желающих неизменно вкусно и изобильно, забывая даже поблагодарить младшего «кормильца» за снедь), моментально уразумел, что оба «древних» внезапно заболели перемежающейся болезнью среди особо одарённых «старослужащих» - страдают самой откровенной х-нёй! Потому что надо не только есть в личную голову, но и думать ей, хотя бы изредка, а того лучше – почаще. И ладно бы сами персональным седалищем рисковали оба-двое, они ведь всех подвести под монастырь могут! Ладно, авось да пронесёт. К тому же ночным часовым ещё не довелось ходить, интересно же.
Качок неверно истолковал заминку, скорчил, как видимо полагал, убедительно «зверскую» гримасу и поторопил:
- Давай, «дракон», не тормози, метнулся, куда сказано!
Пропустив мимо внимания и ушей полурык, младший повар встал с «поварского» стула, (имелся на камбузе ещё и «гостевой»). Огляделся, убеждаясь, что как у Лозы поётся «трудодни получены, божья благодать» - слегка початой буханки хлеба хватит даже если на дежурный дуэт нападёт охота погурманствовать под утро, чая – полный электро-котёл, «завтрак» - приготовлен, прикрыт, как надо, чтобы не усох. Вот теперь можно и изобразить «метание». Потому как если вдруг что, никто из легко озлобляющихся «старых» не станет слушать, что вот двум «древним» запонадобился поварёнок вне пределов кухни, на часов пару-тройку. Никого это не (сильно волнует)!
Старший кардан встретил обоих далеко не в радужном настроении. Прошипел «годку»:
- Чё так долго?!
(Не больше 3-4 минут прождал, измаялся весь, ага.)
Чуть ли не всучил «драконяре» ремень с подсумком, кивком указал на небрежно прислоненное к дувалу «весло» и валявшуюся подле кобуру СПШ. Очень, видать, торопился поскорее стать на пару часиков «белокожим». О чём подумал поварёнок, никто, никогда не узнал. И далеко не потому что он, как и Кролик, был очень воспитанным.

(Некоторое время спустя, месяца через четыре, старший кардан тайно плакался в сушилке «годкам»-дембелям, связисту и старшему повару:
- Братаны, вы слышали!? «Драконы» собираются меня, ДЕМБЕЛЯ, оборвать!!!
Старший повар промолчал, а связист ответил, как заправский одессит:
- Какого (рожна) ты «дедовал» после их роспуска в «старые» и даже после «стодневки» пытался?
- Так что, вы за меня не подпишетесь?!
Старший повар снова промолчал.
- Нет. Тебя не раз предупреждали, что не тот случай быковать. Не внял, положил на мнение своих «годков»? Вот и расхлёбывай!...
Откуда известен этот диалог, ведь в сушилке никого кроме них не было?
А из этого помещения было три выхода: прикрытая дверца в коридор да две заколоченные двери – «чёрный ход» наружу и – «бумажный» фальш-проём в кочегарку.)

Поварёнок экипировался, подобрал АК-74. Принял стойку «ГТО». Качок, так и не уняв до незаметности дрожь в голосе и теле, «благословил»:
- Ты, эта, поглядывай тут. Чуть что, сразу вызывай, понял?
«Майский дракон» кивнув, не стал уточнять формы и виды «чутьчтота». Подумал про «подкапрала» нелестное: «Нет, определённо не 63.»

(Для не владеющих: смотрите анекдот про Штирлица, когда его с коллегами на медосмотр привели и запускали по одному в кабинет, ставили в противоположный угол и громким шёпотом произносили двузначные числа).

Бормоча под нос некрасовские стихи:

«Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи,
Обсыпанный снежной мукою...»

- поварёнок принялся обходить неожиданно вверенные ему под охрану «владенья свои». Проведал, как поживают на питомнике. В паре случаев из пяти получил вполне заслуженное порицание – не фиг от сна отрывать без извинительного повода! Зашёл на свинарник. Вспомнив, что старший свинарь, «дедушка» Май-7 забил на подопечных, (а на это в свою очередь положил с пробором и «первый после Егеря»), натаскал воды и напоил. Одомашненные свиньи редкостной породы «Особая пограничная» устроили безмолвный ажиотаж – толкались у корыта хоть и яростно, но дисциплинированно – приглушённо и без радостного визга. Тащились молча, изредка прихрюкивая в четверть голоса.
Незаметно в чернильной темноте начало сереть предрассветом. Дальновидно навестив нужное место, затем нарезав ещё пару полукругов, поварёнок полез на вышку ЧЗ. Немного раньше, чем следует. Не забыв прихватить средство индивидуальной, шаманской связи. Аккуратно опустил крышку гостеприимно распахнутого люка, подключился. После нескольких секунд колебаний и сомнений, решил пока не сообщать, что уже на вышке. Во избежание. Ибо древнекитайскую истину про то, что подниматься лишний раз на любую верхотуру ну его на ху... тор, бабочек ловить, уяснил давно, исходя из личного опыта проживания до призыва в холмистой местности. А отнюдь не благодаря штудированию трудов любителей нетрадиционно скрашивать себе досуг занимательной ловлей кошек в тёмном чулане, когда доподлинно и заранее известно, что самих кошек там – нет и отродясь не бывало.
Ба, а вторая смена «Особого», не иначе телепатически уразумев, что часовой уже на месте, выдвигается на заставу, то есть тоже чуток рановато. Вселенское равновесие сообщающихся сосудов непринуждённо самоотрегулировалось: здесь пораньше залез, там пораньше слезли. Все довольны и мост передан под охрану. Без должных ритуальных плясок-телодвижений и голосового оформления, правда. Ну да по упорным слухам, когда очень хорошо – тоже плохо. Жизнь ведь, люде-фактор опять же, неукоснительно по инструкциям и прочим рукоположениям никто, никогда и нигде не будет мучить подобным образом себя на постоянной основе. Не роботы, чай.
Панорама с вышки ЧЗ – дух так и спирает! Какая красотища!!! Потянуло выйти на балкон. Обзор лучше да и очень захотелось полюбоваться на рассветную зарю – в том ущелье она была невообразимо, сказочно прекрасна! Каждое время года – по особенному. Вот зимой, по рассказам Ноября-6, заснеженные горы в Иране как подрумянит сверху-вни...
Краем правого глаза отметилось на сетчатку и далее понеслось по нерву, что с тыловой стороны трепыхнулось нечто чужеродное, неправильное, несусветное!!! Мозг ещё пережёвывал полученную визуально инфу, пискнув «Ой, мама!», а тело действовало само, как бы в автоматическом режиме...

...Сергей Ковалёв ненавидел «эту» страну. Сколько себя помнил. Нет, дедки-бабки у него не пострадали от гнёта сталинского тоталитаризма. Наоборот, оба деда прошли всю войну, без каких-либо нареканий, до самого Берлина. А бабушки трудились в тылу, куя победу: одна секретаршей первого секретаря райкома партии, другая – телефонисткой-межгород. Серёжа любил слушать, как дедушки люто ругали Жукова и прочих военачальников. По их словам выходило, что ничего кроме грязи на войне не было. Маленький Серёжка ползал рядом, притворяясь, что играет в кубики/машинки, и впитывал, поглощал, усваивал всё услышанное как губка.
Недалёкие взрослые, решив с полным правом или неправом поругать прошлое своей страны или её саму, чаще чем реже как-то упускают из вида, что для малолетних детей-внуков они – эталон в незамысловатом, формирующемся с чистого листа, детском мировоззрении, при определении моральных ценностей: «наши» и «беляки». Что не будут несмышлёныши переспрашивать или уточняющие вопросы задавать, правильно ли они поняли высказанное при них, но для их ушей не предназначавшееся, так как малы ещё отделять зёрна от плевел и легко могут заперепутаться. Раз близкая родня упорно и часто ругает то-то или тех-то, значит так и должно быть. А потом ветераны Великой войны и Труда, с удивлением никак не могут уразуметь «в кого» удались дети «пассивно оппозиционные»? Или каким таким макаром внуки заделались в истово фашиствующих «неонациков»?! По животному ненавидящих всё то, что их деды защищали, исходя кровавым потом, теряя друзей и товарищей. Славящих, берущих пример и мечтающих стать такими же «нордическими» как те, против кого дедушки с бабушками сражались и кого – победили сообща со всей страной, заплатив страшную, невосполнимую цену. А к зеркалу надо бы было почаще подходить и за языком следить: соображать когда и что, в присутствии кого откровенничать за «правду-матку».
Младший брат одной из бабушек, побывавший с родителями почти год на временно оккупированной территории, подвыпив, обожал в очередной раз пожаловаться внучатому племяшке, как его, в шестнадцать лет, не взяли клятые коммуняки на шахту. Определённо из-за того, что он был под оккупацией!
(Почему разобиженному на «Совдепию» мужику преклонных лет не пришла в голову простая мысль, что могли просто-напросто пожалеть мальчонку и не пустить под землю, где нередко происходили обвалы, аварии и прочие несчастные случаи? Непонятно.)
Рассказанное или услышанное от близких родных прочно откладывалось в неокрепшем мозгу подростка, медленно, но верно выпестовывало из него потомственного «пассивного оппозиционера бесчеловечному режиму».
Мама-журналистка с папой из госчины средней руки, собрав род веча на просторной, смежной с обеденным залом кухне, (элитной семикомнатной квартиры, в «пределах Кольца», «улучшенной планировки»), яростно, но вполголоса, ругали «Совок» и «совков»! А также – как же всё беспросветно плохо «в этой стране», никаких соблюдений прав человека и демократических свобод, а уж эти репрессии сатрапа Берии и гадкий людоед Сталин, лично погубивший 40..., нет 50 миллионов ни в чём не повинных, инакомыслящих в Гулаге... Ох и ах, кошмар и ужас!!! Устраивали коллективные прослушивания «голосов» и читку вслух антисоветских «самиздат-трудов» всяких «недосолгиницыных».
Читать Серж, (как величала единственного отпрыска с псевдо-французским прононсом маман), не особенно любил, зато «голосами» буквально заслушивался. Сначала – тайком, а потом, когда был пойман и изобличён в рукоблудии, ловко перевёл «стрелки», совершенно не к месту процитировав одного из широко известных в узких, «недосидентских» кругах говорунов «Голоса Пиндосии». «Предки» умилились и, через завсклад-товаровед, достали настоящие джинсы «Левис» и кроссовки «Васистдас»! Отныне шестнадцатилетний Серёжа мог покрасоваться на дискотеках в клёвых «шмотках» и слушать «тайно запретное» сколько влезет у себя в комнате. И грезить при закрытых на щеколду дверях наяву, в, хм, экстазе, о демократическом рае. Где всё не так, как в «этой» стране: больше, лучше, светлее, трава зеленее, никто никого не гнетёт, государство чутко прислушивается к подотчётно-податному народонаселению и боже упаси ему задеть право личности на личное!
(Как все патентованные «недосиденты», о замечательно «просветном» закатном жилье-былье что сами родители, что их отпрыски, как правило, знали исключительно из «голосовых» откровений да, изредка, через десятые руки от друзей друзей знакомых тех, кто имел престижную возможность, (предел мечтаний для по тем или иным причинам «трудновыездных», алкавших причаститься закатных свобод и изобилия), легально выезжать за этот противный, изуверский «Железный занавес». На самом же деле, с небольшими вариациями, везде всё одно и тоже. Как дедушка Ленин припечатал, что государство – есть аппарат насилия и подавления. Разница лишь в том, кто и как да с какими целями, демократически избранные или поставленные без оглядок на свободо-демократию, этот самый аппарат пользуют.)
И поселилась у недоросля в подкорку мечта: вырваться в светлое закатное, любой ценой! Однако не тут-то было: на престижные факультеты – очередь да и учиться совсем не хотелось, даже языку Шекспира. (Толковые, умудрённые жизнью друзья, немного постарше, «просветили», что объясниться в любом месте Пиндосии без проблем можно всего двумя глаголами: to get and to fix.)
Желалось юноше «просто» жить в собственное удовольствие, припеваючи.
После окончания непрестижной, средней школы и успешного отмаза от службы в армии, (оба деда поворчали было, что надо бы послужить, хотя бы недалече от дома, но их оперативно урезонили как индивидуальные жёны, так и дочка/невестка, что служат пусть дети рабоче-крестьянского быдла), встал вопрос: кем быть? После безуспешно длительного перебора профессий, на женском семейном совете безоговорочно решили, что мальчику прямая дорога стать историком! Чтобы написал самую правдивейшую историю «этой страны», «всю-всю-всю» нелицеприятную правду!!! Всем идея пришлась по вкусу. Особенно оживились дедушки, добровольно взяв на себя составление «черновых набросков» хоть курсовых, хоть диплома и даже – будущих диссертаций и монографий с прочим. Серж поморщился, но под нешуточной угрозой уреза карман-финансов, скрепя сердце, согласился. Тем более, что сдавать вступительные экзамены будет по телефону: дочка лучшей подружки бабушки персональной пенсионерки, бывшей секретаршей в райкоме, трудилась заместителем начальника канцелярии в одном из полупрестижных столичных ВУЗов. Даже бланки принесут на дом. Надо будет только передрать заведомо наотличное, а на устных – зайти тогда-то и там-то.
«Сдача» и зачисление прошли без каких-либо сучков и Серж, после замечательно проведённого в Ялте августа, приступил к учёбе. Неожиданно ему понравилось. К тому же, ознакомившись в Крыму с дельтапланеризмом, он буквально «заболел небом», а при ВУЗе был замечательный клуб.
Восхитительный момент отрыва, когда восходящий поток воздуха подставляет исполинские, незримые плечи и несёт, несёт, несёт тебя прочь от пыльной, грязной, шумной земли в гордое одиночество крылатого полубога!!! Оргазм от ощущения абсолютнейшей свободы ото всего на свете, при парении под куполом небес, не шёл ни в какое сравнение с пыхтением в поте лица на особе противоположного пола! Лежит как колода, классически «бледное подобие левой руки»! А тут – ещё и свободен, как птица!!!
Сданные на «отлично» зимняя и летняя сессии позволили выпросить достаточно средств на приобретение «цивильной» экипировки. У папы нашёлся давний, школьный друг, работавший в «ящике» министерства Среднего машиностроения, со сплавами. Серж заполучил сверхлёгкий, сверхгибкий и сверхпрочный каркас, разобранный – компактно умещавшийся в не слишком крупном рюкзаке. Плюс ткань – какие-то там полимеры или ещё как. Чудо-дельтаплан назвал бесхитростно «Пегас». Среди одноклубников заработал прозвище «Икар», благодаря виртуозности и растущему не по дням, а по часам мастерству. Одноклубницы внезапно заметили, что «парень-то ха-а-арошенький такой», а мужская часть усиленно принялась искала дружбы и набиваться в приятели, якобы признав талант «истинного крылана». Не без того, но основная причина крылась в банальном – папин друг, который помимо удочек неожиданно получил устойчивый спрос на тачать «налево» за весьма солидную деньгу, (народ в том клубе подобрался весьма не бедный), каркасы и доставать за «препереплату», скроенные на заказ полимерные, «обтяжные» чехлы.
Все были довольны и даже счастливы. Однако в один далеко не прекрасный день всех заинтересованных лиц резко опустила с небес на землю «железная рука» тоталитарного государства Советов. Посадка оказалась разной степени твёрдости. Папин школьный друг присел со товарищи а на скамью да подсудимых за «нецелевое использование, в корыстных целях служебного положения». Усугубило то, что и полимеры, и каркасы изготовлялись государством для секретной, миролюбивой космической программы. Разразился скандал, вызвавший знатный звездопад и подлом всевозможных кресел. Папину другу и его «артели кустарей» как-то так быстренько дали высшую меру и оперативно привели оную в исполнение. Сменили, (посадили на длительные срока), начальство «ящика». Куратора – понизили в должности и звании, да и отправили курировать поголовье белых медведей в естественной среде обитания последних. «Компетентные товарищи» вышли на клуб и безжалостно его прикрыли, прошерстив состав и самое ужасное – конфисковавших кустарные поделки из «совсекретных» материалов. Серж ухитрился промолчать, когда был на вершине всеобщего внимания и поклонения среди «крыланов», что имелся у него ещё один комплект «компакт-дельтопланика». Не гламурный «Пегас», сурово-мрачный, серо-стальной «Демон». А папинова друга «разрабатывали» с большой поспешностью, которая в данном случае совершенно не оправдана. Шла классическая «авральная генерал-уборка» - без должной неспешности, чувства, толка, тщательного просеивания через мелкое сито расстановки во все из возможных и невозможных позы «комитетской» Камы с утра. Применили усечённый вариант «Ветки персиком», быстренько и без изысков. Дабы не накопали чересчур рьяные молодые да голодные на куда «повыше.» Поэтому следователь, ведущий дело Ковалёва, не слишком усердствовал. Да и «клиент» добровольно, с огоньком сотрудничал со следствием: сдал всех, где у кого, что припрятано.
(Выпив немного больше чем следовало, но значительно меньше, чем хотелось, одноклубники трепались почём зря, а Серж пил умеренно, дозировано и – нерегулярно. Пригубит для порядка и – харэ. Крепко запали ему в память рассказы дедов про особистов и СМЕРШ да про то, как многие из-за неумеренного пьянства и проистекающего из оного легкомыслия и неудержимой говорливости спроворили себе кто штрафбат, а кто и в лагерь загудел.)
Потому отпустили даже без условного приговора. Занесли куда следует, само собой, на всякий случай или «чёрный день», когда «понадобится нужда» в расширении сети осведомителей. О чём намекнул Сержу некий доброхот, посоветовавший сидеть тише травы, ниже воды и вообще свалить на время из столицы на периферию.
Лежавшая подспудно ненависть к «этой стране» вспыхнула с новой силой! У него, бывшего почти на вершине личного счастья, «кровавый режим» отобрал всё: любимое дело, привычный круг общения, столичные жизнь и учёбу!!! Вышвырнуло прозябать пару-тройку лет в какую-то деревню! (Областной город-«миллионщик», где обнаружилась дальняя родня и даже сносный институт с историческим факультетом. Куда и оформили для «преддипломных изысканий» способного столичного третьекурсника.)
Выждав с полгода, (попутно вступив в местное общество любителей «экстремального туризма»), залегендирвавшись изысканиями, «опальный» студент принялся усиленно штудировать всё, что написано в художественном ключе об охране границы СССР и самих «цепных псах». (Как их по-попугайски величал на кухне-посиделках самопровозглашенный «сахар нации» вслед за «голосовыми» чтецами.) К великой досаде оказалось – крайне небогато книг на искомую тему. Да и то, что есть – не особо проливало свет на методы и способы охраны рубежей ненавистной страны. Помог его величество случай. Новая подружка «дней его суровых во глубине поволжских руд», на год старше курсом, выбрала себе курсовую на тему «Зодчество VI-XI веков эпохи арабского владычества в Северном Иране». Зайдя как-то раз за засидевшимся в институтской библиотеке «неплохим подобием правой руки», Серж из праздного любопытства заглянул через плечо «сейчас вот закончу, подожди» в разложенные простыни старых карт и – обмер! Он уже видел похожее обозначение! Что-что, а карты он читать умел.
Галантно предложил сдать за неё взятое во временное пользование, пока она «пудрит носик». Так: ландшафт, высота, масштаб, прикинем дистанцию... Да там же смешное расстояние!!! Если вот с этого отрога...
На летних каникулах экстремалы от туризма, по предложению одного из новеньких, решили побродить-полазить по горам Северного Азербайджана. Официально заявив, что поедут на Кавказ. (Представить, что играешь в «кошки-мышки» с государством, это же так клёво!) Досыта побродили, полазили, всласть посидели у костров южными ночами, под душещипательные «бардовские» гитарные песни о «главном» - о том, «как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались». Даже встретились с собратьями по экстремалу. Жаль, только что им-то уже пора отчаливать. Переночевали дружно, переночевали хорошо. Пожелали, что принято желать в таких случаях да и бодро зашагали домой, в «цивилизацию». Далеко за полдень, на привале, один из новичков вспомнил, что забыл одну очень важную вещь на базовой стоянке. От провожатого отказался. Ну сам, так сам, все тут люди взрослые. И так, между прочим, обронил новенький, чтобы не беспокоились, если он их не нагонит. В случ чего примкнёт к той группе, что осталась. И двинул обратно. Многие видели, как тот увивался вчера подле одной аппетитной шатенки, и парни понимающе ухмылялись, а девушки, памятуя, что ушедший вроде «не свободный», недовольно фыркали: «И этот – кобель!»
Всё-таки сказался недостаток опыта ориентирования на гористой местности: Серж вышел не на отрог, как планировал, а на вершину горы... У подножия которой располагалась пограничная застава. Понаблюдав в спецом прикупленный на барахолке мощный бинокль, решил, что так будет даже красивей – он не просто сдернет «за бугор», сделав «зелёных» как щенков и натянув нос «комитетчикам», но ещё и покажет вместе с «Демоном» мастер-класс!!! То-то варежки разинут!
Прикинул всё, что известно и проанализировал, что проподнаблюдал. Выбрал наиболее подходящую точку – пониже вершины. Присмотрел удобную, естественную нишу-карман, там и угнездился на ночлег.
Не спалось. Не от холода, импортный «спальнник» прекрасно хранил тепло. От понятного волнения. Часы тянулись, словно резиновые.
На что он надеялся, не имея валюты, без знания языков и местных реалий?
Ну, продать ему было что. А что до остального, да кто его знает? Может на авось понадеялся или мифическую «кривую», которая возьмёт – да и вывезет.
Осознав, что не уснуть, не желая просто лежать и ждать, принялся не спешно собирать «Демона». Время побежало быстрее, да и когда руки заняты, меньше всякое «а вдруг» в голову лезет. Свет не был нужен – он и с завязанными глазами безошибочно собрал бы. И всё равно осталось ещё около трёх часов до первых проблесков зари. Мелькнула мысль: «Может понаблюдать за «этими»?» Прикинув так и эдак, решил не искушать судьбу. Неожиданно вспомнил, как один из недавних знакомцев-«адреналинщиков», отслуживший в армии, рассказывал у костра всякие армейские байки, и помимо прочего поведал, как лично он, в ночном карауле, коротал время: надо вспоминать гражданскую жизнь, словно книгу читаешь. Незаметно увлекает, затягивает и время летит стремительно.
Попробовал. Сначала шло со скрипом, а потом, действительно увлёкся и... едва не проворонил начало неуловимого перехода в сереющие сумерки. Ура! Теперь уже совсем скоро! Свобода!!! Заметался было. Осознав, что надо успокоиться, остановился. Сделал несколько глубоких вздохов. Огляделся, прикинул что взять с собой, а что бросить за ненадобностью. Собрался, упаковался, увязался. Чуть не забыл справить малую нужду. Ну, приляжем на дорожку! Лёг и пополз к краю гребня. Осторожненько выглянул. Всё тихо, дрыхнут все, по-видимому. «Граница на замке, хе-хе.» Пора! Отполз. Ещё разок проверил всё, привязался, пристегнулся. Последний контроль. Приподнял «Демона», подвигал плечами, корпусом, ногами. Прикинул силу, направление ветерка и... начал разгон, заранее выверенный шагами. Сознание отстранённо отметило: не споткнулся, не оступился. Вот и край! Сердце обмерло от сладкого ужаса и – ухнуло куда-то вниз!!! «Демон» клюнул носом, поймал воздушный поток и взмыл в рассветные небеса!!! Он скользит совершенно бесшумно, как серый призрак, как ДЕМОН!!! Огромным усилием воли подавил дикое желание завопить во всё горло от счастья – рано ещё! Вон вышка внизу, а на ней, вцепившийся в перила пограничник, пучит глаза, разинув от изумления рот! Смотри, СМОТРИ!!! На свободного человека! Стремительно надвигается узкая, мутная лента пограничной реки... Ещё чуть-чуть и... его чувствительно приложило лбом о невидимую... скалу?!
Тьфу ты – стукнулся лобешником о край ниши! Чуть не взвыл с досады!!! Не столько от боли, а оттого, что всё оказалось сном! Похолодел от ужаса, что проспал! Фух, темень всё ещё вокруг!!! Глянул на часы, самое время собираться в дальнюю дорогу. Ура! Теперь уже совсем скоро! Свобода!!! Заметался было. Осознав, что надо успокоиться, остановился. Сделал несколько глубоких вздохов. Огляделся, прикинул, что взять с собой, а что бросить за ненадобностью. Собрался, упаковался, увязался. Чуть не забыл справить малую нужду. Ну, приляжем на дорожку! Лёг и пополз к краю гребня. Осторожненько выглянул. Всё тихо, дрыхнут все, по-видимому. «Граница на замке, хе-хе.» Пора! Отполз. Ещё разок проверил всё, привязался, пристегнулся. Последний контроль. Приподнял «Демона», подвигал плечами, корпусом, ногами. Прикинул силу, направление ветерка и... начал разгон, заранее выверенный до единого шага. Сознание отстранённо отметило: не споткнулся, не оступился. Вот и край! Сердце обмерло от сладкого ужаса и – привычно ухнуло куда-то вниз! «Демон» клюнул носом, поймал воздушный поток и взмыл в рассветные небеса!!! Он скользил совершенно бесшумно, как серый призрак, как настоящий ДЕМОН!!! Огромным усилием воли подавил дикое желание завопить во всё горло от счастья – рано ещё! Вон вышка проплывает внизу, слева, а на ней щас будет то чучело с выпученными зен.. На балконе, стоял пограничник..., вскинув оружие!!! На конце ствола мигнул светлячок, другой, третий... Серж успел удивиться: «Почему вырублен звук?!» (Плохо, видать, физику в школе учил: скорость света намного выше скорости звука.) А через долю мига выключили и освещение!!! «Что за чушь?! Опять сон что л...»

...На микрон мелькнул куцый огрызок мысли «Не то!!!», на осознание времени не было. Только на третьем выстреле дошло: «флажок» щёлкнул ДВА раза, а «весло»-то «афганский вариант», поэтому – одиночные. Машинально сделал ещё два выстрела. «Нетопырь» тотчас дважды дёрнулся, его резко свалило в правый крен, перешедший в беспорядочный штопор и дельтаплан неряшливой, тёмной тряпкой грянулся об утоптанную до твердокаменности землю, с влажным, мешковато-глухим «шмяк!» На щелчок вверх и – вбил экономную очередь по ростовой, лежащей на боку, полускрытой несмятой стороной-крылом мишени. Вздрогнул от неожиданного вопля истошным, сиплым фальцетом:
- СОВСЕМ (УХУ ЕЛ)!? ТЫ, (НА ПОЛОВОЙ ЧЛЕН) ЧЕГО ДЕЛАЕШЬ?!
Внизу, на плацу, задрав голову застыли: начальник заставы и его заместители. А также – бледные до синевы Качок и Кардан. До НЗ дошло, что один и тот же подчинённый не может быть одновременно в двух местах.
- ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ!? – взвилось едва не на ультразвуке.
Поварёнка осенило: раз пошла такая пьянка, где тут «огурцы»? Ага, два потребных, с одной пупырышкой. Переломить СПШа, зарядить и невербально ответить на поставленный вопрос: «Тудх, фыр-р-ш-ш-ш...» Гильзу аккуратно вложить, «Москашвея, ещё парочку повторить» и снова: «Тудх, фыр-р-ш-ш-ш...». Вот и вторая гильза донцем-«жопкой» вверх, как положено. Теперь, будто в кино – образцово и показательно. Даже, х-х-а-аха-ха, с предупредительным, тремя сразу!!!
Финальная сцена пьесы «Ревизор», те же, там же. Чуть не расхохотался, так похоже. Соляные столпы, застывшие живописной скульптурной группой «Море волнуется – раз!»
«Мальчик, достающий занозу» - тихое поскуливание старшего кардана, присевшего на корточки, уткнувшегося в коленки и накрывшего затылок ладонями вроде как в защитном жесте.
Воплощенная аллегория «Мне сипец!» дежурного по заставе. (Зря это он, везде же люди – не звери и не враги никому. Ясен пень, озаботятся по доброте душевной, прикрывом на своём уровне, а заодно – и о себе, дорогих, порадеют, ведь – победители, все!!! Так что «отомри»!)
Трое, с отвисшими челюстями, похожие сейчас, как близнецы. Фуражка только у замполита. Наверное её надел первой, дальше – в творческом беспорядке всё.
Да, ещё двое «ранних пташек», вмёрзших в прозрачный янтарь действительности, за десяточек метров до дальнего угла выгородки.
И затаившаяся застава...
Бегущие от поста жандармы. У них явно часовой ни глухим, ни близоруким, да и дальтоником – не был.
Ну, выше, дальше и больше всех в курсе, тебе и вожжи в руки! «Особым» - пограничный семафор: «На поле, в оцепление!»
И грянуло манной то ли с небес, то ли – поближе:
- ТРЕВОЖНАЯ ГРУППА И ПЕРВЫЙ ЗАСЛОН – В РУЖЬЁ! ТРЕВОЖКЕ – НА ПОЛЕ, ЗАСЛОНУ С ЗАМБОЕМ - НА ЛЕВОЕ ПЛЕЧО ГОРЫ ПО ТЫЛУ, ЗА «ЧЕМОДАН», НЕ ЗАБЫТЬ РАЦИЮ, ИСКАТЬ ЛЁЖКУ! ЗАМПОЛИТУ - ЗАКРЫТЬ РОТ, ЗАСТЕГНУТЬСЯ И «СКВОРЕШНЮ» – ТОЖЕ, ГОТОВИТЬ НА ПРИКАЗ ДЕЖУРНУЮ СМЕНУ! В-В-ВЫПОЛНЯТЬ!!!
Последнее прозвучало почти на грани инфразвука, когда и сам испытываешь невольную дрожь по всему телу и волосы совершенно произвольно привстают дыбом. И если Качок с Карданом краешком сознания сумели возмутиться – какой-то там «дракон»-рядовой приказывает «дедам», причём младшему и старшему сержантам к тому же, то «суперсрочники», (благодаря кадровости, добротно наведённой в погранучилищах), сначала подчинились безоговорочно командному на данный, отдельно взятый момент рыку, а возмущаться стали значительно позже, келейно, между собой. Военная косточка – чего вы хотите? Не какие-то там «срочники» - отслужили два годочка и свалили домой. Тем более знатно грела мысль, что взгреть за нарушение субординации и неприкрытое хамство по самое «не могу» можно и апосля, когда всё уляжется. Да и не надо брать на себя ответственность и принимать решение: программа-минимум определена согласно приоритетности первоочерёдностей будьте-нате, комар х.. обота не подточит!!! Остальное – потом, так как победителей – не судят чаще, чем реже да и важен результат! А он вон, у дальних футбольных ворот виднеется и... усиленно мечущие харчи попарно, в унисон, «особые».

(Когда хоме прямоходящему прилетает пулей или осколком в голову и он раскидывает мозгами – уже зрелище, отнюдь не способствующее обострению аппетита. А там ещё и глазки закатились под лоб, с выбившейся из-под хоккейного шлема, модельной чёлкой. В довесок, на излишне любопытных «чегеистов» «Особого», сквозь защитные очки, жизнеутверждающе и весело глянули бельма. Плюс, в качестве десерта, общая картинка-натюрморт гуашью и акварелями: мегабифштекс по-татарски, в собственном соку, с кровью – безошибочно определил неожиданную, исключительно редкостную добавку к заставскому меню соколиный глаз повара-любителя. В общем, сочетание для неподготовленных и/или непривычных, оказавшихся в непосредственной близости, почище напалма будет и обязательно вывернет почти наизнанку, раз несколько.)

И хоть малоопытным был поварёнок, тем не менее понял, что в награду ему, в первую очередь накроют медным тазом сон. А пенять только на себя надо, дорогого и любимого. Восхотел, чтобы «лишнее» время незаметно пролетело? Получите и распишитесь! И радуйся, что не «Героя» пожелал, а то было бы как в том анекдоте: чисто поле, целеустремлённо прущий на тебя, остолбеневшего стоя, танк с крестами и – противотанковая граната в дрожащей, враз запотевшей ладони.
И не надо быть провидцем, чтобы предсказать наплыв отрядского начальства, как минимум. А там, глядишь и окружные подтянутся. Да, не к ночи будь помянутых, московских принесёт нелёгкая. И как попугай отвечай одно и тоже да описывай по новой и... переписывай. И отнюдь не из-за присутствия в тексте орфографических, пунктуационных или стилистических ошибок. К содержанию изложенного бывают претензии, как правило.
Командир Н-ского отряда любил потом вспоминать с начальником штаба, законно отдыхая от тягот и лишений управления и начальствования, (к слову – на рубеже прикрытия правого фланга той самой Н-ской заставы), как они хохотали чуть не до заикания, читая поварской рапорт. Точнее оригинальный вариант, не дошедший до архивов, оставленный волевым решением себе на долгую память, застеклённую, в рамочке: «...временно подменил часового заставы, внезапно испытавшего резкую кишечную недостаточность...» Начштаба неизменно переспрашивал, будто сам не зачитал рапорт чуть ли не до дыр: «Так сколько у того, куным-тарцуным, резко-кишечное недостаточно было? Три часа с минутами?» и всё начальство хохотало, как в первый раз услышанной пограничной хохме, сказанной изумительно к месту и времени: неистово, громоподобно, заразительно. Не смеялся только начальник.., ну пусть будет 4-го/бис отдела. Ходили упорные слухи, что в этом отделе поголовно всем в неком историческом здании, при известной площади в столице, наглухо контрили лицевые мускулы, ответственные за сотворение улыбки. Потому никто из «отдельских» никогда не улыбался. Служба такая, неблагодарная – на всех смотреть... неулыбчиво. Главный «несмеян» Н-ского отряда под жизнерадостный смех или без каких-либо раскатов хохота частенько вспоминал ту беседу, самую первую:
-... Как ты, близорукий, попал три раза из пяти в дельтапланериста: в голову, горло и сердце?
- Хм, вроде два раза только. Удача, товарищ подполковник. Повезло, а скорей всего – просто со страху.
- А зачем очередь дал?
Тот снова пожал плечами:
- Контрольная, товарищ подполковник. Показалось, что шевелится. Там же до «системы» - рукой подать. А за ней – берег Аракса. Наряд «Особого» мог и не успеть.
- Как самочувствие?
- ?!
- Ну, ты ведь человека совсем недавно застрелил.
И невольно вздрогнул, дважды. Сначала от недоумённого взгляда серо-зелёных, с желтизной глаз, потом от слов искреннего непонимания:
- Это нарушитель-то границы – человек?!...

Итог: всех причастных отметили и наградили, никто не ушёл обиженным, горько сетуя на несправедливости Злодейки-Судьбы. «Тревожка» и НЗ, вторая смена ЧГ поста «Особый», старший первого заслона зампобой удостоились медали «За отличие в охране государственной границы СССР». Личный состав заслона получил почётный наградной знак «Отличник Пограничных войск 1-й степени», (приравнивается к медали.) Главного виновника неухода нарушителя на сопредельную сторону представили было к ордену Красной Звезды. Разобравшись в обстоятельствах, сопутствующих пресечению, заменили на медаль «За отличие в охране государственной границы СССР». Отсидев десять суток на отрядской гауптвахте, он поехал на десять суток в отпуск, (не считая дороги). Даже замполит, и тот получил свою награду – ровно через положенное число месяцев и сколько-то там дней с того достопамятного раннего утра...
Если случайно забредёте в Музей уничтоженных реформой войск, попросите показать прихотливо рваные, причудливо заляпанные чем-то тёмным, грязные тряпки на ажурных спицах и тот самый АК-74. Открою вам секрет, только чур – виду не подавайте, что знаете – это не тот автомат. Ушлый НЗ сплавил вместо оригинала пресечения, исправного, выданный, (со смеху помереть!), поварёнку, за номером 121161 – с неисправным компенсатором и прикладом на эпоксидке. А зачем поварёнку другой выдавать, правильно ведь? Если тот всего лишь через день на охрану и защиту государственной границы СССР ходил и фланги топтал не так усиленно, как иные, «истинные» погранцы? Вот то-то же.
Нашла награда и нашего героя: про него просто не вспомнили, когда всё улеглось да устаканилось, ему... простили. Все. Всё.
Ведь Библия чему учит? Прощать должникам вашим..., если задолжали сами, им же, много, можно сказать в неоплатном долгу состоите.
А что ещё надо «дракону», к тому же какому-то там заставскому повару-хлебопёку да ещё и младшему? Верно, чтобы оставили наконец-то в покое, дали выспать свои законные восемь часов, после суточного наряда. И – не мешали через сутки, когда отшланговав, как вариант, во второй смене ПН на правом фланге и отщемив ещё 8 часов сна, (да-да, не жизнь у поваров-хлебопёков на той заставе была, а сплошная масленица – аж 16 часов на сон), снова готовить пищу да выпекать свежий хлебушек очередные 24 часа. Простое, немудрёное, младоповарское счастье, даже не сомневайтесь. Благо заставская пекарня – на замке, а ключ от оного всего лишь у двоих, постоянно, а граница – только через сутки на вторые. Да и то бывает иногда, иногде, порой – цветочная лотерея, а не легендарное, невидимое, скобяное изделие.

На всякий пожарный, во избежание кривотолков: каждый исполнял свою часть ОБЩЕГО дела – в меру сил, умения, должности, специализации, звания, совести и чести. А также – хотения.
Идеальных людей – не бывает: в каждом из нас и добра, и дерьма – в ту или иную «плепорцию». Главное, на мой взгляд – что у кого берёт верх, уверенней и чаще.
Честь имею!

[Dag]

Стихотворная байка.

 

 

Тишина

 

Не люблю когда шум, комариный гам,

Толп снующих вокруг смрадом пропах,

Чище чистого воздух в горах,

Лишь бы эхо не стреляло там.

 

Только здесь, на такой высоте,

Аж до звона в ушах - ТИ-ШИ-НА!

Одиночество тоже у тех в цене,

Кто "там" был и хлебнул сполна.

 

Или не был, а просто служил,

Мерял шагом: здесь река, дале наш тыл.

"Странно, - скажут подозрительно мне.

- Тыл бывает ведь лишь на войне!?"

 

А война не всегда явно так,

Чтоб стреляли открыто в тебя,

Вжикнет вдруг и стоишь как дурак.

"Целы все? С нами Егерь, братья!"

 

Если свиснуло, знать - не твоя,

Будем, значит, жить-не тужить,

Ну идём чтоли дальше служить,

Полгодка ещё до дембеля.

 

А потом, денька через два,

Скажет шёпотом разведотдел:

"Там, у них, один с катушек слетел,

Это он по дозору шмалял."

 

Камень с сердца и дышать ровней,

После визгов: "Привидилось вам!!!

Что вы врёте троицей всей!?"

Будто видел и не слышал сам.

 

Улыбнулись, как подумал вслух особист:

"Кто ж тогда ему полчерепа снёс?!

Ведь из вас никто ж не стрелял?"

А дозор дружно плечами пожал:

 

"Что вы, что вы, товарищ майор,

Нам нельзя никогда отвечать!

Это был бы большой перебор,

Наша служба на страже мира стоять.

 

Чтоб на том, чужом берегу,

Снова лет эдак с полста,

Не слетали бы да ни с чего,

Кто б у них там ни врезал дуба.

 

Миролюбы мы все, как один,

Так исконно всегда у нас,

И закон для наших - един:

Был бы жив, если баранов пас.

 

Ну а дали раз в руки ствол,

Да послали службу служить,

Помнить должен, что не осёл,

Да что надо с башкою дружить."

 

 

[Dag]

«Принцип эскимо» или Дуров по-пограничному

Подводная лодка в степях Украины...



Из народного фольклора

Было во времена Глухого, (беспросветного для «соплей нации»), застоя такое мороженое - «Эскимо»: сливочный пломбир, (на сливках из натурального молока, а не «свободо-демократической» сыворотке), покрытый толстым, в детский пальчик толщиной, замечательным шоколадом, а не «дерьмократической» тонкостенной глазурью «под шоколадное». Ярчайшее из самых ранних воспоминаний детства, когда в 1973 году, в прекрасный, воскресный январский день родители купили мне в первый раз «Эскимо»! До сих пор помню его восхитительный, тоталитарный вкус, когда не наблюдалось нигде ни разу свобод от всего, что делает человека человеком, но продукты питания были натуральные и – свои, а не импортное, полуфабрикатно-захимиченное дерьмо, с пометкой «Продавать только в развивающихся странах». Потому что если в Европах или у себя, то и схлопотать от правосудия можно за практически легально производство пищевой отравы.

К чему я это всё? Да вот летом, во время службы на границе с Персией, в исключительно не прохладном Барбейджане, это первое моё «Эскимо» навязчиво приходило на ум, вспоминалось во всех подробностях: морозец далеко за 20 градусов, снег искрится, вокруг посленовогодняя, радостно протрезвевшая публика... Как-то раз озвучил хладо-ностальгическое в дозоре на правом фланге, так «дед», старший вожатый Ноябрь-6, пересказал своим «годкам» и вскоре на службе ли или на заставе стали просить, в минуты коллективного послеобеденного отдыха, скажем в курилке, рассказывать, снова и снова: про ядрёный мороз, сугробы и синеносого, задубевшего, недоопохмельного Деда Мороза. Слушали, полуприкрыв глаза, а на лицах практически у всех блуждала блаженная улыбка. У особенно внушаемых или одарённых крайне живым воображением даже ознобная «гусиная кожа» проступала. А что ещё нужно для немудрёного, кратковременно счастья, когда вокруг за... шкаливает термометр и всё, что не в какой-либо тени, плавится заживо в безжалостном зное?

В то жаркое утро ничто не предвещало каких-либо из ряда вон выходящих неожиданностей. Никто даже в самых смелых и непринуждённых постстодневных химерах и не подозревал о неумолимо надвигающихся товарным составом событиях, которые у многих из сопричастных и, особенно, соприкоснувшихся оставили в памяти неизгладимый никаким утюгом след.

Воскресенье, предвкушение еженедельного отсмотра «Утренней почты» - мирно-тихо всё, птички поют... Лепота одним словом, умиротворённая тишина. (Причём без какой-либо посильной помощи «Града».) Вдруг - «сработка», на 6-м Левом!!! Изумлённым взорам примчавшейся «тревожки» предстало следующее: начисто вынесен один пролёт «системы», на оборванных «нитях» клочки какой-то серовато-жёлтой, явно несвежей ваты. На КСП - чёткие оттиски явно обутых ног, в сторону Аракса. «Матёрый! - профессионально определили опытные пограничники, «древние» (1,5 года) и один «гражданский», (т. е. после обнародования приказа о демобилизации), - эвон какой мужичок-с-ноготок – около где-то, примерно 47-й, растоптанный и определённо рецидивист: запасся обувкой, затрудняющей определение истинного размера задних ходуль-мослов..

Зачем знать примерный размер обувки нарушителя? Чтоб морально подготовиться к габаритам тушки-репки, ясен пень. «Тянем-потянем, вытянуть – можем», всегда, везде, отовсюду. И клочки ваты – классически: «Мой номер 245, на телогреечке опять...», одним словом – Савеловский централ, злонамеренно, мля.

Доложили на заставу и припустили пограничной иноходью по следам, уходящим в сторону реки. Здоровенный, рыжий Салам, как-то так особенно охотно стремился сорваться с поводка, и вот ведь странная необычность – лаял, чего за ним обычно не наблюдалось. Ну, посчитали это у него погранцовый азарт так проявляется. А то обычно такая скука смертная – всё шакалов гонять да исключительно мирных местных, (как вариант, недальновидно и самокритично показавшим с холма дозору ребром правой ладони да себе же и по шейке), а тут в кои-то веки – определённо настоящий нарушитель!!! Да ещё и такой большой, красивый, воздушный! Его наверно и надуть можно! Потом, если захочет кто. Есть где развернуться редкостному гуманизму – прихотливо-избирательно, по площадям. «Тревожные» с огромным удовольствием и никогда не меркнущей последней надеждой, на бегу, снимали с предохранителя личное оружие и досылали патрон в патронники, готовясь предупредительными, дружными очередями в воздух «насовсем» задерживать нарушителя в речной воде, нечаянными рикошетами, от плотных слоёв атмосферы.

Заслышав впереди треск высохшего на корню тростника от ломящегося крупного тела, наддали в стиле «посрамим олимпийские резервы». А то ведь можно и не успеть к пограничному празднику жизни, что – чревато, хоть участок и не упреждаемый. Совсем рядом раздалось мощное «плюх», погранцы выскочили на берег и... деликатные маты замерли у них на устах, на полуслове! Перед остолбенелыми пограничниками, в пограничной реке с наслаждением плескался огромный медведь! БЕЛЫЙ!!! Завидев неожиданных зрителей, помахал по-брежневски правой передней лапой и радостно, как лучшим, давно не виденным друзьям, улыбнулся во всю пасть!

Немая сцена.

Топтыгин-полярник поднялся во весть трёхметровый рост и мастерски исполнил в ореоле речных брызг «Танец маленьких утят»: (« итальянских: Тада-тада тада-да-да, тада-тада тада-да-да, тада-тада-тада-да-да-да-да-да...) В ответ квинтетом с мелодичным, кратким, костяным перестуком заляскало что-то. Все, включая озадаченного Салама разом посмотрели на старшего тревожной группы, старшину с позывным «Москвич», призыва Май-7.

- А чё я-то!? – чуть не всхлипнул в отчаянии «дембель». – Я ж в последней партии поеду, после такого сообщения!!!

- А кто у нас здесь главный, ась? – резонно напомнил старший вожатый Ноябрь-7, почти справившись с прыгающей в присядку челюстью. Как своей, так и Салама. – Вон вышка ПН, там розетка для МТТ, не тормози, да!

Доклад Москвича ответственному офицеру, начальнику заставы «Зайка»:

- Таищ Первый, тут это, такое дело...

- Чего ты там мямлишь?! Задержали нарушителя-то? ...

- Э..., кхм, не совсем... Вы там сидите таи..

- Что значит «не совсем»!? Ушёл на сопредельную!!!? И сядем все, даже и не мечтайте!!! Но сначала я вас всех раком ещё успе..

- Медведь это, - выскульнул врио старшины заставы. – Белый...

- ЧТО-О-О!?! Какой, нах, медведь, какой белый!? Что у вас там происходит?!! – мастерски невольно скопировал интонации добряка И-эха из бармен-мульта начзаставы.

- Танцует он, тарищ капитан..., это, пляшет в Араксе - чуть не плача выдавил из себя Москвич, выглянув из будки вышки.

В трубке раздался подозрительный грохот и – недобрая тишина.

«Не сидел», сделал логичный вывод старший тревожной группы.

В трубке внезапно прорезался дежурный по заставе, сержант Ноябрь-7 с позывным «Кот Матвей»:

- Кляча пошатнулся весь и грёбнулся башкой об угол стола!!! Чё ты ему такое сказал?! Взяли нарушителя-то? Докладывать Оперативному пора уже... Чё там, «дембель» в опасности?!!..

Слабым фоном голосу дежурного служила заполошная, неуклюже мешковато-роняемая возня и полуистречный выкрик заставского фельдшера с позывным «Редиска»: «Куд-д-да ногами вперёд выносите, «попарки», млять! Он – всего лишь без сознания!!! Вон пульс на черепе бьётся, прекрасно же видно...»

Как от брошенного камня, концентрическими кругами разрасталась паника, в стиле «Клиент – уезжает! Гипс – снимают!! Шеф, я – убью его!!!»

- Докладывай, - обречённо произнёс Москвич, – причина «сработки» - белый медведь, в лаптях.

Грохот дубль-два.

Кто-то подхватил трубку и голосом Редиски заорал:

- Вы в конец охренели что ли!? Тут же падают один за другим, как подрубленные рубанком!!! Что там!!!?

- Медведь, - уже со злорадством выкрикнул Москвич, - белый!!!

Трубка звонко икнула и, после нанозаминки полушёпотом переспросила:

- Ка-ка-какой-какой медведь?!!

- Белый! Полярный!! Тюленей жрёт в Северном Ледовитом океане!!! – блеснул общеобразовательным цензом пограничник.

- А точно белый?! – зачем-то решил уточнить обалдевший заставской эскулап.

- Мать-перемать, да!!! Точно! Белый! Танцует перед «тревожкой» в Араксе!!! В лаптях!!! Так и передай Оперативному, если Клячу или Матвея не откачаешь!

А в это время мишка двинулся с протянутой лапой, век валькирий не видать, требовать подношения за представление. Старший вожатый, Паша Румцев, он же в миру - «Нопасаран», неожиданно для самого себя вспомнил, что шёл на питомник, когда его застал-догнал с высоты троекратный выкрик часового заставы «В ружьё, 6-й Левый!», а в кармане штанов, в целлофановом культе – кусочки сахара-рафинада – побаловать Саламчика ну и чайку попить. «Тревожка» попятилась было от понятного волнения и от недопонимания намерений зверины, но опыт есть опыт: плавно перековав ретираду в особо секретный тактический манёвр «Заманивание на свою территорию». Медведь ловко поймал пастью кусок рафинада, с наслаждением схрумкал и... отвесил Паше «земной поклон», и по всем правилам! Выбравшись на берег, встряхнулся, обдав камуфлированных зрителей приятным дождиком из мелких брызг, и – изобразил игру на балалайке. Погранцы уже пришли в себя и, позабыв обо всём на свете, смотрели во все глаза редкостное представление: как полярный медведь в степях Незалежчи..., то есть предгорьях Северного Барбейджана, под безжалостным полуденным солнцем показывал мастер-класс явно цирковой дрессуры. Вот, крайне похоже изобразил Илью Муромца с известной картины, вызвав смех, потом поясно раскланялся на все стороны и показал как пьют и «после первой – не закусывают», а – занюхивают. Получив ещё сахара, продолжил представление. Через пять минут у тревожной группы уже чувствительно заныли мышцы живота – от каскадных взрывов безудержного хохота. Талант! Браво, брависсимо!!! Какая, нафиг, «Утренняя почта»! Такого и в кино ни за какие деньги не увидишь!...



- Малыхан, ты сегодня, когда встал с румынской разведчицы, себе температуру мерял? Не напекло ли головку, случаем? – эрудированно, с ехидцей, переходящей в разъярённый рык поинтересовался начальник штаба Н-ского отряда.

- Никак нет, товарищ подполковник! Я ещё не совсем рехнулся на этой заставе. В смысле..., ну вы поняли.

- Во-во, «не совсем». И что я командиру должен доложить, в воскресенье, а? Да ещё перед самой «Утренней почтой»!!! Ну, что притих, капитан? Алё!

- Я здесь, товарищ подполковник!

(«Ля Шенэ, Ля Шенэ! Где вы?!»– захихикали «срочники» в узле связи Отряда.)

- Так белый, значитца? Медведь? А не белоснежная белочка, нет?

- Товарищ подполковник, да чтоб мне скорого перевода не видать, бел.., полярный медведь! В лаптях!!!

- В каких-таких лаптях?! Начмеда без намордника к тебе выпустить что ли? – с ласковой угрозой почти пропел НШ.

- Да дрессированный он!!! По всем признакам! Пляшет и умело клянчит за это подачки!

- Стоп-стоп, - вклинился уверенный, властный голос. - Давай по порядку: «сработка» на твоём Левом, снесён один пролё..

- Да, на колючках – клочки белой шерсти, которую за вату зэковского ватника сначала приняли!!! – вспомнил-перебил начальник «Зайки», забыв о «правилах хорошего военного тона» от дикой радости, что есть, ЕСТЬ материальные доказательства отсутствия присутствия у него пресловутой «белочки».

- А вот это – замечательно, - доверительно понизив голос, произнёс командир Отряда. – Это уже – конкретика, надеюсь ты сообразил...

- Так точно, товарищ полковник – выделил бойцов для охраны как оперативно залатанной «дыры», так и вещдоков!

- Молодец! Итак, бел.., полярный медведь снёс один пролёт, ломанулся к реке и плюхнулся в воду... Дальше?

- А дальше, - зачастил капитан, - когда сообразили, что цирковой, выманили обратно из воды кусочками сахара на наш берег, потом подальше от реки и он принялся всякие трюки показывать. Затем тем же макаром, за сахарком притащился на заставу...

- Вот это – вообще прекрасно! Кто отличился?

- Младший сержант Румцев, старший вожатый, Ноябрь-7.

- Значит так и запишем: сержанту Румцеву «Первого погранца» и поедет он в отпуск на 10 суток, не считая дороги.

- Кхым-кхым, товарищ начштаба на прошлой неделе ему десять суток «губы» объявил, за пререкания с офицером.

- Да? Хм... НШа, слушай приказ: взыскание снять! Он же нас всех вытащил, а то стали бы всеобщим, на все Войска, посмешищем, причём это в самом лучшем случае. Как сам зверюга?

- Дали перловки, оставшейся от завтрака. Фельдшер туда снотворного намешал, так что дрыхнет сейчас. Смастерили ошейник и цепь сымпровизировали, на всякий пожарный. В летней душевой он, там прохладно и возможность поливать есть, чтоб не засох, хех-хе-хе...

- Отлично! Фельдшеру - «Второго» за смекалку и... тоже пускай в отпуск съездит. НШ доложит в Округ и выяснит заодно, у кого этот ведмедь потерялся, а я к тебе приеду с ветеринаром, на тот случай если профессионально в сон склонять понадобится...

Начальник штаба Н-ского погранотряда выяснил следующее: по железной дороге, в товарном составе перевозили Пинский зооцирк. Детали остались неизвестны, но смотрители определённо не знали о коварстве местного винного нектара «тутовка», особенно когда с непривычки и по жаре, да под весьма символичную закуску. Результат – изнывающий взаперти от жары белым медведь, которого прекратили эпизодически окатывать из пожарного рукава окосевшие сопровождающие, выломал дверь вагона да и выпрыгнул из тянущегося черепашьим шагом состава... аккурат по тылу на левом фланге 39-й погранзаставы «Зайка», Н-ского отряда, Заджигитского округа. Завидев рядом реку, медведко ломанулся к желанному водоёму, проломив хлипкую оградку-заборчик, приятно расчесавшую густой мех персональной шубы...



«Негатив», как бесхитросно окрестили на «Зайке» «пойманыша», оказался крайне восприимчивый к обучению новым трюкам, когда личный состав «Зайки» оперативно нафоткался с полярным мишкой чуть ли не до тошноты. «Синий проверяющий», «Курсант-мутант», «Недрёманный замполит», «Рыбдозор», «Голодный «дракон»» «Задымленный связист», «Дембель-звонок» шли на ура, скоро личный состав заставы мог лишь стонать от смеха, в подавляющем большинстве – в псевдогоризонтальном положении.

Часовой с вышки дал знать Коту Матвею, что на заставу прибыли гости, в лице Кудаферинского муллы и пары старейшин. Незваные старцы исподтишка вытягивали шеи, силясь рассмотреть из-за дувала происходящее на плацу заставы. Дежурный проявил неприкрытое нигде ни разу радушие и провёл аксакалов поближе. Со всем возможным уважением и почтением аккуратно привёл старикам нижние челюсти в исходное положение.

- Зачэм Пашша такой грустный стоит, да? – усмотрел глазастый мулла-старичок сумрачного, особенно контрастно на фоне повального, всеобщего веселья Нопасарана.

- А чего ему веселиться? Вон, не видите что ли – в Москве решили отныне медведей по тылу пускать дозором, вместо нас с собачками. Этот – первая ласточка... Можно сказать – только-только с поезда слез, «майский дракон», из окружной «учебки». На правый фланг...

Мулла и старейшины покивали, всё сходится: все местные знали, что испокон веку майские микроскопические призыва прибывали на заставы в Н-ском отряде исключительно поездом и подчас – сами, без сопровождающего. Украдкой, (как они думали), многозначительно переглянулись. Ну ещё бы: Кудаферин вольготно раскинулся по тылу на левом фланге, который с 8-го участка и по стык с «Ручейком», (соседней, левофланговой заставой), «глухой». То есть ничего кудаферинцам, (и любым желающим в том убедиться лично), не видно и очень плохо слышно, что же там может происходить. А вот правый – как раз наоборот: большое селение, железнодорожная станция, людно, дома околицы буквально рядом с «системой». Выходи ночкой позднею, тёмною из дома да и «клепай» «нити» на «сработку» или «удочку» набрасывай на козырьки, чтоб замкнуло. Виды местной развлекухи у мирного гражданского народонаселения. В субботу, например, когда на заставе банный день или кино привезли. Вроде безобидной шалости, которая тем не менее официально называется диверсией или актом саботажа. И ведь гарантированно успеешь сдриснуть домой, а потом сверхнагло возмущаться громче и искренней всех в толпе. И крайнее пограничное гуманство никак не проявить во всей красе: как уже отмечено выше – слишком людно да и штаб категорически запрещает. Зато теперь, когда белые медведи будут патрулировать правый фланг по тылу да без поводырей... Ой Шайтан, как Мумлаху грустно станет вдруг жить, да! (И придётся поневоле действительно, а не лишь декларативно «сапсем» мирными стать.)

А Негатив как раз разучивал очередной новый трюк «Дикая охота», под одобрительные взрывы хохота «зайкинцев», так истово, с такой самоотдачей, что троицу уважаемых, убелённых и облечённых локальной властью кудаферинцев явственно продрало ледяной дрожью...



Мумлахцы долго помнили умопомрачительное зрелище: куцая автоколонна, головная и замыкающая – «уазики» ВАИ, со включёнными проблесковыми маячками. В середине – БТР с восседающим на нём... громадным белым медведем, в залихватски заломленной на правое ухо пограничной камуфлированной панаме. Полярный мишка, придерживаясь левой передней за ствол КПВТ, периодически словно прицеливался то вправо, то влево правой передней лапищей, хитро подмигивал вздрагивавшим поодаль от обочины мирным местным и добродушно скалился во всю пасть, как бы невзначай поглаживая себя по необхватному брюху. Зрелище было то ещё, в буквальном смысле сногсшибательное. Во всяком случае, ноги, а у иных, неожиданно и ещё кое-что, резко слабели. «Точно «зайкинец», без сомнений, да!!!» - шелестело среди мумлахцев, зябко передёргивавшихся под заполуденным зноем. Видать нечистая совесть давал о себе знать.

Трудно сказать, то ли это звёзды так сошлись, повлияли вспышки на солнце или лунное затмение, но количество молодецко-трусливых выползов саботажников-любителей, из мирно-местного населения, к «системе» на правом фланге – резко сократилось. А когда, (после неоднократных настоятельных увещеваний через «матюкальник»: «Граждане банди.., то есть уважаемые мирно-граждане, вы окруже.., да блин! Настоятельно просим вас больше не выпасать никого между железнодорожным полотном и «системой»!»), один за другим в течение недели произошли два несчастно-случайных наезда товарных поездов на зачем-то притаившихся в кромешной тьме на рельсах двух молодых баранов и одной юной овцы, (в полный, неоперабельный фарш-гуляш), вообще прекратились. Приехавшему военному прокурору со товарищи «зайкинцы» любезно показали, что у них «все ходы-выходы записаны», можем даже карманы вывернуть, как Волк из «Ну, погоди!» А также – указали на таблички, достаточно изобильно свежеутыкавшие тыловую часть железнодорожной насыпи, где на имперском, на местном и зачем-то на заокеанском было доступно даже для потомственных и элитных дебилов-выпасков лаконично выведено: «Берегись поезда!» Таблички по тылу на левом фланге «Ахтунг! Минен!!!» выявили поголовную грамотность – умение читать на готическом – у любого местного скота, хоть мелко-, хоть крупно-копытного: больше ни одна скотина не смела подходить, невинно пасясь, к «системе» и нечаянно замыкать её на срабатывание, с частотой оч-ч-ч-чень ленивого метронома.

Что тут скажешь? Чудеса! А ещё говорят, что бараны с овцами да коровами трудно поддаются дрессировке. Врут, даже не сомневайтесь.

И отныне не было более верного способа вызвать у мирных местных неудержимого помучнения в лицах, чем промурлыкать ввечеру возвращающимся на «Зайку» с флангов дозорам или уходящим в закат «неуловимыми мстителями» ЧГ, (только, в отличие от оригиналов – пёхом, нечетом, конь педальный – ровно одна штука и только в какую-либо из смен):



«В городе Сочи

БЕЛЫЕ ночи,

Бел-лые, бел-лые, белые-е-е,

Если потерялся кто-то этой ночью,

Днём с огнём потом не сыщут это точно...»



Такой вот «уголок Дурова», на охраняемом участке имперско-персиянской границы, отдельно взятой пограничной заставы «Зайка».

В общем, классически, под скрипичную тоску:

- Не ходите тут, на огонёк!!!

Пел кто-то жалобно, но так – нежно:

- Нынче я так жутко одинок, совсем промок рюкзак, штаны мои и ке-е-еды..,

- Но очень ненадо-о-олго...

[штурманский]

Данила! Ждём ещё рассказов!!!

[Dag]

Данила! Ждём ещё рассказов!!!

Спасибо за внимание к моим опусам! Будут. Только вот когда, сказать точно не берусь. Сейчас все силы брошены на попытки издать книгу, где большинство из рассказов собраны и даны в виде повести. Ну и быт заедает мало-мало. Так что как только, так сразу. Изменено 18 сентября, 2009 пользователем Dag

[devilANS]

Жжошь!

[Dag]

Ну, есть маленько, да.

 

Не моё. Резко улучшает настроение.

 

Не могу не поделиться. И чтоб нескушно было ждать моего очередного опуса.

 

 

Цахал, Пушкин и Хатуль мадан

 

 

Речь о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а русские призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым "офицерам душевного здоровья" (по специальности - психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника. Кстати, офицер душевного здоровья - "кцин бриют нефеш" - сокращенно на иврите называется "кабан". Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет.

Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты - "нарисуй человека, нарисуй дерево, нарисуй дом". По этим тестам можно с легкостью исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо - они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного русского мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево.

Русский мальчик плохо рисовал, зато был начитанным. Он решил скомпенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе - цепь, а на цепи - кота. Понятно, да?

Офицер душевного здоровья пододвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку.

- Это что? - ласково спросил кабан.

Русский мальчик напрягся и стал переводить. Кот на иврите - "хатуль". "Ученый" - мад'ан, с русским акцентом - "мадан". Мальчик не знал, что, хотя слово "мадан" является наиболее очевидным переводом слова "ученый", в данном случае оно не подходит - кот не является служащим академии наук, а просто много знает, и слово тут нужно другое. Но другое не получилось. Мальчик почесал в затылке и ответил на вопрос офицера:

- Хатуль мадан.

Офицер был израильтянином. Поэтому приведенное словосочетание значило для него что-то вроде "кот, занимающийся научной деятельностью". Хатуль мадан. Почему козявка, повесившаяся на дереве, занимается научной деятельностью, и в чем заключается эта научная деятельность, офицер понять не мог.

- А что он делает? - напряженно спросил офицер.

(Изображение самоубийства в проективном тесте вообще очень плохой признак).

- А это смотря когда, - обрадовался мальчик возможности блеснуть интеллектом. - Вот если идет вот сюда (от козявки в правую сторону возникла стрелочка), то поет песни. А если сюда (стрелочка последовала налево), то рассказывает сказки.

- Кому? - прослезился кабан.

Мальчик постарался и вспомнил:

- Сам себе.

На сказках, которые рассказывает сама себе повешенная козявка, офицер душевного здоровья почувствовал себя нездоровым. Он назначил с мальчиком еще одно интервью и отпустил его домой. Картинка с дубом осталась на столе.

Когда мальчик ушел, кабан позвал к себе секретаршу - ему хотелось свежего взгляда на ситуацию.

Секретарша офицера душевного здоровья была умная адекватная девочка. Но она тоже недавно приехала из России.

Босс показал ей картинку. Девочка увидела на картинке дерево с резными листьями и животное типа кошка, идущее по цепи.

- Как ты думаешь, это что? - спросил офицер.

- Хатуль мадан, - ответила секретарша.

Спешно выставив девочку и выпив холодной воды, кабан позвонил на соседний этаж, где работала его молодая коллега. Попросил спуститься проконсультировать сложный случай.

- Вот, - вздохнул усталый профессионал. - Я тебя давно знаю, ты нормальный человек. Объясни мне пожалуйста, что здесь изображено?

Проблема в том, что коллега тоже была из России...

Но тут уже кабан решил не отступать.

- Почему? - тихо, но страстно спросил он свою коллегу. - ПОЧЕМУ вот это - хатуль мадан?

- Так это же очевидно! - коллега ткнула пальцем в рисунок.- Видишь эти стрелочки? Они означают, что, когда хатуль идет направо, он поет. А когда налево...

 

Не могу сказать, сошел ли с ума армейский психолог и какой диагноз поставили мальчику. Но сегодня уже почти все офицеры душевного здоровья знают: если призывник на тесте рисует дубы с животными на цепочках, значит, он из России. Там, говорят, все образованные. Даже кошки.

 

 

Источник: представлю по первому требованию. Ссылка не опубликована по независящим от меня, (техническим) причинам.

[Dag]

Выход саботажника-любителя на улицу, в кипяток...

Был у меня ребус как-то, во второй смене ЧГ: только прошли ворота на 7-м Правом, на границу, заделали КСП, я задал ДС правильный вопрос по МТТ, получил нужный ответ, двинулись по Основному - "колокол"! Втыкаюсь, ДС мне: "Сработал 5-й!" Руки в ноги и - аллюр десять нолей!!! Прибежали, опа - СЛЕД на КСП, от "системы" до колеи, одиночный, на "системе" - ни единой скрутки, "нити" - целы, следы ведут в сторону границы, кеды... Но, блин, не сходится по времени: все признаки, что след - "до 6 часов" из трасологии: корка, трещины! Доложил, проверили смежные, собачка след не берёт!!! Бегом на рубеж прикрытия, а там - чисто. Хня какая-то!
"Тревожка" прибыла, заслоны. Инструкторский пёс тоже след теряет уже на колее за КСП Основного, как и наш. Прочесали всё, ПУСТО!!! Инструктор с/с со мной согласился, что несуразица какая-то: следы должны быть наисвежайшие. И тут меня осенило, предложил ему по тылу 5-го пройтись и... Опять местные из Кумлаха решили в саботажников-любителей поиграться, как в песне, местно-народной:

Выйду на околицу,
Гляну за кишлак,
"Нити" - склепаю,
И сдёрну - не дурак...

Мозаика сложилась: "тревожка" наведалась к уроду домой, по тыловому следу. А следы на КСП Основного - это сапёры после работ след не заделали, потому и следы такие старые. Собрались идти и сапёров цЫвилизованно покритиковать - культурно набить им морды, но те успели и найти, кто именно оставил, и кто - не проконтролировал да и вломили своим "тормозам" сами.
Совпало так: старые следы и "клепанул" местный в темноте тот же участок. Облажался ненароком. А так если бы не следы, сидел бы да хихикал в кулачок, как обычно. Потому что когда следы - в сторону границы, то штаб не сильно возражал, чтоб местных за вымя нечаянно взяли холодной шершавой ладонью.
Такое вот маппет-шоу вышло.
Правда это сейчас смешно, а тогда, особенно в первые полчаса, было совсем не весело.

Изменено 29 сентября, 2009 пользователем Dag

[Сергей Грошев]

Саперы наши были? ИСР в смысле?

[Dag]

Саперы наши были? ИСР в смысле?

Да. "Гардину" ставили вместо древней "Скалы". Отличные ребята в основном, во время Кумлахского инцидента очень помогли, но вот глаз да глаз нужен был и постоянный контроль, потому что в семье, классически, не без... морально несовершенных.

[Dag]

Про бдительность

В Лазаревском - застава береговой охраны. Тяжело там, небось, было службу тащить летом: правый фланг - центральный пляж, левый - "дикий", по совместительству - нудистский, в тылу - дискотека.
В Аше, вышка ПН этой заставы стояла, в пяти метрах от пляжа. Так наблюдал такую картину: двое в наряде, один спускается, идёт в сортир, выходит уже без формы, но в плавках и - на пляж, службу тащить, к отдыхающим девушкам под бочок. А явно "молодой" - чекует на вышке. Жуткая дедовщина, изуверская!!!
Мне друг рассказывал, Май-7, Туапсинскую ШСС заканчивал и они стажировались на заставе береговой охраны.
Грит: "Идём дозором поутряне, глядь - две девки на лавке развалились у пляжа, ну мы их разбудили и предложили предаться чистой и высокой любви.
А те им :
-Да ну вас, пограничников-жеребцов - две смены ЧГ пропустили за ночь, мы ж не железные в самом-то деле и между прочим!!!"
Но нашлись, нашлись отзывчивые отдыхающие грации, которые томились без чуткого пограничного пригляда усю ночь, так что дозор прошёл на высоте - на скале у самого Чёрного моря-я-я...."

Потом он в Мегринский отряд попал, на линейную заставу, было с чем сравнивать. Одно общее, говорит: и там, и там летом очень жарко. Но в Мегрях всё-таки полегче: жара - сухая, а не влажная как на Чёрном море и - без соблазнов совсем.
Если что, он когда стажировался на заставе береговой охраны в наряде ПН в ТПБ турецкую дизельную подлодку коцнул, по перископу, благо мёртвый штиль стоял. Передали морским погранцам и те её гоняли-гоняли, пока не принудили к всплытию. Также участвовал в задержании нарушителей-аквалангистов, взяли с поличным, всю группу, ещё тёпленькими и вроде - дышащими.
Я к чему это всё: если есть возможность себя слегка побаловать, не зарываясь и не забивая на службу, то почему бы и не?
Он рассказывал:
-Я на скале это самое, а прилегающую акваторию нет-нет да и обозреваю.

От что значит пограничная выучка: бдительность, бдительность и ещё раз бдительность, всегда и во всём!!!