Подхоз. Гимнастка. (повторно)

[drew]

Подхоз. Гимнастка.

По прибитии на "Гидрон", я впервые в жизни узнал по-настоящему, что такое подсобное хозяйство. Оно у нас было невеликим: корова, лошадь, две хрюшки и масса кроликов. Каждый их них питался по своему рациону. Свиньи жевали то, что оставалось на кухне, корова, лошадь и кролики питались травой. Самое главное, что от подхоза хоть и маленький, но толк был. Корова давала молоко, правда мы его не видели, т.к. все два (!!!) литра Бортничек забирал к себе в семью. Хрюшки плодились, и в своё время мы имели сало. Кроликов, с их многочисленным потомством, благодаря постоянным совокуплениям, мы употребляли в качестве рагу с картошкой. Единственной в этом плане скотиной, не производящей потомство, была Гимнастка, тупая, старая кляча. Слушалась она не всех, даже можно сказать, что не слушалась никого. У неё были свои тараканы в голове, что хотела, то и делала. И причём, методов воздействия на неё не было. У неё всё шло по настроению. А ведь на неё у нас были основные планы. Коснусь зимнего периода. Суббота банный день, значит нужно заправить баки в бане под завязку. Не на пузе же таскать воду. Значит нужна Гимнастка, сани, и четыре бочки воды. За водой ездили четыре раза, и очень часто эти четыре раза растягивались на целый день.

Застава наша, "Гидрон", стояла несколько на возвышенности, четыреста метров от дороги, от развилки на левый и правый фланги. Ближайший ручей, являющийся для нас единственным источником живительной влаги и бурно притекающий к нам из Финляндии, находился ещё метрах в трёхстах, но уже по левому флангу. Спуск к ручью был довольно-таки крут, но для облегчения тягания тридцаток с жидкостью на пузе, были сделаны вполне нормальные широкие ступеньки. Впрочем, нормальными они были только в летне-осенний период, а зимой представляли из себя сплошной обледенелый каток, навернуться на котором не представляло никакой трудности, обязательно опрокинув содержимое ёмкости на себя. Ступеньки конечно же регулярно чистились ото льда, но забор воды производился ежедневно, да по несколько раз, и поэтому лёд образовывался снова и снова.

Как доставлялась вода для нужд кухни, я что-то не могу припомнить, т.к. наверно в этом не принимал участия. Это было дело черпаков и рабочих по кухне (кем я просто по определению не мог быть). А вот вода для баньки, уж в этом я попринимал активное участие в первую зиму на заставе. На этих моментах нужно остановиться поподробнее.

Подхозом заведовал у нас тогда наш дед Медведько Коля, смоленский деревенский парнишка, невысокого роста, всегда с улыбочкой на лице. Все с его призыва, да и сам Бортничек, звали его Махмудько, и ведь он таким и был. Ковырялся в навозе на подхозе, в наряды его ставили только колуном, даже кликуха к нему прилипла: "Вечный колун", где он постоянно пролетал, щемя ночью на крыльце заставы, причём, при любой погоде. Весь наш призыв звал его просто и скромно: "Петрович". Со зверюшками своими он вроде бы ладил, и они его наверно любили. А как не любить мужика, который каждый день приносит пожрать в одно и то же время, да и от которого пахнет своим, родным, навозом. Но с Гимнасткой наш Петрович, я так думаю, общего языка так и не нашёл. Вернее, она понимала и слушалась его только в одну сторону, только когда едешь с пустой бочкой под горку на ручей. Она была лошадка-паинька, безропотно выполняла все его возгласы: и "но", и "стоять", и "тпру-у-у", и "вперёд". Ну, просто душка. Мы элементарно добирались до ручья, разворачивали сани, наполняли бочку тридцатками водой. В этот момент эта падла (почему падла?, узнаете чуть позже) стояла и отдыхала, а мы пыхтели, занимаясь тяжелой атлетикой. Ну, вот и всё, бочка полна, "люки задраены", можно выдвигаться на базу. И только Петрович брал в руки вожжи и прикрикивал: "Но-о-о, пшла", как у этой дуры таракан в башке переползал из одного полушария в другое, щекоча мозг (если он вообще там присутствовал). Гимнастка резко трогала с места, сразу набирала обороты. Самому бы удержаться в санях, какой уж там, бочку двухсотлитровую держать. Здесь уже приходилось заниматься экстремальным конным видом спорта, ведь впереди был девяностоградусный поворот налево к заставе. Сердце начинало колотиться как бешеное, видимо тоже задавая себе вопрос: "Опрокинется, или нет?" Опрокинулась, и уже валяется вытекая где-то там, вдали, на дороге, а мы прём на бешеной скорости. Вот в эти моменты лошадь ни в какую не хотела понимать своего хозяина, прёт и прёт в горку, регулярно извергая из заднепроходного отверстия зловонные клубы (поднеси спичку и взорвёшься). И лишь на подходе к воротам заставы бег сбавляется, Гимнастка грациозно забегает на плац, даёт "круг почёта", и назад, в ворота, типа: "Я готова ехать за водой". И всё это под дружный гогот всех тех, кто на заставе. Но, мы не обижались на это ржанье ребят, т.к. бочкодержащий постоянно менялся, и каждый неоднократно бывал в этой шкуре.

Благополучный исход наступал при второй, а ещё чаще, при третьей попытке. Это была только первая бочка, а их нужно было четыре. Оставшиеся три мы привозили уже с первого заезда, Гимнаста уже не так гнала, видимо уже уставала, ведь старенькая была.

[Stanislav]

Отличный рассказ. Сразу куча воспоминаний о нашем подхозе, который на нашем Гидроне звался "гужбан". А коровку мы по ночам в чайник доили, когда она летом на выпасе круглосуточно была. НЗ не понимал, почему так мало она по утрам молока дает...