Беланов А.П. Опубликовано 15 июля, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 15 июля, 2011 (изменено) Невельск в в/ч 1454.Тральщик ПСКР "Сапфир" В ночь с 6-го на 7-е ноября 1979г корабль сорвало с якоря и понесло в сторону порта.Корабль правой скулой ударило о брегватер (волнорез).Носовая часть мгновенно заполнилась водой. Корабль развернуло кормой к берегу и в 200-300 м от берега выбросило на камни. Все попытки снять л\с с корабля были безуспешными.Было очень холодно, снежные заряды и сильный ветер. ПСН-ы сброшенные с Сапфира разбивались и разрывались о камни. Пробовали отправить к кораблю водолазов.Но не получилось из за большой волны и малой глубины. И только где то 9-го ноября людей сняли вертолетом ашhttp://forums.airbase.ru/2009/02/t66236,39--kak-umirayut-korabli-4.html http://s57.radikal.ru/i158/0911/db/11a6e45a4eec.jpg http://i005.radikal.ru/0911/0e/e3a12cde1e92.jpg http://i077.radikal.ru/0911/00/54fd0e162ba4.jpg Изменено 15 июля, 2011 пользователем Беланов А.П. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Shultz Опубликовано 15 июля, 2011 Поделиться Опубликовано 15 июля, 2011 Также воспоминания живых свидетелей этого происшествия можно почитать на нашем форуме в теме ПСКР "Сапфир" здесь и далее, а также в теме 19 ОБСКР. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться Награды
Pasha L Опубликовано 15 июля, 2011 Поделиться Опубликовано 15 июля, 2011 Привет братишки !А вот вам наши первый Камчатские прародинаС уважением ! Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 19 июля, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 19 июля, 2011 Не рыдайте, увидев цветы над водой.Эта подан сигнал безутешной бедой.Здесь не чья-то вина, просто жизни ценаНа Земле опустилась до самого дна…Олег АссаулякВремя неумолимо, и многие события, казавшиеся когда-то самыми значимыми и важными, сегодня забыты. И все же мы вновь обращаемся к дням минувшим, чтобы там найти ответы на вопросы дня сегодняшнего, вспомнить о людях, которых давно уже нет с нами.История трагедии подводной лодки М-200 ныне уже мало кому известна. Ее заслонили иные, куда более поздние катастрофы, с куда большим количеством жертв, ставшие волею случая достоянием общественности и попавшие на страницы газет.В процессе работы над этой небольшой документальной повестью автору неоднократно приходилось слышать: “Зачем вы занимаетесь этой некрасивой историей? Ведь в ней не было ничего героического, зато вдосталь было безответственности и разгильдяйства!” Думаю, что столь однозначная оценка событий, связанных с гибелью подводной лодки М-200, не совсем правомочна. Да, разумеется, была безответственность тех, кто по долгу был обязан предотвратить трагедию, но были мужество и самоотверженность тех, кто, до последних минут выполняя служебный долг, принял мученическую смерть в затопленных отсеках. А погибшие имеют право на память!ЕЕ НАЗВАЛИ «МЕСТЬЮ»Заканчивался 1956 год. Страна стояла на пороге больших свершений. Был запущен в космос первый искусственный спутник Земли, осваивалась целина, вовсю шло создание военного союза Варшавского Договора, создавались ракетные войска стратегического назначения — принципиально новый вид Вооруженных Сил. Серьезные изменения происходили и в руководящем составе Министерства обороны. Во главе Военно-Морского Флота вместо оклеветанного и отправленного на пенсию после гибели линкора “Новороссийск” Н. Г. Кузнецова стал адмирал С. Г. Горшков, чья эпоха руководства ВМФ продлится долгих тридцать лет. В сверхсекретных КБ на судостроительных заводах уже создавались первые подводные атомоходы. Военно-Морской Флот готовился стать ядерным, ракетным и океанским.Поздней осенью 1956 года подводные лодки, базировавшиеся на Палдиски, готовились к переходу в Балтийск и Лиепаю. Дело в том, что находящийся в устье Финского залива Палдиски очень рано замерзал в отличие от незамерзающих более западных военно-морских портов. Поэтому, базируясь на Балтийск и Лиепаю, корабли могли на протяжении всей зимы заниматься полнокровной боевой подготовкой.Итак, 12 ноября командующий подводными силами Балтийского флота контр-адмирал Кучеренко сообщил телеграммой командующему Восточно-Балтийской флотилией вице-адмиралу Черокову о необходимости скорейшего перевода шести подводных лодок из состава только что сформированной 157-й отдельной бригады подводных лодок в Лиепаю на зимовку. Вечером того же дня начальник штаба 157-й бригады капитан 2-го ранга Штыков доложил по телефону командующему подводными силами, что через три дня к межбазовому переходу будут готовы три подводные лодки, четвертая же, М-200, вынуждена будет задержаться в Палдиски до прибытия на нее нового командира. М-200 по предложению врио командующего подводными силами Восточно-Балтийской флотилии капитана 1-го ранга Кабо также решено было отправить зимовать в Лиепаю.Что же представляла собой подводная лодка М-200? Это была головная лодка типа “М” XV серии, так называемая “малютка”. История ее создания и боевой деятельности необычна и интересна. Заложена она была 31 марта 1940 года на Горьковском судостроительном заводе, а уже 4 февраля 1941 года спущена на воду. Однако достроить “малютку” долго не могли. Началась война, и два года подводная лодка простояла у достроечного пирса. Но наконец средства на достройку М-200 нашлись. То были пожертвования тружеников Горьковской области и воинов-североморцев на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. 20 марта 1943 года на М-200 подняли Военно-морской флаг. По просьбе вдов погибших подводников и жителей Горького лодке присвоили и имя, символизирующее ее предназначение. Отныне она стала именоваться “Месть”. Одним из инициаторов сбора денег на достройку лодки была Л.М.Лободенко, вдова полкового комиссара В.М.Лободенко, который одно время был военкомом бригады подводных лодок Северного флота. Она обратилась с письмом в ЦК ВКП(б): "Мой муж погиб в первый год войны на Северном флоте, брат пал в боях за Украину, отец убит в Кронштадте... Внося свой небольшой вклад, мы обращаемся ко всем женам моряков Советского Союза с призывом организовать сбор средств на постройку подводной лодки "Месть". Пусть героические моряки Красного Флота топят проклятых фашистов..." Новая “малютка” вошла в состав Каспийской флотилии и перешла в Баку. Но “каспийский этап” в жизни М-200 продолжался недолго.Постановлением ГКО от 22 апреля 1943 года было решено перевести 6 подводных лодок с Каспия в Заполярье. В их число попала и "М-200".23 апреля лодка в составе первого эшелона направилась своим ходом из Астрахани в Горький, куда благополучно прибыла 1 мая. На этом этапе переходом руководил инженер-капитан 1 ранга Н.В.Алексеев. В Горьком "М-200" вместе с однотипной "М-201" поставили в плавдок.15 мая лодки начали движение в Молотовск, куда благополучно прибыли 28 мая. На этом этапе переходом командовал генерал-майор интендантской службы А.И.Лебедев.28 мая 1943 года "М-200" вошла в состав Северного флота. 2 июня командиром лодки назначен капитан-лейтенант Шматов Павел Семенович. 112 сентября 1943 года командиром "М-200" назначен капитан 3 ранга Тураев Василий Андрианович. 19 октября "Месть" прибыла в Полярное и уже в декабре 1943 года совершила свой первый боевой поход, который не принес результатов. Под командованием Тураева "Месть" выходила на позицию еще два раза, но и эти походы не записали на счет лодки ни одного вражеского транспорта.12 марта 1944 года командиром "М-200" назначен старший лейтенант (впоследствии капитан-лейтенант) Глазков Владимир Львович. Под его командованием "Месть" совершила два безрезультатных боевых похода. В некоторых источниках указывается, что 22 июня 1944 года "Месть" провела удачную атаку по конвою противника, но в этот день "М-200" уже находилась на базе.11 июля 1944 года "Месть" вновь вышла на позицию в район Перс-Фьорда, где 15 июля двумя торпедами атаковала конвой противника. Данных, подтверждающих победу лодки со стороны противника нет, хотя во многих советских послевоенных источниках указывается, что в этот день "М-200" отправила на дно два вражеских транспорта.По возвращении из похода лодку начали готовить к переходу на Балтику. Через два месяца "Месть" погрузили на транспортер и отправили в Ленинград.Из воспоминаний служившего в годы войны на М-200 старшины 1-й статьи в отставке Виктора Илларионовича Санникова: “Второй боевой поход был тяжелым. Вышли из базы. Пришли в свой квадрат. Вскоре обнаружили фашистский конвой. Командир вышел в атаку со стороны берега. Судно было мористее нас. Едва выстрелили и услышали взрыв, как нас стали атаковать противолодочные корабли. Лодка буквально тряслась от разрывов глубинных бомб. Вначале разрывы были далеко от нас, но затем становились все ближе и ближе. Но тут налетела наша авиация и отогнала немцев. Только тогда мы вздохнули свободно. В Полярном на причале нас встречали комбриг Колышкин и оркестр. За этот поход меня наградили орденом Красной Звезды. Затем нам объявили, что в море мы больше ходить не будем и подлодку переводят на Балтику. Мы стали разоружаться. На подводной лодке срезали ограждение рубки. Потом два месяца ждали специальную платформу. Когда, наконец, она пришла, погрузили на нее корпус подводной лодки. Сзади прицепили теплушку для экипажа, и мы поехали служить на Балтику. Прибыли в Ленинград. Лодку перегрузили на стапель. Снова приварили легкий корпус рубки. Стали готовить корабль к спуску на воду. Но повоевать на Балтийском море уже не довелось. Пока вводились в строй, война закончилась. Экипаж на М-200 у нас был очень дружный, молодежный. Многие уже до “двухсотки” успели вдоволь повоевать, кто в морской пехоте, кто на кораблях. Я, например, два с половиной года отвоевал на черноморских “щуках”, так что народ у нас был опытный”.Водоизмещение подводной лодки М-200 составляло: надводное — 283 тонны, подводное — 350 тонн. Главные размеры были следующими: длина — 49,5 метра, ширина — 4,4 метра, высота корпуса — 3,5 метра. В надводном положении мощность механизмов, то есть дизелей, составляла 1200 лошадиных сил, скорость хода 15,5 узла, а дальность плавания 3000 миль. В подводном положении: мощность двух электродвигателей — 460 лошадиных сил, скорость 7,9 узла, дальность 85 миль. В носовой части корпуса подводная лодка имела четыре 533-миллиметровых торпедных аппарата. Штатный экипаж “малютки” насчитывал 28 человек.ПРЕДВЕРИЕ БЕДЫВ начале ноября 1956 года в 157-й отдельной бригаде подводных лодок произошел досадный случай, имевший, как оказалось впоследствии, самое трагическое продолжение. Дело было на первый взгляд самое пустяковое: командир подводной лодки М-200 капитан-лейтенант Борис Родионов заснул в ночном поезде Таллин — Палдиски. Казалось бы, что тут такого? Но нет! Спящего офицера заметил бдительный патруль, разбудил и доставил в комендатуру. Комендант уловил у капитан-лейтенанта запах алкоголя. Доложили командиру бригады, и тот немедленно дал делу ход. В то время на флоте набирала силу очередная антиалкогольная кампания, и командир “двухсотки” попался как нельзя кстати. Тем более что у комбрига отношение к Родионову было особое. Виной тому была излишняя самостоятельность и дерзкая принципиальность молодого командира. На следующий день капитан-лейтенант Родионов был уже отстранен от должности. Тогда же в штаб флотилии ушла бумага с требованием назначить на М-200 нового командира.Так двадцатишестилетний командир “двухсотки” оказался не у дел. Скоро, очень скоро ему, создавшему за год своего командования на М-200 прекрасный коллектив единомышленников, придется испить до дна чашу душевных мук. Ведь что может быть горше для командира, чем весть о гибели его корабля со всем экипажем, когда к огромному горю добавляется еще и щемящее чувство собственного бессилия что-либо изменить!Пройдет время, и Борис Родионов будет восстановлен в должности и вновь встанет на командирский мостик. Его подводная лодка будет объявлена лучшей на флоте, а имя самого командира не будет сходить с первых полос флотских газет. Но это будет другая лодка и другой экипаж... Ныне капитан 1-го ранга в отставке профессор Борис Иванович Родионов продолжает трудиться в Главном штабе Военно-Морского Флота. За его плечами не только многие годы службы в подплаве, но и многие научные труды, книги, статьи. Всею своею жизнью и службой доказал бывший командир М-200 трагическую ошибочность давнего решения комбрига. Ведь окажись тогда, 21 ноября, на ходовом мостике лодки Родионов — все могло быть по-иному. Увы, история не признает сослагательного наклонения!Вечером 18 октября в Палдиски прибыл только что назначенный командиром М-200 капитан 3-го ранга Шуманин. Новый командир “малютки” получил назначение на нее буквально несколькими днями раньше после окончания специальных офицерских классов в Ленинграде. До классов Шуманин служил на “щуках” и “эсках”. Учиться же уезжал с должности старпома подлодки типа “С” 613-го проекта.Из личного дела капитана 3-го ранга Шуманина Александра Спиридоновича: 1927 года рождения, русский, член КПСС с 1953 года. Окончил Каспийское ВВМУ в 1949 году, ВСКОС, штурманское отделение в 1952 году, ВОЛСОК в 1956 году. Назначен командиром ПЛ М-200 10 октября 1956 года приказом главкома ВМФ № 03878. Допущен к самостоятельному управлению ПЛ проекта 613 приказом командующего 4 ВМФ № 0444 от 8.09.55 года. Состав семьи: жена и дочь 1950 г. р.Новый командир прибыл к месту службы с семьей, которую надо было устроить, и времени для вхождения в курс дела на лодке у него уже не оставалось. Начальство торопило с переходом в Лиепаю, а лодка еще не прошла плановое размагничивание.Утром 21 ноября М-200 вышла из Палдиски в Таллин по приказанию командира 157-й отдельной бригады подводных лодок капитана 2-го ранга Щекина на контрольно-измерительную станцию для замера магнитного поля. Ввиду того, что только что прибывший командир “малютки” еще не имел навыков управлению ею, старшим на М-200 вышел в море начальник штаба бригады капитан 2-го ранга Штыков.Из личного дела капитана 2-го ранга Штыкова Юрия Павловича: 1922 года рождения, русский, член КПСС, в ВМФ с 30.07.40 года. Состав семьи: жена, два сына 1945 и 1953 г. р.Из воспоминаний бывшего командира М-200 капитана 1-го ранга в отставке Б. И. Радионова: “Юрий Петрович Штыков был очень опытным и грамотным подводником. По своему опыту знаю, что прежде чем доверить новому командиру корабль, он его долго изучал и готовил, но, удостоверившись в твердых знаниях и хорошей морской практике, доверял всецело. В свое время Штыков приехал в Кронштадт, где моя М-200 заканчивала средний ремонт. Во время ходовых испытаний он дотошно проверил меня и помощника Славу Колпакова, но зато, когда мы совершали переход в Палдиски, Штыков на мостике почти уже не показывался. Мне кажется, что кредит доверия к экипажу М-200 сохранился у него и после смены командира лодки. Иначе я просто не могу объяснить себе ситуацию 21 ноября... Но, по правде говоря, и обстановка-то была самая простая: штиль, полная видимость и один идущий навстречу корабль!”Вспоминает бывший флагманский связист 157-й отдельной бригады подводных лодок капитан 1-го ранга в отставке Григорий Ассанович Енгалычев: “Как раз перед теми трагическими событиями бригада осталась без комбрига. Он ушел в Балтийск во главе двух подводных лодок. Старшим остался начальник штаба бригады капитан 2-го ранга Штыков. Начштаба мы уважали. Это был опытный, боевой подводник. Высок, строен и очень обаятелен. Исполнять же должность начальника штаба временно было приказано мне. Как раз в это время прибыл к нам назначенный командиром на М-200 капитан 3-го ранга Шуманин. Пришел в штаб, представился. Штыков ему говорит: “Хорошо! Сдайте все свои документы, аттестаты и начинайте знакомиться с лодкой!” Следующий день Шуманин знакомился с экипажем. Вечером Штыков вызвал его к себе, сказал: “Завтра я вместе с вами схожу на КИМС”. На следующий день после построения бригады и подъема военно-морских флагов Штыков подозвал меня к себе и дал указание, чем заниматься в его отсутствие. На мой вопрос, когда его ожидать обратно, ответил: “Будем к девятнадцати”. Убрали сходню, и лодка отошла от причальной стенки”.К 19 часам вечера того же дня, закончив измерение магнитного поля, подводная лодка взяла курс на Палдиски через Суурупский проход. Дул небольшой северный ветер. На море был штиль. Несмотря на небольшую облачность видимость оставалась хорошей. М-200 шла по судоходному фарватеру. Скорость хода была 11,6 узла. В 19.30 произвели смену вахт. Вместо опытного и грамотного капитан-лейтенанта Колпакова вахтенным офицером заступил лейтенант Макаров, не имевший допуска к самостоятельному несению вахты.Было 19 часов 45 минут, когда впереди на дистанции в 40 кабельтовых сигнальщик подводной лодки обнаружил топовый и отличительный красный (левый) ходовые огни встречного корабля. То был эсминец “Статный”, следовавший к Суурупскому проходу навстречу со скоростью 22 узла. Корабли быстро сближались. Оценив обстановку, капитан 2-го ранга Штыков обратился к командиру лодки, который только что поднялся на ходовой мостик, чтобы подменить начальника штаба бригады на ужин:— Усильте внимание при расхождении со встречным кораблем. Судя по контурам и скорости хода это, скорее всего, эсминец, учтите особенности района.— Ясно, — ответил Шуманин. — Не в первый раз в море. Все сделаю как надо. Не волнуйтесь!Постояв еще несколько минут рядом с командиром, капитан 2-го ранга Штыков спустился вниз. В акте расследования обстоятельств и причин столкновения эскадренного миноносца “Статный” с подводной лодкой М-200 относительно решения капитана 2-го ранга Штыкова уйти на ужин есть такая запись: “Не проверив, как командир намерен расходиться с эсминцем, капитан 2-го ранга Штыков спустился внутрь подводной лодки, оставив на мостике неподготовленного к самостоятельному плаванию командира корабля и вахтенного офицера лейтенанта Макарова”.Оставшись старшим наверху, капитан 3-го ранга Шуманин за расхождение с приближающимся эсминцем особенно не волновался. Наверное, именно в эти минуты у него и созрело необъяснимое здравым смыслом решение разойтись со “Статным” правыми бортами, хотя по логике вещей и всем существующим ППСС он должен был, отвернув вправо, уступить дорогу идущему навстречу кораблю и разойтись с ним левыми бортами. Почему так решил командир М-200, сказать сложно. Вероятно, забылись за месяцы учебы на классах основы маневрирования, морская практика, а может, сказалась психологическая нагрузка его первого командирского дня. Как бы там ни было, но роковой выбор в маневре М-200 был капитаном 3-го ранга Шуманиным уже сделан...ТАРАНБыло 19 часов 48 минут, когда эсминец “Статный”, подойдя к бую № 1 на входе в Суурупский проход, несколько изменил свой курс, подвернув вправо, желая разойтись с подводной лодкой левыми бортами, как, и положено по всем правилам. Почти одновременно командир М-200 отдает свою команду на расхождение правыми бортами и подворачивает влево. Оба корабля вновь оказываются на сходящихся курсах. Эсминец и подводная лодка продолжают сближаться.Избежать столкновения, однако, было еще можно. Для этого капитан 3-го ранга Шуманин должен был немедленно сделать одно из двух: резко отвернуть вправо и уступить дорогу эсминцу или же, застопорив ход, пропустить “Статного” перед собой. Однако ни того ни другого командиром М-200 сделано не было. И только тогда, когда до эскадренного миноносца оставалось уже менее четырех кабельтовых, а Шуманин, к своему ужасу, оказался в свете яркого красного левого бортового огня стремительно надвигающегося корабля, он решил действовать. Но и здесь, полностью потеряв ориентировку, вместо того чтобы дать полный назад, он внезапно скомандовал:— Лево на борт!Рулевой, тотчас же отрепетовав команду, переложил руль влево, и М-200 буквально подставила свой борт под кованый форштевень эсминца. О чем думали в эти мгновения те, кто, ничего не подозревая о неотвратимости мчащейся к ним смерти, находился в отсеках? Кто теперь может об этом сказать...Из акта расследования обстоятельств и причин столкновения эсминца “Статный” с подводной лодкой М-200, утвержденного главкомом ВМФ адмиралом С. Г. Горшковым:“В 19.36 эсминец “Статный”, находясь на подходе к бую № 1 Суурупского прохода, обнаружил в расстоянии около 70 кабельтовых слева на курсовом угле 10—15° топовый огонь встречного судна. Это была подводная лодка М-200, следовавшая Суурупским проходом, курсом 270°, скоростью 11,6 узла к бую № 1.Командиры эсминца и подводной лодки о вероятности их встречи на переходе морем не знали, так как согласно оповещению, данному штабом Восточно-Балтийской флотилии, подводная лодка и эсминец должны были возвратиться к местам постоянного базирования к 17.00 21 ноября. В связи с задержкой ПЛ на КИМС подводная лодка вышла из Таллина в Палдиски в 19.00, а эсминец закончил обеспечение турбоэлектрохода “В. Молотов” в 17.45 и начал движение в Таллин.ОД флотилии дополнительного оповещения о переходах эсминца и подводной лодки не дал.В 19.48, подойдя к бую № 1, командир эсминца лег на курс 90°, который проходил севернее оси фарватера, после чего топовый огонь встречного корабля стал наблюдаться с эсминца прямо по курсу, а в 19.49 с мостика были обнаружены и отличительные огни в расстоянии около 20 кабельтовых.Командир эсминца принял решение расходиться со встречным кораблем, согласно правилу 18 ППСС: левыми бортами и одновременно перейти на правую сторону фарватера, в соответствии с правилом 25 ППСС, и уменьшить при этом ход.Свое решение командир выполнил неэнергично и изменил курс вправо всего на 2°, ход уменьшил только до 18 узлов. Находясь на курсе 92°, командир эсминца убедился в том, что этот курс не обеспечит безопасность расхождения со встречным кораблем, а поэтому продолжал постепенно изменять курс вправо.В 19.51 в расстоянии около 8,5 кабельтова от подводной лодки, находясь на курсе 96°, командир “Статного” уменьшил ход до 14 узлов и продолжал медленно катиться вправо. Свой поворот при изменении курса не показал ни звуковыми, ни световыми сигналами, чем нарушил правила 12 и 28 ППСС.В 19.52 на курсе 105°, в расстоянии около 4 кабельтовых с эсминца был обнаружен внезапный поворот подводной лодки, с которой при этом было дано два коротких звуковых сигнала. Командир эсминца дал самый полный ход назад, однако руля для уменьшения угла встречи не положил и в 19.53 ударил форштевнем в правый борт подводной лодки в районе 5—6-го отсеков.Подводная лодка, получив пробоину в корме, приняла большое количество воды в кормовые отсеки и с большим дифферентом на корму, близком к 80°, через 6—10 минут затонула в Ш—59°29'95" Д—24°23'34" на глубине 53 метра. Однако ввиду того, что лодка легла на дно, задрав нос, глубина над носовым отсеком была всего 34 метра.После столкновения на эсминце была немедленно сыграна боевая тревога, сброшены на воду спасательные средства и спущена шлюпка.Из 34 человек команды подводной лодки с поверхности воды было подобрано 6 человек, находившихся во время столкновения на мостике.Подобраны были командир подводной лодки капитан 3-го ранга Шуманин А. С., вахтенный офицер командир БЧ-2-3 лейтенант Макаров В. А., старшина команды рулевых-сигнальщиков старшина 2-й статьи Попов А. В., командир отделения радиотелеграфистов старший матрос Рева В. Г., командир отделения машинистов трюмных старшина 2-й статьи Тункин С. Т. и стажер-мичман Голанд Л. И.При столкновении “Статный” получил повреждения форштевня — отогнута на правый борт наделка форштевня, ниже ватерлинии 7-го шпангоута имеются вмятины корпуса и пробоины размером 300 мм х 150 мм и 1000 мм х 500 мм”.А вот как выглядят обстоятельства столкновения в объяснительных записках главных его участников — командиров столкнувшихся кораблей.Объяснительная командира “Статного”: “Председателю комиссии контр-адмиралу тов. Иванову. Рапорт. Доношу, что 21 ноября 1956 года после сопровождения теплохода “В. Молотов” ЭМ “Статный” возвращался в Таллин... У буя № 1 лег на курс 90є и дал ход 18 узлов. Еще до поворота на этот курс мне доложили, что о малой подводной цели по П-... (в объяснительной неясная запись. — В. Ш.) и в Д-30 каб. Повернув на курс 90°, визуально прямо по курсу обнаружил низкорасположенный над водой большой яркий белый огонь. Отличительные огни сначала не были видны на очень ярком белом фоне, и в первое время я не смог установить, что это за корабль и как он идет относительно ЭМ “Статный”. В целях избежания неожиданных положений и риска я начал командовать на руль “изменить курс вправо и уменьшить ход до 14 узлов”. Вскоре разглядел огни какого-то небольшого низкосидящего судна, которое в это время находилось несколько слева от курса ЭМ. Решил склоняться вправо и вскоре увидел только левый (красный) отличительный огонь судна. На Д — 5—6 каб. опознал во встречном судне ПЛ. Отметил про себя, что хорошо сделал, что стал еще до этого подворачивать вправо. Продолжал подворачивать вправо и последнюю команду подал: “Курс 105°”. В расстоянии 2 каб., когда ПЛ находилась на носовом угле 10—15є левого борта, было очевидно нормальное расхождение кораблей даже в том случае, если бы ПЛ никуда не поворачивала. Был замечен резкий поворот ПЛ влево под нос ЭМ, после этого последовало два коротких сигнала. Увидев поворот ПЛ влево, дал “самый полный ход назад”, но погасить инерцию переднего хода не смог. В 19.53 произошло столкновение кораблей. Удар пришелся по кормовой части ПЛ. В то время нос и рубка ПЛ находились уже с правого борта, при этом ПЛ имела курсовой угол 50—60° правого борта. После удара ПЛ прошла по правому борту ЭМ, имея большой крен на правый борт и дифферент на корму. В районе кормы ЭМ ПЛ находилась почти в вертикальном положении на расстоянии 120—140 метров. Сразу после удара была сыграна боевая тревога, сброшены за борт аварийные плотики и спасательные круги. Через несколько минут после столкновения корабль встал на якорь и были спущены сначала шлюпка, а затем и командирский катер. В это время находящуюся в вертикальном положении ПЛ освещали сигнальными прожекторами. Шестерка подобрала 6 человек, плавающих в воде и державшихся за спасательные круги. Перед тем как погрузиться, ПЛ всплыла и, раскачиваясь с борта на борт, находилась в горизонтальном (нормальном) положении. В это время лейтенант Вильшанский рассмотрел и доложил мне номер ПЛ — “630”. Примерно в 20 ч 6 мин ПЛ погрузилась под воду. Спасенные люди были доставлены в лазарет и пункт медицинской помощи. После объявления сигнала “боевая тревога” все помещения корабля были осмотрены и о результатах доложили мне на ГКП. Учитывая большой удар и еще не выясненные окончательно последствия столкновения, приказал поставить подпоры на люк форпика, тентовый и брезентовый, и подкрепить носовую переборку в кубрике № 1, что и было сделано. В результате столкновения корабль получил повреждения, показанные в “схеме повреждений”. О столкновении я сразу доложил ОД ДИРК (дивизии крейсеров. — В. Ш.). О нахождении ПЛ в этом районе и в это время мне не было известно. Согласно оповещению эта ПЛ должна была быть в Палдиски в 17.00.Командир ЭМ “Статный” капитан 3 ранга Савчук. 24.11.1956г.”Командира эсминца дополняет штурман капитан-лейтенант В. А. Дуэль: “...В 19 часов 51 минуту последовала команда уменьшить ход до 14 узлов, и курс корабля был изменен на 96°. Для выяснения причины изменения курса я поднялся на ходовой мостик. Выйдя наверх, я увидел слева, примерно на курсовом углу 15°, яркий белый огонь, расположенный очень низко над водой. Не видя ходовых огней, я предположил, что это подводная лодка, так как расположение ходовых огней на подводных лодках таково, что их можно рассмотреть лишь вблизи. В 19 часов 52 минуты я увидел ясный правый огонь, зеленый, и услышал два гудка. Лодка по непонятным мне причинам пошла на пересечку курса. Поняв, что столкновение неизбежно, я крикнул о необходимости изменения хода на самый полный назад. И посмотрел на телеграф. Командир корабля уже переводил ручки телеграфа на самый полный ход назад. Через минуту корабль, не успев погасить инерции, ударил пересекающую его курс подводную лодку в районе гакабортного огня, ближе к корме”. (Примерно аналогичная картина изложена и в рапорте вахтенного офицера эсминца лейтенанта А. Зимина.)Теперь узнаем, как оправдывает свои действия командир М-200 капитан 3-го ранга Шуманин. Перед нами его объяснительный рапорт на имя заместителя главнокомандующего ВМФ по подводным силам контр-адмирала Иванова:“Доношу, что 21 ноября 1956 г. около 19 часов 58 минут произошло столкновение ПЛ М-200 с ЭМ “Статный” при следующих обстоятельствах: ПЛ М-200 следовала с Таллинского рейда с КИМС (контрольно-измерительная станция. — В. Ш.) в Палдиски на участке пути до банки Якопсалу, идя ИК-270°. Я вышел на мостик после ужина, чтобы сменить стоящего на мостике капитана 2 ранга Штыкова, начальника штаба 157 ОБПЛ, и увидел справа 15° топовый и левый отличительный огни идущего судна в дистанции порядка 40—45 каб. Через полминуты впереди идущее судно показало свой правый отличительный и стало справа 7°. После чего левый отличительный перестал быть видимым. НШ спустился вниз. На дистанции 20—25 каб. и на курсовом 15—20° я принял решение для наибольшей безопасности прохода отвернуть влево на 5°. С началом поворота вахтенный офицер лейтенант Макаров — командир БЧ-2-3 дал 2 коротких гудка тифоном. С приходом на КК-264°, я обнаружил, что впереди идущее судно показало свой левый отличительный, таким образом эсминец повернул на ПЛ и его левый отличительный стал скрываться и скрылся, т. к. пеленг пошел быстро на корму. Затем через полминуты в совершенной близости от ПЛ ЭМ показал опять левый отличительный, и тут же из темноты вышел нос ЭМ, и через 2—3 секунды он ударил носом в кормовую часть в районе 5—6-го отсеков. От начала его поворота до столкновения прошло не больше 0,5—1 минуты. И за это время никаких решительных действий принять было невозможно. После удара ЭМ ПЛ сразу же погрузилась на корму, и я оказался выброшенным в воду. Минут через пять вертикально стоящая ПЛ стала продувать кормовую часть и всплыла на ровный киль по ватерлинию. Затем лодка стала медленно погружаться. Меня минут через 20 подобрали на шлюпку с эсминца и по приказанию вице-адмирала Черокова отправили в госпиталь, хотя я себя чувствовал удовлетворительно...”Из объяснительной записки вахтенного офицера М-200 лейтенанта Макарова: “...20 ноября с. г. вечером были предупреждены командиром ПЛ кап. 3 р. Шуманиным, а затем и помощником к-ра ПЛ старшим л-том Колпаковым, что утром 21 ноября ПЛ идет на КИМС в г. Таллин. 21 ноября около 10.00 по прибытии на борт начальника штаба 157 ОБПЛ капитана 2 ранга Штыкова лодка отошла от пирса для следования в Таллин. На КИМСе после нескольких галсов мы получили семафор: “Магнитное поле не в норме, следуйте на СБР”. После прохождения СБР мы вновь вернулись на КИМС. В какое время мы пошли с полигона КИМС в Палдиски, я точно не скажу, т. к. был в отсеке. Примерно в 19 ч 35 мин я вышел на мостик, чтобы покурить и сменить вахтенного офицера Колпакова на ужин. Командир ПЛ должен был сменить начальника штаба кап. 2 ранга Штыкова. Сменились мы в 19 ч 47 мин, курс ПЛ был 270°. Лодка шла полным ходом. Впереди нас на курсовом 5—10° были видны огни военного корабля: топовый и бортовой отличительные, причем правый отличительный был виден ясно, левый чуть просвечивал. Дистанция до корабля была примерно 30—35 каб. Мы изменили курс влево на 5°, чтобы разойтись со встречным кораблем правыми бортами на безопасном расстоянии. Когда ПЛ покатилась влево, стало очевидно, что встречный корабль поворачивает вправо, т. к. мы увидели только левый отличительный огонь встречного корабля, который в это время был от нас примерно в 10—15 каб. При повороте влево мною было дано 2 коротких гудка. По приказанию командира ПЛ было положено “руль лево на борт”, а через 2—3 минуты с курсового угла примерно 40—45° правого борта встречный корабль врезался носом в корму ПЛ в районе 5-го отсека. Буквально через 5—6 секунд лодка встала вертикально носом вверх и всех находящихся на мостике смыло за борт. На мостике в это время находились: командир ПЛ кап. 3 ранга Шуманин, я, заступивший рулевой ст. м-с Слабушевский, сменившийся рулевой ст. 2-й ст. Попов, сигнальщик матрос Ус, свободные от вахты и курившие ст. 2-й ст. Тункин и ст. м-с Рева.Эсминец, застопорив ход, сбросил круги и спасательные плотики. Один из спасательных кругов поймал ст. 2-й ст. Попов и поплыл ко мне, когда я уже начал тонуть, здесь же мы подобрали мичмана-стажера Голанда. Так, трое продержались до подхода шлюпки примерно в 3—5 метрах от ПЛ, которая по-прежнему держалась на воде в вертикальном положении. Над водой был виден нос ПЛ до 16—17-го шпангоута. При подходе шлюпки к нам лодка неожиданно стала спрямляться и, встав на ровный киль, погрузилась. Мы были подобраны шлюпкой, доставлены на ЭМ, а затем в госпиталь. К самостоятельному несению ходовой вахты я не допущен”.Как стало ясно немногим позднее, в момент столкновения на ходовом мостике находилось восемь человек. Шесть из них были подобраны живыми. Двое сигнальщиков: старший матрос Анатолий Слабушевский и матрос Андрей Ус погибли при столкновении. Форштевень “Статного” не оставил им шанса на спасение.Вспоминает бывший командир М-200 капитан 1-го ранга в отставке Борис Иванович Родионов: “Как рассказали мне оставшиеся в живых ребята, Толя Слабушевский находился в носовой выгородке мостика под козырьком, в ней он и остался, когда лодку таранили. Андрей Ус стоял, как положено было вахтенному сигнальщику, на ограждении тумбы перископа в штормовой, по ноябрю, одежде, в которой он при всем желании просто не мог удержаться на воде, даже если бы остался невредимым после удара....Разве можно забыть двухметрового гиганта Андрея Уса, отличного пловца и очень добродушного человека. Стоявший на руле Толя Слабушевский, щуплый, подвижный и очень сообразительный парень. Вне всяких сомнений, что он куда быстрее командира сообразил, что, перекладывая руль влево, подставляет лодку под таран, но не мог не исполнить приказа”.СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯИтак, трагедия свершилась и подводная лодка погибла, но на дне Финского залива в затонувшей М-200 осталось еще двадцать шесть человек. Что с ними? Живы ли они еще? Ответы на эти вопросы не мог дать пока никто. Так завершился первый акт Суурупской трагедии. Но, к сожалению, главные жертвы были еще впереди...Спустя семь минут после столкновения оперативный дежурный Восточно-Балтийской флотилии принял доклад о случившемся. Спустя минуту по Таллинской военно-морской базе был дан сигнал боевой тревоги, объявлена готовность спасательному отряду. Командиру “Статного” было приказано оказывать помощь подводной лодке до прибытия спасателей.Из воспоминаний бывшего флагманского связиста бригады капитана 1-го ранга в отставке Григория Ассановича Енгалычева: “Едва поступил сигнал “Авария подводной лодки”, я немедленно объявил тревогу по бригаде. Мысли, конечно, были разные, но надеялся все же на благополучный исход. Мало ли что, может, все еще и обойдется! Посоветовался с заместителем начальника политотдела капитаном 3-го ранга Сидоренко. Немедленно к месту аварии выслали подводную лодку М-214 капитан-лейтенанта В. В. Дудина, на ней пошли Сидоренко и врио флагманского механика капитан-лейтенант Ильясов. Я остался на КП бригады. Вскоре позвонил командующий флотом адмирал Головко. Разговор у меня с ним состоялся такой:Головко: Кто у телефона?Я: Флагманский связист бригады!Головко: Где комбриг?Я: У вас в Балтийске!Головко: Где начштаба?Я: На аварийной лодке!Головко: Кто старший в бригаде?Я: Я, товарищ командующий!Головко: Действуйте без суеты. Я вылетаю к вам.К двадцати одному мы, находящиеся на КП, наконец узнали, что М-200 столкнулась со “Статным” и, разрезанная им, затонула. В живых осталось шесть-семь человек, что с остальными — неизвестно. С ушедшей к месту аварии М-214 вскоре доложили, что готовят воздух высокого давления на аварийную лодку. Передали, что с М-200 выбросили буй и есть живые в первом отсеке”.Как всегда бывает в жизни, в самый нужный момент на месте не оказывается самых нужных людей. Так случилось и тогда. На дивизионе аварийно-спасательных судов самым старшим начальником оказался замполит капитан 2-го ранга Неймарк. Командир дивизиона на спасателе “Арбан” отрабатывал задачи в Нарвском заливе, а начальник штаба выводил из судоремонтного завода спасатель подводных лодок “Чугуш”.У “Статного” тем временем непрерывно запрашивали данные о последствиях столкновения. Увы, сообщения капитана 3-го ранга Савчука были безрадостными. В 20 часов 26 минут “Статный” доложил: “Подводная лодка скрылась под воду с левого борта эсминца. Широта — 59°30', долгота — 24°20'”.Первым из множества спешивших к затонувшей подводной лодке судов примчался находившийся неподалеку в дозоре большой охотник БО-185.Вспоминает начальник радиотехнической службы “Статного” капитан-лейтенант Зонин: “В 20 часов 12 минут была открыта гидроакустическая вахта, и вскоре мы установили звукоподводную связь, как думали поначалу, с подводной лодкой. Но вскоре разобрались, что связь установили с подошедшим большим охотником. Позднее узнали, что на М-200 вообще не было гидроакустической станции, и поэтому подводники никак не могли работать в режиме звукоподводной связи”.С большого охотника первыми увидели всплывший над затонувшей подводной лодкой аварийно-сигнальный буй. Его быстро подняли на борт.Вот как развивались события дальше. В 21.05 21 ноября находившийся в дозоре БО-185 подошел в район аварии и поднял на борт аварийно-сигнальный буй, выпущенный с затонувшей ПЛ М-200.В 21.12 была установлена связь с личным составом первого отсека. Сообщил, что кормовые отсеки затоплены, в ЦП находится начальник штаба бригады капитан 2-го ранга Штыков; глубиномер показывает 35 метров, глубина увеличивается.Врио флагманского механика 157 ОБПЛ инженер-капитан-лейтенант Ильясов, прибывший в район аварии в 23.27 на ПЛ М-214, связался с личным составом первого отсека по телефону аварийно-сигнального буя.Старший лейтенант Колпаков, находившийся в первом отсеке, сообщил ему, что в момент столкновения он находился вместе с капитаном 2-го ранга Штыковым во втором отсеке. При ударе эсминца о корпус подводной лодки Колпаков упал и потерял сознание. Придя в сознание, увидел, что подводная лодка имеет дифферент на корму в 80—90°, электролит выливается и скапливается у переборки ЦП, выделяются пары серной кислоты, может быть, и хлора, появилась резь в глазах, стало трудно дышать.Капитан 2-го ранга Штыков ранее перешел в центральный пост, а Колпаков вместе с гидроакустиком Кузнецовым перешли в первый отсек и герметизировали его. В первом отсеке стало теперь 6 человек: помощник командира лодки старший лейтенант Колпаков, штурманский электрик старший матрос Ефременков, командир отделения гидроакустиков старший матрос Кузнецов, командир отделения торпедистов старший матрос Самарин, торпедист матрос Скурыдин и стажер-мичман Васильев.Через некоторое время дифферент лодки уменьшился до 10°, глубиномер показывал 35 метров. В первый момент после аварии первый отсек имел телефонную связь с ЦП, но потом она прекратилась.Общее руководство спасательными работами осуществлял командующий флотилией вице-адмирал Чероков. Непосредственное руководство работами до прихода специалистов АСС осуществлял по приказанию командующего флотилией помощник флагманского механика 19-й дивизии ОВР инженер-капитан-лейтенант Осипов, который не имел никогда никакого отношения к спасательным работам, но время было дорого и выбирать не приходилось.Только в 4 утра 22 ноября непосредственное руководство работами взял на себя командир 405-го отдельного дивизиона спасательных судов капитан 1-го ранга Кривко, прибывший в район аварии на спасателе “Арбан”, а с 13 часов 22 ноября — начальник АСС Балтийского флота инженер-полковник Михайлов, прибывший из Калининграда.Планом работ, составленным командующим флотилией вице-адмиралом Чероковым, предусматривалось завести буксир за носовую часть подводной лодки для буксировки ее на 10-метровую глубину с целью вывода подводников из отсека на поверхность воды в более простых условиях. Эта работа была поручена водолазному морскому боту ВМ-11, с которого в 23 часа 57 минут спустили под воду первого водолаза.К 3 часам утра 22 ноября состояние подводников ухудшилось в связи с увеличением давления, а в воздухе отсека — процентного содержания углекислоты. К этому времени студеная вода, поступавшая через предохранительный клапан дифферентной цистерны, заполнила отсек выше настила.Инженер-капитан-лейтенант Ильясов, поддерживавший с подводниками связь по телефону буя, порекомендовал им перезарядить установку РУКТ-4 новыми патронами. Подводники сообщили, что все они надели гидрокомбинезоны, проверили индивидуально-спасательные аппараты, опустили и раскрепили тубус шахты спасательного люка и были готовы к выходу на поверхность.В 6 часов утра в связи с ухудшением состояния подводников было принять решение подавать в лодку свежий воздух, хотя водолазы к этому времени еще не закончили работы по заводке буксирного троса за носовую часть подводной лодки.В 7 часов из первого отсека сообщили, что надолго патронов регенерации не хватит. В первом отсеке имелось всего 11 патронов “В-36”, мощность каждого составляла 36 человеко-часов при температуре 10—25° и влажности воздуха 60—80%. В нормальных условиях мощности 11 патронов для 6 человек должно было хватить на 66 часов.Учитывая, что мощность регенерационных патронов значительно понижается с увеличением влажности воздуха и понижением температуры, можно предполагать, что мощность патронов была снижена наполовину и составляла примерно 30 часов.Свет в первом отсеке от аккумуляторной батареи аварийного освещения погас примерно через час после столкновения. К 7.00 22 ноября в действии остался только ручной фонарик “Пигмей”.На открывание крышки над выгородкой и приворачивание к штуцеру шланга подачи воздуха водолазы затратили пять часов, хотя на учениях с подводными лодками на подобные работы отводится не более двух.Шланг подачи воздуха был привернут к штуцеру в 11.30, и с этого момента началась подача свежего воздуха в отсек. Шланг отсоса воздуха присоединить не удалось, вентиляцию отсека, поэтому осуществляли по одному и тому же шлангу попеременной подачей и отсосом воздуха. Такой обмен воздуха был неполноценным, и в отсек систематически подавался также и кислород.Из первого отсека вскоре сообщили, что вентиляция немного улучшила состав воздуха, стало легче дышать. Подводники по-прежнему находились в гидрокомбинезонах.В 12.00 по решению командующего флотилией начали проводиться подготовительные работы к подъему подводной лодки 250-тонным краном и 75-тонным килектором. Одновременно с этим проводились подготовительные работы к выводу подводников из отсека с помощью водолазов, размещенных на беседке, изготовленной из двух пеньковых концов и деревянных перекладин, закрепленных на тросах соответственно выдержкам времени для декомпрессии при подъеме.Командующий КБФ адмирал Головко, прибывший в район аварии в 14.00 22 ноября, принял решение о выводе подводников из отсека в индивидуально-спасательных аппаратах, так как к этому моменту погода улучшилась, а судоподъемные работы на глубине 53 метра требовали много времени. Все работы по подъему лодки были свернуты, кроме подготовительных работ к выводу подводников из отсека.С подходом спасателя подводных лодок “Пулково” решено было с 18.00 22 ноября приступить к выводу личного состава с использованием спуско-подъемного устройства судна. Однако при установке ССПЛ “Пулково” над затонувшей подводной лодкой в районе аварии налетевшим шквалом сдрейфовало корабли и суда, в 18.45 телефонный кабель аварийно-сигнального буя был оборван, связь с подводниками прекратилась. Теперь оставшиеся еще в живых подводники были предоставлены сами себе.Спасательные работы с дрейфом судов задержались, однако по воздушному шлангу в первый отсек все время пытались подавать и стравливать воздух.Около 1.00 23 ноября было, наконец, установлено, что при стравливании воздуха давление в отсеке ниже 5,5 атмосферы не опускалось.Из рапорта временно исполнявшего в тот день обязанности флагманского механика 157-й отдельной бригады подлодок капитан-лейтенанта Ильясова:“К месту аварии прибыл на ПЛ М-214 в 23 часа с минутами. Через полчаса на штабном катере вместе с инженер-капитан-лейтенантом Кремером М. С. и капитаном 2 ранга Губановым были доставлены на ЭМ-34 к командующему флотилией вице-адмиралу Черокову, после короткого совещания с выбором варианта спасения ПЛ отправились на штабном катере в составе вице-адмирала Черокова, капитана 1 ранга Сливина, капитана 2 ранга Губанова, инженер-капитан-лейтенанта Кремера и меня на место потопления ПЛ.Прибыли в 0 часов с минутами на ВМ-11. Обстановка была следующей: с ВМ-11 был спущен водолаз на ПЛ, глубина места 53—56 метров. Недалеко от ВМ-11 находилась шлюпка с аварийным буем ПЛ. Водолазу была поставлена задача на носовой надстройке найти и открыть лючок над подъемным рымом ПЛ. Связь с ПЛ по телефону аварийного буя поддерживалась командиром БЧ-2-3 БТЩ-812.Я решил сразу же по прибытии связаться с ПЛ и выяснить обстановку. Для этого я спустился в шлюпку и связался по телефону со старшим лейтенантом Колпаковым. Я попросил его рассказать мне об обстановке на ПЛ. Он мне сообщил, что за 5—10 минут до аварии он сдал вахту и спустился во второй отсек на ужин, туда же прибыл и начальник штаба капитан 2 ранга Штыков. Вестовой гидроакустик налил им суп, и в этот момент произошел страшный удар по подводной лодке. Старший лейтенант Колпаков от удара упал на палубу и на короткое время потерял сознание, капитан 2 ранга Штыков сумел перейти в ЦП, где и оставался до последнего. Старший лейтенант Колпаков, придя в себя, понял, что с ПЛ произошла авария. В отсеке находился еще гидроакустик.Подводная лодка имела дифферент 80—90° на корму. Из аккумуляторных баков вытекал электролит и собирался у кормовой переборки. Выделение хлора чувствовалось по сладковатому вкусу на языке и рези в глазах. Старший лейтенант Колпаков и гидроакустик решили перейти в первый отсек. После некоторых усилий они перешли в 1-й отсек и произвели герметизацию. Дифферент на корму стал уменьшаться и остановился на 10—11°. Глубина по глубиномеру первого отсека была 35 метров”.Что же происходило тем временем в штабах? Что делалось там для организации спасения людей с затонувшей подводной лодки?Итак, 21 ноября 1956 года в 19.59 оперативный дежурный Восточно-Балтийской флотилии капитан 2-го ранга Загрива получил доклад от оперативного дежурного 32-й дивизии крейсеров: “В Суурупском проливе в районе буя № 1 эсминец “Статный” столкнулся с подводной лодкой М-200. Лодка гибнет”. Немедленно доложил командующему ВБФ вице-адмиралу Черокову о столкновении и одновременно дал приказание оперативному дежурному 405-го отдельного дивизиона спасателей о приведении спасательного отряда в готовность № 1. Командующий ВБФ приказал объявить боевую тревогу по флотилии.20.00. Циркулярно по телефону объявлена боевая тревога оперативным дежурным: 19-й дивизии ОВР, 405-го дивизиона спасателей, береговой обороне, 13-й бригаде ПВО, 9-го истребительного авиационного корпуса, дежурному по связи.В период 20.01 — 20.04 дежурным по связи была объявлена боевая тревога дежурным: 32 ДиКР, тыла, ВиС, медико-санитарной службы, СУ, ИУ, химслужбы, 157 БПЛ, 340 ДСПЛ, МПВО, 8 МРО, 4 СК, комендантам гарнизонов Таллин и Палдиски.Кроме того, об объявлении тревоги передано дежурному БИП, распорядительному штаба флотилии, дежурному политотдела.20.02. Оперативные дежурные 19-й дивизии ОВР и 405-го дивизиона спасателей информированы о столкновении эсминца и подлодки в районе буя № 1.20.05. Доложено о столкновении врио начальника штаба ВБФ капитану 1-го ранга Жукову. Дан семафор на эсминец “Статный”: “Оказывать помощь лодке до прибытия спасательного отряда”.20.06. Доложено оперативному дежурному Балтийского флота о столкновении.20.09. На командный пункт прибыл врио начальника штаба флотилии.20.10. На командный пункт прибыл командующий ВБФ вице-адмирал Чероков.Командующий флотилией вице-адмирал Чероков дал приказание возвратить спасатель “Арбан”, находящийся в Нарвском заливе.20.11. Послана телеграмма: “Спасателю “Арбан” возвратиться в Таллин”.20.15. Передано приказание командующего Восточно-Балтийской флотилии оперативным дежурным 405-го дивизиона спасателей, 19-й дивизии ОВР ускорить приготовления спасательного отряда к выходу в район аварии.20.20. При приказанию командующего флотилией послан семафор командиру эсминца “Статный”: “Донести состояние лодки и оказывать помощь до прибытия спасательного отряда”.20.25. Базовый тральщик БТЩ-131 вышел в район аварии.20.26. Получено донесение от командира эсминца “Статный”: “ПЛ скрылась под водой с левого борта”.20.30. По приказанию врио начальника штаба флотилии дано оповещение: “Авария ПЛ в точке Ш-59°30', Д-24°16'.20.36. К месту аварии вышел буксир РБ-16.20.50. Командующий и член военного совета флотилии выбыли из штаба для следования на тральщике ТЩ-251 в район аварии.20.50. Получено донесение от командира 32-й дивизии крейсеров: “Лодка погрузилась, эсминец поднял на борт 6 человек личного состава, среди них командир лодки. Эсминец имеет связь с лодкой по УЗПН”.20.55. Капитан 1-го ранга Кутай, находящийся в штабе, передал, что он будет действовать от имени начальника штаба Балтийского флота.21.00. Дано оповещение: “21.00 21.11 до особого распоряжения Суурупский пролив между меридианами 24°15'—24°30' закрыт для плавания всех судов”.21.12. Перехвачено донесение от большого охотника БО-185 о том, что он поднял буй и имеет телефонную связь с подводной лодкой.21.13. Дано приказание оперативному дежурному охраны водного района: “Прекратить движение судов в районе аварии”.21.14. Командующий Восточно-Балтийской флотилией приказал выслать одну подводную лодку из состава 157-й отдельной бригады подлодок в район аварии в его распоряжение. Приказание передано оперативному дежурному 157БПЛ.21.15. Базовый тральщик БТЩ-109 и ВМ-11 вышли в район аварии.21.23. Рейдовый тральщик РТЩ-251 с командующим и членом военного совета флотилии на борту вышел из гавани в район аварии.21.30. Дано приказание дежурному медико-санитарной службы: “Иметь в готовности к немедленному выезду две санитарные машины”.21.40. Оперативный дежурный 157 БПЛ доложил: “Подводная лодка М-214 вышла из Палдиски в район аварии”.21.41. Дежурный боевого информационного поста доложил: “В район аварии прибыли в 21.28 тральщик “К. Зедин” и в 21.35 тральщик ТЩ-131”.21.45. Через капитана 1-го ранга Кутая было получено приказание командующего КБФ: “Крейсеру “Жданов” выйти в район аварии и быть базой. Выводить понтоны и готовить шланги”. Передано приказание командиру 32-й дивизии крейсеров и оперативному дежурному 405-го отдельного дивизиона спасателей. Одновременно дано приказание выслать два буксира к причалу № 45 для буксировки понтонов.21.58. В район аварии вышел пожарный катер ПЖК-13.22.02. Передано приказание капитана 1-го ранга Кутая оперативному дежурному 405-го дивизиона спасателей: “Спасателю “Чугуш” немедленно выходить к месту аварии”.22.04. Дежурный 405-го дивизиона доложил, что “Чугуш” начали выводить буксирами из Адмиралтейского ковша.22.15. Дежурный 405-го дивизиона доложил: “Готовы два 200-тонных понтона и два по 40 тонн”.22.20. Крейсер “Жданов” вышел к месту аварии.22.22. Дежурный боевого информационного поста доложил: “Из Лиепаи вышли в 21.38 спасатель “Пулково” и в 21.50 спасатель “Сигнал”.22.30. Рейдовый тральщик РТЩ-251 под флагом командующего флотилией прибыл к борту эсминца “Статный” и перешел на эсминец.22.51. Капитан 1-го ранга Кутай приказал передать приказание оперативному дежурному 405-го дивизиона спасателей: “Готовить стропы для подъема ПЛ”.23.15. Подводная лодка С-348 вышла из Беккеровской гавани в район аварии.23.27. Дежурный боевого информационного поста доложил: “Подводная лодка М-214 и крейсер “Жданов” прибыли в район аварии”.23.32. От командующего Восточно-Балтийской флотилии передано приказание начальнику штаба флотилии: “Приготовить все имеемые краны, закрепить за ними буксиры и по готовности высылать к месту аварии”. Приказание передано врио начальника штаба флотилии.24.00. Буксиры МБ-91 и МБ-125 с понтонами вышли.00.11 22.11. Получено оповещение от Ленинградского военно-морского района о выходе с 02.00 22.11 в район аварии спасательного судна “Коммуна”.00.20. Дежурный БИП доложил: “С рейда к месту аварии вышел буксир МБ-169”.00.40. Получена информация из района аварии о том, что спущен водолаз, который производит обследование.01.10. Врио начальника штаба Восточно-Балтийской флотилии приказал: “Выслать портовый буксир “Тютерс” в район аварии”.1.15. Капитан 1-го ранга Кутай приказал: “Выслать гидрографическое судно для обвехования места гибели подводной лодки”. Оба приказания переданы.1.21. Дежурный вспомогательного флота доложил, что 70-тонный кран выведен из гавани и следует в район аварии на буксире у тральщика БТЩ-705.1.28. В район аварии вышли суда ВМ-36 и “Тютерс”.1.30. В район аварии вышел килектор КИЛ-5.1.57. Получено разрешение командующего Балтийским флотом завести буксирный конец и буксировать подводную лодку на мелкое место. Кроме того, командующий флотом приказал: “Подавать на подводную лодку воздух, продувать кормовые отсеки, завести буйки, быть готовыми оказать помощь личному составу лодки”. Приказание передано.2.15. Передано приказание главкома командующему Восточно-Балтийской флотилии: “Принять все меры к быстрейшей подаче воздуха в лодку”.2.42. 250-тонный кран вышел в район аварии.2.50. Врио начальника штаба флотилии приказал приготовить спасательное судно “Трефолев” к выходу. Приказание передано дежурному 405-го дивизиона спасателей.2.58. Гидрографическое судно “Буй” вышел в район аварии.3.00. По донесению дежурного БИП в видимости поста НИС-50 показался спасатель “Арбан”. На спасательное судно дан семафор, чтобы он следовал в район аварии.3.15. Спасатель “Гутон”, буксир МБ-170 и 30-тонный кран вышли в район аварии.3.40. Командующий Восточно-Балтийской флотилии приказал: “В район аварии выслать судно ВРД-195”. Доложено врио начальника штаба и передано дежурному 405-го дивизиона.4.00. ВРД-195 вышел в район аварии.4.15. В район аварии вышло судно ВРД-303.5.55. Командующий флотилией приказал выслать в район аварии спасательное судно “Трефолев”. Передано дежурному 405-го дивизиона.6.00. Оперативный дежурный 405-го дивизиона доложил, что спасатель “Трефолев” в 5.40 вышел в район аварии.6.10. Буксир “Зырянин” со спасательным имуществом вышел к месту аварии.6.28. От командующего Восточно-Балтийской флотилии получена информация, что обстановка без изменения.8.00. Оперативный дежурный Балтийского флота сообщил, что командующий флотом на самолете Ли-2 вылетел в Таллин.8.30. По приказанию врио начальника штаба Восточно-Балтийской флотилии передан семафор через дежурного БИП на спасатель “Пидан”: “Следовать в Суурупский пролив к бую № 1 в район аварии”.9.55. Спасательное судно “Пидан” прибыло в район аварии.11.30. Командующий Балтийским флотом прибыл в Таллин.11.35. От начальника штаба 32-й дивизии крейсеров получена информация, что в аварийную подводную лодку подан воздух.Итак, казалось, что спасательные работы продвигаются вперед и имеются неплохие шансы спасти людей из затонувшей подводной лодки.ТРАГЕДИЯ ПЕРВОГО ОТСЕКАОставшиеся в живых моряки М-200 сгруппировались в первом отсеке. Кроме старшего лейтенанта Колпакова там находились еще 5 человек.Из рапорта капитан-лейтенанта Ильясова: “Старший лейтенант Колпаков решил связаться с ЦП. После продолжительного вызова, примерно около полутора часов, удалось связаться с ЦП со старшиной 2-й статьи Монаховым, у которого ст. л-т Колпаков спросил о нахождении капитана 2-го ранга Штыкова. Монахов сообщил, что Штыков находится в ЦП, состояние его неважное после ранения. Ст. 2-й ст. Монахов просил у Колпакова разрешения открыть переборку 39-го шпангоута во второй отсек. Связь с ЦП продолжалась всего 5 минут, после чего вызвать ЦП не удалось. Переборку 39-го шпангоута во второй отсек, сообщил Колпаков, открыть не могли, так как во втором отсеке был хлор.После того как я связался с Колпаковым и узнал обо всем, я попросил его еще раз попытаться связаться с ЦП. Все последующие попытки не дали никакого результата. Я спросил у Колпакова о настроении л/с. Настроение л/с было нормальное. Надежды на спасение не теряли.Водолаз, спущенный с ВМ-11, нашел ПЛ по телефонному кабелю. Но лючка над подъемным рымом найти не смог. Было принято решение завести трос за носовую часть ПЛ сзади носовых горизонтальных рулей для того, чтобы получить возможность буксировки ПЛ. Но и эта попытка не удалась, т. к. водолаз один не смог завести троса.К трем часам ночи состояние подводников в отсеке ухудшилось из-за увеличения в воздухе углекислоты при давлении в 3 раза выше нормы. Я посоветовал перезарядить установку РУКТ-4 новыми патронами, а старые развесить по возможности в отсеке. В отсек прибывала вода через предохранительный клапан дифферентной цистерны и была выше настила. Ст. л-нт Колпаков сообщил мне, что они могут выйти из ПЛ, у них имеются 6 аппаратов ИСАМ, которые они проверили, а сами оделись в комбинезоны “Эпрон”, опустили и растянули тубус. Я об этом доложил командующему флотилией вице-адмиралу Черокову. Командующий спросил у меня: сколько они могут продержаться, я ему доложил: около двух часов. Решение на выход л/с из ПЛ принято не было.В три часа ночи к месту аварии прибыло спасательное судно “Чугуш”. На “Чугуше” приготовили водолаза, но спустить под воду его не смогли из-за отсутствия воздуха. Водолаз с “Чугуша” был переведен на ВМ-11 и только в 4 часа 30 минут был спущен под воду. К этому времени первого водолаза нужно было поднимать. Я беспрерывно находился на связи с аварийной ПЛ (аварийный буй был поднят на ВМ-11) и старался поддержать л/с, сообщал о событиях, происходящих на поверхности. Состояние л/с ухудшалось, у них в резерве оставался один патрон “В-36”. Времени было уже около 7 часов утра. Решение о заведении троса за ПЛ для буксировки временно оставлено и принято другое — подведение воздушного шланга для подачи воздуха. Водолазы в течение двух с половиной—трех часов искали лючок на палубе, под которым находились клапаны подачи и отсоса воздуха. В этом водолазам помогал л/с ПЛ ударами изнутри по клапанам подачи и отсоса воздуха. В 9 часов утра лючок был открыт. К этому времени состояние л/с в 1-м отсеке значительно ухудшилось. Я предложил Колпакову использовать резервный патрон “В-36”, что и было сделано. В 10 часов утра был дан воздух. Л/с в первом отсеке этому очень обрадовался. Я слышал радостные возгласы по телефону. Вода в отсеке к этому времени поднялась до уровня нижних коек. Воздух в отсек давали с ПЛ 613-го проекта, которая была ошвартована к СС “Чугуш”. Для нормального обмена воздуха нужно было присоединить еще трубопровод отсоса воздуха, но к этому времени два водолаза, находившиеся под водой, запутались и не могли самостоятельно выйти. Распутаться им помогал третий водолаз. С подачей свежего воздуха в отсеке начало расти давление и стрелка глубиномера соответственно снизилась с 36 до 31 метра, временно подача воздуха была прекращена.В 12 или 13 часов я был вызван на совещание к вице-адмиралу Фролову, где решался вопрос о спасении л/с и ПЛ. Было решено поднимать ПЛ, но если и не удастся, то вывести из первого отсека л/с и первой задачей присоединить шланг отсоса воздуха из первого отсека. Под воду были спущены два водолаза, но они присоединить шланги не смогли. Тогда обмен воздуха стали производить через шланг подачи, что не обеспечивало нормального обмена, так как внутрь ПЛ свежий воздух поступал под давлением 5—7 кг/см2, а из ПЛ выходил под давлением 2 кг/см2 и времени для отсоса воздуха требовалось больше, чем для подачи, а поэтому процентное содержание СО2 в отсеке все возрастало. Было принято решение: в первый отсек давать кислород. Шланг с ПЛ присоединили на “Чугуш” к баллонам с кислородом. Времени было около трех-четырех часов. Погода стала ухудшаться. Примерно в 16 часов 30 минут у СС “Чугуш” был пробит левый борт, поэтому было принято решение вывести его в безопасное место.Придя с совещания, я стал готовить л/с к выходу из отсека. Я передал ст. л-ту Колпакову: освободить выходной люк от всех задраек; приготовить аппараты ИСАМ и ждать от меня команду на затопление отсека. Для нормального обеспечения выхода были выделены два водолаза, которых отправили на стоящую на якоре ПЛ М-214 для ознакомления с верхней палубой и возможного открытия люка.Все приготовления л/с к выходу из ПЛ были окончены к 17 часам. Водолазы с ПЛ возвратились в 18 часов и были готовы к спуску в 18.30, но под воду спущены не были.Было решено переменить местоположение всех стоящих кораблей. С ВМ-11 были отданы швартовы и его стало разворачивать по ветру, телефонный кабель натянулся и оборвался в 8.45. Связь с л/с ПЛ прекратилась...” И, как оказалось, навсегда.После некоторого улучшения погоды спасатель “Пулково” вновь вернулся в район затонувшей лодки.Под воду спешно ушли водолазы, которым была поставлена задача: как можно быстрее обнаружить подводную лодку, установить связь с подводниками перестукиванием и закрепить в районе входного люка первого отсека ходовой конец для обеспечения вывода подводников на поверхность воды. Предполагалось также поднять оборванный телефонный кабель и при достаточной его длине восстановить с подводниками связь по телефону.Спущенные под воду водолазы искали М-200 на этот раз более трех часов.Один из присутствовавших в это время на спасательных судах врачей-физиологов с грустью сказал:— Боюсь, что когда мы их найдем, и они будут даже еще живыми, жильцами по моральному и физическому состоянию считать их будет уже трудно!Наконец подводная лодка была обнаружена одним из водолазов в 3 часа 47 минут 23 ноября. Подводники на стук водолаза по прочному корпусу подводной лодки в районе первого отсека не отвечали. При осмотре входного люка первого отсека водолаз обнаружил, что верхняя крышка люка открыта, а в самом люке находится мертвый подводник, одетый в гидрокомбинезон, включенный в индивидуально-спасательный аппарат и имеющий рядом с собой аварийно-спасательный буек. Только тогда стало ясно, что надеяться на спасение кого-либо уже поздно. М-200 стала братской могилой своему экипажу. Скорее всего, события в первом отсеке развивались следующим образом. С потерей связи подводники, не связанные больше приказами свыше, решили осуществить самостоятельный выход из подводной лодки на поверхность. Люди были уже изнурены до крайности и физически и морально, ведь в соседних отсеках уже погибли их товарищи. На помощь извне надежды у них тоже уже не было. Первый подводник открыл крышку люка, но физически обессилев, не смог выбраться из люка, оставшись в его шахте.Страшно даже представить, в каких мучениях погибли эти люди. Как боролись они, чтобы хоть на мгновение продлить свою жизнь, понимая при этом, что спасения уже нет, не расскажет никто.После доклада водолазов работы по спасению подводников, находившихся в отсеке подводной лодки, были прекращены, ибо спасать было уже некого. Начата была подготовительная работа к подъему самой подводной лодки на поверхность воды с помощью знаменитого и старейшего спасательно-судоподъемного судна подводных лодок “Коммуна”, прибывшего в ночь с 22 на 23 ноября г. из Кронштадта.Но вернемся назад... И снова рапорт врио флагманского механика 157-й отдельной бригады подводных лодок капитан-лейтенанта Ильясова:“...Примерно за 30—40 минут до этого с СС “Чугуш” были перенесены 10 баллонов с кислородом на рядом стоящий тральщик и с него подавался кислород в первый отсек. Когда стали перемещаться корабли, воздушный шланг был передан на ВМ-11 и присоединен к воздушной колонке. Подача воздуха в первый отсек продолжалась.В 19 часов с минутами меня вызвал к себе полковник Михайлов, который спросил меня: “Дается ли воздух в отсек?” Я ответил, что воздух дается и есть возможность вывести людей из отсека, сравняв там давление. От полковника Михайлова получил указание давать воздух в отсек 3 кг/см2. Вернувшись к воздушной станции, я спросил у дающего воздух водолаза, какое давление по манометру в отсеке. Давление было 4 кг/см2. Я приказал подачу воздуха прекратить и начать стравливать из отсека. Но скоро стравливание воздуха прекратилось по причине перекрытия клапана внутри ПЛ. Позже воздух периодически давали, но он с колонки стравливался медленно. В 20 часов с минутами воздушный шланг был передан на СС “Пулково”.О дальнейшем я знаю только со слов, что воздух давался в первый отсек до 5 часов утра. Водолаз с “Пулкова” был спущен под воду и достиг ПЛ только в 3 часа 47 минут. Водолаз двигался по воздушному шлангу, длина которого была уже 500 метров, так как другого способа не было из-за того, что местонахождение ПЛ не было обозначено. Выходной люк первого отсека был открыт, и на трапе у люка находился застывший матрос в аппарате ИСА. Водолаз попытался его снять, но этого сделать не смог. Тогда он закрепил его стропом, который при натяжении оборвался. Водолаз попытался связаться с л/с первого отсека, но на его вызов ответа не было”.ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО?Теперь попробуем восстановить ход трагических событий в отсеках затонувшей подводной лодки.В момент столкновения сменившаяся вахта завершала свой ужин, и внезапный удар застал людей врасплох. Однако ни паники, ни растерянности он не вызвал! Как впоследствии рассказали уцелевшие, находившиеся на ходовом мостике подводники, вместе с ними наверху был еще и старшина команды мотористов главстаршина сверхсрочной службы Анатолий Комаров, поднявшийся покурить после вахты. Видя, что столкновение неизбежно, он, не думая о собственном спасении, принял единственно верное в создавшейся ситуации решение. Комаров успел прыгнуть в центральный пост. Все это произошло в какое-то мгновение, когда поднимаемая форштевнем эсминца подводная лодка уже вставала на попа. Главстаршина сделал все, что мог и даже больше, однако полностью герметизировать центральный пост не успел. Дело в том, что особенностью “малюток” XV серии было то, что ЦП был герметичным лишь при задраенном верхнем рубочном люке, а это прерогатива командира, который в это время с ужасом всматривался в форштевень эсминца. Кроме того, в момент задраивания нижнего люка лодка уже повалилась на корму, на его комингс попал рукав висевшего рядом ватника. И все же Анатолий Комаров успел главное — прикрыл попадание в прочный корпус потока воды и дал возможность находящимся там бороться за спасение на только своих жизней, но и лодки.Вспоминает бывший командир М-200 капитан 1-го ранга в отставке Б. И. Родионов: “Главстаршина Комаров был у нас на лодке “ветераном”, ведь ему было уже 29 лет, для всех остальных почти старик. Перейти на М-200 уговорил его я, очень уж понравился мне он своей деловитостью и добросовестностью. Родом Анатолий был из Курска, настоящая открытая русская душа. Когда пришел в экипаж, как гора с плеч свалилась, ибо за пятый, самый сложный отсек я был теперь спокоен”.Как стало известно позднее, в момент столкновения практически мгновенно погибли все находившиеся в пятом и шестом отсеках, среди них оказавшиеся при смене вахты в пятом отсеке командир электромеханической боевой части инженер-лейтенант Александр Липский и командир моторной группы инженер-лейтенант Аркадий Карпунин. Оба выпускники инженерного училища имени Дзержинского. Оба коренные ленинградцы, сыновья погибших фронтовиков, пережившие в детстве все ужасы блокады. У Александра Липского остался трехмесячный сын. Вместе с офицерами приняли смерть старшина 2-й статьи Александр Проймин, матросы Виталий Жебрев, Михаил Поливин и Виктор Гордеев.Из воспоминаний бывшего командира М-200 капитана 1-го ранга в отставке Б. И. Радионова: “Александр Липский принял дела механика на нашей лодке летом. Лодка стояла в ремонте, и там он многому научился. Был прекрасно воспитан, настоящий интеллигент, очень доброжелателен и ответствен за свое дело. Аркаша Карпунин пришел к нам незадолго до аварии. Помню, что всегда на его лице была улыбка да еще было огромное желание плавать...Саша Промин погиб сразу при столкновении. И сегодня я вижу его живого. Он безумно любил свой родной Ленинград и жену, с которой расписался буквально перед последним выходом в море. Этот светловолосый паренек всегда вызывался на самые трудные задания. И даже однажды, обморозив ноги, он сбежал из госпиталя и вернулся в экипаж”.Тел этих погибших подводников так и не нашли, что дало повод при расследовании обстоятельств трагедии одному очень ретивому чекисту заявить, дескать, они могли, надев легководолазные костюмы, уплыть в Финляндию, чтобы выдавать там военные тайны... Много позже, когда, наконец, подняли со дна и отрубленную “Статным” кормовую часть подводной лодки, очевидцы рассказывали, будто видели в остатках ящика в оторвавшемся 6-м отсеке человеческие кости...После столкновения подводной лодки с эсминцем внутри не оставались в живых еще двадцать человек. Страшно представить, что испытали эти люди, когда подводная лодка внезапно с отрубленными кабельными трассами и трубопроводами, в кромешной тьме встала в вертикальное положение и вместе с ними к кормовым переборкам полетело все: от бачков с посудой до сорванных с креплений механизмов, когда из аккумуляторных батарей струился ядовитый электролит, а отсеки наполнились удушающими парами серной кислоты. Но и тогда моряки не потеряли самообладания. Начальник штаба бригады капитан 2-го ранга Штыков, несмотря на сильнейшую травму, полученную при столкновении, сумел открыть дверь и, карабкаясь по ставшей теперь вертикальной переборке, перебраться из второго жилого отсека в центральный и возглавить там борьбу за живучесть корабля.Оставшиеся в живых подводники сконцентрировались в трех отсеках: в первом, третьем и четвертом. Два первых из них на подводных лодках XV проекта являлись отсеками-убежищами. В первом отсеке оказалось шесть человек во главе с помощником командира, в третьем (ЦП) восемь и, наконец, в четвертом еще шесть.Первыми приняли смерть те подводники, кто оказался волею случая в ближайшем к месту удара четвертом отсеке. Старшим по званию там был специалист СПС старшина 2-й статьи Чупин, а наиболее опытными, кто мог бы возглавить борьбу за живучесть отсека, моторист старший матрос Осипов и электрик старший матрос Багров. Однако, судя по всему, находившиеся в четвертом отсеке, кроме подачи воздуха для противодавления потоку воды и соляра, просто не успели ничего предпринять, столь стремительно развивались события, ведь дверь из четвертого отсека в пятый в момент удара открылась, и в четвертый отсек хлынул огромный поток воды. После подъема подлодки в четвертом нашли разбросанные по всему отсеку неиспользованные патроны регенерации “В-36”. Ими просто не успели воспользоваться. На настиле аккумуляторной ямы лежал толстый, до полуметра, слой нанесенного ила. В четвертом отсеке погибли старшина 2-й статьи Владимир Чупин, старшие матросы Михаил Осипов и Владлен Багров, матросы Иван Евдокимов, Алексей Норов и Василий Очерятный. Вскрытие показало, что все они утонули, захлебнувшись водой и соляром... А поток воды уже рвался в следующий, третий (центральный) отсек М-200.Третий отсек весь был в острых манипуляторах, стеклах приборов и клапанах.Из акта технического обследования состояния подводной лодки М-200 после ее подъема: “Третий отсек и боевая рубка полностью затоплены водой, в отсеке много топлива и масла. Верхний рубочный люк открыт и находится на крючке, нижний рубочный люк задраен, между комингсом и крышкой зажата часть ватника, вследствие чего вода имела возможность поступать в центральный пост. Дверь на 51-й шпангоут задраена, но кремальерой не обжата, вода поступала из четвертого отсека. При обжатии кремальеры во время осмотра поступление воды прекратилось. Клинкет вытяжной вентиляции и клапан аварийного осушения отсека открыты. В боевой рубке крышка шахты перископа не закрыта. На штатных местах обнаружено 8 неиспользованных патронов регенерации “В-36”.Если жизнь подводников, оказавшихся в четвертом отсеке, исчислялась несколькими секундами, то жизнь бывших в третьем минутами... Но и за это недолгое время там сделали все, что было в их силах. Прежде всего, успели самое главное — спрямили и поставили на ровный киль вставшую на попа подводную лодку, дав “пузырь” в корму. Сделал это старшина команды машинистов трюмных старшина 2-й статьи Владимир Монахов. Дольше других (около двух часов) сохранял он сознание и силы, до последних мгновений своей такой короткой жизни сражался за своих товарищей, за свой корабль.Из воспоминаний бывшего командира М-200 капитана 1-го ранга в отставке Б. И. Родионова: “Володя Монахов остался в моей памяти немногословным и надежным парнем. Ведь то, что сумел сделать он, мог совершить далеко не каждый! Более двух часов сражался он за корабль в полузатопленном отсеке, среди умирающих товарищей и погиб, не получив разрешения перейти в носовой отсек. А ведь шанс спастись у него был! В центральном давление к тому времени было выше, чем во втором отсеке, и дверь он вполне мог открыть, а там и до первого недалеко. Но не ослушался приказа, не бросил товарищей, остался рядом с ними...”Из заключения о причинах смерти членов экипажа подводной лодки М-200: “Смерть военнослужащих Комарова, Данковского, Окунева, Черноусова, Низковских, Прохоренко и Монахова, находившихся в третьем отсеке, наступила от асфиксии в результате отравления углекислым газом с последующим утоплением в воде”.Вспоминает бывший командир М-200 Б. И. Радионов: “Старшина 2-й статьи Владимир Данковский попал к нам в экипаж, можно сказать, случайно. Он служил на другой лодке, которая больше стояла у стенки, чем плавала. Володя же непременно хотел в море! К нам он буквально напросился, и я никогда не жалел, что взял к себе этого прекрасного ленинградского парня. Будучи по специальности торпедистом, Володя настолько прекрасно разбирался в электронике, что был для корабля настоящей палочкой-выручалочкой”.И успевший задраить нижний рубочный люк главстаршина Комаров, и сумевший поставить подводную лодку на ровный киль старшина 2-й статьи Монахов, и умирающий капитан 2-го ранга Штыков, возглавивший борьбу за спасение корабля, все они сделали всё от них зависящее, чтобы спасти хотя бы тех, кто оставался в первом отсеке. Теперь слово было за спасателями!Как неофициально говорили впоследствии врачи, производившие вскрытие подводников, капитан 2-го ранга Штыков в воде не захлебнулся, у него просто остановилось сердце...Ведь условия для оставшихся в первом были почти идеальные: небольшая, всего 35 метров глубина, близкое расстояние до базы, где располагался специальный аварийно-спасательный дивизион, и относительно спокойная погода в первое время после аварии, все это давало немалые шансы на спасение еще остававшихся в живых подводников.Так что же произошло в первом отсеке в то время, когда наверху свирепствовал шторм? Итак, поняв, что подача воздуха прекратилась и отсутствует телефонная связь, давление велико, дышать становится все труднее, подводники решили выходить наверх. Уже отработанный на тренировках план был таков: первый подводник открывает люк и выбрасывает на поверхность трос с буйком, держась за который, с остановками всплывает. Остальные, включившись в аппараты ИСАМ (индивидуальный спасательный аппарат морской), таким же образом всплывают вслед за ним. Самая сложная задача была, конечно, у первого, ведь ему предстояло открыть люк, а сделать это обессиленному человеку не так-то просто, к тому же сказывалось долгое присутствие в холодной воде, тело закоченело.Первым решено было идти мичману-стажеру, выпускнику Второго училища подводного плавания Виктору Васильеву. Прекрасный спортсмен, физически очень сильный, к тому же основательно подготовленный на училищных тренажерах для действий в подобных ситуациях, он как никто другой подходил для выполнения данного задания. Вооружившись буйком и тросом, Виктор поднырнул под тубус и втиснулся в шахту люка. Напрягая все свои силы, невероятными усилиями он сумел все же открыть крышку люка и стал выбираться наружу, но силы оставили его, он запутался в тросе и почти сразу же умер — отказало сердце...Пусть читатель только попытается представить, каким может быть состояние людей, которые почти трое суток находились на дне моря в отсеке подводной лодки: острая нехватка воздуха, густые пары серной кислоты, высокое давление, холод (ведь был на исходе ноябрь!), полная темнота, отсутствие пищи и воды, через переборку — погибшие друзья и, наконец, отсутствие после всех обещаний помощи извне! Каким могло быть физическое и моральное состояние даже у такого подготовленного подводника, как Васильев. Он погиб, истратив свои последние силы, выложившись до самого конца.Тем временем пять оставшихся в живых ждали, когда Васильев покинет шахту люка и они получат возможность выходить на поверхность. Они стояли по пояс в воде, которая заполнила отсек, оставив над подволоком лишь небольшую воздушную подушку. Силы остающихся в отсеке людей были тоже на исходе. Но произошло непоправимое — умершего мичмана буквально заклинило в узком лазе к люку.Попытался спасти положение матрос Владимир Скуридин. Из последних сил он тянул внутрь мертвого Васильева. Позднее врачи установят, что у мичмана была при этом даже сломана нога, но все было бесполезно. Тело Владимира Скуридина найдут тут же у шахты. Окоченевшими руками он будет сжимать ноги Васильева. Дальше всех от шахты нашли старшего лейтенанта Колпакова. Своих подчиненных он пропустил вперед...Какими они были в жизни, ребята с М-200, о чем мечтали, к чему стремились?Помощник командира старший лейтенант Владислав Колпаков... Наверное, лучше других рассказал об этом удивительном и незаурядном человеке его однокашник по военно-морскому училищу известный писатель-маринист Виктор Канецкий в автобиографической повести “Соленый лед”: “Это избитая истина: как только вспомнишь юность, становится грустно. Вероятно, потому, что сразу вспоминаешь друзей своей юности. И в первую очередь уже погибших.Здесь, возле памятника Крузенштерну, я последний раз в жизни видел Славу.Тот же влажный ленинградский ветер. Промозгло, серо. Тот же подтаивающий серый снег на граните. И купола собора, лишенные крестов и потому кургузые, незаконченные, тупые.И так же точно, как теперь, я выпил подогретого пива в маленьком ларечке недалеко от моста Лейтенанта Шмидта, закурил, засунул руки в карманы шинели и пошел по набережной к Горному институту, вдоль зимующих кораблей, вдоль якорных цепей, повисших на чугунных пушках. И ветер с залива влажной ватой лепил мне глаза и рот. И я думал о прописке, жилплощади и мечтал когда-нибудь написать рассказ о чем-нибудь очень далеком от паспортисток и жактов.И у памятника Ване Крузенштерну встретил Славу.Он шагал по ветру навстречу мне, подняв воротник шинели и тем самым лишний раз наплевав на все правила ношения военно-морской формы. На Славкиной шее красовался шерстяной шарф голубого цвета, а флотский офицер имеет право носить только черный или совершенно белый шарф. Из-за отворота шинели торчали “Алые паруса” Грина. А фуражка, оснащенная совершенно неформенным “нахимовским” козырьком, выпиленным из эбонита, сидела на самых ушах Славки.Надо сказать, что даже за мою короткую еще жизнь творения Александра Грина несколько раз делались чуть ли не запретными. А Славка всегда хранил верность романтике и знал “Алые паруса” наизусть.Славка прибыл к нам в военно-морское училище из танковых войск. Он попал в танковые войска из-за какой-то темной истории.В шестнадцать лет Славка связался со шпаной. Это, наверное, были смелые ребята. И тем они пленили его. Кто из нас, шестнадцатилетних, не мечтал проверить свое мужество на чем угодно, если судьба помешала нам принять участие в боях?Мы были молоды, и многое путалось в наших головах. И в Славкиной тоже. Когда-то он мечтал стать кинорежиссером, прочитал уйму американских сценариев и рассказывал нам их. И ночами слушал джаз. Он владел приемником, как виртуоз скрипач смычком. Из самого дешевенького приемника он умел извлекать голоса и музыку всего мира. Учился он паршиво. Но великолепно умел спать на лекциях. Великолепно умел ходить в самовольные отлучки. И ему дико везло при этом. Наверное, потому, что у Славки совершенно отсутствовал страх перед начальством и взысканиями. Я не знаю другого человека из военных, которому было бы так наплевать на карьеру, как Славке.Он учил меня прыжкам в воду. И мы однажды сиганули с центрального пролета моста Строителей и тем вывели из равновесия большой отряд водной и сухопутной милиции.Славка повторил прыжок уже с Кировского моста. Он ухаживал за какой-то девицей, а она пренебрегала им. Тогда он вызвал ее на последнее роковое свидание и явился одетый легко — в бобочке и тапочках. И они зашагали через мост. На центральном пролете Слава мрачно спросил:— Ты будешь моей?— Нет, — сказала она.— Прощай! — сказал Слава и сиганул через перила с высоты шестнадцати метров в Неву.При всем при том Слава имел внешность совершенно невзрачную, был добродушен, и толстогуб, и сонлив. Но не уныл. Я никогда не видел его в плохом, удрученном состоянии. Он радостно любил жизнь и все то красивое, что встречал в ней. Его не беспокоили тройки на экзаменах по навигации и наряды вне очереди. Он выглядел философом натуральной школы и чистокровным язычником. Естественно, такие склонности, и интересы, и поведение не могли нравиться начальству. Больше того, его выгнали бы из училища давным-давно, не умей он быть великолепным Швейком. Его невзрачная, толстогубая физиономия совершенно не монтировалась с джазовыми ритмами, и самовольными отлучками, и любовью к выпивке.И вот мы встретились с ним на набережной Лейтенанта Шмидта в середине пятидесятых годов.Мы не виделись несколько лет. Я служил на Севере, а он на Балтике. Я плавал на аварийно-спасательных кораблях и должен был уметь спасать подводные лодки. А он плавал на подводных лодках.— Здорово! — сказал я.— Здорово! — сказал он.И мы пошли выпить. В те времена на углу Восьмой линии и набережной находилась маленькая забегаловка в подвале.Я уговаривал его бросить подводные лодки. Нельзя существовать в условиях частых и резких изменений давления воздуха, если у тебя болят уши.— Потерплю, — сказал Славка. — Я уже привык к лодкам. Я люблю их.Через несколько месяцев он погиб вместе со своим экипажем.Оставшись без командира, он принял на себя командование затонувшей подводной лодкой. И двое суток провел на грунте, борясь за спасение корабля. Когда сверху приказали покинуть лодку, он ответил, что они боятся выходить наверх — у них неформенные козырьки на фуражках, а наверху много начальства. И это были последние слова Славы, потому что он-то знал, что уже никто не может выйти из лодки. Но вокруг него в отсеке были люди, и старший помощник командира считал необходимым острить, чтобы поддержать в них волю. Шторм оборвал аварийный буй, через который осуществлялась связь, и больше Слава ничего не смог сказать.Когда лодку подняли, старшего помощника нашли на самой нижней ступеньке трапа к выходному люку. Его подчиненные были впереди него. Он выполнил свой долг морского офицера до самого конца. Если бы им удалось покинуть лодку, он вышел бы последним. Они погибли от отравления. Кислородная маска с лица Славы была сорвана, он умер с открытым лицом, закусив рукав своего ватника”.Из акта комиссии по обследованию технического состояния поднятой подводной лодки М-200: Первый отсек заполнен водой ориентировочно на 4/5 его объема. Переборки повреждений не имеют, являются водонепроницаемыми. Верхняя крышка входного люка первого отсека открыта, тубус опущен и закреплен. Разобщительный клапан группы ВВД № 1 закрыт, воздух в баллонах ВВД не оказался. Электроприводы носовых горизонтальных рулей, шпиля и электровентиляторов торпед сухие. Задние крышки торпедных аппаратов № 2 и № 3 приоткрыты, забортный клапан заполнения цистерны кольцевого зазора открыт, в результате чего в отсек поступала вода. Обнаружено три патрона регенерации типа “В-36” (“Восход”), которые были полностью использованы. В отсеке находилось 6 человек, одетых в легководолазные костюмы, состояние отсека свидетельствует, что личный состав готовился к выходу из отсека через люк”.Из заключения о причинах смерти личного состава подводной лодки М-200: “Смерть военнослужащих Колпакова, Васильева, Кузнецова, Ефременкова, Скуридина и Самарина, находившихся в 1-м отсеке, наступила от асфиксии (удушения), по-видимому, в результате кислородного голодания и отравления углекислым газом во время пребывания в изолирующих аппаратах ИСАМ-48. У части лиц, сорвавших маски в период удушения, непосредственной причиной смерти было утопление в воде... При вскрытии трупов всех перечисленных лиц признаков убийств, самоубийств и смерти от травматических повреждений не обнаружено”.Вспоминает бывший командир М-200 Б. И. Родионов: “Особенно теплые слова хочу сказать о старшем матросе Алексее Самарине. Уроженец Подмосковья, сын погибшего фронтовика, это был удивительно обаятельный парень. Любым инструментом он владел настолько виртуозно, что это вызывало всеобщее восхищение окружающих. Алеша погиб в первом отсеке. Я уверен, что и там он остался верен себе: сражался за лодку, за товарищей”.Из воспоминаний бывшего флагманского связиста 157-й отдельной бригады подводных лодок капитана 1-го ранга в отставке Григория Ассановича Енгалычева: “В Таллин из Москвы прилетел главнокомандующий ВМФ адмирал Горшков. Сразу же перейдя на торпедный катер, он поспешил к месту аварии. Там уже находился прибывший накануне из Балтийска командующий Балтийским флотом адмирал Головко. Головко передал по телефонной связи подводникам из первого отсека М-200: “Даю вам честное слово адмирала, что вы будете спасены”. Я не знаю, о чем беседовали между собой Головко и Горшков после прибытия последнего. Головко почти сразу убыл в Балтийск. Говорили, что два адмирала друг друга не переносили из-за того, что Головко тоже стремился занять кресло главкома после Кузнецова. С этого момента руководство спасательными работами возглавил сам главком. Горшков также поговорил по телефону с ребятами из первого отсека. При этом разговоре присутствовали заместитель начальника политотдела бригады капитан 3-го ранга Савченко и врио флагманского механика бригады капитан-лейтенант Ильясов. По их словам, этот разговор происходил так: “Помощник командира лодки Колпаков говорит: “Товарищ главнокомандующий, мы готовы выходить. Дайте нам только немного воздуха, чтобы было легче открыть люк”. Главком отвечает: “Вас понял! Мы сейчас посовещаемся и будем готовить вам выход. Но сами никаких мер самостоятельно не принимайте!”Вся подготовка длилась без малого тридцать шесть часов, а затем начался шторм, оборвало воздухопровод и телефонную связь. Все находившиеся в первом отсеке погибли. Когда стало ясно, что в живых на М-200 больше никого нет, Горшков тут же обратно улетел в Москву. Я считаю, что в гибели шести подводников виновен именно он. Спасти ребят было можно, это я говорю точно. Надо было сказать: “Если считаете возможным, выходите! “Все офицеры бригады в разговорах между собой считали виновным именно главкома и осуждали его”.А вот мнение известного исследователя аварий и катастроф отечественного флота Б. А. Каржавина: “Мы были потрясены гибелью экипажа подводной лодки М-200. Лодка затонула... Оконечность ее была приподнята, и экипаж мог покинуть ПЛ, что он и требовал. Кроме того, со спасательного судна предложили завести с эсминца буксир на М-200, на большой скорости хода эсминца дать ей возможность всплыть, снять команду и отбуксировать ПЛ на мелкое место.Однако прибывший в район аварии Главнокомандующий ВМФ СССР Горшков отверг все предложения, приказал установить с затонувшей лодкой телефонную связь, подать с поверхности через шланги воздух внутрь лодки, сделав для этого отверстие в корпусе, и готовиться к судоподъему по новому, только что разработанному методу.В районе аварии было сосредоточено множество кораблей и спасательных судов, сам главнокомандующий непрерывно разговаривал по телефону со старшим помощником командира и старшим на борту ПЛ, успокаивая их и команду обещаниями скорейшего спасения. Но начавшийся шторм сорвал воздушные шланги, нарушил связь и задержал на несколько дней спасательные работы. Экипаж лодки трагически погиб.Гибель подводной лодки М-200 и 28 членов ее экипажа во время “спасательных” работ была настолько скрыта, что ее наименование не указано в списке экипажей погибших подводных лодок и под фотографией памятника погибшим балтийцам-подводникам в г. Палдиски”.Справедливости ради следует отметить, что факт прибытия к месту гибели М-200 главнокомандующего ВМФ в материалах расследования обстоятельств трагедии не отмечен. Не помнят приезда адмирала Горшкова и другие участники тех событий. Они же приписывают распоряжения главкома командующему Балтийским флотом адмиралу Головко...РАССЛЕДОВАНИЕ, СУД, ПОГРЕБЕНИЕ…Спустя шесть дней после гибели М-200, подошедшее из Кронштадта спасательное судно “Коммуна”, завело стропы и подняло затонувшую подводную лодку к себе на палубу. Через несколько часов “Коммуна” уже ошвартовалась в Таллинской гавани.Ночью началась операция по извлечению тел погибших подводников из отсеков подводной лодки. Как водится, больших начальников при этом не было. На стапель-палубе “Коммуны” присутствовал лишь экипаж спасателя, командование дивизиона спасательных судов и врачи. Доставать подводников предстояло водолазам. Для помощи им и погрузки тел на носилки были выделены матросы подводной лодки той же бригады М-239. Каждому из водолазов, кому предстояло спускаться в лодку, налили для поддержки духа по стакану разведенного спирта. Затем они надели легководолазные маски. При свете прожекторов отдраили люки. Вначале люк в центральный пост, а затем и в первый отсек. Наконец, водолазы скрылись в чреве мертвой субмарины...Вспоминает бывший командир подводной лодки М-200 капитан 1-го ранга Б. И. Радионов: “По приказу комбрига я выехал из Палдиски в Таллин. Я просил это сделать 25 ноября, когда еще были шансы спасти часть экипажа, но тщетно, ведь я лучше всех знал свой экипаж и теперь должен был опознать погибших ребят. Стоял я на палубе “Коммуны” недалеко от лодки. Водолазы по одному выносили погибших и укладывали рядом со мной на носилки. Кого можно было узнать, я называл. Тех ребят, кто погибли в масках, узнать было нетрудно. Они были словно живые, только, казалось, спят. У тех же, кто перед смертью маски срывал, лица были страшно и непропорционально раздуты, и опознать их было очень трудно. Смотреть на них было и страшно, и больно. Штурмана Мишу Низковских я опознал только по его рубашке. Когда всех достали и погрузили на машины, поехали в морг. Я пробыл там на всей процедуре вскрытия. Помню, что одновременно врачи работали на трех-четырех столах, ярко светили лампы. Врачи ловко вскрывали грудные клетки, выворачивали наружу ребра... Зрелище не для слабонервных. События той страшной ночи даже теперь, по прошествии стольких лет, я вспоминаю как сплошной кошмар”.А через пару дней состоялись похороны погибших. Траурный митинг проходил в гарнизонном матросском клубе, переоборудованном из бывшей церкви. Прощаться с экипажем М-200 пришел весь городок. Старшим из начальников присутствовал командующий Восточно-Балтийской флотилией вице-адмирал Чероков и член военного света контр-адмирал Сливин. Гремел оркестр. Было море цветов. Прибыли на похороны и родственники погибших, те, кто смог успеть приехать. Место для могилы было выбрано на высоком холме, неподалеку от пирса, откуда открывался вид на море, которому они служили, море, которое забрало их молодые жизни... В братской могиле не похоронили лишь тех, которых не нашли. И капитана 2-го ранга Штыкова, тело которого жена увезла в Ленинград.Вспоминает бывший флагманский связист бригады капитан 1-го ранга в отставке Г. А. Енгалычев: “Похороны были очень тяжелыми. Плакали, не стесняясь своих слез. На траурном митинге один из отцов погибших матросов, инвалид-фронтовик, плакал, говоря: “Ведь каких-то тридцать метров их от солнышка отделяло! Был бы я там, так неужто не подал бы своему сыну чалку или веревку какую! Неужели и этого у вас не нашлось!” Сестра одного из погибших старшин опоздала на похороны. Ее привезли на машине, когда уже начали закапывать гробы. Вытащили гроб с телом ее брата обратно. Она кричит: “Коля! Коля! Братик!” И бросается к гробу. Наконец открыли. Она тут же упала на брата и потеряла сознание...”Из воспоминаний бывшего командира М-200 капитана 1-го ранга Б. И. Родионова: “Сразу после похорон я отправился на Украину оповещать родственников погибших и не найденных матросов. Поездка была очень тягостной. Перед поездкой офицеры и сверхсрочники гарнизона собрали деньги для семей погибших. Я их тоже должен был передать матерям. Член военного совета флотилии капитан 1 ранга Сливин (уж не знаю, какими моральными принципами руководствовался!) велел мне брать с родственников расписки в получении денег. Но требовать расписок с рыдающих матерей я не стал. Сопровождавший меня военком попытался было завести разговор об этом, но мать одного из погибших матросов разрыдалась: “Я отдавала сына служить Родине, а не продавала за деньги!”Через некоторое время на братской могиле экипажа М-200 установили скромный стальной памятник, увитый тяжелой корабельной цепью, а рядом два якоря, как символ последнего прибежища моряков.Тем временем в Палдиски уже начала работать комиссия по расследованию обстоятельств происшедшей трагедии. Выводы комиссии были следующими:“1. Столкновение кораблей произошло в результате грубого нарушения “Правил предупреждения столкновения судов” командиром ПЛ М-200 капитаном 3 ранга Шуманиным и запоздалых, неэнергичных мер по предотвращению катастрофы командиром ЭМ “Статный” капитаном 3 ранга Савчуком.2. Причинами, способствовавшими катастрофе, явились: неудовлетворительная организация в подготовке ПЛ М-200 к выходу в море, низкая организация системы оповещения и нарушение режима плавания в Финском заливе”.А затем был суд военного трибунала. Обвиняемых было трое: командир подводной лодки, командир эсминца и командир 157 ОБПЛ. Судебные заседания проходили в зале Таллинского дома офицеров.На суде рассматривались лишь обстоятельства столкновения кораблей. Расследованием бездарно организованной спасательной операции не занимался никто...Вспоминает участвовавший в суде в качестве свидетеля бывший командир М-200 капитан 1-го ранга в отставке Б. И. Родионов: “Командир “Статного” капитан 3-го ранга Савчук вел себя на суде достойно, к тому же нам, морякам, было совершенно ясно, что по большому счету он не виноват. Больше того, его энергичные действия спасли шестерых подводников. Главное обвинение в его адрес, что он уклонялся от подводной лодки “не очень энергично”, было, скорее всего, просто дежурным. Зато самое неприятное впечатление у всех оставил Шуманин. Чрезвычайно самонадеянный, смотревший на всех как бы свысока (это в его-то положении!), он не вызывал никаких чувств, кроме антипатии. Но хуже всего в его поведении было то, что он так и не признал себя виновным в гибели 28 молодых моряков. Виноваты были вокруг него все, но не он. В ходе суда Шуманин все время изворачивался, отказывался признавать самые очевидные факты, тряс какими-то своими положительными характеристиками. Ни о какой офицерской чести здесь не было и речи”.Вспоминает бывший флагманский связист бригады капитан 1-го ранга в отставке Г. А. Енгалычев: “На суде я участвовал как свидетель. Виновными признали троих: Шуманина, Савчука и покойного Штыкова. Шуманин, как на суд пришел, сразу же заявил: “Я к случившемуся не причастен, потому как был на борту в качестве пассажира. Лодку практически не принимал, а к управлению ею допущен не был!” Стал из карманов доставать разные бумаги: командировочное предписание, справку о прописке в другом городе и т. п. Все время твердил одно и то же: “Я дела и обязанности командира не принимал и поэтому отвечать ни за что не могу!”Основные обвинения были сформулированы следующим образом.К погибшему Штыкову: “Подводная лодка М-200 вышла в море с неподготовленным к управлению и не вступившим в командование командиром корабля. Командир корабля плохо знал район плавания и правила предупреждения судов в море. На подводной лодке, кроме В. А. Колпакова, не было офицеров, допущенных к несению ходовой вахты. Сам Штыков покинул ходовой мостик при прохождении узкости, оставив на мостике недопущенного командира”.К капитану 3-го ранга Шуманину: “Оставшись на мостике ПЛ и обнаружив в расстоянии около 40 кабельтовых левый отличительный и топовый огни встречного корабля, Шуманин не отвернул вправо, как это требуется правилом 19 ППСС, и в дальнейшем разобраться в быстроменяющейся обстановке не смог. Принял неправильное решение расходиться со встречным кораблем правыми бортами, которое не изменил до момента столкновения. При обнаружении обоих отличительных огней эсминца и далее только левого отличительного огня вместо поворота вправо произвел последовательно два поворота влево — первый на 5° для расхождения с эсминцем правыми бортами, второй “лево на борт” для уклонения от таранного удара, чем грубо нарушил правила 18 и 19 ППСС.Видя опасность столкновения, командир подводной лодки не пытался предотвратить его уменьшением хода”.К командиру эсминца капитану 3-го ранга Савчуку: “Корабль следовал слева от оси фарватера Сурупского прохода, чем грубо нарушил правило 25 ППСС. В результате этого командир подводной лодки не смог своевременно оценить обстановку и принять правильное решение на расхождение кораблей. При обнаружении подводной лодки принял неэнергичные меры и действовал нерешительно при расхождении с нею, не изменив резко курс вправо, и выполнял этот маневр медленно, изменял курс вправо по 2—3° и не показывал при этом сигналами сторону своего поворота.При сближении с подводной лодкой М-200 командир эсминца маневрировал большими ходами. Так, только за 4 минуты до столкновения уменьшил ход с 22 до 18 узлов и за 2 минуты — до 14 узлов. Это привело к тому, что командир эсминца не смог предотвратить столкновение с подводной лодкой дачей самого полного хода назад”.Приговор суда был таким: три года в лагерях общего режима Шуманину и столько же Савчуку. Приговор командиру эсминца вызвал сильное возмущение офицерского состава 12-й дивизии крейсеров, в которую входил “Статный”. Командир эсминца считался там одним из самых грамотных и опытных моряков, к тому же Савчука все очень уважали как офицера и человека. Неофициально эту позицию разделяли и многие флотские начальники.На дивизии крейсеров образовался стихийный комитет в защиту Савчука. Явление само по себе для того времени достаточно необычное. Офицеры дивизии полностью взяли на себя содержание его семьи, писали бесконечное множество бумаг в самые высокие инстанции. Где-то года через полтора бывший командир “Статного” был освобожден досрочно. Кстати, и в зоне он вел себя достойно, как и подобает морскому офицеру. Впоследствии Савчук был восстановлен в воинском звании и долгие годы служил на Балтийском флоте, пользуясь уважением подчиненных и сослуживцев, дослужившись до капитана 1-го ранга и став начальником вспомогательного флота.Бывший командир М-200 Шуманин, отбыв из-за амнистии свой срок не полностью, вернулся обратно в Палдиски. Вспоминает капитан 1-го ранга в отставке Б. И. Родионов: “Всем было совершенно ясно, что в гибели экипажа лодки виноват именно Шуманин, и, когда он, как ни в чем не бывало, вернулся обратно в городок, это вызвало у всех нас, офицеров бригады, большое возмущение. Если бы в этом человеке была, хоть капля чести и совести, он никогда не посмел приехать на место, где лежат в земле погубленные им люди. Конечно, здесь сыграл свою роль пресловутый квартирный вопрос (квартирой, кстати, его обеспечили сразу же по прибытии в часть), но ведь должна быть еще и какая-то порядочность! У меня сложилось впечатление, что он вообще считал себя незаслуженно обиженным и не испытывал никаких угрызений совести. Устроился Шуманин работать инженером на местный завод металлоизделий. Из нас, моряков, никто с ним никогда не общался. Так и жил он долгие годы, окруженный стеной молчания”.ВОЗВРАЩЕННАЯ ИЗ НЕБЫТИЯ М-351Не прошло и девяти месяцев, как трагедия “Мести” едва не повторилась, словно в зеркальном отражении, но на этот раз уже на Черноморском флоте. Там потерпела аварию подводная лодка М-351. Лодка затонула недалеко от Балаклавы с большим дифферентом на корму, у подводников кончался воздух, начавшийся шторм оборвал кабель телефонной связи — как схожи были эти обстоятельства с трагедией М-200! Но на этот раз трагедии не произошло и, прежде всего, потому, что спасатели были профессионально подготовленными, спасательными работами руководили опытнейшие подводники и командующий подводными силами флота капитан 1-го ранга Н. И. Смирнов, и командующий Черноморским флотом адмирал В. А. Касатонов, взявшие всю ответственность за исход спасательной операции на себя, не потеряв ни одного человека, и блестяще справившиеся с этой сложнейшей задачей. Вот как описывает события, связанные с аварией М-351, И. В. Касатонов в книге “Флот выходит в океан”:“22 августа 1957 года М-351 вышла в район боевой подготовки и получила по радио “добро” на погружение. Всплыть по плану она должна была в 17.00 и, как полагается, сразу же донести об этом. Прошло положенное время. Донесения не было. Доложили командующему флотом. Касатонов немедленно объявил по флоту боевую тревогу и направил в полигон корабли аварийно-спасательной службы, тральщики, подводную лодку (на ней пошел командующий подводными силами флота капитан 1-го ранга Н. И. Смирнов) и охотник за подводными лодками.Командующий флотом приказал Смирнову найти лодку и установить с ней связь. Конечно, пошел доклад в Москву в Главный штаб Военно-Морского Флота. Прошло только три дня, как Касатонов провожал Жукова, вылетевшего из Крыма в столицу. И вот происшествие. Видимо, оперативная служба Генштаба доложила маршалу о чрезвычайном происшествии. Он позвонил Касатонову: “Что там у вас за ЧП?! Людей не спасете — будем судить!”Как потом выяснилось, события на лодке развивались следующим образом: Командир “малютки” капитан 3-го ранга Р. Белозеров, следуя в полигон, приказал остановить дизели, перейти на движение под электромоторами и, когда получил доклад о закрытии захлопки — специального клапана, перекрывающего доступ воздуха к дизелям, дал команду погружение. Но захлопка полностью не закрылась, при погружении лодки вода хлынула в дизельный отсек — в шестой. Лодка “провалилась”, как говорят подводники, и через считанные минуты врезалась кормой в песчаное дно под углом в 60є. Через поврежденную переборку вода просочилась в седьмой отсек — кормовой. От замыкания в электрощите возник пожар. Чтобы ликвидировать пожар, обесточили седьмой отсек. Через два часа удалось приостановить поступление воды в шестой отсек, заполненный на две трети. Люди из шестого и седьмого отсеков перешли в пятый. Командир и механик в центральном посту подвели итог: кормовые отсеки приняли 40 тонн воды, при дифференте на корму в 60є откачать ее невозможно, глубина погружения близка к предельной, воздуха с учетом наличия средств регенерации хватит на 70 часов. Непонятно, вышел ли на поверхность аварийно-сигнальный буй — найдут ли без него лодку? Приняли решение попытаться уменьшить дифферент на корму, а затем откачать воду за борт. Все, включая офицеров, встали в цепочку, по которой пошли из кормы в нос ведра и банки с водой. Для дыхания не хватало кислорода, люди падали в обморок, но перенесли вручную 12 тонн воды на высоту 35—40 метров! А еще перенесли в нос грузы, но лодка не шевельнулась — грунт прочно держал корму!Н. И. Смирнов с подводной лодки, на которой он пришел на место аварии, установил связь по ЗПС (звуковая подводная связь) с командиром “малютки” — стало известно о положении подводников. Вскоре отыскали и аварийно-сигнальный буй — он всплыл на поверхность. Через него поддерживали связь с лодкой по телефону. Общее руководство спасательными работами осуществлял командующий флотом, непосредственное — капитан 1-го ранга Чикер. Решили завести за нос лодки буксирный трос, закрепить его на тральщиках и вырвать корму лодки из цепкого грунта. Но предварительно подать на лодку с поверхности воздух высокого давления для продувки цистерн главного балласта. Тогда после освобождения кормы лодка сможет всплыть сама. Водолазы капитан 2-го ранга П. Никольский, мичманы Ю. Карагаев, А. Иевлев, Ф. Кремляков, Н. Литвинов, Д. Карпаев, Б. Маснев, старшины П. Шляпенко, Ю. Баранов и В. Стопкин завели на лодку шланги подачи и отсоса воздуха. В специальных контейнерах через торпедные аппараты передали теплое белье, вино, шоколад, консервы.Между тем, погода ухудшилась, начался шторм. Оборвался кабель аварийного буя — прекратилась телефонная связь, лопнул заведенный на лодку буксирный капроновый трос — пришлось водолазу капитану 2-го ранга Никольскому вновь заводить, уже стальной. Обстановка осложнилась. Несколько водолазов получили кессонную болезнь. Касатонов вызывал на место аварии крейсера — своими корпусами они гасили штормовую волну. В ночь с 25 на 26 августа буксиры начали выбирать слабину троса. Постепенно он натянулся, дифферент лодки начал уменьшаться. По восстановленной телефонной связи с “малютки” доложили, что почти полностью осушили 6-й и 7-й отсеки, начинают продувать цистерны главного балласта. В 2.30 26 августа лодка всплыла и была отбуксирована в базу...Между прочим, в самый тяжелый момент, когда начался шторм и оборвался буксир и, по сути дела, подъем лодки срывался, на месте аварии появился прилетевший из Москвы начальник Главного штаба адмирал В. А. Фокин и сразу же стал командовать. Кстати, без достаточного знания дела, ибо подводником он не был. Касатонов резко сказал ему: “Если вы берете на себя ответственность за спасение лодки, то командуйте!” Очень недовольный В. А. Фокин уехал в Севастополь, а затем вернулся в Москву. Потом прилетел в Севастополь С. Г. Горшков, но остался в штабе флота, командующего не дергал... О подъеме лодки Касатонов доложил Жукову сам, чем, правда, вызвал неудовольствие Горшкова. Жуков с явным удовлетворением сказал: “Есть” и повесил трубку. Со спасенным экипажем Касатонов вместе поужинал за одним столом, выпили даже по нескольку рюмок коньяку. Все, кроме командира, сразу почувствовали себя лучше. Ну а командир потом еще долго приходил в себя — велика была командирская ответственность!”Подводникам-черноморцам повезло куда больше, чем их балтийским товарищам, экипаж М-315 спасли полностью. А двадцать восемь погибших моряков с М-200 стали вечным немым укором тем, кто своей преступной халатностью погубил не только боевой корабль, но и людей, которых еще можно и должно было спасти. Увы, если виновные в столкновении понесли наказание, то виновные в гибели шести подводников в первом отсеке М-200 так никогда не были даже названы...Прошли годы. Давно уже ушли из Палдиски наши подводные лодки, а созданная там база и учебный центр подготовки подводников отошли к Эстонии. Теперь в гавань, где когда-то швартовалась М-200, заходят суда под чужими флагами. Но, как и в прежние времена, все еще стоит над морем скромный памятник погибшим подводникам.При выполнении воинского долга геройски погибли вместе с подводной лодкой М-200Капитан 2-го ранга ШТЫКОВ Юрий ПавловичСтарший лейтенант КОЛПАКОВ Владислав АлександровичИнженер-лейтенант ЛИПСКИЙ Александр АлександровичИнженер-лейтенант КАРПУНИН Аркадий ЛеонидовичЛейтенант НИЗКОВСКИХ Михаил ГригорьевичМичман ВАСИЛЬЕВ Виктор ДмитриевичГлавный старшина КОМАРОВ Анатолий ПлатоновичСтаршина 2-й статьи ДАНСКОВСКИЙ Владимир ИльичСтаршина 2-й статьи МОНАХОВ Владимир ФедоровичСтаршина 2-й статьи ПРОЙМИН Александр СтефановичСтаршина 2-й статьи ЧУПИН Владимир ИлларионовичСтарший матрос БАГРОВ Владлен ВасильевичСтарший матрос ОКУНЕВ Борис ИвановичСтарший матрос ОСИПОВ Михаил АлексеевичСтарший матрос СЛАБУШЕВСКИЙ Анатолий МихайловичСтарший матрос САМАРИН Алексей НиколаевичСтарший матрос ЕФРЕМЕНКОВ Анатолий АлександровичМатрос ЕВДОКИМОВ Иван НиколаевичМатрос КУЗНЕЦОВ Вячеслав ИвановичМатрос НОРОВ Алексей ИвановичМатрос ОЧЕРТЯТНЫЙ Василий ИвановичМатрос ПРОХОРЕНКО Анатолий ИвановичМатрос СКУРИДИН Владимир ИвановичМатрос ЧЕРНОУСОВ Виктор ПетровичМатрос УС Андрей МихайловичМатрос ЖЕБРЕВ Виталий ПетровичМатрос ПОЛИВИН Михаил ГригорьевичМатрос ГОРДЕЕВ Виктор Ильич ашhttp://avtonomka.org/novosti/kapitan-1-ranga-shigin-vladimir-vilenovich/489-venok-na-volne-m-200.html Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Mope Опубликовано 20 июля, 2011 Поделиться Опубликовано 20 июля, 2011 Столкнулся с неизвестными мне событиями из истории МЧПВ КГБ СССР.Участие л\с в оражении агрессии США против ДРВ. Короче непосредственное участие моряков-пограничников в б\д.Если кто-то имеет информацию по данной теме-поделитесь. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 22 июля, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 22 июля, 2011 Столкнулся с неизвестными мне событиями из истории МЧПВ КГБ СССР.Участие л\с в оражении агрессии США против ДРВ. Короче непосредственное участие моряков-пограничников в б\д.Первый раз слышу.... С китайцами наши в 1978-1979 г.г.там сцепились, но флотские, а не погранцы...Корабли Тихоокеанского флота находились на боевой службе в узловых районах Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей. Еще в июне 1978 года после пограничных инцидентов на границе Вьетнама с Китаем крупное советское соединение, состоящее из двух крейсеров и двух эсминцев, провело учения в проливе Баши, между о.Тайвань и Филиппинами. В январе — феврале 1979 года советский крейсер и эсминец находились в Южно-Китайском море, чтобы продемонстрировать советскую поддержку Вьетнаму после информации, что Китай собирается «наказать» вьетнамцев. После начала войны к ним присоединялись и другие корабли, сформировавшие крупное соединение, в двадцатых числах февраля в эскадре было уже 13 советских военных кораблей в Южно-Китайском море, и они ожидали подхода новой группы кораблей во главе с крейсером «Адмирал Сенявин». В марте в эскадре уже насчитывалось 30 судов. В том числе: КРУ «Адмирал Сенявин» (с февраля по май), РКР «Адмирал Фокин» (капитан 2-го ранга А.Самофал), ВПК «Василий Чапаев», «Способный», «Строгий», ЭМ «Возбужденный» (капитан 2-го ранга Н.Иванов), СКР «Разящий» и другие. Гидрограф ВМФ, капитан 2-го ранга В.Е. Глухов вспоминал: «Я был уже начальником штаба дивизиона, и меня назначили старшим за переход наших судов во Вьетнам. К походу мы подготовились за сутки, а через пять уже вошли в порт Дананг. Задача у нас была такая — срочно обеспечить заход советских боевых кораблей во вьетнамские порты. Определяли глубины, пути подхода, течения и так далее. Обследовали даже существующие причалы. А потом пошли на остров Камрань, где создавалась советская военно-морская база. Ударно работали месяц, ожидая подхода отряда боевых кораблей Тихоокеанского флота. Ветра были сильные, жаpa невыносимая. Море было горячим. Ребята-подводники говорили потом, что чувствовали себя, как в кипящей кастрюле. Я считаю, что благодаря оперативным действиям нашего Военно-морского флота война между Китаем и Вьетнамом стала небольшим военным эпизодом».Наши корабли были готовы не только демонстрационными действиями поддержать Вьетнам. Как утверждает В.Е. Глухов: «Если б Китай начал развитие боевых действий, наши корабли вошли бы в Тонкинский залив. А там... там уже могли пойти в ход ракеты. И слава богу, что подобного не произошло». Соединение советских кораблей пребывало в Южно-Китайском море до апреля 1979 года. Результатом их действий было и то, что Южный военно-морской флот КНР не принимал участия в нападении, а ведь он насчитывал 300 кораблей, хотя большинство из них и составляли небольшие корабли береговой обороны. Кроме того, они обеспечивали безопасный переход и доставку грузов во Вьетнам, так как во время боевых действий в Хайфонском порту, который находился в 100— 250 км от линии фронта, находились под разгрузкой 5—6 советских теплоходов, доставивших военное оборудование, в том числе ракеты и радары. Кроме них тут были и суда других социалистических стран — Польши, ГДР и Болгарии. В марте среди прочих в Хайфоне разгружались «Георгий Чичерин», «Валерий Межлаук», «Бела Кун». Причем разгрузка судов осуществлялась также советскими гражданами. В портах Хайфон и Сайгон более 3 месяцев в 1979 году работала большая группа докеров из Владивостока, Находки, Корсакова и Ванина под руководством начальника Находкинского порта Г.И. Пикуса, доставленная на теплоходе «Ольга Андровская». Они отработали 26 судов и перегрузили более 100 тысяч тонн грузов. Помимо китайцев проблему представляли и подошедшие в район американские военные корабли. Авианосно ударное соединение во главе с авианосцем «Constellation» (CV-64) находилось на боевой службе у берегов Юго-Восточной Азии с 6 декабря 1978 года, в соединении были помимо прочего крейсер «Leany» (CG 16), эсминец «Morton» (DD 948), транспорт «Takelma» (ATF 113). 25 февраля авианосно ударное соединение во главе с авианосцем «Constellation» (CV-64) расположилось недалеко от побережья Вьетнама в Южно-Китайском море с целью, как заявили американцы, — контролировать ситуацию. Для того чтобы держать их подальше от района широкомасштабных боевых действий, американским кораблям перекрыли пути подхода наши дизельные подводные лодки. Часть из них оставалась на глубине, а некоторые открыто держались в надводном положении. Нервы наших моряков оказались крепче — американцы созданную морскую заградительную линию перейти не решились. 6 марта АУГ во главе с авианосцем «Constellation» ушло в район Аденского залива, где бушевал конфликт между Северным и Южным Йеменом. За мужество и героизм, проявленные при выполнении поставленной задачи, 36 моряков эскадры ТОФ были награждены правительственными наградами.ашhttp://www.agesmystery.ru/node/128 Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Боцман70пв Опубликовано 21 августа, 2011 Поделиться Опубликовано 21 августа, 2011 _http://scrolllock.livejournal.com/159915.html почитайте это должно быть интересно Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Shultz Опубликовано 25 августа, 2011 Поделиться Опубликовано 25 августа, 2011 Горячее Красное море. ВМФ СССР в боях у берегов Эфиопии в 80-х – 90-х годах. В конце 80-х годов в советских газетах было много публикаций о боевой службе наших кораблей, обеспечивавших безопасность судоходства в водах Персидского залива во время ирано-иракской войны. Благодаря присутствию наших кораблей ни одно из советских судов, шедших в конвоях, не было атаковано и нашим боевым кораблям ни разу не пришлось применять оружие для их защиты. И в тоже время страна не подозревала, что рядом с Персидским заливом, в Красном море, наши моряки вели боевые действия с «москитным» флотом эритрейских сепаратистов, которые старались сорвать снабжение Эфиопии со стороны СССР и их союзников. Впервые советские люди узнали о существовании советской ПМТО на островах Дахлак уже после закрытия оной в мае 1991 года из публикации газеты «Известия», а о том, что в том районе советские корабли вели там настоящие бои - и того позднее. Так что тема участия ВМФ СССР в боевых действиях в Красном море ещё ждёт своего подробного освещения, и данная публикация - попытка систематизировать то немногое, что пока опубликовано. Персональная благодарность тем, кто рассказал о своей службе на кораблях в Красном море - Кривобок Николаю и Жилкину Олегу служившему на «ПД-66», Циганию Алексею Ивановичу и Блинкову Геннадию Романовичу с плавбазы «Иван Колышкин», Саламатову Алексею с плавбазы «Иван Кучеренко», Горчакову Александру Владимировичу с плавмастерской «ПМ-156», Стрижак Евгению капитану «РБ-225», Фролову Юрийю Сергеевичу с танкера «Иман», Серпуховитину Виталию Евгеньевичу и Заброцкому Николай Ивановичу с артиллерийского катера «АК-312», Прокопчику Андрею, Балушкину Михаилу Юрьевичу и Гайдай Василию Викторовичу с «ТКА-72», Сарапулову Сергею с «СХ-500», Сергею Соболеву с «МВТ-23», Иванову Василию с «ПМ-52», Баслык Валерию Владимировичу капитану 3 ранга, Королеву Валерию Ивановичу капитану 1 ранга. Статья большая. Полностью можно почитать ее здесь alerozin.narod.ru/red.htm Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться Награды
Беланов А.П. Опубликовано 2 сентября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 2 сентября, 2011 Середина 80-х годов прошлого века, в Советском Союзе – так называемый застой. Скоро грянет перестройка, и, перестроившись, страна развалится. Но пока родина наша – богатая, мы помогает всему «прогрессивному человечеству» не только материально, но и самым дорогим, что у нашей родины есть, – людьми, направляя с определенными задачами своих высококлассных спецов.Азия, Африка, Южная Америка – где только нет наших советских специалистов, в том числе товарищей сугубо военных специальностей. На экзотическом Африканском континенте советское присутствие ощущалось почти в каждом государстве, особенно масштабным оно было в Анголе.«ТОРПЕДИРОВАНИЕ» С КАТЕРА НА БАРЖУВ Анголе идет гражданская война, мы помогаем «красным», весь остальной мир – «белым», хотя все по цвету черные и немного шоколадные. Я тоже очутился в этой необыкновенной стране, выполняя интернациональный долг, тогда это так называлось. Мы были на территории чужого государства с боевым оружием в руках, но в окопах не сидели. Задач у нас было предостаточно. Самая главная – помощь нашим друзьям в строительстве своего военно-морского флота и укреплении его боеготовности.Нас, флотских специалистов, было немного, жили мы одной группой и очень дружно. Времени прошло уже много, но мы поддерживаем связи и продолжаем дружить до сих пор.Володя, мой друг, занимался постами берегового наблюдения, их было в Анголе пять, и разбросаны они были по Атлантическому побережью Анголы. Задача постов берегового наблюдения – освещение надводной обстановки. В климатических условиях Африки, да еще и в воюющей стране, освещать эту обстановку было непросто. Техника наша советская, но уже старая, ламповая, ресурс выработан, надежность низкая. Ремонтные и эксплуатационные знания ангольских товарищей по обслуживанию этой техники находятся почти на уровне каменного века.Вот и мотался Володя с одного поста на другой со своей командой, чтобы все это ангольское береговое хозяйство держать в боевой готовности. И ситуации случались у Володи порой комичные, которые могли плавно перейти в трагические. Война-то в Анголе идет, хотя и гражданская. Как там, у адмирала Макарова? «Помни войну!».Самый экзотический пост у Володи был в Порту-Амбоинь. Относительно недалеко от Луанды, но добраться до него было сложно, он был самым недоступным. Наши специалисты его давно не посещали, и от ангольских товарищей информация о состоянии дел отсутствует.В этих условиях руководство морской группой планирует для Володиной команды отправку в Порт-Амбоинь с оказией на торпедном катере. Катер своим ходом следует на долгожданный ремонт в порт Лобиту и по плану, через неделю, на обратном пути Володю с командой заберет обратно в Луанду. План планом, но жизнь вносит в наши планы свои коррективы.Как всегда, собирались долго, и наконец-то глубокой ночью торпедный катер вышел в море. На военном торпедном катере, используемом в качестве долгожданной оказии для бесплатной доставки к нужному месту, все перемешалось: и военные, и женщины, и дети, все вместе с малым рогатым скотом. Хорошо еще, что коров не было, а то могли и утонуть. Для Володи и его команды из двух наших мичманов-специалистов и сопровождающего ангольского офицера с трудом нашлось место на этом уникальном «ковчеге».Ночь провели в стесненных условиях на переходе морем. А утром узнали новость, что на катере вышел из строя последний дизель-генератор, электричества нет, катер управляется аварийно в ручном режиме. Только единственный ходовой дизель позволяет осуществлять движение «ковчега» к поставленной цели.В полуденном зное подошли к бухте Порта-Амбоинь. Обстановка напряженная, катер плохо управляется, к причалу очень сложно подойти. В метрах трехстах от причала на рейде бухты болтается баржа, привязанная к бочке. В этих условиях ангольский командир торпедного катера не хочет рисковать и предлагает Володе с товарищами высадиться на палубу баржи. При этом наш ангольский друг говорит Володе, что по радиосвязи соединился с берегом и сообщил об их прибытии и что их местными плавательными средствами обещали переправить на берег.Сказано – сделано! Володя с командой перебирается на горячий деревянный настил одиноко стоящей баржи. И тут под шум отходящего катера в голове Володи, окутанной выхлопными газами катера, возникает мысль: «Катер же обесточен, радиосвязь не работает. Как командир катера связался с берегом?» Ответ напрашивался простой – как лохов, попросту надул, чтобы отвязаться!Возник другой извечный русский вопрос: «Что делать?» Обстановка подсказала Володе, что остается только ждать дальнейшей реакции берега и его местных жителей, они же видят, что люди на барже сидят.БОЧКА ОСТАНОВИЛА ПУЛЕМЕТВремя обеда, но у них с собой было – всегда брали в командировки – пропитание в виде сухого пайка. В военных условиях Анголы никогда не знаешь, кто и когда тебя покормит. Покомфортнее разместившись на барже, Володя со своей командой отобедали и стали ждать дальнейшего наступления развязки своего щекотливого положения «робинзонов на необитаемом острове».Солнце палит и жарит до невозможности, на барже спрятаться негде. Время тянется тоскливо, прошло несколько часов, но на берегу никакой активности не наблюдается.Видя такое положение вещей, один мичман из состава группы предлагает свои услуги Володе по доставке своего тела на берег вплавь и решения вопросов с местным населением по снятию команды с баржи и доставки на берег. До берега расстояние небольшое, но, учитывая наличие хищных обитателей морских глубин в этом районе, Володя проведение данной операции не санкционировал.Для привлечения внимания на берегу Володя дал несколько очередей из автомата в воздух. Реакции со стороны берега никакой, все тихо, сонное царство не расшевелилось.Прошел еще один час. Со стороны моря в бухту стал заходить рыбацкий баркас. Чтобы привлечь его внимание к себе, наши «робинзоны» поневоле начали бегать по барже, кричать и махать руками. Для усиления эффекта дали несколько выстрелов в воздух. Результат получился противоположный, баркас скоренько развернулся и испуганно обошел их по большой дуге от греха подальше.В то же время на берегу проявилось некоторое оживление, на причал приехал здоровенный «Лендровер» и собралась группа людей в камуфляже, то есть военных. Еще одна группа людей в камуфляже скрылась в прибрежных камнях выступающего в бухту небольшого мыса.Время неумолимо катилось к вечеру, до наступления темноты оставалось совсем немного, и Володя уже начал думать об организации ночевки на барже. Как известно, ночь в этих широтах наступает быстро. Но тут свершилось чудо! Со стороны порта к барже направился рыбацкий баркас со шлюпкой на буксире.Подойдя вплотную к барже, группа военных, сидящих на баркасе, провела недолгие переговоры с сопровождающим Володину группу ангольским офицером. После этого группу посадили в шлюпку и стали буксировать к причалу.Встреча на берегу была угрюмой и настороженной. Встречали ангольские военные, вооруженные до зубов, и, судя по расцветке их головных беретов, это явно был какой-то местный спецназ или служба охраны. Группу встречающих возглавлял гражданский «в белых штанах» – как позже выяснилось, помощник местного провинциального комиссара.Началась тщательная проверка документов. Проверили документы у сопровождающего группу ангольского офицера. В его командировочном предписании значилось, что с ним следуют товарищ Володя, товарищ Александр и товарищ Сергей. Так в воюющей стране под своими именами и числились все наши военные советники и специалисты. Я был просто товарищ Юра, а вернее, как значилось в картонной бумажке, выдаваемой нам в Анголе, просто помощник Юра. Наши загранпаспорта забирались и хранились в военной миссии, и перемещались мы по стране без всяких документов.Но бдительного помощника военного комиссара такая запись в командировочном удостоверении ангольского офицера не удовлетворила, и он стал требовать документы у всех членов группы, которых у наших «товарищей» не было и в помине. Наудачу у Володи был с собой пропуск на боевой информационный пост, который находился в штабе ВМФ Анголы. Это и помогло выйти из щекотливого положения, в которое угодила наша группа. Пропуск Володей был предъявлен бдительному помощнику комиссара, а в отношении других членов группы Володя подтвердил, что они следуют с ним.На этом процедуру проверки закончили и, погрузив всех в автотранспорт, повезли для дальнейшего разбирательства к военному комиссару провинции, куда срочно вызвали начальника берегового поста наблюдения. Володя был знаком с этим начальникам берегового поста по встречам в Луанде, и это окончательно помогло снять напряжение в отношениях местного населения к свалившимся как снег на голову иностранцам. Взаимное опознание состоялось, группу разместили в домике на окраине городка, и командировка началась.Самое интригующее и интересное во всей этой ситуации – то, как развивались события и что стало позже известно из рассказа начальника берегового поста.После той первой Володиной стрельбы для привлечения внимания все на берегу всполошились не на шутку, сонное африканское царство проснулось. Стали собирать информацию, что случилось. По полученным сведениям, получилось, что подошел какой-то неопознанный военный катер, высадил вооруженную группу в составе трех «белых» и одного «черного» и ушел на юг.Стали отрабатывать предположение, что это разведывательно-диверсионная группа ЮАР с проводником – «идет война, ангольцы, будьте бдительны». Но у ангольских товарищей не возникли вопросы: что же эта «юаровская» диверсионная группа делает на одинокой барже и зачем стреляет в воздух?Помните ту, вторую группу в камуфляже, которая скрылась в камнях? Так вот они стали держать Володю с товарищами под постоянным прицелом пулемета и ждать команды или дальнейших указаний. На ночь диверсионную группу оставлять на барже было нельзя, и, чтобы не рисковать, было принято решение расстрелять высадившихся коммандос, то есть Володю и иже с ним. Но команда на их расстрел не поступила только потому, что кому-то из командиров ангольских военных стало жалко баржу и бочку, на которой она стояла. Спасибо этому рачительному хранителю народного имущества суверенной Анголы! Спасибо за то, что все остались живы...Ночь приближалась неумолимо, поэтому местным руководством и было окончательно принято решение попытаться снять всю группу с баржи, пленить и доставить на берег для разбирательства, что так угрюмо и настороженно и было ангольцами сделано и в дальнейшем развязало всю эту критическую ситуацию.Группа Володи успешно приступила к восстановлению работоспособности берегового поста наблюдения, работы было много. Недельная командировка затянулась, за работой прошел месяц. Обещанный торпедный катер, который должен был их забрать во время своего возвращения в Луанду после ремонта, так и не появился на горизонте. Обещанного три года ждут. Про них все забыли. Связи с Луандой никакой, информация не поступает. В оторванности от цивилизации и в полном отсутствии каких-либо сведений извне встали вопросы: что делать дальше и как возвращаться обратно в Луанду?Володя принял решение возвращаться обратно автотранспортом, обеспечить которым взялась ангольская сторона. По совету местных военных для обеспечения безопасности путешествия по военным дорогам Анголы выехали в ночное время.Передвигаясь по ночной Анголе с небольшими приключениями и частыми остановками из-за поломок советской автотехники, группа Володи, забытая всеми, только к обеду следующего дня наконец-то вернулась к месту постоянного базирования в Луанду.Наш неутомимый начальник штаба группы советников и специалистов ВМФ невнимательно выслушал доклад Володи о возвращении и результатах месячной их командировки. Невнимательно выслушал результаты отвратительной их доставки и высадки к месту командировки и сказал: «Ну что сделаешь?» Окончанием беседы было его ворчание, что группа не выходила на связь, что не докладывала о состоянии дел ежедневно. На этом выяснение того, где же они были целый месяц, и закончилось. Что ели и что пили целый месяц – его не заинтересовало. Я бы им спасибо сказал, что живыми вернулись. Автор: Юрий Ласьков, Независимое военное обозрение Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Бч-4 Волга Опубликовано 3 октября, 2011 Поделиться Опубликовано 3 октября, 2011 Засекреченная катастрофа в Саргассовом море СМИ 02.03.2011Г 25 лет назад затонула советская атомная подводная лодка К-219, причины аварии до сих пор не преданы огласке 4 октября 1986 года в газете «Правда» было опубликовано короткое сообщение ТАСС: «Утром 3 октября на советской атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошёл пожар. Экипажем подводной лодки и подошедшими советскими кораблями производится ликвидация последствий пожара. На борту подводной лодки есть пострадавшие. Три человека погибли. Комиссия пришла к выводу, что опасности несанкционированных действий оружия, ядерного взрыва и радиоактивного заражения окружающей среды нет». На самом деле погибли четыре человека, а впоследствии скончалось еще четверо моряков. Через два дня лодка затонула в Атлантическом океане на глубине 5500 метров. Что же произошло? Маневр «Сумасшедший Иван» 3 сентября 1986 года атомный подводный крейсер стратегического назначения К-219 вышел из военной базы Гаджиево и направился к побережью США, где должен был нести боевую службу с 15 ядерными ракетами на борту. Командир атомохода капитан первого ранга Игорь Британов предпринял на переходе ряд мер скрытности: маскировался в шумах попутного сухогруза, тщательно огибал установленные на морском дне технические средства американской гидроакустической системы обнаружения подводных лодок СОСУС. Однако К-219 все-таки была засечена в районе Исландии, и командование ВМС США получило сведения о входе неизвестной субмарины в Атлантику. Навстречу нашей лодке, как позже стало ясно, вышла американская субмарина. 3 октября, за несколько часов до входа в зону патрулирования, в 680 милях на северо-восток от Бермудских островов произошёл гидроакустический контакт с подводной лодкой типа «Лос-Анджелес» USS Augusta (SSN-710). Капитан первого ранга Британов применил специальный маневр (американцы называют его «Сумасшедший Иван») с целью обнаружения следующей в кильватере лодки противника. В этот момент произошел удар, ракетная шахта №6 разгерметизировалась и в неё хлынула вода. При ее взаимодействии с компонентами ракетного топлива образовалась взрывоопасная смесь. Произошел взрыв, который разрушил внешнюю стенку прочного корпуса и плутониевые боеголовки ракеты. Некоторые части ракеты вылетели в море, остальные упали внутрь крейсера и, в реакции с водой, начали вырабатывать ядовитые газы. Через две минуты после взрыва командиру К-219 удалось поднять АПЛ на поверхность воды. Экипаж покинул полузатопленный загазованный четвёртый (ракетный) отсек и задраил герметичные переборки. Борьба за живучесть Началась борьба за живучесть крейсера. Поначалу моряки сумели уменьшить распространение ядовитых примесей из аварийного четвертого в другие отсеки. Но через поврежденные магистрали и трубопроводы по лодке все-таки медленно расползался ядовитый туман. Местами уровень загрязненности превышал предельно допустимый в 2--3 тысячи раз. Было предпринято несколько попыток слить компоненты топлива и прокачать забортной водой ракетную шахту. Но они оказались безуспешными. Аварийная партия в спецснаряжении сумела пробраться в четвертый отсек и вынести тела погибших. Через четырнадцать часов непрерывной борьбы за жизнь корабля пожар прорвался в пятый отсек. Вскоре сработала аварийная защита реакторов. При этом компенсирующие решетки, заглушающие реактор, автоматически должны опускаться вниз. Однако они «зависли». На двигатели их приводов не поступало электропитание, перегорели кабели. Теперь нужно было во что бы то ни стало заглушить реактор. Ведь в любую минуту мог произойти ядерный взрыв. А дело, кстати, было очень близко от берегов США. Кому-то нужно было идти на смертельный риск. Первым в аварийный отсек отправился командир группы Николай Беликов. Он спустился на крышку реактора. Отвернул контргайку на одном из приводов ручного опускания КР. Вставил специальный ключ. И сумел опустить первую решетку. Но высокая температура в реакторном дала о себе знать: Беликов, едва вернувшись в соседний отсек, потерял сознание. Очнувшись, офицер ушел обратно в реакторный отсек уже с матросом Сергеем Премининым. Вместе опустили на нижний концевик еще две решетки. И опять, выйдя передохнуть в соседний отсек, Беликов потерял сознание. Сергей Преминин (вечная ему память!) в одиночку еще раз добрался до реактора и вручную заглушил последнюю решетку. Обратно выйти он уже не смог. Бушующий огонь отрезал ему путь к жизни. Парень сгорел, предотвратив ядерную катастрофу в десятки раз страшнее Хиросимы. Через 77 часов борьбы за живучесть лодки стало ясно, что ее не спасти. Экипаж перебрался на прибывшее в точку бедствия спасательное судно. Последним покинул лодку ее командир, капитан второго ранга Британов -- в 11.00 6 октября. В 11.03 К-219 затонула, унося в своем чреве тело матроса Сергея Преминина - простого парнишки из деревни Скорняково, что недалеко от Великого Устюга - третьего, младшего сына в крестьянской семье. Почему замолчали трагедию Несмотря на начавшуюся в стране гласность, о подвиге Сергея Преминина народ не узнал. Дело в том, что уже в середине октября в американскую прессу просочилось сообщение о том, что «атомная подводная лодка ВМС США в ходе патрулирования в Атлантическом океане получила повреждения корпуса в результате столкновения с подводным объектом». Горбачев в это время готовился к встрече с Рейганом в Рейкьявике, и трагедию засекретили. Правда, был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23 июля 1987 года: «За мужество и отвагу, проявленные при выполнении воинского долга, наградить орденом Красной Звезды Преминина Сергея Анатольевича, матроса (посмертно)...» Но с чем это связано, мало кто знал. Тихонько уволили из Вооруженных сил капитана второго ранга Британова. Так же безгласно расформировали экипаж К-219. В том, что катастрофа произошла в результате столкновения с американской ПЛ, мало кто из военных моряков сомневается. Когда после взрыва наша лодка всплыла в надводное положение и был отдраен верхний рубочный люк, старший помощник командира капитан третьего ранга Сергей Владимиров обнаружил вдоль левого борта, от аварийной шахты и далее в корму, двойную борозду, отливающую металлическим блеском. Обратили на нее внимание и другие члены экипажа. Откуда она взялась? Специалисты так и не нашли убедительного объяснения. Одни предполагают, что это результат воздействия оторванной крышки аварийной шахты. Другие, приводя расчеты, доказывают, что свежий след на металле не мог быть прочерчен крышкой, что дело не обошлось без воздействия постороннего предмета, возможно, даже и иностранной подводной лодки. Впрочем и американская пресса косвенно подтверждает такую версию. Вот, например, что писала газета «Вашингтон пост»: «Американские специалисты-подводники подтвердили, что еще до того, как Горбачев известил Рейгана о случившемся, США уже знали о происшедшем на советской подводной лодке. Хотя они не пожелали раскрыть детали относительно того, кто первым передал сообщение об аварии, вероятно, что оно поступило от американской субмарины, осуществляющей слежение за советской ПЛ». В те октябрьские дни в американской печати авария на нашей АПЛ освещалась с налетом сенсационности, но в целом информация была взвешенной. В местные газеты иногда просачивались кое-какие детали. Например, о том, что в первой половине октября 1986 года АПЛ ВМС США «Аугуста» в ходе патрулирования в Атлантике получила повреждения корпуса в результате столкновения с подводным объектом и прибыла в порт приписки Нью-Лондон (штат Коннектикут) для ремонтных работ в сухом доке. Указывалось, что в результате осмотра выявлено повреждение носовой части корпуса и обтекателя гидроакустической станции. К ремонту субмарины привлекли строго ограниченный круг специалистов частной фирмы. Официальные представители ВМС США комментировать происшедшее отказались. Кстати, через 15 лет ситуация полностью повторилась с ремонтом американской АПЛ «Гротон» после гибели АПЛ «Курск»! Тогда, если вспомнить, поначалу информационные агентства со ссылкой на источники в штаб-квартире НАТО и американской администрации сообщили о том, что в районе аварии «Курска» находились две американские подлодки, а также разведывательный корабль ВМС США «Лоялл2». Однако впоследствии официальные представители Пентагона и НАТО стали опровергать эту информацию. Между тем на следующий день после аварии «Курска» российские средства технической разведки осуществили радиоперехват: американская подлодка «Мемфис» запросила разрешение на экстренный заход в Норвегию для ремонта. Когда эта информация стала достоянием западной прессы, вначале последовало опровержение, а затем не очень убедительное пояснение норвежских властей, что ремонт американской лодки плановый, однако что именно ремонтируется на субмарине, какими силами и где конкретно, от СМИ пока скрыто. И это неудивительно. История подводных столкновений свидетельствует: еще никто и никогда не признавался в том, что совершил таран иностранной субмарины. Тем не менее, рано или поздно секретные документы военно-морских штабов, хранящие информацию об этих случаях, становятся достоянием гласности. Не станет, видимо, исключением и трагедия К-219. Подводное противостояние Кстати сказать, после того, как Кремль добился «дружбы с Америкой», подводное противостояние между нашими флотами не стало менее жестким. 11 февраля 1992 года протаранили друг друга наша атомная подлодка «Б-276» и американская «Батон-Руж». 20 марта 1993 года столкнулись российский подводный стратегический ракетный крейсер «К-407» и атомарина США «Грейлинг». Адмирал Игорь Касатонов в своих воспоминаниях «Флот вышел в океан» пишет: «20 подводных столкновений, в большей степени по вине американцев, произошло за последнее время». Может сложиться впечатление, что в результате подводных столкновений большей частью страдают только наши лодки. Это совсем не так. - Просто мы почти ничего не знаем о последствиях столкновений для американской стороны, - прокомментировал ситуацию известный спасатель контр-адмирал Юрий Сенатский. - Такие сведения наш стратегический соперник, конечно же, засекречивает. Но я, например, знаю случай, когда наша «К-306» так протаранила американскую «Патрик Генри», что та всплыла и экипаж начал энергично бороться за живучесть. Наша «К-19» одним ударом «уложила» американскую лодку «Гэтоу» на дно Баренцева моря. Тогда только чудо спасло американцев от гибели. Так что в подводном столкновении шансы у обеих сторон примерно равны (при соизмеримости тоннажа). Правда, многое зависит и от того, какими частями соприкасаются лодки. Скажем, тот, кто ударил килем, конечно, имеет преимущество. Именно по этой причине крупнотоннажные К-219 или «Курск» (24 тысячи тонн водоизмещения) могли получить тяжелейшую пробоину от столкновения с среднетоннажной (у американцев, к примеру, нет лодок свыше 8 тысяч тонн подводного водоизмещения) субмариной. Из досье «СП» Погибли во время аварии на К-219: командир БЧ-2 капитан 3 ранга А. Петрачков, матрос-ракетчик Н. Смоглюк, машинист И. Харченко, реакторщик С.Преминин. Впоследствии умерли ещё четыре члена экипажа К-219: капитан третьего ранга В.Марков, капитан-лейтенант В. Карпачев, капитан второго ранга И. Красильников, старшина первой статьи Р.Садаускас. -http://svpressa.ru/society/article/48403/ Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться Награды
Беланов А.П. Опубликовано 5 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 5 октября, 2011 А вот другая версия тех событий (рассказ участника событий): Михаил Саленков25 лет назад в Атлантическом океане погибла советская атомная подводная лодка К-219. Экипаж трое суток пытался удержать корабль на плаву и предовратить ядерную катастрофу, но в итоге АПЛ затонула на глубине свыше 5 км. Большую часть моряков удалось спасти.Об аварии на советской атомной подлодке в Атлантике были сняты два кинофильма. Один из них – по книге "Враждебные воды", которую написали офицер экипажа К-219 Игорь Курдин и бывший военно-морской атташе американского посольства в Москве Питер Хухтхаузен. Игорь Курдин рассказал Радио Свобода о событиях 25-летней давности и современном состоянии российского подводного флота:– В те годы, а это были годы холодной войны, на боевом патрулировании в Мировом океане, как с нашей стороны, так и с американской, находилось достаточно много подводных ракетоносцев, готовых в любой момент нанести ракетно-ядерный удар по противнику. Мы выходили в "автономки" в среднем по два раза в год. Это была колоссальная нагрузка и на "железо", и на экипажи подводных лодок. Я три года был старшим помощником командира в этом экипаже, но именно в тот год меня направили на учебу в Ленинградскую военно-морскую академию, и экипаж пошел в море с другим старпомом и не на нашей родной лодке К-241, к которой был приписан, а на однотипной К-219.Когда лодка уже находилась в боевом районе, на глубине 45 метров произошел взрыв баллистической ракеты в шахте номер шесть. Подробное описание технических причин взрыва можно найти в моей книге. Взрыв 16-тонной ракеты с ядерной боеголовкой привел к тому, что лодка начала тонуть. Профессиональные и грамотные действия командира экипажа позволили удержать лодку, она провалилась где-то до глубины 100 метров, затем моряки сумели осуществить аварийное всплытие. Но в четвертом отсеке, где располагаются 8 из 16 шахт, начался и пожар и поступление паров окислителя в отсек, в результате этого в первые минуты аварии погибли три человека. После этого борьба за живучесть велась еще несколько суток, но, к сожалению, она успехом не увенчалась и 6 октября 1986 года в районе Бермудского треугольника К-219 затонула на глубине 5650 метров.Когда из строя начала выходить система управления ядерным реактором (а на К-219 два этих реактора), погиб спецтрюмный матрос Сергей Преминин, он вручную заглушил один из реакторов, тем самым предотвратив тепловой взрыв и возможные последствия заражения прилегающей акватории.О подъеме лодки после катастрофы речь даже не шла, потому что слишком большая глубина – пять с лишним километров. Ребята мне рассказывали: когда лодка погружалась, под действием давления воды происходили взрывы и других ракет. Лодку потом обследовали подводные аппараты, в том числе и наши аппараты "Мир", и обнаружили, что ракет там уже нет, они все взорвались, крышки сорваны, боеголовки тоже разлетелись, поднимать ее не было никакого смысла. Поэтому координаты гибели лодки объявлены "координатами памяти", лодка продолжает лежать на этой глубине на дне Атлантического океана.К сожалению, приходится констатировать, что ни из этой аварии, ни из последующей гибели АПЛ "Комсомолец" надлежащих выводов сделано не было. "Комосомолец" мы потеряли через три года после К-219. Это была самая современная подводная лодка Советского Союза с титановым корпусом. Еще спустя несколько лет мы потеряли "Курск", потом была авария на "Нерпе". Если сравнивать с американским подводным флотом, то, потеряв две атомные подводные лодки в 60-х годах - "Трешер" и "Скорпион" - они лодок больше не теряли. Да, происходили аварии, да, была и гибель людей, но лодки не тонули.В последнее время высшее руководство России заявляло о том, что в ближайшие 5-10 лет будут полностью перевооружены армия и флот. В частности, об этом говорил председатель правительства Владимир Путин. Хотелось бы надеяться, что это коснется и подводного флота. Сейчас На Белом море идут испытания подводных лодок, которые строятся в Северодвинске. Видимо, премьер знает, о чем говорит.ашttp://www.svobodanews.ru/content/article/24347230.html Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 6 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 6 октября, 2011 О гибели кораблей Черноморского флота до сих пор ходят легенды и мифы. Говорят, что правды в них мало, однако она все же есть. «Жан Жорес» грозит Феодосии? Среди жителей Феодосии популярна легенда о транспорте «Жан Жорес»: «В годы Второй мировой войны у берегов феодосийской бухты затонул корабль с огромным количеством взрывчатки на борту. С тех пор и лежит пароход на песчаном дне, всего в нескольких десятках метров от набережной Десантников. Лежит и смотрит глазом-пробоиной на едящих, пьющих, гуляющих горожан. И когда список грехов 2500-летнего города будет переполнен, «Жан Жорес» взлетит на воздух. Повторится знаменитая галифакская катастрофа, когда в годы Первой мировой взорвавшийся транспорт с боеприпасами, по сути дела, уничтожил большой канадский город». Понятно, что правды в этой легенде немного. А теперь — как это было на самом деле… На самом деле судно длиной 112 метров затонуло 17 января 1942 года и находится на дне феодосийского залива в восьмистах метрах от городской набережной. Сам теплоход был построен в конце 1931 года и назван в честь руководителя Французской социалистической партии Жана Жореса. В 1942 г. теплоход обеспечивал керченско-феодосийскую десантную операцию. В ночь с 15 на 16 января с «Жана Жореса» выгрузили 7 артиллерийских орудий, 6 цистерн с горючим, 4 грузовика и несколько спецавтомашин. Завершить разгрузку не успели. С приближением рассвета судно, опасаясь угрозы с воздуха, вышло в открытое море. С наступлением темноты оно легло на обратный курс. Шторм, а также отсутствие навигационных огней на берегу, вызванное потребностями светомаскировки, затрудняли маневрирование. «Жан Жорес» подорвался на мине, возможно, советской. Экипаж грамотно боролся за живучесть судна, и в течение двух часов оно оставалось на плаву. Затем командование, дабы не рисковать жизнью людей, отдало приказ покинуть «Жан», и он вскоре затонул. В послевоенное время судно подвергалось обследованию водолазов. На борту теплохода были обнаружены артиллерийские орудия и патроны для винтовок. Что же касается снарядов, то о них сообщается: «Боезапас не обнаружен». Это, разумеется, не обязательно означает то, что на борту его нет. По свидетельству экспертов, именно подозрение о наличии на затонувшем транспорте опасного груза стало причиной принятого в 1970-е годы окончательного решения об отказе от его подъема. Химическая «Грузия» «Жан Жорес» далеко не единственное затонувшее у берегов Крыма судно, имеющее на борту значительное количество боеприпасов. И отнюдь не всегда эти боеприпасы обычные… Полна мрачных загадок история теплохода «Грузия». Судно построили в 1928 г. в Германии, на верфи Крупа, в городе Киль. 11 июня 1942 г. в 21.45 «Грузия» в сопровождении базового тральщика «Щит» и 5 сторожевых катеров вышла из Новороссийска в Севастополь. По официальным данным, на борту находились 708 человек маршевого пополнения и 526 т боеприпасов, а по неофициальным — 4000 человек и 1300 т боеприпасов. Вечером 12 июня, когда конвой находился в 45 милях южнее мыса Айя, конвой подвергся нападению немецкой авиации. С 20.30 по 21.35 на него сбросили около 150 бомб и 8 торпед. Прямых попаданий не было, но две фугаски взорвались в 8 — 10 метрах от кормы «Грузии», а третья рванула в 50 м от левого борта. Тем не менее тральщики отбуксировали судно в Севастополь, где на подходе к Минной пристани в 4.48 утра 13 июня его вновь атаковали 5 самолетов. Одна из бомб попала в кормовой трюм с бое- припасами. В 4.55 там произошла детонация. Силой взрыва корпус судна разорвало пополам. Кормовая часть корпуса быстро затонула с креном на правый борт, а через 8 минут на дно пошла и носовая. Погибли почти все, кто находился на борту. Лишь несколько контуженых человек смогли подобрать в воде матросы спасательных катеров… Тщательное водолазное исследование затонувшего транспорта произвели уже после освобождения Севастополя от немцев в 1945 году. Работами занимался 21-й аварийно-спасательный отряд Черноморского флота — 21 АСО ЧФ под командованием капитана 1 ранга Н. Т. Рыбалко. Расчеты производил инженер-майор К. А. Цыбин. Первой подняли кормовую часть. Ее отбуксировали в Казачью бухту и затопили там на мелком месте. Подъем носовой части провели в феврале — ноябре 1949 г. Ее также затопили в бухте Казачьей на глубине около 21 м. На этом история, однако, не закончилась… Дело в том, что рядом с бухтой находился аэродром Херсонес, который тогда выполнял функции правительственного. Опасное соседство с затопленным транспортом, с которого не до конца выгрузили боеприпасы, не устраивало службу безопасности. Поступило категорическое распоряжение об исследовании и подъеме обломков «Грузии». Водолазы спустились и составили акт обследования. В акте отмечалось наличие в трюмах теплохода снарядов. В период с 18 по 20 декабря 1956 г. части корпуса «Грузии» вновь были обследованы водолазами. Неожиданностью оказалось наличие артиллерийских снарядов с отравляющими веществами типа иприт и люизит и химических авиабомб различных калибров. Сами же работы по подъему «Грузии» начались только в 1959 году. Теплоход отвели подальше от правительственного аэродрома и там затопили. Похоже, что в июне 1942 г. советское командование намеревалось применить против немцев, атаковавших Севастополь, химические вещества, и только успех летчиков люфтваффе, отправивших на дно транспорт, предотвратило такой поворот событий. «Макаров», он же «Шмидт» Возможно, что с отравляющими веществами связана и мрачная тайна ледокола «С. Макаров». Это судно английской постройки, первоначально именовавшееся «Князь Пожарский». Оно прибыло из Великобритании в Архангельск в феврале 1917 г. В мае 1920 г. ледокол получил новое название, мистическим образом предопределившее его судьбу, — «Лейтенант Шмидт» и был переоборудован во вспомогательный крейсер. Затем «Шмидт» разоружили, вернули ему первоначальный статус, переименовали в честь великого флотоводца и в 1926 г. перевели в Мариуполь, порт на Азовском море. В последний раз ледокол был замечен 17 ноября 1941 г. в Туапсе. Оттуда он должен был следовать в Севастополь, где уже шли ожесточенные бои, но в порт назначения не прибыл. Четыре дня спустя тогдашний командующий ЧФ Филипп Сергеевич Октябрьский (Иванов) написал в своем дневнике: «Вот только нет данных о ледоколе «С. Макаров»…» Начались поиски, закончившиеся безрезультатно 26 ноября. Ледокол бесследно исчез. Одной из версий, выдвинутых при расследовании инцидента, стало предательство части команды, пожелавшей перейти на сторону неприятеля. Якобы в соответствии с традициями пиратских романов капитан Чертков был убит и выброшен за борт. Судно с экипажем из бунтовщиков ходило, как сообщали ряд свидетелей, под немецким флагом по маршруту Констанца — Одесса. Имелась, впрочем, и другая версия. Ее сформулировал известный военно-морской историк из Германии Ю. Мейстер в своей книге «Советские корабли во Второй мировой войне», вышедшей в Лондоне в 1977 г. По мнению автора, «Макаров» с взбунтовавшимся экипажем на борту пытался перейти на сторону противника, но не смог. Поднятая по тревоге советская военная авиация уничтожила судно и всех, кто на нем находился, в январе 1942 г. вблизи мыса Тарханкут, у западных берегов полуострова Крым. А в 2005 г. свой вариант разгадки тайны ледокола «С. Макаров» предложил известный российский военный историк Александр Широкорад. Он утверждает следующее: на самом деле «Макаров» 17 ноября вышел не из Туапсе в Севастополь, а наоборот. Однако перед выходом ему в целях секретности на период перехода присвоили другое название — «Керчь». Связано это было, скорее всего, с тем, что судно везло секретный груз, предположительно химические боеприпасы. О переименовании знали только посвященные. В нарушение приказа — торговым судам проходить через фарватер только днем — ледокол шел ночью. А в начале войны, опасаясь прорыва итальянского флота, советские адмиралы буквально напичкали Черное море минными полями. Неподалеку от мыса Фиолент прогремел взрыв. Радисты Севастопольской охраны водного района (ОВР) приняли радиограмму: «Ледокол «Керчь». Подорвался на мине. Тону. Вышлите катера!». Поскольку командованию ОВР о переименовании не доложили, оно приняло сообщение за хитрость немцев, захвативших советские шифры. Никакие катера, ясное дело, никуда не послали. Судно со всем экипажем и грузом отравляющих веществ пошло на дно, где и пребывает по сей день, в непосредственной близости от курортов ЮБК. Разумеется, версия Широкорада имеет все права на существование. Однако это всего лишь версия, а не истина в последней инстанции. Гипотеза о бунте на борту обладает не меньшей степенью достоверности. В конце концов, можно сконструировать модель развития событий. К примеру, игры с переименованием судна можно объяснить не стремлением скрыть ядовитый груз, а попыткой советских спецслужб скрыть факт мятежа. Кроме того, вряд ли о переименовании судна не знал командующий флотом Октябрьский, ведь его дневник не предназначался для публикации, и адмиралу не было нужды лгать. У «Памяти Меркурия» плохая судьба Другой бунт предположительно произошел на борту крейсера «Коминтерн». Судно имеет очень бурную историю. Оно в 1905 г. вошло в состав Черноморского флота в качестве крейсера под названием «Память Меркурия». К слову, согласно давней традиции, на Черном море постоянно должен иметься корабль с таким именем, и гибель зимой 2001 г. одноименного теплохода, принадлежавшего одной из симферопольских фирм, симптоматична. (Тогда в результате катастрофы, произошедшей у южных берегов Крыма, погибли 20 человек. Судно, выполнявшее рейс Стамбул — Евпатория, на борту которого находились 52 человека и несколько сот тонн груза, затонуло в нейтральных водах в 150 км от Севастополя.) Однако 25 марта 1907 г. «Память…» стала «Кагулом». В 1913 — 1914 гг. она прошла капитальный ремонт, участвовала в Первой мировой войне, а 16 декабря 1917 г. перешла на сторону советской власти, потом переходила из рук в руки: немцы, Антанта, белые — и пришла в полную негодность. Советская власть восстанавливала «Кагул» достаточно долго, около трех лет (1921 — 1923 гг.). В самый разгар работ (1922 г.) грянуло решение о переименовании корабля в «Коминтерн». Он вошел в строй в качестве учебного крейсера. С началом военных действий в 1941 году «Коминтерн» был переформирован в минный заградитель. Экипаж его насчитывал 490 человек. Об участии «Коминтерна» в Великой Отечественной войне справочники говорят уклончиво: «оборона Одессы и Севастополя, осуществлял воинские перевозки». Разумеется, ни слова о бунте на корабле вы там не найдете. Однако слух об этом событии устойчив. Он переходит от одного поколения моряков и писателей-маринистов к другому. Один из журналистов, пишущих о флоте, несколько лет назад обращался к автору этих строк с просьбой проконсультироваться с сотрудниками правоохранительных органов на предмет нахождения в архиве главного управления СБУ в Симферополе материалов об инциденте. Стражи правопорядка рассказали, что, разумеется, мятеж почти 60-летней давности уже не относится к разряду наших X-files. Однако для того чтобы разыскать нужную папку, необходимо знать либо фамилию обвиняемого, либо следователя, который вел уголовное дело. Разумеется, бунт на флоте в воюющей стране никак не мог иметь «прессы». Поэтому имена и фамилии новоявленных «лейтенантов Шмидтов» остались неизвестными широкой общественности. Не афишировались, понятное дело, и «рыцари плаща и кинжала», поразившие «гидру контрреволюции» на корабле со столь славным именем. Так и остается по сей день «второй броненосец Потемкин» одной из многочисленных тайн Черноморского флота.постоянный адрес статьи: ашttp://1k.com.ua/182/details/22/1 Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 7 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 7 октября, 2011 Как "Адмирал" из Севастополя сбежалВоспоминания участника ухода российского авианосца "Адмирал Кузнецов" с Севастопольского рейда в декабре 1991 годаОпыт автомобилиста по отдыху в Крыму Бегство - такое определение, пожалуй, наиболее точно отражает обстановку, которая вынудила командование Военно-Морского флота России, мягко выражаясь, тайком увести ТАВКР "Адмирал Кузнецов", находившийся на государственных испытаниях под Феодосией, а попросту говоря, приказать командиру авианосца бежать в Заполярье от ставших негостеприимными украинских берегов. Это было непростое и по международным меркам скандальное решение, продиктованное смутным временем, охватившим сухопутные войска, военно-воздушные силы и военный флот некогда могучего Советского Союза. Распадалась огромная страна, бывшие союзные республики лихорадочно делили боевую технику, объявляли своей собственностью воздушные армии, военно-морские базы, полигоны, делили самолеты, ракетные комплексы, корабли... О том, как уходил из Севастополя российский авианосец и рассказывает участник тех событий капитан 2 ранга Виктор Леонидович Канишевский.Как сейчас помню ажиотаж того осеннего дня, когда на "Кузнецове", по возвращению из полигона, где летчики палубной авиации в ходе летно-конструкторских и государственных испытаний отрабатывали взлеты и посадки на авианосец, получили телеграмму президента Украины Кравчука. В ней объявлялось, что корабль является собственностью Украины, что до принятия правительственного решения он должен оставаться на Севастопольском рейде. Разбившись группами по каютам, офицеры да и просто матросы гадали, как на это отреагируют президент России Б. Ельцин, Главком ВМФ В. Чернавин, командующий Северным флотом Ф. Громов.- Я никак не могу взять в толк: зачем Украине с ее закрытым Черным морем корабль, предназначенный для океанской службы? Если уж так ей хочется иметь авианосец, то пусть "Варяг" достраивает или "Ульяновск" -- недоумевал командир БЧ-5 капитан 1 ранга Андрей Утушкин. -- Это чистейшей воды политиканство...- Не без того, - соглашался с ним замполит капитан 1 ранга Владимир Иванов. - Только Россия ни за что не отдаст "Кузнецова".Однако принятая незадолго до злополучной телеграммы декларация о независимости Украины уже разрушила, казалось бы, несокрушимое морское братство экипажа авианосца. Часть офицеров и мичманов, семьи которых находились в Севастополе, не скрывала своего желания служить под украинским "трезубцем", а потому откровенно радовались телеграмме. Мол, зачем на Севере гробить такой прекрасный корабль. Ему надо базироваться поближе к ремонтной базе. А она для авианосца имеется только в Николаеве.В Заполярье, действительно, обслуживать "Кузнецова" было некому. Но у нас в Североморске остались семьи, потому как авианосец со дня закладки предназначался для Северного флота и комплектовался североморцами. Мы, естественно, рвались в Заполярье - домой. И таких было большинство. В их числе оказался и я. А главное - мы во что бы то ни стало хотели вернуть авианосец России.- Подумаешь, будем стоять не на теплом Севастопольском рейде, а на Североморском, - горячился мой сосед по каютам капитан 3 ранга Павел Сторчак. В Североморске у него осталась жена-красавица Елена и дочь, по которым он очень скучал и с которыми почти ежедневно переговаривался по телефону космической связи. Телефон этот, кстати, очень хорошая штука. За сутки записываешься, и тебе на пять минут корабельные связисты дают возможность поговорить с теми, кого ты хотел услышать."Адмирал Кузнецов". Фото из forum.sevastopol.infoНесмотря на полученный из Киева запрет, мы на рассвете все же покинули рейд и прибыли в район Феодосийского полигона для отработки посадок и взлетов палубных самолетов, летчики которых обычно ночевали на берегу. Испытания осуществлялись в динамике. Авианосец шел заданным курсом, к нему приближались взлетевшие с аэродрома в Саках палубные истребители Су-33к и МиГ-29к, гасили скорость, точно нацеливались на срез кормы "Кузнецова" и, ухватившись специальным крюком за аэрофинишер, с ревом турбин садились на палубу, пробежав по ней всего несколько десятков метров.Несмотря на то, что такая работа продолжалась уже не один месяц, нельзя было равнодушно смотреть как стреловидная железная птица сначала опускается с неба или на форсаже устремляется к "трамплину" на носу авианосца и, промчавшись 80 метров по палубе, взмывает в голубую высь. Еще более красочной картиной были ночные полеты. За два месяца такой работы более сотни "сушек" и "мигов" осуществили 500 посадок и взлетов на стальную палубу. Мы уже по "почерку" знали, как садится пилот-легенда, пионер палубной авиации заслуженный летчик испытатель Виктор Пугачев, командир авиадивизии полковник Иван Бахонко, командир эскадрильи Константин Кочкарев, летчики Ярослав Чибир, Игорь Кожин, Виктор Дубовой и другие.В такие моменты особенно остро испытываешь гордость за первый у нашей Родины авианосец, служить на котором не только престижно, но и считалось за честь: отбор офицеров и мичманов проводился на конкурсной основе, а все воинские звания по должности на ступень выше. Первым командиром "Кузнецова" стал капитан 1 ранга Виктор Павлович Ярыгин. На этом плавучем авиагородке, способном нести на себе смешанную авиадивизию, включая вертолетный полк, у меня была должность помощника командира ТАВКР по живучести. Другими словами отвечал за то, чтобы громадный корабль длиной 302 , шириной 70 метров и водоизмещением более 55 тысяч тонн, населенный 6-ю тысячами моряков и летчиков, в самых критических ситуациях оставался на плаву.Киев молчал. Из Заполярья тем временем пришла радио депеша о том, что в Крым вылетел первый заместитель командующего Северным флотом вице-адмирал Юрий Устименко. В Севастопольскую бухту нас не пускали после того как ТАКР " Адмирал Горшков" под напором шквального ветра чуть не разворотил своей мощной кормой всю причальную стенку. Долгожданный гость прибыл на авианосец катером. Несмотря на поздний час, был сыгран большой сбор. Поздоровавшись с экипажем, вице-адмирал с украинской фамилией и украинскими корнями, что тогда, замечу, даже не вызывало у офицеров ТАКВРа никаких раздумий, распорядился распустить моряков, а командиру приказал немедленно сниматься с якоря. Ярыгин начал было объяснить, что две трети офицеров и мичманов, а так же сдаточная команда остались на берегу и прибудут катерами завтра утром.- Ничего, и без них справимся, - решительно заявил рыжий гость. И добавил. -- Они нас на поезде обгонят. Выходим немедленно...- А как же самолеты, которые остались в Саках? - заволновался замполит Иванов.- Сами прилетят в Сафоново, - успокоил Устименко. По решительному тону гостя можно было сделать вывод, что он получил приказ увести "собственность Украины" на Север не только от командующего Северным флотом Ф. Громова, но и самого Главкома ВМФ В. Чернавина. А, может, и самого министра обороны. Значит, Москва дала "добро!" Словом, офицеры управления авианесущего крейсера почувствовали себя участниками необъявленной размолвки между двумя, вчера еще взаимозависимыми, столицами. В 23.40, не подавая никаких сигналов, авианосец в кромешной темноте покинул Севастопольский рейд и взял курс на Босфор. Когда берег оказался далеко за кормой включили ходовые огни.К турецкому проливу шли 30-ти узловым ходом. На рассвете показались предместья Стамбула, а затем и его знаменитый мост через Босфор, на подходе к которому к нам пристроился тихоходный буксир-спасатель с советским Военно-морским флагом. Заявки турецким властям на проход проливной зоны, которые, согласно Конвенции о режиме черноморских проливов, заключенной в швейцарском местечке Монтре в 1936 году, наше консульство в Стамбуле не подавало. Об этом, конечно, Устименко знал, как знал, что нет в этой конвенции и статей, категорически запрещающих проход без заявок. Он приказал сбавить ход до 20 узлов и идти с такой скоростью. В это время я находился в центральном командном пункте, расположенном на десять этажей ниже ходового мостика. Но три десятка наружных телекамер давали полную картину происходящего вокруг "Кузнецова". Громада авианосца, почти впритык с берегами, как между Сциллой и Харибдой, прошла под мостом и устремилась в Мраморное море. Турки проходу не препятствовали. Даже привычный в таких случаях катер-разведчик под турецким флагом отсутствовал. Вдоль борта сновали только мелкие катера. Нас фотографировали, приветствовали взмахами рук, улыбались. Чувствовалось, что владельцы суденышек поражены необычными контурами "Кузнецова". Особенно "трамплином" на баке - изобретением отечественных конструкторов, позволяющее взлетать самолетам без катапульты. Уже на выходе из пролива с буксира подали сигнал "Человек за бортом". Оказывается, несколько моряков с авианосца сбросили спасательный плотик и попытались вплавь добраться до турецкого берега. Команда буксира их выловила и доставила на "Кузнецов". Беглецы, а ими оказались матросы срочной службы, были посажены в карцер, где и находились до самого прихода в поселок Видяево. Позже все они дослужили свой срок и уехали на Украину. Один из них, как мне известно, через год или два написал на корабль покаянное письмо и очень сожалел, что не остался в России. Так как почти две трети офицеров и мичманов остались в Севастополе, то нагрузка на оставшихся на авианосце моряках, естественно, возросла. Во многих подразделениях была отработана взаимозаменяемость, потому особых проблем с несением вахт не было. Средиземное море "полуэкипаж", можно сказать, проскочил на одном дыхании. Но перед Гибралтаром произошла непредвиденная задержка. Авианосец на все четыре винта намотал сорванные штормом рыболовные сети да так плотно, что потерял ход и бросил якорь. Четверо суток корабельные водолазы и часть офицеров, в том числе и я, поочередно спускались под воду, чтобы срезать водолазными ножами капроновые путы.За Гибралтаром нас встретил американский авианосец "Джордж Вашингтон", экстренным порядком вышедший из Норфолка. Его, в отличие от нас, сопровождало полтора десятка кораблей охранения. Не церемонясь, они развернули масштабные учения, начали имитировать атаки. Их самолеты проносились на опасной высоте над настройками "Кузнецова", а в нескольких десятках кабельтовых по курсу и на траверзе вспучивались фонтаны от учебных бомбометаний. Один из американских вертолетов даже предпринял попытку сфотографировать через кормовое открытие внутренности авиационного ангара "Кузнецова". В азарте он чуть было не влетел внутрь гигантского помещения. Но в это время крейсер резко увеличил ход и вертолет закачало на спутной волне воздуха за кормой авианосца. Но и после этого американцы не свернули необъявленные двусторонние маневры. На волнах закачались противолодочные буи, сбрасываемые вертолетами с "Джордж Вашингтона" по курсу "Кузнецова". Наверное, думали, что нас сопровождает атомная подводная лодка. Никакой подлодки, разумеется, не было - мы шли в гордом одиночестве. С каким сожалением мы вспоминали в эти минуты наши "сушки" и "миги". Эх, их бы сюда! С каким бы азартом наши асы продемонстрировали янки свое мастерство - на Атлантической волне уверенно седлать стальной плавучий аэродром. Чтобы хоть как-то оградить себя от нахальных выпадов, мы подали сигнал "Провожу учения" и подняли два имевшихся на борту вертолета Ка-27пс. Тем временем встретивший нас в назначенной точке за Гибралтаром СКР "Задорный" стал азартно охотиться за американскими буями, делая порой весьма дерзкие циркуляции вокруг кораблей охранения. Наконец, американский авианосец с эскортом ушли на запад, передав эстафету слежения английскому фрегату. Тот "вел" нас до Норвежского моря, где его сменил уже норвежский сторожевик, который и шел с нами до Нордкапа. А до Кольского залива мы постоянно наблюдали на траверзе большой разведывательный корабль норвежских ВМС "Марьятта".Весь переход от "негостеприимных украинских берегов" до Заполярья занял 27 суток. Встретили нас в поселке Видяево как героев все командование Северного флота, объединения и соединения. Среди заснеженных сопок Заполярья играл духовой оркестр. Звучали торжественные приветствия и слова благодарности за высокую профессиональную подготовку и верность воинскому долгу...К дню прихода , оказывается, в Видяево для "Кузнецова"успели установить плавучий причал, который строили северодвинские корабелы. На целых три года он стал родным домом для авианесущего крейсера и всего экипажа. А то, что "Кузнецов" - единственный в мире авианосец, базирующийся в Заполярье, вызывал у нас чувство гордости и какой-то неопределенности. Что же будет со снабжением , ремонтом и обеспечением и... Но это уже другая тема.По материалам газеты «Северный рабочий», Северодвинскашttp://road-crimea.narod.ru/2003/admiral.htm Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 11 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 11 октября, 2011 (изменено) Атака "Беззаветным" американского крейсера возле мыса Сарыч в 1988гСейчас мало кто помнит инцидент между боевыми кораблями СССР и США у берегов Крыма в 1988г. Да и тогда о нём наши СМИ не особо распространялись, в свете разрядки, перестройки и улучшения отношений с Соединёнными Штатами. А ведь событие было незаурядным... Руководителями и главными действующими лицами операции по вытеснению американцев из наших территориальных вод были: адмирал СЕЛИВАНОВ Валентин Егорович (в прошлом командир 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ, в то время вице-адмирал, начальник штаба ЧФ, впоследствии начальник Главного штаба ВМФ), вице-адмирал МИХЕЕВ Николай Петрович (в то время капитан 2 ранга, начальник штаба 70-й бригады 30-й дивизии противолодочных кораблей ЧФ), контр-адмирал БОГДАШИН Владимир Иванович (в то время капитан 2 ранга, командир СКР "Беззаветный"), капитан 2 ранга ПЕТРОВ Анатолий Иванович (в то время капитан 3 ранга, командир "СКР-6"). Адмирал Селиванов: О готовящемся в феврале 1988 года новом вояже американских кораблей крейсера УРО "Йорктаун" (тип "Тикондерога") и эсминца УРО "Кэрон" (тип "Спрюенс") в Черное море командование ЧФ узнало заблаговременно (разведка флота отслеживала все действия 6 Флота ВМС США). Перед прибытием американских кораблей в Черное море штабом флота была спланирована операция по слежению и противодействию им: выделены сторожевые корабли "Беззаветный" (проект 1135) и "СКР-6" (проект 35), назначен командир этой корабельной группы - начальник штаба 70-й бригады 30-й дивизии противолодочных кораблей ЧФ капитан 2 ранга Михеев Николай Петрович. С командирами кораблей и корабельной группы был произведен тщательный инструктаж по плану операции с проигрышем всех действий на картах и маневренных планшетах. Корабли в операции были распределены так: СКР "Беззаветный", как более крупный по водоизмещению корабль, должен был сопровождать и противодействовать крейсеру "Йорктаун", а "СКР-6" (небольшой по водоизмещению и размерам) - эсминцу "Кэрон". Всем командирам были даны конкретные указания: как только обнаружится, что американцы намереваются проследовать в наши терводы, занять позицию относительно борта американских кораблей со стороны нашего берега, предупредить их о том, что курс их кораблей ведет в терводы, далее, если американцы не внимают этому предупреждению, с входом их в терводы совершить каждым нашим кораблем "навал" на американские корабли. Командиры свои задачи поняли, и я был уверен, что они свои задачи выполнят. План операции одобрил главнокомандующий ВМФ адмирал флота В.Н. Чернавин. Предусматривалось, что с входом американских кораблей в Черное море наши корабли встречают их в районе Босфора и начинают слежение за ними. Я дал указание командиру группы после встречи с американцами приветствовать их прибытие в наше Черное море (именно не забыть в приветствии слово наше) и передать, что мы будем плавать с ними вместе. Ожидалось, что американские корабли проследуют сначала вдоль западного побережья Черного моря, "забегут" в терводы Болгарии, Румынии (они раньше так делали), а потом будут смещаться в восточную часть к нашим берегам. Ну а вторгнуться в наши терводы они, видимо, попытаются, как и в прошлый раз, в районе южной оконечности Крымского полуострова (мыс Сарыч), где границы тервод по конфигурации представляют треугольник с выдвинутой к югу вершиной. Обходить этот треугольник американцы, скорее всего, опять не станут, а пойдут сквозь терводы. Больше мест для такого демонстративного нарушения тервод на Черноморском театре не существует. И вот здесь-то и должна была произойти основная фаза всей операции, а именно недопущение или вытеснение из наших тервод американских кораблей с "навалом" на них, если предупреждения о нарушении тервод на них не подействуют. Что такое "навал"? Это не таран в полном смысле этого понятия, а подход на скорости под небольшим углом как бы по касательной к борту вытесняемого объекта и "вежливое" его "отталкивание", с отворотом от выдерживаемого им курса. Ну, а "вежливость" - уж как получится. Наши корабли взяли американские суда на сопровождение сразу после выхода из Босфора. Поприветствовали, предупредили, что будут плавать с ними вместе, составят им "компанию" в Черном море. Американцы ответили, что им помощи не требуется. Когда я получил эти первые доклады, передал Михееву: "Сообщите американцам: плавать все равно придется вместе. Они у нас в гостях, а по законам русского гостеприимства оставлять гостей без внимания у нас не принято, - а ну как с ними что-нибудь случится". Михеев все это передал. Американцы прошли терводы Болгарии, затем терводы Румынии. Но там румынских кораблей не было (командование румынского флота уже тогда игнорировало все наши предложения). Далее американские корабли отвернули на восток, перешли в район 40-45 миль юго-юго-восточнее Севастополя и начали там какие-то непонятные маневры. Скорее всего, они осуществляли смену или закладку на наши связные кабельные трассы спецаппаратуры съема информации. Крутились американские корабли в этом районе двое с лишним суток. Потом перешли и маневрировали непосредственно в прилегающей к Севастополю морской зоне вне тервод. 12 февраля я находился на КП флота (командующий флотом адмирал М.Н. Хронопуло куда-то улетел по делам). Примерно в 10 часов получил доклад Михеева: "Американские корабли легли на курс 90°, который ведет в наши терводы, скорость 14 узлов. До тервод 14 миль" (около 26 км.). Ладно, думаю, до тервод еще час хода, пусть идут. Приказываю Михееву: "Продолжать слежение". Через полчаса следующий доклад: "Корабли идут теми же курсом и скоростью. До тервод 7 миль". Снова думаю, что они дальше будут делать: войдут в терводы или отвернут в последний момент, "попугав" нас? Помню, я сам в Средиземном море "укрывал" корабли эскадры от ветра и штормовой волны в полукабельтове от границы тервод (ширина 6 миль) греческого острова Крит (его горы ослабляли силу ветра). И не считал, что мы что-то нарушаем. И американцы могли бы также подойти к терводам и потом отвернуть, ничего не нарушив. Следующий поступает доклад: "До границы тервод 2 мили". Передаю Михееву: "Предупредите американцев: ваш курс ведет в терводы Советского Союза, нарушение которых недопустимо". Михеев докладывает: "Передал. Отвечают, что они ничего не нарушают. Следуют прежними курсом и скоростью". Снова даю приказание Михееву: "Еще раз предупредите американцев: нарушение тервод Советского Союза недопустимо. Имею приказ вытеснять вас, вплоть до навала и тарана. Передайте все это в эфир открытым текстом дважды по-русски и по-английски". Михеев снова докладывает: "Передал. Повторяют, что они ничего не нарушают. Курс и скорость прежние". Тогда приказываю Михееву: "Занять позиции для вытеснения". Мы на инструктаже предусмотрели, чтобы навал был более жестким и причинил более существенные повреждения кораблям, вытравить правые якоря и держать их в подвешенном состоянии на якорь-цепях под клюзами правого борта. Так что высокий полубак СКР "Беззаветного", да еще болтающийся справа якорь могли бы основательно порвать борт и все что попадет под навал на борту вытесняемого с его курса корабля. Михеев продолжает докладывать: "До тервод 5,..3,..1 кабельтов. Корабли позиции для навала заняли". Далее доклад: "Американские корабли вошли в терводы". Для уточнения обстановки запрашиваю Боевой информационный пост (БИП) флота: "Доложить точные данные местоположения всех кораблей". Получаю доклад БИП: "11 миль, 9 кабельтовых от береговой черты". Значит, действительно американцы все же влезли в наши терводы. Приказываю Михееву: "Действовать по плану операции". Он отвечает: "Понял". Оба наших корабля начали маневрирование для "навала" на американские корабли.Почти ровно в 11.00 часов, Михеев докладывает: "Сблизился с крейсером до 40 метров"... и далее доклад через каждые 10 метров. Моряки представляют, как сложно и опасно выполнять такие маневры: громадный крейсер водоизмещением 9200 тонн и к нему на ходу как бы "швартуется" сторожевик водоизмещением 3000 тонн, а на другом "фланге" против эсминца водоизмещением 7800 тонн действует совсем маленький сторожевичок водоизмещением всего в 1300 тонн. Представляете: в момент сближения вплотную с этим маленьким сторожевичком, положи эсминец резко руль "лево на борт" - и что будет с нашим кораблем? Не перевернулся бы, - и такое может быть! Тем более, что формально прав в таком столкновении все равно будет американец. Так что сложную и опасную задачу должны были выполнить командиры наших кораблей. Михеев докладывает: "10 метров". И сразу же: "Прошу "добро" действовать!". Хотя все приказания он уже получил, но, видимо, решил все же подстраховаться, - вдруг обстановка изменилась, к тому же все переговоры в эфире записываются и нами, и американцами. Передаю ему еще раз: "Действовать по плану операции!". И далее наступила тишина. Слежу по секундомеру - засек с последним моим приказанием: стрелка пробежала минуту, две, три... Молчание. Не запрашиваю, понимаю, что сейчас творится на кораблях: одно дело инструктаж и проигрыш на маневренных планшетах, а другое дело, как все получится в действительности. Явственно представляю, как высокий полубак "Беззаветного" вместе с вывешенным якорем рвет борт и массивную носовую надстройку американского крейсера "Йорктаун" (надстройка у него сконструирована заодно с бортом корабля). Но что с нашим кораблем произойдет от таких взаимных "поцелуев"? А что происходит во второй паре этой морской "корриды" между "СКР-6" и эсминцем "Кэрон"? Сомнения, неизвестность... Подумалось, что при подобного рода "швартовках" на ходу возможно взаимное присасывание ("прилипание") кораблей друг к другу. А ну, как американцы ринутся на "абордаж"? Мы такую возможность предусмотрели, - на кораблях сформированы и постоянно отрабатываются специальные десантные взводы. Но американцев ведь намного больше... Все это у меня проносится в сознании, пока нет никаких докладов. И вдруг слышу совершенно спокойный голос Михеева, как будто при розыгрыше таких эпизодов на картах: "Прошлись по левому борту крейсера. Сломали пусковую установку ракет "Гарпун". Две разломанные ракеты свешиваются из пусковых контейнеров. Снесли все леера левого борта крейсера. Разбили вдребезги командирский катер. Кое-где порвали борт и боковую обшивку носовой надстройки. Наш якорь оторвался и утонул". Спрашиваю: "Что делают американцы?". Отвечает: "Сыграли аварийную тревогу. Аварийщики в защитных костюмах поливает пусковую установку "Гарпунов" из шлангов и затаскивает шланги внутрь корабля". "Ракеты горят?" - спрашиваю. "Вроде нет, огня и дыма не видно". После этого Михеев докладывает за "СКР-6": "Прошел вдоль левого борта эсминца, срублены леера, разбита шлюпка. Прорывы обшивки борта. Корабельный якорь уцелел. Но американские корабли продолжают переход теми же курсом и скоростью". Даю команду Михееву: "Выполнить повторный навал". Наши корабли начали маневрирование для его выполнения."Как все в действительности происходило в районе "навала", рассказывают Николай Михеев и Владимир Богдашин: К моменту подхода к терводам американские корабли следовали как бы в строю пеленга с расстоянием между ним примерно 15-20 кабельтовых (2700-3600 м.), - при этом крейсер впереди и мористее, эсминец ближе к береговой черте на курсовом угле крейсера 140-150 град. левого борта. СКР "Беззаветный" и "СКР-6" в позициях слежения соответственно за крейсером и эсминцем на их курсовых углах левых бортов 100-110 град. в дистанции 90-100 м. Позади этой группы маневрировали два наших пограничных корабля. С получением приказания "Занять позиции для вытеснения" на кораблях объявлена боевая тревога, загерметизированы носовые отсеки, из них личный состав выведен, торпеды в аппаратах в боеготовом состоянии, на артустановки поданы патроны до линии заряжания в казенники, развернуты аварийные партии, десантные взводы в готовности по местам расписания, остальной личный состав на боевых постах. Правые якоря вывешены на якорь-цепях из клюзов. На ходовом мостике СКР "Беззаветный" Михеев держит связь с КП флота и управляет кораблями группы, Богдашин управляет маневрами корабля, здесь же офицер-переводчик осуществляет постоянную радиосвязь с американскими кораблями. Сблизились с крейсером на дистанцию 40 метров, потом на 10 метров ("СКР-6" то же с эсминцем). На палубе крейсера, площадках надстройки высыпали матросы и офицеры с фотоаппаратами, видеокамерами, хохочут, машут руками, делают, как это принято у американских моряков, непристойные жесты и пр. На левое открытое крыло ходового мостика вышел командир крейсера. С подтверждением приказания "Действовать по плану операции" пошли на "навал" крейсера ("СКР-6" - эсминца). Богдашин сманеврировал таким образом, что первый удар пришелся по касательной под углом 30 град. к левому борту крейсера. От удара и трения бортов посыпались искры и загорелась бортовая краска. Как потом рассказывали пограничники, на мгновение корабли оказались как бы в огненном облаке, после чего за ними некоторое время тянулся густой шлейф дыма. При ударе наш якорь одной лапой разорвал обшивку борта крейсера, а другой сделал пробоину в носовой части борта своего корабля. От удара СКР отбросило от крейсера, форштевень нашего корабля пошел влево, а корма стала опасно приближаться к борту крейсера.На крейсере сыграли аварийную тревогу, личный состав ринулся с палуб и площадок вниз, командир крейсера бросился внутрь ходового мостика. В это время он, видимо, на какое-то время потерял управление крейсером, и тот от удара отвернул несколько вправо, что еще более увеличило опасность его навала на корму СКР "Беззаветного". После этого Богдашин, скомандовав "право на борт", увеличил ход до 16 узлов, что позволило несколько отвести корму от борта крейсера, но одновременно и крейсер довернул влево на прежний курс, - после этого как раз и произошел следующий наиболее мощный и результативный навал, вернее таран крейсера. Удар пришелся в район вертолетной площадки, - высокий острый форштевень с полубаком СКР, образно говоря, влез на крейсерскую вертолетную палубу и с креном 15-20 град на левый борт стал крушить своей массой, а также вывешенным из клюза якорем все, что ему попадалось, постепенно сползая в сторону крейсерской кормы: порвал обшивку борта надстройки, срубил все леера вертолетной площадки, разломал командирский катер, далее сполз на палубу юта (на корму) и тоже снес все леера со стойками. Затем зацепил пусковую установку ПКР "Гарпун", - казалось, что еще немного и пусковая установка будет сдернута с ее крепежа к палубе. Но в этот момент, зацепившись за что-то, якорь оторвался от якорь-цепи и, как мячик (3,5 тонн весом!), перелетев через кормовую палубу крейсера с левого борта, рухнул в воду уже за его правым бортом, чудом не зацепив никого из находившихся на палубе матросов аварийной партии крейсера. Из четырех контейнеров пусковой установки ПКР "Гарпун" два были разломаны пополам вместе с ракетами, их оторванные головные части свисали на внутренних кабелях. Еще один контейнер был погнут.Наконец полубак СКР сполз с кормы крейсера на воду, мы отошли от крейсера и заняли позицию на его траверзе в расстоянии 50-60 метров, предупредив, что повторим навал, если американцы не выйдут из тервод. В это время на палубе крейсера наблюдалась странная суета личного состава аварийных партий (все негры): растянув пожарные шланги и слегка попрыскав водой разломанные ракеты, которые не горели, матросы эти шланги и другие противопожарные средства вдруг стали спешно затаскивать во внутренние помещения корабля. Как позднее выяснилось, там начался пожар в районе погребов ПКР "Гарпун" и противолодочных ракет "Асрок". Валентин Селиванов: Через некоторое время получаю доклад от Михеева: "Эсминец "Кэрон" отвернул с курса и следует прямо на меня, пеленг не меняется". Морякам понятно, что значит "пеленг не меняется", - то есть идет на столкновение. Передаю Михееву: "Переходи на правый борт крейсера и прикрывайся им. Пусть "Кэрон" его таранит". Николай Михеев: Но "Кэрон" подошел к нам на расстояние 50-60 метров с левого борта и лег на параллельный курс. Справа на таком же расстоянии и тоже параллельным курсом следовал крейсер. Далее американцы начали на сходящихся курсах как бы зажимать СКР "Беззаветный" в клещи. Приказал зарядить реактивные бомбометные установки РБУ-6000 глубинными бомбами (американцы это видели) и развернуть их по траверзу на правый и левый борт соответственно против крейсера и эсминца (правда, обе установки РБУ действуют в боевом режиме только синхронно, но американцы этого не знали). Вроде подействовало - американские корабли отвернули. В это время на крейсере стали готовить к вылету пару вертолетов. Доложил на КП флота, что американцы готовят вертолетами нам какую-то пакость. Валентин Селиванов: На доклад Михеева передаю ему: "Сообщите американцам - вертолеты в случае их подъема в воздух будут сбиты, как нарушившие воздушное пространство Советского Союза". Одновременно передал приказание на КП авиации флота: "Поднять в воздух дежурную пару штурмовиков! Задача: барражирование над вторгнувшимися в терводы американскими кораблями с целью воспрепятствования подъему их палубных вертолетов в воздух". Но ОД авиации докладывает: "В близлежащем к мысу Сарыч районе отрабатывает задачи группа десантных вертолетов. Предлагаю вместо штурмовиков выслать пару вертолетов - это намного быстрее, к тому же они задачу "противодействия взлету" выполнят более эффективно и наглядно". Утверждаю это предложение и сообщаю Михееву о направлении в район наших вертолетов. Вскоре получаю доклад ОД авиации: "Пара вертолетов Ми-26 в воздухе, следуют в район". Николай Михеев: Передал американцам, что будет с вертолетами, если их поднимут в воздух. Это не подействовало - вижу лопасти винтов уже закрутились. Но в это время над нами и американцами прошла на высоте 50-70 метров, сделав несколько кругов над американскими кораблями и демонстративно зависая несколько в стороне от них, пара наших вертолетов Ми-26 с полной боевой подвеской бортового оружия, - вид внушительный. Это видимо подействовало - американцы свои вертолеты заглушили и закатили в ангар. Валентин Селиванов: Дальше поступило приказание с ЦКП ВМФ: "Министр обороны потребовал разобраться и доложить об этом происшествии" (флотские наши остряки потом изощрялись: доложить с перечнем лиц, подлежащих снятию с должностей и разжалованию). Мы представили по инстанции доклад, как все происходило. Буквально через пару часов поступает еще одно приказание с ЦКП ВМФ: "Министр обороны требует представить отличившихся к поощрению" (наш остряки и здесь нашлись: перечень лиц на разжалование заменить реестром фигурантов на награждение). Ну, вроде отлегло у всех от сердца, напряжение спало, все мы с расчетом КП флота вроде успокоились. "Американцы" вышли из советских территориальных вод, легли в дрейф, вступили в активные радиопереговоры со своим начальством, а на следующий день двинулись на выход из Черного моря. В 1997г "Беззаветный" был передан Украине, гордо назывался фрегатом "Днiпропетровськ", но в море не выходил, потом его разоружили и продали Турции. В марте 2006г был затоплен при буксировке, вероятно, с целью получения страховки. А "СКР-6" ещё в 1990г разделали на металлолом.По материалам forum.sevastopol.info/viewforum.php?f=22....А я когда-то в детстве был на "СКР-6" на экскурсии в Новоозерном.... Году эдак в 81-82.... Изменено 11 октября, 2011 пользователем Беланов А.П. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Боцман70пв Опубликовано 11 октября, 2011 Поделиться Опубликовано 11 октября, 2011 (изменено) Атака "Беззаветным" американского крейсера возле мыса Сарыч в 1988гСейчас мало кто помнит инцидент между боевыми кораблями СССР и США у берегов Крыма в 1988г. Да и тогда о нём наши СМИ не особо распространялись, в свете разрядки, перестройки и улучшения отношений с Соединёнными Штатами. А ведь событие было незаурядным...stopol.info/viewforum.php?f=22....А я когда-то в детстве был на "СКР-6" на экскурсии в Новоозерном.... Году эдак в 81-82....Саня открой ссылку в сообщении 182 там и видио есть Изменено 11 октября, 2011 пользователем Виктор Овсюченко Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Shultz Опубликовано 11 октября, 2011 Поделиться Опубликовано 11 октября, 2011 Сейчас мало кто помнит инцидент между боевыми кораблями СССР и США у берегов Крыма в 1988г. Да и тогда о нём наши СМИ не особо распространялись, в свете разрядки, перестройки и улучшения отношений с Соединёнными Штатами. А ведь событие было незаурядным...Да в измаилськой теме этот случай неоднократно обсуждался, т.к. серди советских кораблей был и ПСКР "Измаил". Более того, на форум почти каждый день заходят живые свидетели того события. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться Награды
Беланов А.П. Опубликовано 11 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 11 октября, 2011 Да в измаилськой теме этот случай неоднократно обсуждался, т.к. серди советских кораблей был и ПСКР "Измаил". Более того, на форум почти каждый день заходят живые свидетели того события.А фотографий нет качественных этого столкновения?______________________________________________________________________________________________СПАСЕНИЕ "ОРИОНА""ЭТА СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ, - ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА НАЗАД ПИСАЛИ В ЗАОКЕАНСКИХ ГАЗЕТАХ, - ЗАСЛУЖИВАЕТ, ЧТОБЫ О НЕЙ ЗНАЛ И С ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬЮ ПОМНИЛ КАЖДЫЙ АМЕРИКАНЕЦ".В конце октября 1978 года российские моряки, рискуя жизнью, сумели спасти 10 американских летчиков с разведывательного самолета "Альфа-Фокстрот 586" (Р-3С Orion), затонувшего в северной части Тихого океана.То, что это было неординарное событие, которое не вписывалось в психологию противостояния, идеологию тех лет, знает каждый, кто служил на флоте и в авиации. Ведь наши моряки боролись за жизни "потенциальных противников" - они собирали о нас секретные сведения, перехватывали радиопереговоры и т. д. На дворе был разгар "холодной войны".Я и сам во время срочной службы не раз сталкивался с самолетом-разведчиком. Помню, как подлодка, на которой служил, стремительно ныряла в Индийском океане на глубину после доклада радиометриста о приближении противолодочного "Ориона". Подводники люто ненавидели этот летательный аппарат за то, что он частенько не давал нам докурить сигарету, подышать свежим воздухом.Один из активных участников спасения экипажа такого же "Ориона", попавшего в беду в 78-м, капитан 1 ранга в отставке Михаил Петрович Храмцов был тогда командиром 173-й бригады противолодочных кораблей на Камчатке. Ему тогда довелось руководить силами поиска и спасения.- Ночью меня подняли по тревоге. Капитан 1 ранга Штыров приказал по телефону: "Экстренно приготовить к бою и походу стоявший в дежурстве сторожевой корабль "Ретивый". Пойдете спасать американских летчиков". Только я успел подняться на борт, как на связь вышел командующий Камчатской флотилией вице-адмирал Клитный. Он уточнил, что потерпел аварию самолет ВМС США типа "Орион". Оказалось, правительство США экстренно обратилось к Советскому Союзу с просьбой оказать помощь в спасении экипажа. Начинаем разбираться у карты. Ближайший американский спасательный катер "Джарвис" более чем в 24 часах пути от места крушения, американская военная база Адака на Алеутских островах - почти в 700 милях, Петропавловск-Камчатский - в 600 милях. Ближе всех к месту аварии вел промысел советский большой морозильный траулер (БМРТ) "Мыс Сенявина" - в 70 милях.В завершение вице-адмирал по радио добавил: "Операцией руководит сам Дмитрий Федорович. Понимаешь?" Признаться, я тогда не сразу понял, что речь шла о министре обороны СССР маршале Устинове. Прошла ровно неделя после того, как СССР и США подписали договор о спасении терпящих бедствие на воде...Через 30 минут "Ретивый", мой флагманский корабль, вышел в море. Мы взяли на борт еще двух офицеров-медиков, среди них - опытный хирург. Подъехавшую было с ними к трапу медсестру я отправил обратно на той же машине. Решил не нарушать морских традиций. Обстановка была - врагу не пожелаешь: ночь, штормовой ветер, проливной дождь. Пирс ходил ходуном, через него перекатывались волны. Буксиров, под которыми в таких случаях положено выходить из базы, нам не дали - они в такой шторм не рискнули выйти. Зато мы крепко рисковали - в мирное время в такую погоду без крайней нужды корабли не выходят в море... Но нужда-то действительно была крайняя. Помогли выдержка и подготовка командира корабля Юрия Максимовича Рыжкова и четкая работа экипажа. "Ретивый" полным ходом вышел в море. Я тут же связался с пограничным сторожевым кораблем "Дунай", большим морозильным траулером "Мыс Сенявина" и нашей атомной подводной лодкой, которая тоже оказалась в районе падения самолета, - все эти средства были отданы в мое распоряжение. Переход до района поиска занял почти 8 часов. В том, что "Орион" утонул, мы не сомневались. Понимали также, что вероятность спасения экипажа чрезвычайно мала. И в штилевом-то море ночью обнаружить людей сложно, а в шторм...У меня есть вырезка с интервью второго пилота "Ориона" Эдварда Кэйлора, которое он давал зарубежной прессе. "Когда мы увидели, что загорелся левый двигатель самолета, а справиться с пожаром не было возможности, у нас оставалось два варианта: либо продолжить полет, и тогда последует взрыв, либо приводниться. Мы выбрали второе, - рассказывал он. - Самолет продержался на плаву несколько минут и затонул. Высота волн достигала 8 метров, был штормовой ветер, температура воды где-то 4-5 градусов по Цельсию. Проливной дождь. Мы на аварийных плотах ждали спасения 12 часов..."И даже в таких невероятно сложных условиях мы американцев спасли. Первыми их обнаружили сахалинские рыбаки с БМРТ "Мыс Сенявина", который в этом районе вел промысел под командованием капитана А. Арбузова. Как только с него заметили американцев, капитан вышел с ними на связь. Затем рыбаки произвели сложный маневр, чтобы мощным корпусом судна закрыть от ветра терпящих бедствие летчиков. Спустили на воду 30-футовый моторизованный плот, на который и подобрали посиневших от холода американцев.Вот как описывал эту историю в своем письме советским спасителям член экипажа погибшего "Ориона" Говард Мур. "Невозможно передать радость, которую я испытал, когда увидел ваше судно. Доблесть и профессионализм моряков были совершенно исключительными. Не укладывается в голове, как можно было нас спасти ночью в океане. Когда меня поднимали на борт, я не чувствовал ни рук, ни ног. Мне оказали медицинскую помощь, и я пришел в себя... С чувством глубокой благодарности я думаю о вас, русских, чьи усилия позволили нам выжить"Капитан 3 ранга ВМС США в отставке Джон Болл пишет, что "риск, которому подвергли себя капитан и команда судна "Мыс Сенявина", намного превосходит риск, которому они обязаны были подвергнуть себя по долгу службы. Ситуация осложнялась погодными условиями на месте крушения нашего самолета. Но русские рисковали своими жизнями, чтобы спасти наши! Я ясно помню те чувства, которые охватили меня, когда я увидел огни приближавшегося к нам в ночи "Мыса Сенявина". Я никогда не забуду этого зрелища! Начиная с 1978 года каждое 28 октября я праздную как свой второй день рождения".С двух американских плотов экипаж рыболовного траулера "Мыса Сенявина" снял десять живых и трех мертвых членов экипажа. Двое, в том числе и командир "Ориона", ушли на дно с самолетом. Судовой врач оказал спасенным первую помощь, их переодели в сухие робы, укрыли одеялами.- Связь с "Мысом Сенявина" была очень короткой, - продолжает Михаил Храмцов, - мы с ним говорили в открытом эфире, а с командованием я общался по засекреченной связи. Но как только операция завершилась, второй американский самолет "Орион", который все это время "вел" нас к месту трагедии, начал подавать сигналы, чтобы мы повернули на восток и следовали к американской военно-морской базе. Тут же подоспел и их сторожевой корабль "Чермиз". С него тоже потребовали: "Поворачивайте на восток!" Тогда я был вынужден призвать на подмогу свой пограничный сторожевой корабль "Дунай" и "поднять" с глубины нашу атомную подводную лодку. Лишь после этого нас оставили в покое, и мы принялись конвоировать БМРТ "Мыс Сенявина" в родной порт.На базе "Мыс Сенявина" уже ждали сотрудники госбезопасности. Летчиков перевезли в военный госпиталь, поместили их, как потом рассказывали, в двухместные палаты, поставили им цветные телевизоры, кормили до отвала. (Особенно американцам понравился борщ). А уже через несколько дней, приодев летчиков в советские теплые летные куртки, переправили самолетом сначала в Хабаровск, а затем через Японию в США.Я их так и не увидел. Из моряков "Ретивого" к ним близко никого не подпустили. Да что там, даже слова доброго экипажу никто не сказал. В те времена, впрочем, мы другого и не ждали.Два года назад в адрес Михаила Храмцова, других моряков все же пришли три письма от спасенных американских летчиков со словами благодарности. Послания торжественно вручили в генеральном консульстве США во Владивостоке. Михаил Петрович тотчас написал ответы и передал письма в консульство, чтобы узнать о судьбе остальных спасенных. Но до сих пор ни ответа, ни привета.Храмцов никак не может понять причину столь затянувшейся паузы. Михаил Петрович, выйдя в отставку, занялся писательством. Недавно у него вышла книга "От Камчатки до Африки", где он рассказал и об этой истории 25-летней давности и хотел бы написать, как теперь живут спасенные американцы."...На форме пилота, спасенного боцманом там, у Камчатки,Остались промасленных пальцев его отпечатки.Таких отпечатков не взять у него преднамеренно...Храните их вечно, шерифы Америки!Так парни с разведывательного самолета,Надеюсь, в нас,В русских, разведали что-то..."Евгений ЕВТУШЕНКО.ашhttp://www.liveinternet.ru/users/zzyzx_zzyzx/post89517636/ Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Бч-4 Волга Опубликовано 11 октября, 2011 Поделиться Опубликовано 11 октября, 2011 Ударная сила-Океанские хамелеоны. "http://www.youtube.com/embed/2S47xTjGo_g" Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться Награды
Бч-4 Волга Опубликовано 12 октября, 2011 Поделиться Опубликовано 12 октября, 2011 (изменено) «Каспийский монстр» возвращается Правительство РФ поручило российскому ЦКБ имени Алексеева в ближайшие несколько лет возобновить производство экранопланов, которое прекратилось в начале 1990-х годов. Возобновлять проектные и опытно-конструкторские работы планируется в два этапа, последний из которых начнется в 2012 году. Однако, когда именно в России появится новый «Каспийский монстр», специалисты пока не говорят. По оценке Центрального конструкторского бюро имени Алексеева, в течение 2010-2011 годов будут проводиться проектные и исследовательские работы. С 2012 года начнется второй, более длительный этап, в ходе которого пройдут опытно-конструкторские работы, и начнется создание прототипа крупного экраноплана. По словам начальника отдела качества ЦКБ Алексеева Евгения Мелешко, «большинство специалистов предприятия будут работать по этой теме». О необходимости возрождать отрасль экранопланостроения еще в начале 2007 года заявил тогдашний министр обороны Сергей Иванов. При этом он объявил, что будет создана целевая госпрограмма, в рамках которой в Нижнем Новгороде будет развернуто производство судов, использующих эффект экрана. То есть речь шла как раз о ЦКБ «Алексеева», расположенном в Нижнем Новгороде. Какую сумму правительство намерено инвестировать в возрождение отрасли экранопланостроения, пока неизвестно. Впрочем, остается только радоваться, что в условиях финансово-экономического кризиса деньги на проведение работ все же нашлись. Летающие корабли. Экраноплан относится к классу морских судов, поскольку способен передвигаться в непосредственной близости от поверхности – до двух-трех десятков метров (эта величина во многом зависит от размеров корабля). Такой аппарат способен скользить над водной или земной поверхностью, используя экранный эффект, при котором подъемная сила обеспечивается набегаемым потоком воздуха, нагнетающим давление под кораблем. Чаще всего экранопланы используются над водной поверхностью, поскольку, в отличие от поверхности земли, она более равномерна по высоте. Экранопланы выгодно отличаются от обычных кораблей тем, что способны развивать скорость до 250 узлов (460 километров в час), а их перемещение практически не ограничено – моря, реки, болотистая местность, снега, льды и даже суша способны служить для создания «экрана». Кроме того, в отличие от самолетов, экранопланы более живучи, экономичны и способны принимать на борт большие по массе грузы. При этом такие аппараты не нуждаются в береговой инфраструктуре – для посадки им достаточно иметь лишь подходящую по размерам акваторию или участок суши. До определенного времени серьезным ограничением экранопланов была мореходность, которая, как правило, не превышала трех баллов (высота волн до 0,6 метра), однако с созданием ударного аппарата «Лунь» погодные границы использования кораблей раздвинулись. Экраноплан «Лунь» мог передвигаться на «экране» при волнении моря до шести баллов (при высоте волн до 4-6 метров). Для военных такие суда представляют особый интерес, поскольку позволяют перебрасывать грузы и десант, причем быстрее, чем на кораблях. При этом, вследствие полета на малой высоте, экранопланы практически не видимы радарам, а также невосприимчивы к противокорабельным минам. Отдельным видом экранопланов являются экранолеты – такие же аппараты, но с более удлиненными крыльями, благодаря которым они могут «отрываться» от экрана и переходить в самолетный режим, поднимаясь на высоту до шести тысяч метров. В нашей стране производство экранопланов началось в 1957 году и практически полностью прекратилось в начале 1990-х годов. За это время было построено около 30 таких аппаратов, которые использовались в интересах Министерства обороны. Наиболее известными судами являются экранолеты «Орленок» и ударный экраноплан-ракетоносец «Лунь». Последний был построен в единичном экземпляре и зачислен в состав Черноморского флота (списан в 1990-х годах). «Орлята», разработанные ЦКБ «Алексеева» в начале 1970-х годов, были способны развивать скорость до 500 километров в час и перевозить десант и грузы на расстояние до 1,5 тысячи километров. Аппарат предназначался в первую очередь для транспортировки 200 бойцов и двух бронемашин. Отличительной особенностью «Орленка» была способность переходить в самолетный режим, а также осуществлять посадку не только на воду, но и на сушу, что значительно облегчало проведение десантных операций. В свою очередь «Лунь», также созданный ЦКБ «Алексеева», был способен перемещаться со скорость до 500 километров в час на расстояние до двух тысяч километров. Аппарат был вооружен шестью сверхзвуковыми противокорабельными крылатыми ракетами ЗМ-80 «Москит». В 1960-х годах ЦКБ «Алексеева» создало и испытало на Каспийском море экспериментальный экраноплан, окрещенный западными спецслужбами «Каспийским монстром» – так разведка расшифровала аббревиатуру «КМ» (Корабль-макет) на борту судна. Экраноплан имел размах крыла 37,6 метра, длину около ста метров, а максимальную взлетную массу 544 тонны. Испытания проводились в течение 15 лет. В 1980 году прототип корабля потерпел аварию и затонул, после чего проект был закрыт. По разным версиям, причиной этого стал конфликт между разработчиком – Ростиславом Алексеевым – и министром судостроительной промышленности СССР Борисом Бутома. Причиной катастрофы «Каспийского монстра» стала ошибка пилота, который при взлете слишком высоко поднял нос экраноплана, в результате чего машина почти вертикально пошла вверх. Для исправления ситуации летчик снизил тягу двигателей и ошибочно сработал рулем высоты, в результате чего «КМ» завалился на левое крыло, ударился о воду и утонул. По утверждению конструкторов и испытателей, «Каспийский монстр» был очень живучим и «нужно было сделать нечто из ряда вон выходящее, чтобы угробить его». В вооруженных силах России экранопланы планировалось использовать в десантных операциях, для доставки грузов, а также в противолодочных и противокорабельных целях. Известен также проект Роберта Бартини по созданию стратегического экранолета-бомбардировщика А-57. Существовали проекты экранопланов-авианосцев, а также кораблей, способных служить стартовой и посадочной площадкой для космических челноков типа «Буран». В настоящее время разработки в области экранопланостроения в России ведутся частными компаниями на собственные средства. В 2000 году ОКБ «Сухого» представило экранолет С-90, способный перевозить до 4,5 тонн грузов на высоте от 0,5 до 4000 метров. Дальность полета аппарата составляет около трех тысяч километров. «Арктическая торгово-транспортная компания» занимается выпуском пассажирских пятиместных экранопланов Aquaglide-5, а московское НПК «Трэк» производит экранопланы «Иволга». Последние уже принимаются на службу в МЧС. В самом ЦКБ «Алексеева» сегодня выпускаются экранопланы «Волга-2», «Ракета-2» и «Стриж». Отдельного внимания заслуживает проект Бе-2500 «Нептун» Таганрогского авиационного научно-технического комплекса имени Бериева. В рамках проекта создается сверхтяжелый гидросамолет-экранолет грузоподъемностью до тысяч тонн. Размах крыла такого аппарата составит 125 метров, а длина фюзеляжа – 115 метров. В экранном режиме он сможет развивать скорость до 450 километров в час, а в самолетном – до 750 километров в час. Дальность полета аппарата составит около 16 тысяч километров. За рубежом: догнать и перегнать Россию! Любопытно, что многие иностранные компании в настоящее время ведут собственные разработки в области экранопланов, используя советские наработки. Так, в 1990-х годах, с разрешения Государственного комитета по оборонной промышленности и Министерства обороны России, ЦКБ «Алексеева» организовало для американских специалистов экскурсию на базу в Каспийске, где был подготовлен к вылету экраноплан «Орленок». Западным специалистам было разрешено вести фото и видеосъемку. Стоимость такой экскурсии составила около двухсот тысяч долларов. Помимо военного применения, экранопланы сегодня могут быть полезны и в гражданской области. В частности, международные маршруты таких аппаратов будут значительно короче используемых железными дорогами или кораблями. Экранопланы будут полезны и при проведении спасательных операций, поскольку обычные корабли не обладают достаточно высокой скоростью, а вертолеты – небольшой вместительностью. В северных районах страны экранопланы позволят организовать круглогодичные грузоперевозки. В настоящее время созданием экранопланов в США занимаются несколько частных компаний, выпускающих двухместные пассажирские аппараты. В 2004 году концерн Boeing начал реализацию проекта Pelican, в рамках которого планируется построить крупнейший в мире экраноплан. Размах его крыльев составит 152 метра, а длина фюзеляжа – 122 метра. Аппарат сможет развивать скорость до 240 узлов (445 километров в час) и перевозить грузы массой до 1,2 тысячи тонн, например, 17 танков M1 Abrams и десант. Дальность полета экраноплана составит около 16 тысяч километров. На Тайване разработка экранопланов началась благодаря бывшему конструктору ЦКБ «Алексеева» Дмитрию Синицыну, который в 1992 году перешел на работу в тайваньскую компанию Amphistar. По условиям договора найма, Синицын получал финансирование, а в обмен передавал компании патенты и права на создаваемые транспортные средства. В случае прекращения финансирования все права и патенты возвращались конструктору. Выпускаемые в настоящее время аппараты Amphistar способны развивать скорость до 150 километров в час и перелетать на расстояние до 600 километров. Собственные разработки также ведет Китай, уже создавший гражданский экраноплан Tianyi-1. Этот экраноплан совершил первый полет в 1998 году, а с 2000 года поступил в открытую продажу. Помимо него был создан также грузо-пассажирский аппарат Tianxiang-2 и создается 50-местный Tianxiang-5. Исследования в области экранопланостроения также ведут Япония, Южная Корея, Германия, Новая Зеландия и Австралия. Как ожидается, первой собственный аппарат испытает Южная Корея – в 2012 году. Возрождение экранопланостроения для России сегодня является вопросом престижа, если не принимать в расчет пользу, которую принесет использование экранопланов. СССР был единственным в мире государством, разработавшим и построившим экранопланы. Россия также пока занимает первое место по объему наработанных технологий в области «экранных» кораблей. Особенно, если говорить о крупных грузоподъемных судах. Но такое положение вещей без серьезного вмешательства в ближайшие годы может перемениться. "http://www.youtube.com/embed/VjyY3EFzXJI" При написании статьи использовались открытые интернет-источники -http://www.arms-expo.ru/055055049054.html Изменено 12 октября, 2011 пользователем Передирий Евгений Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться Награды
Беланов А.П. Опубликовано 12 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 12 октября, 2011 Ударная сила-Океанские хамелеоны.В продолжении темы.... Ф фильме как-то вскользь упоминался проект...(взято с сайта ашhttp://www.infoflotforum.ru/index.php?showtopic=33306)В конце 1962 г. США выступили с инициативой создания в рамках так называемых многосторонних ядерных сил (МЯС) НАТО 25 надводных кораблей-ракетоносцев с восемью баллистическими ракетами «Polaris» A-3 на каждом. Постройка этих кораблей должна была финансироваться США, Великобританией, ФРГ, Италией, Голландией, Бельгией, Турцией и Грецией, а их экипажи предполагалось формировать из представителей восьми перечисленных стран – членов НАТО. Программу планировалось реализовать в течение десяти лет, причем считалось, что головной корабль может вступить в строй через 3,5 года после выдачи заказа на его постройку, которую предполагалось осуществить в ФРГ и других странах НАТО.Корабли-ракетоносцы предлагалось создавать на базе быстроходных (20 уз.) американских транспортов типа «Mariner», имевших водоизмещение около 18 тыс. т. По своему внешнему виду они не должны были отличаться от обычных коммерческих судов. Западные военные специалисты полагали, что подобные ракетоносцы, находящиеся на боевом патрулировании в зонах интенсивного судоходства (восточная Атлантика, Средиземное море), будут обладать достаточной скрытностью, так как их обнаружение и распознавание среди почти трех тысяч других судов, ежедневно находящихся в тех же районах, станет для нас трудноразрешимой задачей. Наша пропаганда немедленно объявила такие корабли «пиратскими», хотя иностранная пресса сообщала, что они будут нести специальный военно-морской флаг МЯС НАТО. Соответственно началась разработка "симметричного ответа".Проанализировав возможные районы использования надводных ракетоносцев, замаскированных под гражданские суда, выяснилось, что наиболее пригодными для этой цели являются акватории, прилегающие к нашей территории на северо-западе и северо-востоке (Баренцево, Белое и Охотское моря), патрулируя в которых, корабли с межконтинентальными баллистическими ракетами могут держать под прицелом объекты на большей части (около 90%) территории США.Поскольку в этих акваториях постоянно находилось около пятисот плавсредств различного назначения, выявление из них замаскированные ракетоносцы, действующих под военно-морским флагом, но идентичных по своему внешнему виду наиболее характерным для данных районов гражданским судам, представлялось для американцев достаточно сложной задачей. Поэтому наиболее предпочтительным явился вариант создания таких кораблей на базе транспортных судов ледового плавания пр.550 (типа «Амгуэма»), серийно строившихся в то время в Комсомольске-на-Амуре и в Херсоне.Эскизный пр.909 корабля-носителя комплекса ракетного оружия Д-9 на базе судна пр.550 разрабатывался ЦКБ-17 на основании постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 10 августа 1964 г. №680-280 и приказа ГКС от 25 августа 1964 г. по договору с ГУК ВМФ от 19 марта 1965 г. Приказом ГКС от 27 февраля 1965 г. проекту было присвоено условное наименование «Скорпион».Первоначально в качестве основного рассматривался вариант размещения на корабле ракет УР-100М комплекса Д-8. Однако, наиболее пригодными для использования с надводных кораблей были признаны ракеты Р-29 комплекса Д-9. Хотя они и отставали по срокам завершения разработки от УР-100, но зато имели полностью автономную систему управления, тогда как УР-100 наводились на активном участке с помощью радиокоррекции и поэтому могли использоваться только из районов, оснащенных наземными пунктами радиоуправления. Это ставило эффективность такой системы в зависимость от надежности и живучести пунктов радиоуправления и могло облегчить противнику идентификацию надводного ракетоносца по факту нахождения его в зоне, обслуживаемой пунктом. Кроме того, ракета Р-29 была легче УР-100 (37 т против 44 т) и имела существенно меньшие габариты (длина пусковой шахты – 14 м, диаметр – 2,1 м против, соответственно. 20,5 и 2,8 м), что облегчало ее размещение и маскировку на кораблях.Помимо разработки эскизного проекта корабля «Скорпион» в основном варианте (пр.909) ЦКБ-17 выполнило, по существу в инициативном порядке, сокращенный эскизный пр.1111 надводного ракетоносца минимального по условиям размещения комплекса Д-9 с 8 межконтинентальными баллистическими ракетами Р-29, замаскированного под гидрографическое судно. Основные требования ВМФ к такому кораблю были выданы ЦКБ-17 лишь 5 июня 1965 г.Эскизные пр.909 и 1111 были завершены ЦКБ-17 в июле-августе 1965 г. ЦКБ-17 рекомендовало вести дальнейшее проектирование кораблей «Скорпион» по обоим вариантам, полагая, что создание надводных ракетоносцев в двух модификациях затруднило бы вероятному противнику их обнаружение и распознавание среди десятков других кораблей и судов, постоянно находящихся в Баренцевом и Охотском морях.Пр.909 и 1111 не проходили обычной процедуры рассмотрения и утверждения в Министерства судостроительной промышленности и центральном аппарате ВМФ. Осенью 1965 г. стало ясно, что намечавшаяся программа строительства надводных ракетоносцев для МЯС НАТО реализоваться не будет, в связи с чем дальнейшие работы по проекту «Скорпион» не проводились.Оценивая проект «Скорпион», следует отметить, что его реализация не ускорила бы наращивания ракетно-ядерного потенциала, поскольку количество построенных боевых кораблей в нашей стране всегда ограничивалось не столько судостроительными возможностями, сколько возможностями поставок для них систем вооружения (ракетных и навигационных комплексов и других изделий приборостроения). Поэтому строительство надводных кораблей с комплексом Д-9 неизбежно отразилось бы на программе постройки оснащенных этим же оружием атомных ПЛ, тем более, что часть из них также строилась на заводе №199 в Комсомольске-на-Амуре. В этих условиях создание надводных ракетоносцев типа «Скорпион» фактически могло иметь лишь политическое значение, как ответ на соответствующие программы НАТО, а с отказом от них совершенно естественным стало прекращение подобных работ и в СССР.На фото внизу : "Павел Пономарев" и его схема1 – румпельное отделение; 2 – отделение вспомогательных дизель-генераторов; 3 – главный командный пост; 4 – закрытия пусковых ракетных шахт в поднятом положении; 5 – жилые и служебные помещения; 6 – ходовая рубка; 7 – анпенные посты РЛС «Волга»; 8 – балластные цистерны; 9 – топливные цистерны; 10 – провизионные кладовые; 11 – успокоительные цистерны; 12 – отделение вспомогательных котлов; 13 – отделение шовных дизель-генераюров; 14 – отсек пусковых шахт; 15 – посты управления ракетным оружием; 16 — отделение холодильных машин; 17 – отделение гребного электродвигателя; 18 – тоннель гребного вала; 19 – передающий радиоцентр; 20 закрытия пусковых шахт. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 13 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 13 октября, 2011 "Диксон" (о котором писали выше в теме) я неоднократно видел в Севастополе, "Форос" тоже видел... А вот что нашел в Сети: Декабрь 1979 года, Афганистан. Руководство страны обратилось к правительству Советского Союза с просьбой помочь остановить гражданскую войну. В республику была введена 40-я армия. Это вызвало бурную реакцию не только со стороны западных стран, но и Китая. Пекин прервал переговоры с Москвой по пограничным территориям и активизировал провокации на реке Амур. В ответ руководство КГБ СССР, к которому относились погранвойска, провело в регионе уникальный эксперимент. В 1980 году на речном артиллерийском катере проекта 12081 впервые в мире была испытана лазерная установка.Интересно, кто-нибудь что-нибудь об этом более подробно знает? Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 13 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 13 октября, 2011 Как-то в теме о флоте России наш уважаемый модератор Сергей ака "Shultz" писал уже об этом, но... Скоро юбилей - 100 лет начала славной истории создания и службы спасательного судна "Коммуна" ("Волхов"), хотя историю этого уникального во всех отношениях судна к неизвестным страницам истории флота и МЧПВ отнести нельзя, но....Старейшему действующему судну ВМФ России посвящается: Спасательное судно «Волхов» было заложено в 1912 году на судостроительной верфи Путиловского завода в Санкт-Петербурге. 17 ноября 1913 года спущено на воду, а 14 июля 1915 года на нем был поднят Андреевский флаг, и судно вошло в состав Балтийского флота.Появление судна-спасателя было вызвано бурным развитием подводного флота России в начале XX века, столетие которого отмечалось 19 марта 2006 года (в этот день 1906 года в официальную классификацию судов Российского военного флота был включен самостоятельный класс кораблей - подводные лодки). Большая аварийность и малая надежность первых лодок потребовала создания корабля, имевшего на борту средства подъема аварийной подводной лодки.Проект первого в отечественной истории специализированного двухкорпусного судна - спасателя подводных лодок был разработан еще в 1911 году по заказу Морского генерального штаба. В качестве прототипа использовали германский катамаран-спасатель "Вулкан".Проект Путиловского завода оказался лучшим из представленных на конкурс. В результате завод получил 30 декабря 1911 года наряд № 3559 отдела общих дел ГУК (Главного управления кораблестроения). Заказ был принят к исполнению 25 января 1912 года. Контракт на постройку судна подписали с Обществом путиловских заводов (директор верфи - Н. Н. Кутейников) 5 мая 1912 года. Утверждение "общих чертежей" состоялось 4 октября, а уже 12 ноября под наблюдение полковника Корпуса корабельных инженеров Н. В. Лесникова (позже его сменил полковник А. П. Шершов) началась сборка корпуса судна на стапеле.Оригинальный проект полковника Шершова позволял эффективно решать такие задачи. Спасатель «Волхов» был построен в виде катамаранного двухкорпусного судна, имел четыре 18-ти метровые грузоподъемные фермы, рассчитанные на подъем подводной лодки, а также необходимое оборудование для ремонта кораблей и водолазных работ. Водоизмещение корабля составляло 2400 тонн, грузоподъемность 1000 тонн, скорость хода 10 узлов. Четыре пары гиней, которыми был оборудован «Волхов», значительно облегчали судоподъемные работы по сравнению с понтонами, массово применявшимися в то время. Кроме того, корабль обеспечивал довольно комфортабельные условия жизни для команды. Построенный под непосредственным руководством Александра Павловича Шершова, он был на то время одним из самых передовых и совершенных судоподъемных кораблей в мире. «Волхов» активно участвовал в первой мировой войне.Стоит отметить, что при изготовлении корпуса судна применялась особая вязкая ковкая корабельная сталь, секрет изготовления которой ныне утерян. Состояние корпуса "Коммуны", изготовленного из путиловской стали, и по сей день остается почти идеальным - ржавеют и превращаются в труху железные конструкции, установленные на катамаране уже в более позднее время время.Судно "Волхов" (первоначальное название "Коммуны") было заложено 12.11.1912 г. в С.-Петербурге на Путиловском заводе, спущено на воду 17.11.1913 г. и 14.07.1915 г. вступило в строй Балтийского флота, числясь в списках флота в классе транспортов.Сдаточные испытания начались лишь 1 марта 1915 года. Первым командиром "Волхова" стал капитан 2 ранга Александр Антонович Якубовский. Приемочный акт был подписан 1 июля 1915 года, а уже 14 июля на судне впервые был поднят Военно-морской флаг. "Волхов" официально вступил в кампанию, войдя в состав дивизии подводных лодок Балтийского флота в качестве плавбазы.Увы, в 1917 году «Волхов» и его команда проделали ту же эволюцию, что и большинство кораблей Балтики - все более и более подпадая под влияние революционных элементов. В Гельсингфорсе, где находился «Волхов», уже в июле 1917 года на ряде кораблей были предприняты попытки спустить Андреевский флаг, а вместо него поднять кровавые знамена революции. А на линкоре «Петропавловск» - даже черное знамя с надписью «Смерть буржуя м!». Под влиянием этих событий все меньше и меньше оставалось на кораблях кадрового личного состава - уходили несогласные с «большевизацией» флота.В апреле 1918 года «Волхов» в составе эскадры Балтийского флота совершил переход из Гельсингфорса в Кронштадт. Это был известный Ледовый поход, в котором еще участвовали и которым руководили офицеры, во главе с командующим Балтийским флотом капитаном 1-го ранга А.М. Щастным (впоследствии он был расстрелян по личному указанию Троцкого), не желавшие, чтобы корабли Балтийского флота попали в руки немцев. Некоторые корабли Балтийского флота еще шли в этом походе и под Андреевским, и под трехцветным Российским флагом. Это была, пожалуй, последняя страница биографии корабля, связанная с досоветским периодом. К сожалению, в команде «Волхова» (в отличие от команд ледоколов «Волынец», «Тармо» и «Черноморский № 1», ушедших в Ревель) не нашлось достаточного количества решительных противников большевизма, которые смогли бы, воспользовавшись походом, обеспечить переход корабля на сторону белых. В Кронштадте он окончательно попал под контроль большевиков. В годы гражданской войны корабль здесь и оставался, а его экипаж, в который входили квалифицированные водолазы и судоремонтники, занимался ремонтом судов, в том числе и на Волге, обслуживая Волжскую военную флотилию красных во время боев 1918-1919 годов. К сожалению, пока совершенно не изучена роль «Волхова» в Кронштадском восстании в марте 1921 года, но можно предполагать, что его команда не осталась в стороне от антибольшевистского движения, охватившего практически все корабли и воинские части, базировавшиеся в Кронштадте.После этого история судна, как «Волхова», длилась недолго - 31 декабря 1922 года корабль был переименован в «Коммуну». Дальнейшая история, уже «Коммуны», на многие годы оказалась связана с советским ВМФ.В период между войнами международную известность «Коммуна» получила в связи с подъемом в августе 1928 года английской подводной лодки « L -55», затонувшей 4-го июня 1919 года в Копорской губе Финского залива. (Скорее всего, она была потоплена артиллерийским огнем эсминцев «Азард» и «Гавриил»). Несмотря на то, что подъемная масса « L -55» составляла около 860 тонн и ее сильно «присосало» к грунту, «Коммуна» блестяще справилась с задачей, подняв лодку на поверхность и доставив ее в Кронштадт. Обнаруженные на борту подводной лодки останки 42 британских матросов и офицеров были по просьбе английского правительства переданы на борт прибывшего в Кронштадт английского парохода «Труро», который доставил их в Портсмут для захоронения.В 1933 году «Коммуна» столь же успешно осуществила подъем подводной лодки № 9 типа «Барс» с глубины 84 метра, что по тем временам было особо сложно, т.к. ее водолазы не имели опыта работы на таких глубинах. Впоследствии, была обнаружена и поднята «Коммуной» еще одна подводная лодка типа «Барс» - № 3./p>В 1941-1945 годах судно находилось в Кронштадте и Ленинграде, осуществляя ремонт подводных лодок и кораблей. По сведениям полковника Э.Е. Лейбовича , в период блокады экипаж выполнил более 60 спасательных работ, поднял 11 затонувших судов, произвел водолазные работы на поврежденном немецкой авиацией линкоре «Октябрьская революция». Экипаж, особенно водолазы, привлекался к подъемным работам на т.н. «Дороге жизни» по Ладожскому озеру и подъему судов на Волге в районе Сталинграда. В послевоенный период «Коммуна» проделала большую работу по подъему судов на Балтике.В 1967 году начался новый период жизни корабля - с Балтики он был переведен на Черное море. Освидетельствование судна, спроектированного военными кораблестроителями Императорского флота и построенного мастерами Путиловского завода, показало его хорошее техническое состояние и высокие конструктивные качества. Корпус судна, изготовленный из кованой путиловской стали, за годы службы был изношен незначительно, заклепочные соединения 200-тонных судоподъемных ферм оказались в хорошем состоянии.В 1970-1973 годах «Коммуна» прошла дооборудование на Севморзаводе как современный носитель глубоководных подводных аппаратов. В декабре 1975 года глубоководный аппарат, который обеспечивала «Коммуна», погрузился на глубину 2 026 метров.В 1979-1984 годах, на том же Севморзаводе, было произведено еще одно дооборудование, расширившее круг задач, к решению которых корабль мог привлекаться - на судно было установлено устройство, позволяющее опускать опытные корпуса подводных лодок до 2000 метров. Кроме того, были заменены главные двигатели.В 1991 году, после распада СССР, для «Коммуны», как и для всего Черноморского флота, начался длительный период неопределенности. Именно в это время, в первой половине 90-х, когда шло массовое уничтожение Черноморского флота путем бездумного списания и продажи на металлолом огромного количества судов, бывший «Волхов» пережил, пожалуй, самую большую опасность за годы своей службы.Но «Волхову» повезло - он не стал добычей охотников за металлоломом в погонах. И в 1997 году, спустя 80 лет, наступил долгожданный момент, когда над кораблем снова взвился Андреевский флаг. Это произошло 12 июня, в День принятия декларации о суверенитете России. Но, к сожалению, кораблю не было возвращено его историческое имя. До сих пор он носит нелепое название.На настоящий момент спасательное судно "Коммуна" является старейшим судном Российского Военно-Морского Флотаашttp://road-crimea.narod.ru/2009/oldship.htm Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 13 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 13 октября, 2011 Свидетелями части событий описанных ниже были и мы - экипаж КПСКР "Дзержинский", который в это время стоял в базе... 26 февраля 1988 г. при выполнении тренировочного полета над Тихим океаном из-за остановки обоих двигателей сел на воду и затонул у побережья Камчатки самолет «Ту-16РМ». Экипаж: командир Ефремов К., помощник командира Казимиров Ю., шк Ле А., начальник связи Иващенко В., вшк Пятков А., с-р Блохин В. Приводнились успешно. Температура воздуха в месте трагедии была ночью 17,4 мороза. Оператор доставая аварийную станцию упал в воду, в дальнейшем замерз и выскользнув из ЛАС-5, утонул. Правак замерз. Штурман застрелился от холода. ВСР и КОУ не смогли открыть аварийный люк и утонули в самолете. Командир спасся. Помощь пришла от экипажа РПКСН «К-430» под командованием Близнюка, старпом Виктор Иванович Прохоров. Участник экипажа подлодки так вспоминал это событие» «…26.02.86 спасали экипаж ТУ-16 упавший в Авачинском заливе. Спасли мы тогда только одного командира Ефремова Константина, который продержался на ЛАС-5 при воздухе -20 град, вода +4 град, всю ночь с 17-30 до 08-00 когда мы его выловили. После чего Прохорову дали медаль "За спасение утопающего.а Ефремов Константин через пару месяцев притащил ящик водки в рюкзаке и Прохор с ним и со старпомом закрылись в каюте и сутки ... Комдив контр-адмирал Кудряшов, который кстати был старшим на борту приказал Дивизийную баню растопить...но они до нее так и не добрались...Остальным пяти членам экипажа "Царствие небесное".Тела второго пилота и командира артустановок подняли пограничники, и три тела так и остались на дне Авачи...» ашttp://alerozin.narod.ru/help.htm Экипаж того самолета(борт 406 й),о котором Вы здесь привели инфу:командир Константин Ефремов,второй пилот Юрий Казимиров,штурман Афанасий Ле,начальник связи Владимир Иващенко,оператор Александр Пятков,стрелок-радист Вадим Блохин.Руководителем полетов на аэродроме был Иван Семенцов.Катастрофа произошла из-за отказа энергетики:заглохли оба двигателя,враз вышли из строя приборы,прервалась связь внутри самолета и с аэродромом.Аварийный отказ энергетики исключал возможность маневрирования скоростью,механизацией крыла.Замечу,что подобные самолеты,даже в исправном состоянии еще не сажал на воду никто.Температура воздуха в месте трагедии была ночью 17,4 мороза.Выжил один-командир.Его спасли моряки подводной лодки через 17 часов после катастрофы,хотя в поисках принимали еще участие: самолет отряда поисково- спасательной службы АН-12(командир Николай Яковлев),гидроплан,два вертолета.Ефремов был в лодке и сидел по пояс в воде без сознания,живот сводила судорога...ТУ-16 обнаружили потом камчатские рыбаки-зацепили его сетью.Военные водолазы,опустившись в жестких скафандрах,увидели:самолет разломан на две части,лежит на 150- метровой глубине у кромки обрыва.После спасательной операции объявились желающие возложить всю вину на командира экипажа:мол,он сам ошибочно выключил двигатели и затем не справился с управлением.Помимо ведомственной комиссии,аварией занималась военная прокуратура,которая оправдала командира:экипаж и командир не виновны,действовали грамотно и мужественно... ашttp://www.forumavia.ru/forum/5/5/6179038139283193386491068805255_3.shtmlТолько информация немного переврана - в поисках упавшего самолета и членов экипажа активное участие приняли корабли нашей Дивизии и практически вместе с подводниками пограничниками был обнаружен плотик с командиром самолета. Тело второго пилота передали пограничникам флотские, т.к помощник командира самолета Казимиров мертвой хваткой держал фал спасательного плотика, на котором был Ефремов. Вначале Ефремов пытался вытащить своего второго пилота, но только сильно обморозил себе руки. А в дивизию тела доставили на ПСКР "КАМЧАТКА", пр. 745Именно то, что рядом оказалась "Камчатка" сыграло свою роль при выборе корабля на который подняли спасенного летчика - на "Камчатке" не было доктора, а на ПЛ был.... Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
андрей фурсенко Опубликовано 13 октября, 2011 Поделиться Опубликовано 13 октября, 2011 26 февраля 1988 г. при выполнении тренировочного полетаСаня , а дата именно эта? Дело в том , что 19 02 88 ПСКР "Камчатка" вышел в поход на Командорские острова, а я был прикомандирован на ПСКР от УС на время похода. И этого случая я не помню... Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Беланов А.П. Опубликовано 13 октября, 2011 Автор Поделиться Опубликовано 13 октября, 2011 Саня , а дата именно эта? Дело в том , что 19 02 88 ПСКР "Камчатка" вышел в поход на Командорские острова, а я был прикомандирован на ПСКР от УС на время похода. И этого случая я не помню...Дата именно эта.... 745-ый 27-го вечером подошёл к причалу сразу за "Дз" (штатное место "Пурги") и выгружал "груз 200" с кормы. Мог перепутать "Камчатку" с др. ПСКР, что вряд-ли.... Летчиков нашли где-то в районе мыса Лопатка..... Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Рекомендуемые сообщения