Байки от "Пайки"

[Dag]

Новогодний ЧГ

Наверно на каждой заставе празднование Нового года в чём-то очень схоже. Повара стараются изо всех сил приготовить что-то особенного или - просто украшение любого пограничного стола: картофельное пюре из натуральной картошки, (замешанное на сливочном масле ужина/ночных доппайков) и – котлетки, не менее чем по две на каждого едока, а того лучше - три, из свежезабитой на подхозе свинки. Не говоря уж об остальных вкусностях. Добровольных помощников рабочему по кухне – хоть отбавляй. И если бы не "страшный" (старший) повар, то не столько помогали бы, сколько распробывывали.

Остальные, в пику известной поговорке у военных, обретаются намного поближе к начальству, чем к кухне. Большинство, бдительно отловленных и уличённых в праздношатании зампобоем, занимается доукрашательством Ленкомнаты; меньшинство, наделённое от природы красивым почерком и/или изумительной координацией движений тонкой моторики, рисуют лозунги, пишут плакаты; намертво, на века, наклеивают "Моментом" художественную аппликацию, что у новом-то годе мы обязательно и ещё крепче догоним/перегоним/удержим за то-то или сё-то тех и этих, а потом - всех!

"Срочники" "дед" Дед Мороз и без нескольки часов "старый" - предельно коротко стриженная Снегурка - морально готовятся. Особенно - последняя, в вывернутой мехом вовнутрь старой дублёнке жены НЗ, (о чём та так никогда и не узнала - о даре начальника заставы, во временное пользование, ради Праздника). Надо чтобы голос звучал понаженский похоже, хоть чуть-чуть. Уже с ненавистью смотрит на редкостный дефицит: куриные, сырые яйца, словно с неба раздобытые расторопным старшиной. Дед Морозный взглядом Сизифа обречённо обозревает холмик из 47-ми вещмешков с подарками в углу Дальнего кубрика. Плюс, отдельно - Первому, Второму, Третьему и его жене и Четвёртому. Хорошо хоть Пятый - из "срочников"! То есть один из 47.

В общем, почти как в муравейнике: все при деле и чем-то заняты, в той или иной степени/виде относящимся к Празднику. Именно так, с заглавной буквы, ведь это для гражданских «С Новым годом! С Новым счастьем!», а для «срочников» - это ещё и наступление для некоторых «Дембельского года»!!! Когда одни «стареют» ещё больше, куда уже вроде и некуда, а другие бесповоротно перестают считаться «молодыми». Есть от чего пребывать в прекрасном расположении духа!

Но что такое!?! Почему вот эти двое и те трое – особенно контрастно на фоне всеобщей приподнятости и окрылённости – сумрачно-насуплено мрачные?! Почему не на кухне и не в Ленинской комнате!? И даже не среди тех «залётчиков», кто старательно наводят предпраздничный ХЗР под чутким руководством да доглядом старшины!!?
А, понятно – это первая смена ЧГ: на пост «Особый» и на Правый. И даже возможность самыми первыми, на законном праве, отведать новогодних яств – не радует. Вкусно - да, но на душе кисло: встречать Новый год им доведётся на службе, на границе.

(«А как же тогда ЧЗ!?» - заметят ехидно особо внимательные к мелочам.
А что ЧЗ?! Он же полюбому на заставе остаётся. И хоть не со всеми в тепле, но всё же отсветы празднования упадут и на него, без каких-либо сомнений! Ну и всегда найдётся добрая душа-«годок» - вынесет миску «хмыря» и фляжку с... да с горячим, душистым чаем, ясен перец, а не с тем, об чём подумали некоторые..
Как для чего?! Подсластить часовому «пилюлю» так, что того и гляди – слипнутся у него личные, не снимаемые салазки. Так что у того или тех, кому на Боевом сообщили, про «новогоднюю» смену ЧЗ, всё изобильно обстоит.)

Другое дело – когда идти на правый фланг: далеко, холодно... Дай, Аргус, на счастье лапу мне.. Не-не, не заднюю буйвола на сопредельной, ты что - свежайшей зайчатины объелся что ли!? И ведь даже кабаны прячутся, почему-то, именно в эту ночь, залегая мегахомячками в блицспячку, до позднего утра 1-го января. И одной отрады – белыми сигнальными ракетами, (всеми четырьмя), салют подвесить. На сводящую с ума радость окружному проверяющему, уютно отмечающему Новый год в персональном купе проходящего по тылу «первого Ереванского», к примеру. Хотя надо быть, ну я даже не знаю кем, (классически – язвенником и трезвенником как минимум), чтобы не Новый год отмечать, а чрез заиндевевшее купейное окно таращиться в темень. Хотя найдутся, обяза-а-ательно найдутся добрые люди, которые обобрали, тьфу ты, подобрали и обогрели-подогрели, в смысле - нальют, если вдруг сам не запасся. Да и чего? У НГ и диверсантов – тоже, поди праздник, потому как что-то не припомню даже в подёрнутых седой «древностью» былинах о призывах 80, чтоб сунулся кто границу нарушать ДО полночных ударов Московских Курантов. После – вполне может быть, ближе к пересменке дежурной смены, минуток за 20, где-то там, у нас, порой...

Но рассказать хочется не о бедолагах первой смены ЧГ, а немного о второй смене ЧГ «Особого». Вторая-то – успела отпраздновать: и отведать праздничного стола, и даже «телик» посмотреть, а когда время пришло попоздравлять минуток несколько, понимаете ли, тогдашнему «первому лицу», они стояли оба-двое, экипированные, при полном служебном параде, на Приказе, в комнате службы. Раньше, чем надо. Ответственный, замполит, сделал вид, что так оно и должно быть. Привычной, невразумительной для посторонних-подслушивающих скороговоркой поставил приказ на охрану и защиту государственной границы. И аккурат, когда прозвучало ритуально заключительное:
- ...Вопросы?
- Приказ ясен, вопросов нет!...
попоздравление - кончилось и раздался знакомый с детства для всех, звонкий, раскатистый, чеканный колокольный перезвон, неизменно предваряющий обратный отсчёт уходящего года, у нас.
Вторая смена продефилировала не на выход, а - к дверям Ленкомнаты, почти синхронно с десятым, гулким ударом. И вот – двенадцатый, полночь!!! Что тут началось! Объятия и взаимные пожелания всего много и сразу - настоящее извержение вулкана, в хорошем смысле этого слова!!! Замполит стоял в сторонке и – не возражал, что вообще-то нарушают: с оружием, и не к «разряжалке» уже топают от главного помещения ПЗ, а всё ещё внутри оного. Вид у него был, как у чужого на этом празднике жизни. Ну, как поставил себя с подчинёнными, так и стоять будешь.
Но, в Новогоднюю ночь, как всем известно, случается много чего волшебного: из Ленкомнаты, из общей сутолоки, выюркнул некий и, подлетев мелким бесом, восторженно провозгласил:
- С Новым годом вас, тарищ лейтенант!!!
Замполит... так самозабвенно тряс поздравлянцу руку, что со стороны, возникло даже опасение – не оторвал бы, на радостях.

Вышли, зарядились под формальным присмотром приплясывающего от ядрёного морозца дежурного по заставе, (необдуманно выскочившего на улицу без бушлата), да и пошли службу служить. Выйдя из ворот и повернув налево, в сторону «системы» и Аракса, обогнули выгородку и по шпалам, по шпалам, к вышке «Особого».
Младший ЧГ, с неуставным позывным «Шаляпин», чему-то своему усмехнулся. Обернулся и пояснил старшему, напев добротно приглушённым, бархатным шёпотом:

«Опять от меня сбежала,
Последняя электричка.
И вот по шпалам и вот по шпалам,
Бегу по привычке...»

Теперь давились от сдерживаемого смеха оба и идти как-то сразу стало намного веселей.
Прибыли. Поздравили первую смену ЧГ с Наступившим уже новым годом, приняли 10-й Левый под охрану. Пожелали возвращающимся на заставу – приятно допраздновать. Те, в ответ, традиционно – удачи!
Шаляпин тут же принялся негромко напевать:

«Дан приказ, второй – на Запад,
Им – в другую сторону...»

В точку – идут смены в строго противоположном направлении: одни к заставе, другие – к стыку с 9-м Левым. Подсвечивая ФАСом, осматривают "систему" и контрольный валик за ней.

И подумалось: да какая, в принципе, разница: где именно тебя застал бой Курантов?
Ведь в СТПВ что сказано?
«Государственная граница СССР охраняется непрерывно, на всякой местности, в любую погоду, в любое время года и суток и во всяких условиях.»
То есть без перерывов на обед, выходные или праздники. А это высокая честь – хранить покой своей страны всегда и везде, где бы ни прихватила пограничников даже Сама Новогодняя Ночь. И - огромное доверие. Не оправдать которое – не то, что невозможно, а просто – немыслимо.
Я – так считаю. И поднимая бокал Шампанского, под новогодний перезвон с телеэкрана, без вариантов, пью в честь тех, кто и на Границе, и на посту или в карауле - на земле, в воздухе, на воде и под водой – за всех тех, благодаря кому мы снова можем спокойно и безмятежно встретить очередной Новый год!


Ну, за всех без исключения защитников нашей Родины!!!

[Dag]

С Новым, 2011 годом всех!!!

Изменено 31 декабря, 2010 пользователем Dag

[Dag]

Штрих, из пограничного жития

Необходимо пояснить предварительно, что лето в Закавказье, по вошедшей притчей прямо и глубоко во языцы непрохладности, имеет себе равных немного где. Особенно, когда вода на заставе - привозная. И вот пришла кое-кому из «срочников» светлая мысль - делать квас, благо сухарей в избытке, так как хлеб на той заставе был свой. Сказано-сделано. Не дурняком, а правильно обставившись само собой, сначала спрос на одобрям-с у НЗ испросив. «Таможня дала добро», предварительно сняв пробу из наугад выбранных трёхлитровых баллонов из-под компота, скудно-нечасто и крайне нерегулярно завозимого на заставу невидимым простому глазу плохишам автолавкой, помимо банок печенья «Мечта» и ящиков местного варенья «Алычовое». И процесс - пошёл. Народ заставской не знал куда деваться от внезапно свалившегося словно с прокалённого закавказского неба, (точнее - льющегося из банок из-под компота) чуть ли буквально не нектара богов. Замечательные утоляющие жажду свойства и, в качестве бесплатного бонуса - прекрасные, тонизирующие последствия. Но не долгим было счастье: заехал как-то НШ (начштаба) на ту заставу, из самого, понимаете ли, Отряда. С предвкушительной улыбой принялся шарить по огнетушителям, проверяя пожароостойчивость заставы. И чем дольше проверял, тем озадаченней становилась у него мина-лица: «НЕТУ БРАЖКИ! НЕ-Е-ЕТУ!!!» - ОТ ТАКИМИ БУКВАМИ проступало у него на челе всё чётчей, определённей и ясней некуда! Даже явственно вспотел от внезапной неправильности устойчивого вроде бы, (до заезда на ту плохишную заставу), бытия. Ему предупредительно поднесли запотевший, невысокий, широкий, люминеевый бокал, с ручкой. Глотнул подполковник и - чуть не поперхнулся, меняясь в лице с предударной апеплексикрасноты в простолбнячную бледность! Предупреждая естественный вопрос, пояснили, что – таки квас, тащ подполковник. НШ, передумав бледнеть, оживился и собрался пылко похвалить за смекалку и всё такое: объявить, с занесением куда следует, личное совсем уж приготовился было... Однако Насмешница-судьба, в образе начпотыла, повернулась к заставским - отнюдь не передом: майор громко прошептал подполковнику, что вообще-то - слабоАлкагальное!!! И... отныне пили на той заставе квас - тайно, хотя и не всегда - под непроницаемыми со стороны тыла покровами южной ночи. Не имелось у кустарного производства прохладительного напитка на той заставе потребных мощностей, чтоб по цистерне в одну голову выходило. Дабы слабое, перешло из количества - в потребное непотребное качество. И не настояться на жаре - выпивали только успевало дойти до квасной консистенции с кондицией, потому что был на заставе, в кои-то веки, почти полный (без 13-ти) комплект личного состава, а квасопроизводмощности, как уже говорилось выше - не те, не достаточные и весьма-весьма далёкие от промышленных...
Да и зачем?! Ведь если очень надо да и не в ущерб службе когда, то можно всегда было и тутовки, и «прозрачной аки слеза» взять, благодаря теснейшей смычке военных и - народа!? Изменено 9 февраля, 2011 пользователем Dag

[boychuk59]

22 июня...

 

Дед

 

«Как львы дрались советские пограничники, первыми принявшие на себя внезапный удар вероломного врага. Бессмертной славой покрыли себя воины-чекисты, выученики Дзержинского, славные сыны Сталина».

Из газеты «Правда» от 24 июня 1941 года

 

 

Героев застав пограничных мы помним -

Героев Второй Мировой.

Кто насмерть стоял и с последним патроном

С врагом в рукопашный шел бой...

© Гимн белорусских пограничников

 

 

 

Пишу со слов отца, а тому его мать, бабка моя рассказывала. Многое пришлось сопоставлять, кое-что додумывать, что-то ими обоими забылось... Плюс своего рода моя реконструкция, как служившего на заставе. По словам отца, (бабушка умерла от рака, когда мне полтора года было) выходит следующее: дед был военным корреспондентом, капитан. Поехал в первых числах июня 1941 года в Белоруссию. Накануне командировки они с бабкой побывали у врача и узнали, что она беременна (моим отцом) и дед всё подготовил, чтобы побыстрей сыграть свадьбу. Бракосочетание решили назначить на 22 июня. Уехал. Пришла от него телеграмма с датировкой 19 июня, из Бреста: «Осталось на пару застав заехать, рано утром в субботу ждите. Встретил летунов-земляков, обещали помочь побыстрее добраться до дому.» И всё - больше ни слуху, ни духу. Без вести пропавшим записали. Мой отец своего отца только на паре-тройке довоенных фото и видел. По словам отца, бабка говорила - не любил дед фотографироваться.

 

А в 46-м приехали двое к бабушке и передали знак «Ворошиловский стрелок» и личное оружие деда, пистолет. (Отец рассказывал, по детским воспоминаниям пистолет - «большой и вроде бы синенький такой», (ТТ?) он его только раз и видел, бабка пистолет сразу запрятала куда-то.) Очень извинялись они, что только сейчас смогли приехать. И рассказали следующее, что служили на заставе: один старшиной, другой рядовым, куда приехал утром 20 июня военный корреспондент. В Отряде кто-то что-то перепутал и заставу не предупредили, что к ним корреспондент такой-то тогда-то приедет. Его задержали до выяснения личности на сутки, посадили под арест, потому что как раз немецких диверсантов, переодетых в форму Красной армии ловили. Пока выясняли, то сё, уже вечер субботы. Извинились, сам собой, дали возможность позвонить по телефону и обещали ранним утром в воскресенье подвезти на заставской полуторке в Отряд. Говорили, так он рвался уехать побыстрей, только начальнику заставы отрядское начальство такой пистон вставило за задержание этого самого корреспондента, что тот никак не желал отпускать его на ночь глядя, тем более что неспокойно было в последнее время и нет уверенности, что выловили или ликвидировали всех диверсантов.

 

Делать нечего, дед остался переночевать на заставе. А где-то между 2 и 3 часами ночи с субботы на воскресенье внезапно пропала телефонная связь. Начальник заставы приказал личному составу скрытно занять места согласно штатному расписанию по команде «К бою!» по периметру внешнего кольца обороны. Через некоторое время с границы, с правого фланга - красная ракета! Все ждали стрельбы, там ведь наряд находился усиленный: пять человек, с ручным пулемётом, а вместо этого - тишина. (Думаю, наряд попал в засаду: работали против них профессионалы. А ракета, предполагаю одного взяли живым или лопухнулись и контрольный дорез не сделали и этот неизвестный герой-пограничник ценой жизни сумел подать сигнал на заставу, да не первой попавшейся ракетой, а которой надо.) Тут с неба стал наплывать гул, с границы, из-за реки - послышался шум двигателей, а потом заухало и заставу накрыло артиллерийским огнём! Только прочухались, как в предрассветных сумерках перебежками на заставские развалины пошла немецкая пехота. Личный состав заставы понёс от артогня минимальные потери убитыми и ранеными, поскольку пограничники находились на некотором удалении от заставских строений, по которым вёлся артиллерийский огонь.

 

Первая мысль: провокация? Да только для погранцов какая разница - вот они, сопредельщики, нарушили границу с оружием в руках, ведётся артобстрел с той стороны. Значит, дали сигнал ракетами «Вооружённое вторжение», отослал начальник заставы бойца, а лучше двух, сообщить в Отряд о вооружённой провокации и застава приняла неравный бой. Всё, как обычно. Только не всегда гражданские узнают об этом.

 

В общем, застава отбивалась двое суток. Погранцы рассказывали, дед себя отличным стрелком показал: метким выстрелом снял метров с семисот, с дуба корректировщика миномётов, которые очень досаждали обороняющимся. И сумел подавить огонь немецкого снайпера, подстрелившего начальника заставы. А когда к исходу второго дня пали смертью храбрых все заставские офицеры, принял командование на себя. Весь третий день, с утра шли одна за другой упорные атаки немцев, два раза дошло до рукопашной. Но раз за разом гитлеровцы откатывались назад.

К вечеру осталось девять человек легкораненых и трое «тяжелых», мой дед в их числе. В последней рукопашной словил пулю в живот и сгоряча даже не заметил, а потом обе ноги враз отнялись. Дед принял решение, прорываться к своим. Сам решил остаться в заслоне, прикрывать отход и попытаться задержать немцев, хоть ненадолго, чтобы дать время уходящим на прорыв по возможности как можно больше оторваться от преследования, к тому же и стемнеет уже скоро. Попросил только оставить ему «дегтярь», один запасной диск к нему и гранату, а невесте передать вот этот значок и личное оружие. Двое тяжелораненых пограничников тоже решили остаться, чтобы остальных не задерживать. Глядя на них и остальные сказали, что не могут вот так взять и уйти, что потащат всех на самодельных носилках по очереди. Тогда дед сказал, что не жилец уже и если они все полягут, то никто так и не узнает никогда ничего и невеста его в том числе. А она беременна и ему очень хотелось бы, чтобы у родившегося ребёнка было хоть что-то на память об отце. Сказал, что пусть пистолет будет у кого-то одного, а значок у другого. Может хоть одна вещь дойдёт. Несколько раз повторил свой адрес: название города, улица Ленина, дом 45, квартира 2. Пистолет взял старшина, а рядовой - значок. Попрощавшись с остающимися, ушли.

 

Говорили, где-то через минут 15 сзади послышалась стрельба, работало три ствола: пулемёт и два автомата. Немцы отвечали редко, видимо хотели заслон живыми взять. Потом чуть погодя, пулемёт и один автомат. А спустя минут пять - только один лишь пулемёт: сначала бил короткими очередями, а потом пара длинных и - замолк. Мы, говорят, остановились и сняли фуражки, затем двинулись дальше и тут - раздалось приглушённое расстоянием бу-бух! Граната рванула. (Предполагаю, дед подпустил немцев поближе и подорвал себя гранатой.) Им сопутствовала удача и через несколько суток, не потеряв никого, они вышли к своим...

 

Есть сведения, не подтверждённые документально, что Гитлер, взбешённый неожиданно упорным сопротивлением советских пограничников, отдал по войскам устный приказ: в плен их – не брать! По плану на ликвидацию погранохраны СССР отводилось 30 минут. Советские пограничники удерживали рубежи обороны на границе от нескольких часов до двух-трёх суток, а отдельных случаях - намного дольше. Стояли насмерть, что называется зубами держались и отходили только по приказу или шли на прорыв, исчерпав все возможности удерживать оборону и дальше. Оставаясь в тылу наступающих гитлеровцев, создавали диверсионные группы, которые становились костяком партизанских отрядов.

 

Широко известно о подвиге защитников Брестской крепости, среди которых было немало пограничников и что якобы "последний защитник", полуослепший, сдался немцам весной 1942 года. Летом 1943 (!) года некий капитан Иоганн Вестман в Брестской крепости писал в дневнике: «Иногда ночью нас обстреливают русские, которые прячутся в казематах крепости. Говорят, их не больше пяти, но мы не можем их найти. Как им удается жить там два года без еды и питья? Я этого не знаю». Те "не больше пяти" так и остались неизвестными, даже в нашей историографии не отмечены. Зато сдавшийся "последний защитник" - у всех на слуху. Вот как бывает: о собственных героях узнаёшь от бывшего противника.

 

Считаю, что самый первый кирпичик в дело Победы над нацистской Германией положили десятки и сотни неизвестных подчас людей в фуражках цвета благородного изумруда, цвета беззаветной преданности Родине. Благодаря им произошёл первый сбой тщательно рассчитанного немецким генеральным штабом плана «Молниеносной войны». Что было дальше, все хорошо знают и помнят. Во всяком случае, пока.

 

Вот так мы и узнали, что дед погиб 24 июня 1941 года, под вечер, на пограничной заставе. Из девятерых пограничников в живых до конца войны осталось только двое: те самые старшина и рядовой, то есть старшина дослужился до капитана, а рядовой - до лейтенанта. Оба провоевали до 1944 года. Когда стремительно наступающие советские войска достигли границы и пошли дальше, их, как пограничников, оставили восстанавливать охрану государственной границы и вычищать приграничье от всякой мрази, оставшейся после нескольких лет немецкой оккупации. Оба в один голос говорили, что их будто сила какая-то хранила всё время, из таких передряг неизменно живыми выходили!

Долг ли их хранил - данное моему деду обещание - или простая удача, не знаю... Самое обидное, что переезжали несколько раз и пистолет со значком затерялись. Странная штука – судьба! Откуда было знать моему деду, что его племянник и внуки, (я и младший брат) будут служить на границе?

 

Вечная слава и память пограничникам 1941 года, одним из первых принявших на себя удар Нацистской Германии!

Пусть земля будет пухом всем защитникам нашей Родины, павшим в той Великой войне или уже ушедшим от нас ветеранам!

По стародавнему обычаю на Руси - стоя, не чокаясь...

 

Жаль не мое:

 

Я рюмку пью за Вас, ребята

Вторую пью за нашу Русь!

Бутылку выпью за солдата

За пограничников - напьюсь!

 

Послесловие.

 

Задержавшая продвижение гитлеровцев, связывавшая их боем почти трое суток пограничная застава уничтожила свыше роты немецкой пехоты. А ранеными немцы потеряли как минимум вдвое больше. Пограничники подбили два танка и один - сожгли, а ещё один, подорвавшись на противотанковой мине, сполз с единственной проходимой дороги в болото. Из экипажа не спасся никто.

Пограннаряд, будучи на службе на левом фланге в момента нападения на заставу, выждав, скрытно зашёл в тыл, застал врасплох и уничтожил миномётную батарею. Все, кто был в том наряде, погибли в неравной рукопашной схватке с подоспевшими, но опоздавшими с помощью гитлеровцами. Благодаря этим безымянным героям застава смогла столько времени продержаться, иначе перепахали бы всё минами и подавили в конце концов сопротивление пограничников намного быстрее.

Документального подтверждения этому – нет, но таких застав были десятки.

 

 

Преклоняюсь перед памятью погибших. Сильно написано. Сам поисковик, занимаюсь поиском и захоронением безвести пропавших с 1990г.

[Dag]

Преклоняюсь перед памятью погибших. Сильно написано. Сам поисковик, занимаюсь поиском и захоронением безвести пропавших с 1990г.

Благодарю за отзыв! С уважением.

[boychuk59]

(Пяте)ро

«Пять муравьёв – это больше, чем четыре слона.»

 

 

Народная свазилендская поговорка

 

 

 

Широко известно о Подвиге защитников Брестской крепости, среди которых были и пограничники Брестского погранотряда:

 

личный состав 9-ой линейной заставы,

 

3-ей резервной заставы,

 

3-й погранкомендатуры,

 

окружных автомобильных курсов и многие другие из пограничных подразделений, дислоцировавшихся в самой крепости. А также защищали крепость у Буга и те из оставшихся в живых пограничников, кто получив приказ, пробились сквозь кольцо окружения в крепость с линейных застав 23-26 июня.

 

Ну и ходит-гуляет по свету запущенная одним писателем сплетка, что якобы «последний защитник», полуослепший, сдался гитлеровцам в марте 1942 года.

 

Летом 1943 (!) года в Бресте некий гауптман (капитан) Иоганн Вестманн писал в личном дневнике:

 

««27.VII. 43. Иногда ночью нас обстреливают русские, которые прячутся в казематах крепости. Говорят, их не больше пяти человек, но мы не можем их найти. Как им удаётся выжить под землёй два года без еды и питья?! Я этого не знаю. Ни тотальное минирование развалин, ни огнемёты, ни даже газы – не помогают: патрули гарнизона продолжают нести в ночное время потери убитыми, реже ранеными, как правило тяжело – в голову, шею, грудь. Бывает, что патруль бесследно пропадает: не находят ни оружия, ни тел, ни даже следов крови! Дезертируют что ли или это опять русские из крепости постарались?

 

Стандартно пишут про бедняг в сопроводительных документах о текущей убыли – небоевых потерях среди личного состава гарнизона: «Несчастный случай, подорвался на мине.» Или того проще: «Пропал без вести при проведении плановой, антипартизанской операции, в лесу. Поиски не дали результатов.» Интересно, если бы не русские партизаны, что бы делало вышестоящее командование гарнизона, какой именно бледный у него был бы вид?

Замкнутый, нелюдимый, исключительно неразговорчивый обер-лейтенант К., из антидиверсионного подразделения егерей, сообщил мне как-то, по большому секрету, (перебрав шнапса), что собаки отказываются работать по следу! Kак он сказал с мрачном усмешкой: «Уверенно его теряют, почти сразу же». По его же словам, после того как две группы, ушедшие на прочёску и зачистку подземелий, исчезли, а из третьей, заслышав выстрелы, обнаружили прибыв в дальний, полузатопленный подвал лишь тело одного, (как показало вскрытие – умершего от разрыва сердца), отдан негласный приказ ограничиться лишь контрдействиями на поверхности.

Мистика какая-то!

Отправляясь на ночное патрулирование в крепость, нижние чины желают друг другу: «Избави нас, Боже, от «Чёрной смерти» (чумы), встречи с «Фрау с автоматом» или с русскими демонами!» Некоторые принялись ревностно посещать службы гарнизонного пастора. Как он мне поведал, нередко спрашивают, не владеет ли он навыками экзерсизма. Запасаются всяческими талисманами и охранительными амулетами.

 

Курьёз: сказки братьев Гримм пользуются огромным успехом. А всё из-за того, что кто-то, (пальцем не будем показывать), в шутку, сказал, что там иносказательно изложены способы гарантированно избежать встречи с любыми из тех, кого не следует поминать на ночь глядя. Хотя там столько русских осталось с лета 41-го непогребёнными, а оттого – неупокоенными, что поневоле закрадываются мысли о том, о чём шепчутся по углам – что это сама Крепость мстит нам. Глупости! Нам противостоят люди. Однако же вопрос вопросов – как, ну как они ухитряются не просто выживать в нечеловеческих условиях в течение двух лет, а ещё и оказывать нам регулярное, небезуспешное сопротивление?!

 

Конечно же, в докладах об этом ничего нет, потому что официально принято считать, что крепость «окончательно пала» к исходу июня и зачищена от русских к началу августа 41-го. Да и наш дорогой фюрер побывал здесь, тем самым официально как бы поставив точку. Однако гарнизонное кладбище тем не менее продолжает неспешно, но неуклонно расти...»»

 

 

 

...Канонада уходила всё дальше и дальше на закат: советские войска обошли Брест с флангов, с ходу форсировали Буг и, замкнув кольцо окружения вокруг Брестского укрепрайона, стремительно покатились паровым катком по отступающим гитлеровцам и далее. Гарнизон города и крепости сложил оружие и сдался. Какой смысл сражаться в безнадёжном положении, в полном окружении да ещё и при многократно превосходящих силах противника, правильно? Нерационально ведь и «бессмысленно» к тому же. Потому – лапки вверх и вперёд, унылыми колоннами военнопленных туда, куда и хотели, но совсем не так и в другом качестве.

 

Генерал смотрел на проходящих мимо пленных, но видел не их, подавленно бредущих, жмущихся к обочине, уступающих дорогу советской боевой технике и войскам, непрерывным потоком идущим им навстречу. Видел жару, сгоревшие, исковерканные остовы танков и грузовиков, окровавленные, грязные бинты - горечь отступление. Когда он, только-только с командных курсов по переподготовке, с новенькой «шпалой» в общевойсковых петлицах, отступал 23 июня во главе пехотного батальона, поредевшего от «безвозвратных» потерь в жестоких оборонительных боях у крепости до полутора взводов. И вот он вернулся, один из всего батальона: остальные полегли под Москвой, в Сталинграде, на Курской дуге, при форсировании Днепра... Долгая вышла дорога обратно.

 

Подчинённые из ближнего окружения знали, что комдив воюет с 22 июня, что встретил войну именно здесь, недалече совсем. Поэтому когда окончательно завечерело, начштаба распорядился накрыть в блиндаже комдива ужин по особенному. Вот только язык не поворачивался назвать его праздничным. Бывает такое – вроде праздник, праздновать надо, а не весело совсем. Горько.

 

Генерал-майор молча пожал полковнику руку. Два года воюют вместе, уже давно научились понимать друг друга не то что с полуслова, а вообще без слов.

Видимо, крепко помнил о комдиве и командарм: испросив разрешение у командующего фронта, приказом отвёл измотанную в непрерывных, наступательных боях дивизию на пополнение техникой и личным составом. Где располагаться, предоставил решить самому командиру дивизии, так и сказал при личной встрече: «Места здесь для тебя знакомые, Артёмыч, тебе и поводья в руки – выбирай сам.»

 

Первую приняли за грядущую Победу, вторую – за командира, дай ему Судьба здоровья и многия лета. А третий тост был традиционно за павших: молча, стоя и не чокаясь. В глазах генерал-майора заблестела непрошеная влага. Сели, никто не решился нарушить тишину. И она, осознали удивлённо, была непривычной – канонада затихла вдали и вокруг царило чуть ли не абсолютное безмолвие. (Начштаба расстарался, чтобы вокруг не шумели. Поэтому штаб дивизии и разместили подальше от входящих в неё частей и подразделений, неглубоко в лесу. Так что деревья хорошо экранировали звуки, заглушая их.)

Комдив сидел во главе стола, уйдя в себя, безучастный к окружающему. Начальники служб и родов, штабные, командиры полков и прочий начальственный люд постепенно зашевелились, шёпотом ведя разговоры, не забывая плотно закусывать. Когда ещё выпадет отдых, надо насладиться каждым часом: скоро снова в бой, дальше на запад. Дошли ведь! До самой, до границы! Павшим – слава и память, а живым – продолжать жить и радоваться жизни...

 

Внезапно распахнулась дверь, шваркнув со всего маху об аккуратно, досточка к досточке, обшитую стену блиндажа! Собравшихся шатнуло словно порывом невидимого ветра, комдив вышел из оцепенения раздумий-воспоминаний. Сидевшие спиной к выходу обернулись, все воззрились на адъютанта командира дивизии. Только очень важная, неотложная весть могла извинить подобное вопиющее нарушение военной этики – вваливаться к командиру, без стука и спроса на разрешение войти да ещё едва ли не пинком распахнув дверь. И вроде так оно и есть – на капитане буквально лица не было. Что за напасть?! Тихо вокруг, ни стрельбы, ни взрывов...

 

- Товарищ комдив! – Адъютант замялся, определённо находясь в нешуточном затруднении. – Тут это...

- Чего ты там мямлишь!? – насупил брови генерал-майор. – Если ничего важного, то получишь у меня сейчас на грецкие орехи! Ну?

Капитан решился:

- Товарищ генерал-майор, к вам на доклад просятся несколько пограничников..., - заметив нахмуренное недоумение, поспешил прояснить: - Воевали в немецком тылу, здесь.

- Партизанили что ли, в лесах? – понимающе просветлел комдив.

Слова адъютанта заставили присутствующих разом онеметь:

- Никак нет, по словам их старшего, вели диверсионные действия в самой Брестской крепости, из развалин казематов!

- Где-где?! – не поверил своим ушам генерал.

- В крепости, - произнёс капитан, будто и сам не веря тому, что говорит. – С августа 41-го...

Все вздрогнули, переглянулись с ошарашенным видом и вот тут у всех выражение лица стало точь-в-точь как у «неурочно ввалившегося» в командный блиндаж со сногсшибательным докладом: продрало от одной лишь мысли «Три года?!!!»

- Зови их немедленно сюда! – приказал комдив.

- Они просят вас выйти к ним или прикрутить до предела «коптилку».

Начмед, подполковник, сообразил первым:

- Глаза у них отвыкли под землёй от яркого освещения за три-то года. Ослепнут...

Генерал ринулся наружу.

 

Поляну заливало половодьем расплавленного серебра. На грани лунных света и тени, под сенью раскидистой длани - нижней ветви исполинского дуба стояли пятеро, в фуражках. Стремительно приближавшемуся к ним генералу показалось, что что-то в фигурах не так, потом вдруг дошло, рывком – БЕЗ ПОГОН!!! Неестественно бледные лица давным-давно не видавших дневного света, словно светящиеся в полумраке, тёмные провалы на месте глаз... Наверняка не одного лишь генерала окатило ледяным ознобом от дикой мысли, что это не люди, а призраки павших в июне 41-го. Как немой укор им: и ему, и остальным. Истлевшая, штопанно-перештопанная форма. На ногах у троих – лапти. Один с «дегтярём», трое с ППШа, один – с винтовкой. Оружие – ухоженное, маслянисто-матово отсвечивает.

 

Прошедший огонь и воду комдив, не терявшийся ни при каких обстоятельствах, лично подымавший залёгшие цепи под убийственным пулемётным/миномётным/артиллерийским обстрелом, одним из первых переправившийся через Днепр на «пятачок» плацдарма на правом берегу вслед за передовыми частями дивизии, растерялся – не знал, что сделать или сказать.

Крайний правофланговый, невысокий, кряжистый усач пришёл ему на помощь, скомандовал негромко шеренге:

- Рняйсь, смир-рна!

И гулко произнёс:

- Товарищ генерал, сводная, подвижнАя группа Брестского погранотряда прибыла в ваше распоряжение. Командир группы – старшина Гладков. Какие будут приказания?

- Братцы, да как же это, а? – у генерала текли слёзы и он не стеснялся их, как ещё совсем недавно, в блиндаже. – Как смогли, родные?! Столько времени, в крепости...

Комдив порывисто обнял старшину. Жал руку следующему в таком коротком строю, словно заведённый повторяя снова и снова: «Благодарю за службу!» и обнимал. Практически у всех присутствующих повлажнели глаза.

Комдив спохватился:

- Вольно!

Старшина-пограничник немедленно продублировал эту команду.

 

Они стояли, пятеро, и плакали, как это бывает у мужчин: безмолвно, без всхлипываний и рыданий. Положив автоматы, ручной пулемёт и снайперскую винтовку наземь, стали кругом, обнявшись за плечи, не сговариваясь, как один, склонили голову каждый, вовнутрь. Вспоминали тех, кому не довелось дожить. Кто-то из них глухо и хрипло, явно с отвычки говорить, произнёс:

- Братья, неужели дождались!? Неужели – это правда, а не в который уже раз сон!!? Наши пришли! НАШИ!!!...

 

 

Мы, пограничники, из поколения в поколение, из призыва в призыв, помним о Брестской крепости всегда: «молодым» рассказывают о брестских пограничниках, приводя их подвиг как пример образцового исполнения долга воинов Границы. Скажем, так:

 

Матёрый капитан, начальник заставы, своему заместителю, неопытному лейтенанту, вечером 12 июля 1993 года:

-...А ты разве не слышал поговорку: «С границы – уйти нельзя..»

- «..граница пойдёт за тобой!»? Слышал, отец говорил.

- А отец тебе не говорил, что пограничники – никогда не отступают?

- Но ситуации же разные бывают!!?

- Это для других родов войск, а для пограничников – нет. Не отступают никогда, потому что не отступают никогда.

- Ну а какой смысл?!! Мы – Брестская крепость что ли!?

- Вот это хорошо, что ты вспомнил про Брестскую крепость. Сталин ещё не издал приказа «Ни шагу назад!», а для них он уже был, для пограничников. Немцы подходили к Смоленску, а в это время там, в Бресте, один из нас написал: «Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!» Не было в этом смысла?

- Был, раз победили! Только получается... мы обречены подвиги совершать?!

- Молодец, хорошо сказал! За это я и люблю пограничные войска...

 

Из многосерийного, художественного фильма «Застава»

 

 

Да, вот за это мы, погранцы, и любим пограничные войска. Не оттого, что дартаньяны-де и круче нас только обрывы в море, а потому что честь нам оказана великая, заранее: случись вдруг что – просто допреж всех принять на плечи ношу неподъёмную, но наипочётнейшую – стать на пути напавших на нашу страну, сколько бы их ни было. Поэтому и меряться никому нечем, ведь у каждого мужчины эта ноша – своя, но лишь часть общей доли защитников Отечества, как бы оно ни называлось, кто бы, как бы ни мелькал у госруля.

 

В качестве эпилога, не желая ни на йоту умалить беспримерного Подвига ВСЕХ защитников Брестской крепости и ОБЩЕГО вклада в дело приближения Победы Советского Союза над Германским нацизмом:

 

Салют победы зарождался

В огне недрогнувших застав,

И вермахт вдруг засомневался,

Границы прочность испытав.

 

Заставы стали в горле костью,

Спустили «сверхлюдей» с небес,

И фюрер зеленел от злости,

Едва заслышав слово «Брест»!

 

Когда бы все сыны Отчизны,

Как пограничники дрались,

Салют счастливой, мирной жизни

Зажёг пораньше неба высь!

Автор стихов: Алексей Матвеев, Май 85, с Афганской границы

 

 

 

Подпишусь под каждым словом этого стихотворения... и свазилендской поговорки.

 

Руслан Титор, рядовой пограничных войск, Ноябрь 87, с Иранской.

 

 

 

Вечная Слава и Память героям Брестской крепости!!!

 

Картина называется «Дедушка, не плачь!»

Спасибо за рассказ. Скажите , а кто это написал?

[Dag]

Спасибо за рассказ. Скажите , а кто это написал?

Не за что. Я.

[Dag]

Случай на таможне

По мотивам одноимённой песни на стихи Алексея Матвеева



Кое-что, как иллюстрация к известной поговорке о семье.

В общем – сказ про урода.





Засередина 80-х прошлого века, где-то на Советско-афганской границе, таможня. Позади – поджидающая везде, в разном обличье смерть, за спиной... да всё осталось по ту сторону, теперь – ДОМОЙ!!! Однако не от радости встречи с Родиной порой плачут «дембеля»: тут, приятель, вой – не вой, если «дурь» или патроны у тебя в «дипломате», то не скоро увидишь дом родной. А ещё, практически в каждом втором, не считая каждого первого, (даже выбранного наугад) – фотоплёнки на долгую и дорогую память, что были тайно отсняты «за речкой», а у самых проворных – альбом. Тут тоже, хоть и не так сурово, но и веселья так же не наблюдается нигде ни разу: конфискуют, если не догадался сховать получше. В лучшем случае.

Ну и везут по мелочи: в подкладке шинели – обалденных расцветок платки сестрёнке, маме и – честно дождавшейся девушке; на руках – по «Ориенту» себе и батяне; скудным числом «чеки» - в каблуках сапог... Да мало ли чего, для кого и где ещё? Тщательно потрошат на таможне «дембелей». Знают те прекрасно, что можно, а чего нельзя, но рискуют некоторые, от крайне большого ума или по какой другой причине. Они, как общеизвестно – «безответные» да и везут – не контейнерами, что с них брать, если «кто-то, где-то там, у нас порой...» это самое – и служебное соответственно пользует?

Ладно, кто не без греха? Кидайтесь тогда такие булыганами смело. Жизнь – неоднозначна и сложна порой, при одновременной вроде бы простоте.



Шеф контроля окинул взглядом «поляну» недрёманным зраком, всё как обычно - идёт деловая суета, сноровисто шмонают солдатиков. Вдруг профессионально отложилась бинокулярно на сетчатку некая несусветная, невозможная аномальность! Повернулся анфас – и верно, не померещилось: какой-то сержант с че-мо-да-ном! Нет, не так – с ЧЕМОДАНИЩЕМ!!! У таможенника форменным образом отвисла нижняя челюсть. Мегасаквояж был, прямо скажем, «мечта оккупанта» дочелночной эпохи. Хорош, ничего не скажешь! Майор поманил пальцем чуть ли не с радушно распахнутыми объятиями, приговаривая с кривой усмешкой прям по-джигарханянски:

- Иди сюда, дорогой, без очереди. Небось, нет в Афгане дукана, где бы ты хоть разок ни побывал?

Повернулся к коллегам:

- Совсем обнаглели! Видно сразу и безошибочно, что страх – напрочь потер..

Запнулся, на полуслове. О взгляд того сержанта. Спокойный такой, с непривычным выражением. Не смотрят так обычно «срочники», эдак без невольной чинопочетаемости, въевшейся второй кожей за срочную службу. И вроде – без отмороженности. Непонятный какой-то взгляд – не бегает, не опускает сержант его долу... Отмахнулся внутренне, явно всё застил «верещагину» чемодан.

- Ну давай, голуба, открывай, не томи! – говорит «несуну», с заранешней гадливой брезгливостью в голосе.

Обернулся к сгрудившимся, за ради бесплатного спектакля, подчинённым из свободной смены:

- Видали? И додумался же, ёж твою медь! Нет, всякого уже навидался, но вот «дембельский чумадан» не доводилось ещё! Страх как любопытно, что же он в нём решил провезти?

Как о постороннем говорил уже, отстранённо. Будто о столбе или чурке с глазами. Ну да – чемодан тянул на нешуточный срок. За спиной слегка профессионально напряглись: эти, которые «оттуда» - всякие бывают. Видели и испытали такое за год-полтора, что иному и за всю жизнь не доведётся испробовать. Нервы от того ни к чёрту, того и гляди – заискрят, звенят натянуто, на разрыв.

«А может он наркоша или вообще - контуженный? - прошелестел шепоток. - Вон, все признаки налицо – надо же было додуматься до сякого, правильно Старший сказал...»

Притихло всё вокруг, замерло: и шмонающие, и их подопечные. Немая сцена. Да и интересно же, что там провозить взялся, чемоданно-то.

Сержант удивил. Не завращал бешено глазами, не принялся рвать на себе ничего, не возопил, с надрывом: «Нате, жрите!!!»... Молча открывает чемодан и – прирос к полу таможенник: на свет божий неловко вылез овчар, с перебитой передней правой лапой.

В мёртвой тишине прозвучало чеканное:

- Не все мы наркоманы и воры! Не все из нас позабыли про совесть и честь!

Кто-то из подчинённых главтаможенника опомнился первым:

- А ветдокументы в поряд..

- Вот! – непочтительно перебил старшего прапорщика сержант, протягивая кожаную папку, которую не зазорно было бы держать в руках и маршалу. – Здесь все документы и разрешение. Следует на досрочный дембель, комиссованный по ранению.

- А чего в чемодане, да ещё и закрытом?! – нашёлся к чему придраться дотошный старший прапорщик.

- Покалеченное рекомендовали держать в тепле. Да и трудно ему на трёх лапах скакать. В левой глазнице – осколки, от света начинает слезиться, и ему ещё больнее становится. Повязку – стаскивает здоровой лапой, не нравится она ему. Ну вот поэтому и..., - развёл руками сержант.

Посмотрел, улыбнулся, видимо вспомнив, что бить/добивать без пощады надо только врагов и когда они первыми начали, разрядил обстановку:

- Очень нравится мне о семье поговорка...

Недоумение у подавляющего большинства на лице.

Пояснил:

- Про то, что в любой семье – не без исключений!

Заминка, а потом - грохнуло дружно, грохнуло – хорошо, аж окна задрожали!!!

Анчар недоумённо смотрел на хохочущих людей и с обожанием поглядывал на Хозяина, стараясь не наступать на неудачно сросшуюся лапу.

Теперь настал черед майора безмерно удивить окружающих: встал по стойке «Смирно!» и откозырял! Протянул руку:

- Извини... За слова мои и за всё остальное... Ошибка вышла.

Сержант пожал протянутую руку:

- Бывает, товарищ майор. Я понимаю – служба.

И... закрутилось дальше, будто кто-то невидимый кнопку «пауза» отжал.

Таможня – дала добро...

А к сержанту, чуть погодя, подошёл капитан медицинской службы:

- Сам откуда, не с Москвы?

- Нет, из Подмосковья.

- Это очень хорошо. На-ка вот, - протянул листок бумаги, с рядом цифр,- позвонишь, скажешь - от Скрипача, расскажешь, что и как. Возможно смогут помочь. Бери-бери...

У сержанта был вид, когда пообещали чудо и с трудом верится в него, и страшно обнадёживаться.

- Дорого наверно встанет операция? – спросил нерешительно, вертя листок в руках.

- А ты что, совсем пустой едешь? – удивился капитан.

- Да можно сказать и так, практически всё, что было – на оформление ушло, чтоб побыстрей и точно положительный ответ был...

- Не переживай и не волнуйся – там свой интерес будет.

- Спасибо, товарищ капитан! Вот, возьмите, в качестве отдарка что ли, - протянул сержант всамделишный «паркер».

- Тебе он нужнее будет, - усмехнулся медик.- Ну, бывай! Удачи тебе и твоему другу!

- И вам – счастливо вернуться! – не остался в долгу сержант.

Капитан опять улыбнулся, протянул руку, пожал и растворился в мельтешении вокруг.



(Светило хирургической ветеринарии исправит косяки вынужденной кустарщины, излечив тем самым Анчара от хромоты. И достанет микроскопические осколки из глаза, сохранив зрение. Как известно, любое доброе дело – наказуемо: отныне у этой женщина стало два дня 8-го Марта. Каждый год, рассвет 28-го Мая встречал у неё под окнами море цветов. И дворник, о чудо, не возмущался. С ним поговорил кто-то, о регулярном «заносе в оркестр». Узнав причину, старик долго моргал, будто песок внезапно в глаза попал и попробовал отказаться от денег. Его убедили, что это – такая прибавка к пенсии, всё по-честнону. И вообще, какие проблемы есть/будут, вот номер, звони, уважаемый, не стесняйся... Но это – уже другая история. А пока – никакая боль не сравнится с неземным счастьем – быть рядом с тем, за кого снова, без сомнений, с радостью бросился бы опять на ствол или клинок.)



Нет людей абсолютно плохих или хороших: в каждом и добра, и дерьма – в ту или иную плепорцию. Главное – что у кого побеждает, уверенней и чаще. И ещё – достанет ли мужества признать публично свою неправоту и поспешность в суждениях, что незаслуженно едва не обидел Человека.

Где-то так.

Да, если вдруг что: урод – это тот, кто не как все... точнее, не как в массе своей. Ну и уроды, очевидно – разные бывают. Например – наоборот. Изменено 25 февраля, 2011 пользователем Dag