Выдержка из статьи «Вертолеты над Памиром» журнал «Пограничник» №8-1984
(в то время еще была цензура, ПВ официально не принимали участие в боевых действиях)
Тринадцатого марта Помыткин в составе воздушной колонны двинулся на задание. Настроение было хорошим, экипаж с ним летел давний, подобранный, как пальцы одной руки, - второй пилот, он же штурман, капитан Александр Суханов, борттехник лейтенант Вячеслав Зиновьев (ныне старший лейтенант). Многое у экипажа осталось позади, много часов проведено вместе на земле и воздухе. Полет был обычным – впереди летел Фарид Шагалеев, Помыткин возглавлял свою двойку, сзади шла машина капитана Ваулина, тезки Суханова, тоже Александра. Помыткин был ведущим, Ваулин – ведомым.
- Командир, как вы относитесь к числу тринадцать? – неожиданно поинтересовался Суханов. Как будто не знал, как Помыткин относится к «чертовой дюжине». – Сегодня как-никак тринадцатое.
Помыткин нахохлился.
- Поживем -увидим, - сдернул с руки перчатку, подышал на пальцы. Март есть март, первый весенний месяц в горах всегда бывает холодным.
Лететь с каждой минутой становилось все труднее и труднее – мешали турбулентность, болтанка. Машина окунулась в весенние облака, тягучие, липкие.
Помыткин покосился через плечо в открытую дверь кабины, окинул экипаж взглядом свой экипаж – спокойны. Что Суханов, что Зиновьев. Когда вырвались из облаков, посмотрел вниз – рыжасто-коричневое однообразие, камень, камень, камень, а между ними земляные вымерзшие проплешины с сухостоем прошлогодней травы да ноздрястые снеговые нахлобучки. На снегу кое-где следы, то ли киками оставлены, то ли архарами – поди разбери. Стежки будто бы швейной машинкой прострочены.
- Как думаете, - не унимался Суханов, предприняв новую попытку «расшевелить» командира, - диетчикам-овощеедам хорошо живется или нет?
У командира от удивления брови вверх поползли, собрав лоб в гармошку.
- С чего это ты?
- Статью недавно прочитал. Так там утверждается: кто сырую капусту сет, тот до ста лет живет.
Помыткин чуть улыбнулся.
- Нет, такая диета не по мне.
- Вот и я о том же, - ухмыльнулся Суханов, - сто лет подряд на первое овощи, свекла и морковка, на второе помидоры и капуста, на третье – посиневшая от крахмала картошка…
В этот момент сзади, в хвосте, что-то звонко щелкнуло, будто бы кто-то накинул на машину стальную петлю-удавку и изо всех сил дернул. В этот же миг вертолет клюнул носом вниз. Помыткин попытался выровнять машину, но куда там. Машинально отметил, что впереди, за каменными острыми зубцами, наметилась долинка, в которую они шли; командир Фарид Шагалеев, летевший первым уже делал вираж, целился на посадку. Почему-то подумалось, что каменный хребет, только что оставшийся за бортом называется Кара-Тау – «Черная вершина» в переводе. Машину понесло в сторону – камни, земляные проплешены, серые пористые сугробы слились в одно рядно, в пестряк, как старушки называют коврики, дорожки, накидки, сшитые из лоскутов, и Помыткин, поборов испуг, понял, что начала вращаться. Голову потерять тут проще пареной репы. Вот тебе и овощи, будь они неладны!
- Командир! «Сороковой» вращается! – услышал Шагалеев по рации. То давал знать капитан Ваулин, шедший у Помыткина ведомым.
- Что с ним? – спросил Шагалеев.
- Падает! – коротко доложил Ваулин.
А Помыткин держался, боролся за машину и людей, жал что есть сил правую педаль, но вертолет продолжал раскручиваться и падать. Главное сейчас было, чтобы машина еще раз не клюнула носом, не вошла в штопор. Суханов помогал Помыткину как мог, но все сейчас зависело от командира.
Долго еще, многие годы будет сниться Помыткину тот мартовский день, когда посадил он на землю машину. Пройдет время, и инженеры разберутся, что случилось с вертолетом. Помыткин же, Суханов и Зиновьев за эту посадку были награждены.
Р.S. Действия экипажа были признаны грамотными, в дальнейшем на основе этого опыта была переписана "Инстркуция экипажу МИ-8" - действия экипажа при отрыве хвостового винта. Ранее в Инструкции при отрыве хвостового винта необходимо было только покидать вертолет.