Пошутил

[Author]

ПОШУТИЛ Когда-то я уже писал о швартовке. О том, как у нас проходит этот торжественный ритуал. И о том, как командир - главное действующее лицо - назначает крайних, которым достается вся его нерастраченная “любовь”. Но, как известно, любой процесс в природе всегда имеет пиковую структуру. То есть - из точки - возрастает. Потом несколько долгих и мучительных мгновений держится на пике и... затухает. В результате получается нечто вроде: “у-у-у-у-У”, “А-А-А-А-А!”. И снова: “У-у-у-у-у-у”. И, когда, швартовка, наконец-то, (“Слава, те, Господи”) осуществлена, кораблик привязался, вахта и дежурство заступили по швартовному и подвахтенные от мест уже, почти что, отошли... Вот тут-то и случаются, порой, весьма и весьма забавные штуки. Телефонист. Дебил! Пошутить ему захотелось! Как будто неведомо ему, что после нашей швартовки смех может быть только нервным. - Подвахтенным от мест отойти. Ну наконец-то. Наконец-то можно расслабиться. Южная ночь, дожидаясь именно этой команды, рухнула, как споткнулась, накрыв влажным, соленым телом бухту и город. Пятерка сигнальщиков, из коих двоим выпало нести вахту, а еще троим попросту не хотелось пока уходить с верхней палубы, зашла на ГКП. Пустой и полутемный, ибо лишь связисты и механики несут вахту даже во время стояния у пирса. Все остальные могут спать спокойно, чего, кстати, хотелось бы пожелать и сигнальщикам. Старший вахты влез в командирское кресло и немного поерзав, устраиваясь поудобнее, протянул руку к “соске” “Лиственницы”, собираясь осчастливить КПС докладом о том, что вахта бдится. Динамик “Чайки”, спутникового телефона, словно дожидаясь именно этого, взорвался истошным воплем: - Але, сигналы! Москва! Москва на связи! Вы че там?! Четыре сигнальщика посмотрели на пятого, который так и замер со ртом, открыться уже успевшим, но сказать еще ничего не успевшим. Мол, ты старший вахты, ты и решай что делать. Никто даже не попытался усомниться... в том, что Москва действительно звонит... в двадцать тридцать... на какой-то ПСКР. Такие мысли? После швартовки? - Быстрей давайте! - снова заорал динамик голосом телефониста. Поскольку никто из сигнальщиков не мог постичь слету великую мудрость: “Чего им надо давать? И причем тут Москва? К сигнальной вахте?”, они посмотрели друг на друга, надеясь видимо, что у кого-то в глазах мелькнет искорка понимания. На худой конец, сойдет и озарение. Наконец, самый сообразительный сказал, обращаясь к старшему вахты: - Звони дежурному. И все вздохнули облегченно. “Точно. Дежурный-то прекрасно знает, что делать в такой ситуации. Во-первых, он как-никак офицер, а, во-вторых, ему по должности положено с такими бедами справляться”. Результаты превзошли все ожидания. Дежурный по кораблю справился с делом в один миг. - А чего ты мне звонишь? - вполне справедливо осведомился он. - Я что ли, по-твоему, с Москвой говорить буду? Рожи сигнальщиков синхронно вытянулись. Они-то считали, что все именно так и должно быть. “А я, что ли?”, - подумал в эту минуту каждый из них. - Командиру звони, - сказал дежурный. И отключился. Надо же! Как это мы сами не додумались? Вахтенный сигнальщик покосился на “трубку” “Чайки”, олицетворявшую для него скотину телефониста и решительно снял трубку корабельного телефона. - Товарищ командир... - сказал он. - Москва... звонит... Когда надо командир соображал очень быстро. - Есть, - сказал он. - Сейчас буду. Вахтенный сигнальщик облегченно воткнул трубку в крепления. Решилось... наконец-то. - Сейчас, - сказал он телефонисту в “Чайку”. - Сейчас командир придет. Он с Москвой поговорит. - Вы че! - Отчаянный вопль едва не разорвал динамик. - Я ж пошутил! Сигнальщики, все пятеро, открыли рты, желая высказать телефонисту все, что они думают о таких шутках и о людях, которые их придумывают... - Где? Где Москва? - Маленький, верткий, стремительный - командир ворвался на ГКП, озираясь в предвкушении. Четверо сигнальщиков попросту исчезли. Пятый - бедняга вахтенный - пожевал губами, потом сунул трубку командиру и слинял, через задраенную дверь. Телефонист! Идиот! Надо ж понимать когда можно шутить!