Вендетта

[ПСБ]

Вендетта. Ну не корсиканская конечно, темперамент у нас не тот. Это на родине Наполеона жгучие брюнеты утром, как только злазуньки протрут да пописают, так сразу думать начинают, как бы оппоненту говнеца подкинуть, да так чтоб кучка была побольше, повонючей и в самом неожиданном месте. А у нас этот процесс имеет вялотекущее и случайно-поступательное движение, по скорости сравнимое с халявным ремонтом туалета в квартире пенсионера, выполняемое стахановцами местного ЖЭКа. А воевали один прапорщик (мы так и назовем его – Прапорщик) и рота связи. Уже никто не помнил с чего, и когда все началось, но традиция соблюдалась свято и передавалась из призыва в призыв многими поколениями связистов. И это единственное, что напоминало о Корсике в нелегком деле борьбы с Прапором. По мере сил, в боевых действиях участвовала вся рота, но на самом острие атаки всегда были бойцы с отрядного коммутатора. Как только Прапорщик забывался, и по простоте душевной, решал снять трубку телефона, так время ответа телефониста с коммутатора, сразу становилось сопоставимым со временем ответа на жалобу уже упоминавшегося пенсионера на скорость ремонта унитаза. То есть, конечно ответят и даже примут меры, но вот когда… А если Прапорщик применял военную хитрость и звонил не со своего телефона, то наготове всегда был хитрый финт ушами: - «Абонент щас занят, перезвоните позже, тащ Прапорщик!». Даже если телефониста разбудить среди ночи и после труднейшего дежурства, то он не открывая глаз и не приходя в сознание, без запинки произносил эту святую мантру – уж больно эффективное противокусковское оружие было. Конечно, иногда Прапорщик начинал орать на телефониста, но тот всегда, по ошибке, тут же соединял матершинника с кем-нибудь из командования, тем самым давая начальству небольшую передышку от серых штабных будней.Прапорщик тот проходил по Службе Тыла и поэтому, как мог, отстреливался доппайками для связистов – галетами 47 года рождения, тушенкой, балансирующей на грани взрыва от древности происхождения, да «консервами мясоовощными» болгарского разлива, где это самое «мясо» присутствовало только в составе продуктов на этикетке. Но основным калибром Прапора был внешний вид военнослужащего и его соответствие стандартам Устава. Как и все тыловики, сам Прапорщик пользовался определенными привилегиями во внешнем виде - многие атрибуты формы ему были пошиты на заказ, а не были получены с собственного склада. Нет-нет! Не фуражка! Она, по диаметру, занимала всего лишь третье место в гарнизоне, после Бати и Начтыла. А вот сапоги… Это было настоящее произведение искусства. Пошитые в каком-то спецателье, засекреченном покруче, чем коды запуска баллистических ракет, они даже Батю заставляли завистливо коситься – Батя-то точно кодов запуска не знал. Когда Прапорщик появлялся на плацу, сверкая генеральским хромом, Солнце от стыда пряталось за тучку, а Начполит лез в карман за солнечными очками – даже сиятельность генсека, в его глазах, слегка меркла. Сам Прапор сапоги свои любил неимоверно – на складе, в его конуре, была целая коллекция импортно-дефицитной чистящей химии и всяческих фланелек-меховушек для полировки. И начищал он свои сапоги, чаще и чище чем кот-рекордсмен свои… гм… свою гордость в общем. Вот, к примеру, все штабные обитатели, летом и в сухую погоду ходили в ботинках, а в сырую прыгали в сапоги. Наш же Прапор делал все наоборот - по сухому асфальту сверкал сапогами, а по лужам скакал в ботинках. Во как!Ну и, понятно, от всего личного состава гарнизона Прапор требовал такой же сиятельности нижних конечностей. Доставалось всем, даже прикатившим с застав запыленным экипажам УАЗок и вечноизмазанным «рулям» с автороты, но все же любимым блюдом мести Прапора были связные «мадавошки» - они всегда доводили его до форменного экстаза. Служебное рвение било через край и заливало последние искры здравого смысла – молодежь, не очень хорошо не знакомая с Прапорщиком, еще пыталась выяснить, каким-таким образом кирзачи можно отполировать до состояния генеральских хромачей, а вот дембеля давно на эту идею забили – докопаться и до столба можно, было бы желание. А желание было преогромное - ведь по службе, хитрющих телефонистов ревнителю чистоты сапог ну никак не получалось прихватить. Весь отряд был в курсе, что Прапорщик об электричестве знал только то, что в розетке кто-то сидит и больно кусается, если туда пальцы сунуть, а эти интеллигенты, прапорщики-связисты, от сиятельных сапог держались подальше и своих сдавать не хотели, предпочитая самим поиметь нерадивых в самой извращенной форме. Ну, а авторитет как-то поддерживать все же надо было, т.к. Прапорщик был ярым сторонником той идеи, что если у тебя нет звездочек, то ты автоматически виноват во всех смертных грехах, и еще в паре, в Библии пока не прописанных. Печально конечно, но почти в каждой части есть такой типок – се бля ви, так сказать.Вот так и жили-воевали. С переменным успехом. Общий счет, по итогам серии матчей – 0:0. То очередная смена останется голодной, но с зеркальными сапогами, то Прапорщик охрипнет Уставом матерясь. Но, во всяком конфликте иногда происходят… ну, так скажем, перегибы-экстремумы. Позвонили как-то Бате злодеи-шефы и попросили помочь решить сложнейшую задачу – к ним пришли вагоны с цементом, а у шефов не нашлось придурков эту мерзость вручную разгружать. Да еще на солнцепеке. Ну, а любому отцу-командиру не в диковинку крепостных в работы отдавать, да еще за солидный откат в виде того же цемента (в отряде как раз офицерский дом начали строить), вот и решили собрать всех свободных на трудовой подвиг. Батин выбор пал на роту связи. И в самом-то деле, чем еще заняться экипажу КШМки, если ни войны, ни учений нет? Ну, сержанта еще можно дежурным по столовой определить, а остальных куда? Правильно – шефам помогать! На то они и шефы, чтоб над ними шефствовать, а они потом отрядному ансамблю новый барабан подарят. Выдали всем подменку – цемент штука грязнючая и пылючая – и наладили на сжигание излишних калорий.Прошел день. Отважно поработав, излишки отрядной связи волочили вытянувшиеся руки по асфальту (после 1543-го мешка с цементом у каждого руки вытягиваются вдвое) и устало двигались в родное расположение. Безумно хотелось пить, есть и, наконец, смыть с себя мерзкий строительный порошок. Настроение было – ниже плинтуса, убили бы кого-нибудь из шефов, но не было ни работодателей, ни сил их искать.Зато был злорадно ухмыляющийся Прапор, вкупе со своей тихой ненавистью ко всему связному. Слегка организованная толпа связистов, в бодром темпе оглядела себя и сразу поняла причину ухмылки – сапоги. Загаженную подменку все сменили, а вот цемент въевшийся в кирзу, как тот гнус, убрать не догадались. Да и нечем было – на товарных ж/д станциях как-то не предусмотрено место для чистки сапог, а с собой бак с гуталином никто взять не догадался… Или забыли… Вот такое возмутительное проявление склероза и решил излечить Прапорщик. Одним махом, после кучи строевых пенальти, решивший склонить счет в свою пользу. И началось… Вернее началась… Усиленная строевая подготовка, под чутким командованием Прапора – тот от счастья даже забыл куда спешил, когда нарвался на возвращающихся работяг. Очень уж эффективным ему показался способ выколачивания цемента из сапог, методом печатанья этими самыми сапогами по асфальту плаца.Народ тихо закипал. Качать права не получилось - старшим был сержант, и только он рот открыл поспорить что, мол имеем приказ, идем в расположение, там и почистимся в специально отведенном месте, как тут же был заткнут Прапором – тот оказался еще и помдежем по части. Откровенно послать уродца с повязкой, под окнами кабинета командира тоже никто не решился – дурных воплей было бы до небес, а Батя имел суровый нрав и особо разбираться бы не стал. Оставалось только тихо сатанеть… И собирать остатки сил, а их после трудового оргазма было не много.Через полчаса, спас положение появившийся старшина роты связи, суровый мужик, под два метра роста и с кулаками, каждый из которых еле влезал в цинковое ведро. Моментально оценив обстановку, он ненавязчиво взял помдежа под локоток, тем самым слегка приподняв садиста над плацем, и отнес Прапора в сторонку. Где в двух словах и объяснил тому, чьи это подчиненные, кто их должен воспитывать, да приглядывать за их сапогами. Надо сказать, что сапоги самого старшины тоже заслуживали внимания – у него нога не влезала в голенище 46-го размера, и ему приходилось слегка распарывать их сзади по шву. Обладатель сияющих сапог скривил рожу, будто ему предложили сменить его обувку на подрезанные кирзачи старшины, но спорить почему-то не стал, всем своим видом соглашаясь с товарищем по оружию. На том и разошлись…Но рота связи была бы просто ротой, если бы не нашла достойный, или как тогда было модно говорить – ассиметричный, ответ противнику. Да и Прапорщик явно ожидал, что что-то такое прилетит. И прилетело… Прямо с неба… Ответ имел вид большого целлофанового мешка с водой, упавшего к ногам Прапора. Или, как стало модно говорить несколько позднее – временно понизившегося мешка. Но понизившегося с большой скоростью, как акции ГКО в свое время. По странному капризу судьбы, вода не была чистейшим нарзаном. В ней был обильно растворен то ли зубной порошок, то ли злополучный цемент – сие не важно. А важно то, что при ударе об асфальт, сверкающие сапоги приобрели вид опорок стройбатовца, работающего на бетономешалке. А то, что было выше сапог, приобрело странновато-камуфлированную окраску, и сильно напоминало тестовую мазню психа из дурдома, когда того попросили нарисовать тающие снега на южном склоне Пика Коммунизма. Наглой роже почти ничего не досталось, а третья по величине фуражка и вовсе не пострадала… Так, просто слетела с дурной головы да в белесую лужу приземлилась. Обкаканный таким образом Прапорщик, долго не думал про местонахождение стартовой площадки пакета, а сразу вонзил гневный взор на открытые окна казарм. Да вот незадача - по летней поре, почти все окна в четырехэтажном здании отряда были распахнуты – поди выясни кто посмел так поглумится над священной чистотой Прапорщика вообще, и его сапог в частности. Оставалось только понадеяться на любознательность террористов - должны же они полюбоваться делом поганых рук своих!!! Ведь высунутся гады! Вот и посмотрим из какого подразделения, и кто именно! Собрав все терпение в испачканный кулак, и плавно обтекая белесой гадостью, Прапорщик замер в напряженной позе, чем-то неуловимо напоминая немытую гипсовую статую в городском саду. Ждать пришлось не долго – солдатское любопытство штука сильная…Высунулись аж три морды!Но в противогазах…И не из окна, а свесились с крыши здания…Зачем нужен противогаз в армии, больше никто не спрашивал.Взято с ФЛЭШки ПСБС его разрешения и благословления...

[Velegost]

Вестерн. Лямуры с куперами отдыхают. Не хватает только финальной сцены: Прапор и старший связист, под музыку Морриконе, на плацу, с тюбиками гуталина в руках...

[xox]