Из глубины наружу.

[Сансаныч]

Из глубины наружу.

Керченский пролив, 1986 год, июль. Градусник ползет к 35 градусам Цельсия. В душных помещениях 205-го проекта, стоящего на якоре, плавится личный состав и командование ПСКР-636. Кондиционер стараемся включать только при крайней необходимости, чтобы не подхватить простуду. Так как корабельный агрегат охлаждения воздуха не имел возможности регулирования температуры. На верхнюю, стальную палубу босой ногой не наступить, ожог гарантирован. Сменяющиеся вахты тут же отправляются за борт остывать, после заступивших на службу и так же слегка охлажденных матросов, в соленой воде Азово- Черноморского бассейна.

Командир корабля, капитан третьего ранга Александр Пантелеевич Гнипель, уже отдавший на тот момент двадцать лет несению корабельной службе, и тот сидя в своем кресле на Главном Командном Посту, периодически вытирая вспотевшую шею платком, поглядывал то на экран Радио Локационной Станции, то на видневшийся на горизонте берег, нервно крутил в руке микрофон внутреннего переговорного устройства «Каштан».

Служба на якоре однообразна и достаточно продолжительна по времени. Так как топливо расходуется минимально, в основном на работу дизельных генераторов, снабжающих энергией устройства оборудования корабельной техники и приборов, задействованных по минимуму и редких случаев снятия с якоря для опознания цели. Которая либо из за отсутствия средств связи не отвечает на запросы, либо показавшаяся подозрительной службам наблюдения береговой заставы. Шла вторая неделя «приказа», как мы называли выход в море по охране Государственной границы СССР на вверенном участке.

По своим служебным обязанностям во время несения вахты, мне как штурманскому электрику, необходимо было сверять показания приборов Гиропоста, с показаниями приборов на ГКП. Докладывать офицеру так же несущему вахту о силе ветра, скорости морских течений и определении места якорной стоянки. Так как все перечисленные факторы влияют на снос корпуса относительно точки изначальной отдачи якоря.

До смены оставалось еще полчаса, жарко. Гиропост, находящийся рядом с камбузом в корме, основное место штатного расписания боевой части 1, небольшое помещение, два на два с половиной метра, увешанное по переборкам приборами навигации и тумбой гирокомпаса посередине. Сбоку от него небольшой откидной столик и кресло перед ним. Взобравшись по отвесному трапу, ныряю в дверь столовой, прохожу штормовой коридор, офицерский коридор, трап на ГКП. Направляюсь к репитерам.

Командир поворачивается в кресле ко мне,- «Что там на камбузе готовят?»

Докладываю, - «Суп рыбный из пикши, гречка с котлетами из катрана и компот из сухофруктов».

Александр Пантелеевич включает «Каштан» на радиорубку,- « Хаиров, связь с заставой. Спроси чем они богаты, мы им шоколада привезем.»

Ирик Хаиров, наш радист, через пять минут вызывает ГКП,- «Тащ командир! Яйца, куры есть, неощипанные, с хоз блока. Овощи, арбузы, виноград, яблоки, инжир и персики.»

У заставы было подсобное хозяйство на котором для личного употребления разводились куры, выращивались овощи и фрукты. Помощь местным колхозам и совхозам, по уборке урожая так же давала себя знать. Думаю что и свининка там водилась, но нам не предложили, ввиду дефицита мяса. Подобное хозяйство было и у нас в бригаде, на береговой базе, которая снабжала корабли провиантом, но численность ртов бригады сторожевых кораблей и заставы резко отличалась, соответственно в этом плане разнообразие рациона питания так же. Зато у нас был козырь! Разменная валюта того времени,- шоколад из доп. пайка. Помимо, в него входила баночка нежнейшего сосисочного фарша, сгущенка, иногда сыр или колбаса варено- копченая и конечно галеты. За шоколад можно было приобрести практически все что захочет морская душа, если сговоришься в цене. На ремонтном заводе за шоколад хромировались самодельные, набранные из минимум трех переточенных, дембельские пряжки «бляхи» от ремней, перешивалась форма для ухода домой, шились бескозырки неуставного образца, ускорялся ремонт судна при необходимости, вытачивались запчасти мотористам… Шоколад был самой твердой валютой. «Аленка», «Спорт», «Лотос», большая плитка в сутки, проведенные в море или четыре часа из суток после выхода из бригады. Так как по началу службы первого года все наедались сладкого до липкости в узкостях и проходах организма, то скапливался столь ценный продукт в рундуке в достаточном количестве. Уезжавшим в отпуск или на «дембель» матросам он загружался с собой в «дипломаты», вошедшие в моду того времени.

Командир принял решение,- «Давай, договаривайся.»

И снова обернувшись ко мне, переключая «Каштан» на внешние динамики,- « Идея понятна? Штук тридцать хватит.»

Под команду,- «Приготовить катер к спуску на воду», я бросился в кубрик собирать со всех обменный фонд.

Катер «Чирок», с ГАЗовским мотором, переделанным для нужд пограничного флота на забортное охлаждение, с боцманом и двумя матросами отошел от борта. Часа через три, благодаря мертвому штилю на море, он, груженый так, что вода чудом на ходу не заливалась во внутрь, вновь подошел к корме, где мы со всей осторожностью перегрузили ящики с провизией.

Боцман доложил командиру о выполнении задания и сообщил, что в двух милях к берегу, они заметили притопленный буй, похоже, от рыбацкой сети. Поскольку тот находился в трех метрах под водой, явно на закрепленном тросе уходящем в глубину, трогать его не стали.

Гнипель вызвал старпома и отдал приказ сниматься с якоря. Мы подошли к месту указанному боцманом кораблем. Под водой блестел белыми боками, похожий на распухший футбольный мячик буй. Мы легли в дрейф.

Боцман подошел ко мне,- «Ты сменился? Давай, попробуй посмотреть, на чем он там держится.»

Я снял матросскую робу и прыгнул в воду. Да, действительно метра три. Снизу в кольце закреплен трос в палец толщиной и уходит в глубину. Что там внизу не видно, глубоко. Попробовал дернуть не идет. Сильнее, - никак!

Выныриваю,- « Трос, выдернуть не могу, не шевелится. На «шпиль» заводить нужно.»

Мне бросают «конец» другого троса. Я снова ныряю и привязываю его к тросу буя.

Выныриваю и плыву к забортному трапу,- «Готово!»

Трос натягивается, наворачиваясь на барабан «шпиля», устройства предназначенного для подъёма якорной цепи, применяемого так же швартовой командой для крепления и растягивания тросов при необходимости.

Вот уже буй на верхней палубе. Что же там на том конце?

Вот это да! Сеть! Рыбацкая сеть двухрядка, путанка! Почему же затонула? Вот еще один буй показался. Дальше… Дальше мы поняли почему сеть ушла вместе с буями вниз.

Видимо её снесло в море очень давно, в один из штормов. Сеть была дорогущая, импортного производства с аккуратными, круглой формы буями и стилизованными под адмиралтейские якоря грузилами, игравшие на солнце никелированными лапами. Уловом этой сети, прижавшим её к морскому дну, была, уже стухшая за время скитаний и полуразложившаяся рыба, среди которой было огромное количество Азовского осетра, пикши, камбалы, катранов и дельфинов. В ячейках двухрядки запутались нырявшие за пропитанием и не заметившие опасности черные тушки «гидроворон»- бакланов и белые, с загнутыми клювами, чаек. От этого, поднятого нами кладбища, исходила страшная вонь. Но сеть, сеть была заглядение!!! Поэтому командование приняло решение, сеть поднять и очистить от трупов. Для чего команде свободной от вахты был отдан приказ вооружиться ножами, противогазами и комбинезонами хим защиты. Чтобы не дай Бог, не получить заражения от укола шипом или от пореза об плавник. Корабль окутал липкий, сладковатый запах, выворачивающий кишки, честно говоря от которого противогаз, по моему, и не помогал. При этом пот лился ручьем, стекая в сапоги индивидуальной прорезиненной защиты, которые через полчаса уже хлюпали на ноге, и разъедал солью глаза под маской противогаза. Самое тяжелое в работе было вырезать улов не попортив переплетения самой сети, потому что распухшие, скользкие тушки распирали ячейки и не смотря на разложившуюся массу под чешуей, шкурой и перьями все еще плотно держались в тенетах братской могилы.

Наибольшим потрясением для меня стало извлечение дельфинов. С детства эти млекопитающие, обладающие интеллектом, и может быть действительно являющиеся на планете нашими братьями по разуму, внушали уважение и чувство непознанного. Граничащего где то с мистицизмом и приключениями подводных миров. Миров, не исследованных человеком, но ясных и понятных дельфинам. Чей образ жизни и общение с Человеком- разумным, не раз подтверждало стремление придти на помощь и дать возможность понять друг друга. Друг- Друга. Можно было бы сейчас пуститься в историю и перечислить все случаи проявлений разума этих чудесных созданий, а так же низкого уровня сознания человека, считающего их животным уровня обезьян. Наверное,- ни к чему. Ясно было одно, что в руках расползаются беззащитные «братья по разуму». Вот «азовка», небольшая с круглым верхним плавником. Вот, крупная с заостренным к верху плавником «афалина», с погибшими внутри детенышами. Вот «белобочка» с уже отвалившимися плавниками…

Зрелище жутковатое.

Над верхней палубой прозвучала команда «Свободным от несения вахты обедать!».

Да какой уж тут обед. Сняв противогаз иду на корму курить. Там на юте, запах преследует и табачный дым только усиливает его, перед глазами дельфиньи туши. Вокруг корабля собрались чайки, крича и вырывая друг у друга куски выброшенной в воду рыбы.

Нужно было заступать на вахту. Скорее в Пост. Снимаю защиту, убирая её в рундук на ГКП, возвращаясь через столовую обращаю внимание на ломящийся от явств стол, за которым ни души. Накатывает тошнота. Оно и понятно. После такого кусок в горле встанет колом. Спускаюсь вниз по трапу.

Сменщик уже ждет,- «Что там? Фрукты привезли?»

Говорю,- «Да, все в столовой, кок помыл, но есть не советую. Потом сеть вычищать. Запах чувствуешь? Вывернет.»

К вечеру сеть освободили от «улова» и сложили на баке, промыв забортной водой и пересыпав хлоркой. Фрукты так и лежали в столовой нетронутыми. Ужин кок готовить не стал, обошлись вечерним чаем…

По возвращению в бригаду боцман её убрал с корабля обменяв на что то нужное всему личному составу. Что именно я уже и не помню. Скорее всего, это была либо засоленная в бочках рыба или какие то дефицитные запчасти в заводе.

Позднее, уже дома я иногда вспоминал эту сеть. Пережив криминальные девяностые и работу в милиции, трупы людей не вызывали таких чувств сожаления. Часто задавал себе сам вопрос,- почему? Наверное, потому, что дельфины, были более беззащитны и человек, был виновен в их гибели. А может потому, что это зрелище было первым шоком юношеского неокрепшего организма.

Будучи в отпуске, в две тысячи первом году поехал к сыну, отдыхавшему всем классом под Адлером, по обмену с местной школой, стоящей на берегу моря. Дети жили в самой школе. Я же поселился в соседней гостинице. Жара стояла такая же как и в тот год службы. Море было спокойное, как зеркало. Днем все старались прятаться от шпарящего солнца, а под вечер выползали из под кондиционеров на общий пляж.

Мы сидели на берегу и разговаривали о житейских проблемах, об успеваемости и еще о какой то наболевшей ерунде, в общем отдыхали наслаждаясь МОРЕМ и впивающейся в седалище горячей галькой.

Показался корпус пограничного корабля идущего менее чем в паре миль от берега. Красавец проекта «Альбатрос», поравнялся с пляжем и на траверсе спустил шлюпку направившуюся в нашу сторону. Офицер с мегафоном в руке вещал на всю округу, о приближающейся стае дельфинов и просил купающихся держаться ближе к берегу.

Не выдержал. Вошел в воду и поплыл к шлюпке, не обращая внимания на крики из неё. Оставалось метров двести, как вокруг меня, параллельным курсом показались черные спины. Так я и оказался в стае. Вот один подплыл снизу и толкнул в грудь покатым лбом, через минуту второй, фыркнул чуть сбоку и подставил спину, третий, четвертый… Их было штук семь. Крупные красавцы афалины. Сперва растерялся, но почувствовав игривое настроение схватил одного за плавник и он протащил меня метров двадцать уйдя затем в глубину. Мне пришлось отпустить его. Сам не помня себя от восторга, оказался под бортом шлюпки.

Молодой лейтенант, сделав гневное лицо выпустил в мою сторону тираду заканчивавшуюся вопросом,- «…, сдурел? …».

-«Да нет, ребята, все нормально»,- Отвечаю.

-«Сам служил в пятой бригаде, в Балаклаве. А увидев Вас не смог высидеть на берегу и хотел узнать, что творится сейчас у соседей в Украине.»

-«Тогда понятно. Что там творится?.. Корабли, которые на иголки не попилили перекрасили белой краской, на бортах написали латинские буквы и ждут когда в НАТО примут.»

-« А у Вас как служба?»

-«Да так же как и у Вас была. Служим…»

-« Что ж, удачи и семь футов…»

-«И тебе ветра… Сам то доберешься, без дельфинов?»

-«Доберусь…»

Дельфины ушли в море. Обратный путь я и не заметил, не смотря на расстояние. Сын встретил широко открытыми глазами… Весь пляж смотрел в мою сторону. А у меня перед глазами стояла та самая сеть.

[Виталий Баченин]

Еще раз повторю-рассказ просто супер, Саша! Молодца!

[Можай]

Отличный рассказ!!!Очень понравился!!!Тема раскрыта!!!

[штурманский]

Саша! Взяло за душу. Вспомнил тех дельфинов, которые, играя плыли в каких-то сантиметрах от форштевня идущего корабля. Спасибо!