Твардовский

[Смолкин Владимир]

Константин Кудряшов  Статья из газеты:  Еженедельник "Аргументы и Факты" № 25 17/06/2015

 

«Лёгкие стишки». Успеху «Тёркина» завидовали даже нобелевские лауреаты.

«Во мне созрело ощущение, что "Василий Тёркин" - это лучшее из всего написанного о войне на войне», - писал в дневнике Александр Твардовский.

 

105 лет назад, 21 июня 1910 г., в семье смоленского кузнеца случилось прибавление. Отец был горд вдвойне - радость от рождения сына совпала с основанием хутора. 

Впоследствии сын скажет: «С этим клочком земли связано всё лучшее, что есть во мне, - поэтическая способность». 

Звали его Александр Твардовский.

 

 

Позже поэт вспоминал об отце так: «Он был не просто грамотным, но даже по-деревенски начитанным. 

Помнил наизусть множество стихов, особенно любил читать Пушкина и ершовского «Конька-Горбунка». 

А вот что почти полвека спустя заявят о поэме «Василий Тёркин» литературоведы: «Интересно, что хореическим размером были написаны сказки Пушкина и «Конёк-Горбунок» Ершова. 

Это до Твардовского единственные в русской поэзии большие произведения, написанные таким размером».

 

Место под солнцем.

 

Неизвестно, отдавал ли Александр Трифонович себе отчёт в том, какое завидное место он занимает в русском стихосложении. Вероятнее всего - да. 

ъНедаром в 1944 г., на пике популярности «Книги про бойца», он разоткровенничался: «Во мне созрело ощущение, что «Василий Тёркин» - это лучшее из всего написанного о войне на войне». 

Но откровенничал он лишь в дневнике. Никогда и нипочём он не стал бы хвалиться мастерством или талантом. Наоборот - был склонен отходить в тень и радоваться успехам других. 

Так, будучи редактором журнала «Новый мир», устроил публикацию совершенно «непроходного» рассказа никому не известного автора. 

И когда «Один день Ивана Денисовича» стал классикой, а Солженицын - нобелевским лауреатом, Твардовский смиренно и с надеждой скажет: «А ведь и нас, быть может, вспомнят, как мы за него стояли...»

Это притом что другой русский обладатель «нобелевки», желчный и ехидный Иван Бунин, люто ненавидевший всё советское, искренне восхищался «Тёркиным» и его автором. 

Чаще всего цитируют это: «Совершенно восхищён его талантом. Какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всём!» 

И почему-то забывают продолжение: «Наши поэты не почувствуют, не поймут. Обязательно скажут: «Ну что такое Твардовский? Да это частушка». У них ослиное ухо».

Бунин угадал точно. Вот резюме Анны Ахматовой: «Тёркин? Лёгкие солдатские стишки». А вот вердикт Иосифа Бродского: «Плясовая Тёркина».

Известны пять русских нобелевских лауреатов по литературе. Трое из них заинтересованно обсуждают поэзию и личность Твардовского. 

К тому же обсуждают активно, ломают копья, всуе и по существу упоминая такие далёкие от литературы явления, как советская власть.

 

Пан Твардовский

 

Впрочем, не такие уж и далёкие. Главный упрёк: «Твардовский был частью советского литературного истеблишмента». Упрёк абсолютно не по адресу. 

Сам Александр Трифонович, будучи депутатом Верховного Совета РСФСР, после одного приёма избирателей с горечью писал: 

«Порой кажется, что нет и самóй советской власти или она настолько не удалась, что хуже быть не может». 

Это 1964 г. Говорить о провале советского проекта или об отсутствии подлинно советской, народной власти мог либо законченный циник, либо идеалист. 

Его молодые современники, писатели-фантасты братья Стругацкие, так охарактеризовали светлое коммунистическое будущее: «Мир, в котором хочется жить и работать». 

Почти теми же словами литератор Алексей Кондратович описывал атмосферу журнала «Новый мир», 

когда им руководил Твардовский: «Здесь очень комфортно, и при этом дело спорится. Обязательных часов нет, работают когда нужно, а не когда полагается по службе». 

А поэт Николай Асеев замечал: «С Александром Трифоновичем производительно даже разговаривать».

Твардовский умудрился построить альтернативную советскую власть в границах своего журнала. 

Критики-эмигранты Пётр Вайль и Александр Генис выразились без обиняков: «Подлинный, истинный социалистический строй существовал только внутри синих обложек «Нового мира».

В Польше живёт легенда о некоем пане Твардовском, который сумел обмануть самого чёрта. 

Наш, советский Твардовский был выше обмана и партийных склок. В 1970 г. его журнал громили, и поэта вызывали в ЦК КПСС, по-иезуитски интересуясь его здоровьем и настроением. 

Ответ Твардовского прекрасен: «Вы, кажется, белорус? - спросил он у очередного собеседника. - Так вот, в Белоруссии об этом говорят так: 

«Пережили лето гарачее, переживём и г...но сабачее».